— Смотрите сами, но мне это не кажется опасным.
— Почему?
— Воры ведь уже проверили профессорскую машину.
— Э-э, нет. Как раз наоборот — им это не удалось. А повторить попытку они не могли, потому что профессор ездил на машине отдыхать. А сейчас на ней чаще всего ездит сын. Так что проверка не исключена. Словом, Камынина разработаю я. — Ивонин отставил стакан, задумался. — Да, вот еще. Один из Хромовых, — Ивонин заглянул в свои записи, — Аркадий, просит встречи со следователем.
— Посидел в камере и понял, что положение серьезное. Версия о мелкой краже не проходит.
— Естественно…
— Хорошо. Пока оформляются документы для посещения тюрьмы, я съезжу на место задержания. Очень смущает, что у жуликов не нашлось ни ключа, ни отмычки.
14
Продавщица кваса — толстая, сердитая тетка, наливая кружки и бидоны, искоса поглядывала на молодого человека, который нетерпеливо ходил по газону, обследовал решетки возле молоденьких лип, заглядывал под машины, стоящие вдоль тротуара, в подъезды дома и даже в ливнестоки. Жара не спадала, и поэтому очередь у бочки с квасом не уменьшалась. Продавщица вытерла пот и буркнула:
— Все равно придет…
И, не выдержав солнцепека, Грошев подошел к бочке с квасом. Он встал в очередь, посматривая в ту сторону, куда несколько дней назад бежали воры. Продавщица проследила его взгляд, поджала губы и, когда подошла очередь Николая, буркнула:
— Инструмент свой ищете?
На секунду они встретились взглядами. Продавщица смотрела зло и презрительно. Очень захотелось улыбнуться, но Николай ответил строго. Профессионально строго:
— Не свой, а тех, кого задержали.
Он медленно пил холодный квас — бочку, видимо, только что привезли.
Продавщица привычно хмурилась, потом опять буркнула:
— Мальчишки нашли тут отвертку. С пятого подъезда мальчишки.
— Спасибо, — ставя кружку, сказал Николай. — Пойду в пятый.
Ему повезло в первой же квартире. Дверь открыл мальчик лет двенадцати, и, когда Грошев спросил его, не находили ли они отвертки, он сразу ответил:
— Так она у Славика!
Он бросился вверх по лестнице, а Николай остался сторожить открытую дверь. Через минуту появился и Славик с фигурной отверткой в руках.
— Что это вы бдительность теряете? А вдруг я бы зашел в квартиру?
— Ну и что? — передернул плечами юный хозяин квартиры. — Разве теперь есть жулики по квартирам?
Грошев улыбнулся. Квартирных краж стало гораздо меньше. Мальчишкам понравилась грошевская улыбка, и они, чуть тревожно и заискивающе заглядывая снизу в его лицо, затараторили:
— Мы видели, как их ловили.
— А что им теперь будет?
— Подожди, Славка… Мы хотели отнести вам отвертку, но вот всё дела.
— Это теперь вещественное доказательство?
— Погоди, Славка… А они ничего больше не бросили? Может, мы поищем?
— Вероятно, бросили, — серьезно ответил Грошев. — Тот самый ключ или отмычку, которой открывали дверцы машин. А будет им то самое, что определит суд. И очень жаль, что вы не принесли нам отвертку сразу же: она могла бы нам очень и очень помочь. И главное, сберечь время.
— Понятно. Ну хорошо, мы со Славкой и еще ребята поищем. Может, и ключ найдем. А какой он?
— Не знаю, — все так же серьезно ответил Грошев. — Вероятно… Впрочем, зачем гадать — не знаем. Мало ли что могут придумать преступники?
— Это верно, — тоже серьезно подтвердил Славка. — Мы поищем.
Рассматривая фигурную, с крестиком-нарезкой на конце, заостренную отвертку, Николай гадал, что можно отвинчивать с ее помощью.
Шурупами с крестообразной насечкой на головках крепятся облицовка ветрового стекла (это, пожалуй, исключается), облицовка дверей (а вот это возможно, двери — полые, в них можно кое-что запрятать, только мягкое, чтобы не гремело). Есть шурупы и на сиденьях — но в сиденья тоже многое не запрячешь. Затем ручки, боковинки… Боковинки из прессованного картона. Они прикрывают проемы в кузове под приборной доской, сразу же за передними дверцами. Там, за боковинами, можно спрятать многое. Но боковинок две, а отвертка одна.
— Послушайте, ребята, а второй такой отвертки вы не находили?
— Нет. А их было две?
— Да, мне кажется, что их было две. Поищите заодно и еще одну отвертку.
— Ладно. Будем искать и отвертку.
Они распрощались дружески.
Хорошо, когда попадаются смышленые ребята и когда взрослые не задаются.
15
Только во второй половине дня Грошев приехал в тюрьму. Аркадий Хромов вошел в следственную камеру бочком, робко. Тусклый свет из зарешеченного окна высветил рыжую щетину на разом ввалившихся щеках. Глаза смотрели пристально, настороженно, но уже просяще.
Обычно самые нахальные преступники хорохорятся только в милиции. Там они кажутся самим себе и своим сообщникам необыкновенно смелыми, решительными и находчивыми ребятами-кремнями: все отрицают, отказываются отвечать на вопросы, пытаются подловить и даже разыграть допрашивающего. Они твердо убеждены в своей необыкновенности и в тупости работников милиции или прокуратуры. Они еще считают, что запросто проведут любого и всякого так же, как, совершая преступление, проводили доверчивых, ничего не подозревающих и верящих им людей.
Но стоит преступникам хлебнуть камерного воздуха, пожить рядом с теми, кто уже понял, что такое тюрьма или колония, повстречаться с бескомпромиссной, кажется, даже бесчувственной тюремной охраной, для которой они — такие смелые и отчаянные несколько часов тому назад — всего лишь глупые и неумелые арестанты, заключенные, как приходит другая крайность: они испытывают ужас. Тогда они начинают жалеть себя, возмущаться порядками и законами, судом, который «за такой пустяк дает такой срок». Кто-то ожесточается, бездумно усугубляя свою вину, кто-то сламывается, но большинство все-таки пытается трезво оценить свое положение — этому всегда помогают обитатели камеры. Они, как опытные юристы, разберутся в деле новичка и точно определят и его будущую судьбу, и линию его поведения на все случаи жизни.
Аркадий Хромов тоже пришел к следователю в состоянии жалости к самому себе, ужаса перед неминуемым наказанием и в то же время со все еще не оставленной надеждой, что молодой следователь — «тупак» и поэтому, может быть, еще и удастся провести, обмануть его и тем облегчить свое положение.
— Садитесь, — устало предложил Грошев.
Когда Хромов бочком присел на табуретку, Николай вынул из кармана отвертку и положил ее на стол. Аркадий посмотрел на нее и поежился.
— Что у вас? — спросил Николай.
— Я хотел сказать вам, что в милиции и при первом допросе я погорячился… вначале. Кража действительно была…
— Одна? — перебил его Грошев.
— Да, но ведь мы привлекаемся только по одному эпизоду, — робко произнес Аркадий.
Николай внутренне усмехнулся: камерные юристы поработали на славу. Хромов уже знает такие специальные словечки, как «эпизод». Но ответил он жестко:
— Нет. По нескольким эпизодам. По одному вы пойманы с поличным, по остальным ведется следствие. — И он перечислил номера проверенных машин и даты этой проверки. — Вы в них участвовали?
Кадык на шее Аркадия заходил так же стремительно, как в свое время у его старшего брата.
— Да. Участвовал. Кроме одной, первой. Я тогда…
— Сейчас меня интересует не это. Сейчас я хочу знать только одно: кто брал портфели, а кто отворачивал никелированные шурупы с фигурной нарезкой на головке?
Хромов смотрел то на отвертку, то на Грошева, и выражение его глаз часто менялось. В них метался и страх, и недоверие, отчаянная решимость. Хромов решал: сказать правду или не сказать? Сдаться окончательно или еще держаться хотя бы в этом? Грошев всматривался в его осунувшееся лицо.
— Как вы понимаете, Аркадий Васильевич, втроем один портфель из машины не выносят: неудобно.
Очевидность и простота этого довода неожиданно и сразу сломили Хромова. Он глухо ответил:
— Портфель брал не я. Я багажник осматривал.
— А зачем вы осматривали багажник?
— Вадим сказал, что там может оказаться еще один портфель и вообще может быть что-нибудь интересное.
— Находили?
— Нет…
— Значит, технику вы отработали точно. Евгений открывал дверцу водителя. Так?
— Так, — облизал губы Аркадий.
— Затем он передавал ключ вам, чтобы вы открыли багажник. Кстати, кто сделал этот ключ-отмычку?
— Женька.
— Ну вот. Вы шли открывать багажник, Евгений открывал вторую дверь, и они вместе с Вадимом отвертывали шурупчики. Что они делали потом?
— Они… Они, это самое… заглядывали за боковинки.
— Зачем?
— Точно не знаю. Тоже что-то искали, но что — не говорили.
— Но вам, наверное, было интересно, что они ищут?
— Я спрашивал, но Женька сказал: «Не вмешивайся. Бери свое барахло и не мешайся».
— И вы брали «свое барахло», то есть покупки владельцев, и не вмешивались?
Аркадий потупился:
— Дурак был… И потом интересно даже — воруем нахально, на глазах у прохожих, и никто ничего. Даже смешно. От этого совсем… обнаглели.
Грошев промолчал. Он знал, что теперь Аркадий говорит правду. Преступники именно обнаглели. Безнаказанность всегда приводит к наглости, которая чаще всего кончается провалом. И когда они попадаются, то довольно быстро понимают причины провала и теряются. Так растерялся и Аркадий Хромов. Он подписал протокол допроса, и Грошев мог бы вздохнуть спокойно.
Но Грошев прекрасно понимал, что дело только начинается, и потому вздохнул тяжело и доверительно сообщил:
— Вот так-то, Аркадий Васильевич. За копейки идете в тюрьму и портите себе жизнь.
— Это уж точно… А сколько… дадут?
Несколько секунд Грошев колебался, сказать или не сказать, но потом решил не отступать от своего принципа — не кривить душой, не пугать и не задабривать посулами. Говорить правду. И он сказал правду.
— По-моему, дадут два, а может быть, и три года. Учтут молодость, первую судимость… Но только в том случае, если будет доказано, что вы не причастны к другому, связанному с этим, делу. Понимаете?
Хромов кивнул и долго рассматривал сцепленные пальцы. Потом сказал:
— Я догадывался, но точно ничего не знал.
— А что знаете неточно?
— Неточно? Вадим с Женькой ищут какие-то бумаги. Какие — не знаю. Зачем — тоже. И еще… Да нет, это могло показаться.
— Нам пригодится и то, что показалось.
— И еще они ищут ветку сирени.
— Чего-чего? — невольно вырвалось у Николая.
— Понимаете, как-то после выпивки Вадим сказал Женьке, что вся эта их затея — ерунда, легенда, трепотня и с машинами у них ничего не выйдет. Только даром теряют время и рискуют. Но Женька уперся. «Я, говорит, верю, а ты можешь отлипнуть. Но ветку сирени я все равно найду. Никуда она не денется».
Отпустив Хромова, Николай Грошев еще долго сидел в следственной камере и думал. Временами ему очень хотелось немедленно вызвать Вадима Согбаева и сразу фактами припереть его к стенке, чтобы выяснить, что же он искал в белых «Волгах». Но Николай понимал — Вадима не сломят первые дни тюрьмы. Он бывал в ней не раз. Он будет выкручиваться и молчать. Вряд ли выйдет из своей «закаменелости» и Евгений.
— Ну что ж… Придется подождать.
Он собрал протоколы, положил в папку отвертку и через проходные вахты вышел на улицу.
16
Утром в четверг по дороге на работу Грошев заехал к Ивану Грачеву. Мастер оказался розовощеким, кругленьким человеком лет сорока с лишним. От него крепко попахивало водкой. Толстяк возился во дворе собственного бревенчатого дома и лениво отругивался от наседающей на него старухи.
— Хватит, мама, не маленький.
— Вот то и беда, что не маленький, а старенький. Хоть бы женился, дурощлеп. А то, что ни заработает, все на водку выкинет.
— На свои пью! Хватит! Чужих не прихватываю. — Тут он заметил Грошева и прикрикнул на мать: — Хватит, говорю!
Николай поздоровался и несмело спросил, не сможет ли Иван Григорьевич Грачев покрасить ему машину, — говорят, что в этом деле он большой специалист.
— Битая? — деловито осведомился Грачев.
— Да нет… Бог, как говорят, миловал. Просто цвет не нравится: «белая ночь».
Грачев уже не подозрительно, а почти презрительно посмотрел на Николая.
— А вам известно, что ежели по заводской синтетике прокрасить обыкновенной нитроэмалью, так она и слезть может и блеска такого все равно не будет?
Нет, этого Грошев не знал. Начинались тонкости, известные только мастерам. Даже ради их познания и то стоило зайти к Грачеву: все, что касалось машин, Николая интересовало всегда.
— Жаль… А как же другие красят?
— Ха! Красят… Халтурщики вам все покрасят. А через месяц облезет. Сушить надо уметь. Тут вот один отставник тоже решил: «А чего тут сложного — по белой цветной красить?» Покрасил. И что? Полезла! Ко мне примчался. Пришлось смывать и все перекрашивать. А потом еще и полировать.
«Это что еще за фигура появилась?» — подумал Николай, но сказал с нотками уважения:
— Но ведь вот у вас же получилось.
— Ха! У меня! Я себе аппаратуру сделал. Вот, сами посмотрите.
Грачев повел следователя к сараю. Наверное, в нем когда-то была летняя кухня, а может быть и амбар. Крепкие бревенчатые стены, хорошо пригнанная, во всю ширину торца, добротная дверь. Грачев включил свет.
Потолок и стены были обшиты блестящей жестью из расправленных бидонов. Вверху и по бокам висели мощные электрические лампы с рефлекторами. Батареи таких же, как в фотографиях, ламп стояли вдоль стен.
— Вот, — с гордостью сказал Грачев и скрестил руки на груди. — Здесь я вам любую синтетику сделаю, не хуже заводской будет.
Все это вызывало уважение. Мастер понял состояние Грошева и, чтобы окончательно добить его и утвердить свое превосходство, предложил небрежно:
— Вы прежде чем решить, красить или не красить, сходите к тому отставнику, посмотрите мою работу, а уж потом будем договариваться. — Он назвал адрес отставника и назидательно произнес: — Но не советую красить: «белая ночь» — отличный цвет.
Роль автолюбителя явно удалась. Николаю даже не пришлось узнавать адрес отставника, и он небрежно спросил:
— А почему же тот отставник покрасил? — Правила игры требовали хоть в чем-то сомневаться, чтобы потом, сторговываясь, можно было сбить цену.
— Так он и зимой ездит — гараж у него теплый. Говорит, научно установлено, что зимой белые машины терпят больше аварий. Их не замечают встречные. Вот он и покрасил в цвет морской волны. Но лично мне больше нравится «белая ночь». На ней и пыль не так заметна и грязь. Так что не спешите…
Нет, Грачев не халтурщик. Он мастер своего дела и гордится этим. «Придет свой срок, — подумал Николай, — и я воспользуюсь его советами».
На работе его ждали владельцы проверенных машин. Беседы с ними ничего нового не дали. В пропавших портфелях не было ничего серьезного или ценного, изменений, следов преступников в своих машинах они не замечали. И когда Грошев напомнил о боковинках, двое вспомнили, что им приходилось пользоваться фигурной отверткой. Но подобное бывало и раньше — завод не продумал надежного крепления, и никелированные шурупчики выпадали сами по себе. Остальные не заметили даже этого.