— Вы сейчас уходите? Ночью? — пораженно переспросил Лиам.
— Да.
Саксон тронулся в путь рядом с Темезиусом. Фиггис последовал за ними вместе с Гидеоном, который едва ли чувствовал руку направляющего его Паладина.
— Мне очень жаль, что мы покидаем вас таким образом, — искренне сказал Тор.
Появился Клут.
«Готу конец», — сообщил сокол.
«Ты уверен?» — уточнил Тор. Его голос звучал хрипло, словно скрежетал в голове сокола.
«Он мертв».
— Готу конец, — сообщил Тор людям, которые стали собираться вокруг него, потом посмотрел на Марию. — Мы должны уйти. Наша работа здесь закончена.
— Вы покидаете нас сейчас? — в голосе звучало неверие. — Но вы же обещали вывести нас отсюда… тех из нас, кто захочет вернуться.
Тор заговорил мягким голосом. Он хотел быстрее присоединиться к друзьям, доставить Элиссу в безопасное место, но знал, что должен дать этим людям ответ… какую-то надежду.
— Я помню о своем обещании. Мы вернемся за вами и доставим вас в Таллинор.
— Когда? — спросил Лиам. — Я не уверен, что буду одним из них, но многие выразили желание вернуться домой.
— Скоро. Обещаю вам. Я должен вынести Элиссу из долины. Там ей будет оказана помощь. Мы не можем взять вас с собой ночью. Позвольте мне сделать то, что я должен, и один из нас вернется за вами. Я даю вам слово.
— Сдержи это слово, Торкин Гинт. Ты обязан его сдержать. Это твой долг перед этими людьми, — сказал Лиам. — Мы будем ждать твоего возвращения и подготовимся.
— Спасибо, — ответил Тор, чувствуя облегчение. — А теперь я должен идти.
— Я не могу сказать, что мы благодарим тебя за перекладывание на наши плечи того, что должен был сделать король, но мы благодарим тебя за то, что ты поймал Гота и освободил нас от его власти.
Тор кивнул и протянул руку по традициям Таллинора.
— До новой встречи.
Клут полетел вперед, Тор побежал трусцой, пока не догнал остальных.
— Какие-нибудь изменения? — спросил он, хватая ртом воздух.
— Никаких, — ответил Саксон. — Наша единственная надежда — это Сердце Лесов.
Идти было трудно из-за темноты, но им снова помогал Клут. Благодаря его указаниям они безошибочно выбирали дорогу и нужные повороты, чтобы, в конце концов, оказаться у края Великого Леса. По пути Гидеон отрывал от рубашки кусочки ткани и привязывал их к веткам или подкладывал под камни.
— Зачем ты это делаешь? — наконец спросил Фиггис.
— Кто-то из нас должен будет за ними вернуться, — только и ответил молодой человек.
Никто не хотел думать о предстоящих испытаниях, в связи с которыми вернутся не все.
Через несколько часов они добрались до Великого Леса. Несмотря на частые остановки для проверки пульса Элиссы, путь они преодолели довольно быстро. Она так и оставалась без сознания и дышала очень слабо. Когда друзья опять оказались среди деревьев, Тор взял жену на руки и крепко прижал к себе.
— Берите лошадей и как можно быстрее скачите в Сердце Лесов, — сказал Тор остальным. — Приближается опасность.
— А ты, папа? — спросил Гидеон.
— А я доставлю ее в Сердце Лесов другим способом. Поторопитесь!
Друзья смотрели, как Тор крепко прижал Элиссу к груди, а затем почувствовали, как вокруг них творится сильное волшебство. Вокруг пары появились маленькие огоньки, запели, потом возникла радуга, окружила Тора и Элиссу и ослепила остальных.
Когда члены группы смогли снова взглянуть на то место, где только что стоял Тор с Элиссой, пары уже не было.
Глава 29
Лес замолкает
Тору больше не требовалось привлекать силу Дармуда Корила, чтобы путешествовать по Великому Лесу. Он теперь понимал, как магическим образом переправиться в Сердце Лесов. Его подпитывал страх за жизнь Элиссы, и он использовал все свои силы и навыки, чтобы на поразительной скорости перенестись в самый центр Сердца Лесов, где были зачаты их дети.
— Дармуд Корил! — крикнул Тор хриплым от страха голосом.
— Я здесь, Торкин Гинт.
— Спаси ее. Используй мою жизнь, если потребуется, но только спаси ее!
— Отдай ее мне, — приказал бог, и ветви деревьев, служивших ему, опустились вниз.
Тор не хотел расставаться с Элиссой, но, тем не менее, очень нежно опустил ее на ветки. Ее подняли высоко над землей, и она исчезла у него из вида. Тор упал на колени и просил Сердце Лесов использовать всю его магию для спасения дорогой Элиссы. Он снова и снова предлагал собственную жизнь в обмен на ее.
Появилась Солиана, которая неслышно подошла к тому месту, где Тор стоял на коленях. Волчица ткнулась в него мордой, и он обнял ее.
— Она ушла, — плакал Тор в густой, серебристый мех волчицы. — Я пытался сделать все, что мог, только бы добраться до нее, но даже не чувствую ее присутствия.
«Мы тоже любим ее, сын Сердца Лесов. Держись», — больше Солиана ничего не могла придумать. Никакие слова утешения не приходили на ум, потому что она тоже ощущала пустоту. — Пока мы ждем, расскажи мне, что случилось».
Волчица знала, что это поможет ему прийти в себя, и оказалась права. Тор рассказал все — обо всех событиях, которые произошли во время их путешествия на север.
«Значит, Гот наконец-то мертв», — сказала она.
«Да, но каким-то образом ему удалось забрать с собой Элиссу».
«Я так не думаю. Судя по тому, что ты рассказал, Элисса отправилась по собственной воле. — Солиана подняла голову. — Тихо! Возвращается Дармуд Корил».
Тор вскочил на ноги, но когда увидел, как деревья опускают безвольное тело жены, понял в глубине души, что они опоздали.
Элиссу нежно положили на землю, но Тор не мог на нее смотреть. Он видел грустное доброе лицо Дармуда Корила. На нем в эти минуты пролегли глубокие морщины.
— Мы потеряли ее, сын мой.
Тор сглотнул. Он не мог выдавить из себя ни звука. Горло отказывалось подчиняться. Он хотел, чтобы оно полностью закрылось, перекрыв дыхание, и он бы умер рядом с любимой.
— Здесь находится только ее тело, — продолжал бог. — Ее душа улетела. Она очень умело скрыла следы, и я не могу найти ее. Не могу призвать ее назад.
— Но возможно… — Тор отчаянно хватался за соломинки, за что угодно, что только даст ему надежду.
Дармуд Корил покачал головой, и Тор замолчал. Деревья шуршали и скрипели, выражая страдание. Появились Небесные Огни, и тихо запели вокруг ценной пары.
— Тело уже холодеет, дитя мое. Слишком поздно. Элисса для нас мертва.
Тор знал, что это правда.
Он больше ничего не говорил и лег на землю рядом с ней, зарылся лицом в ее золотистые волосы и заплакал, выливая в них свою печаль.
Солиана сидела рядом, сама убитая горем и обеспокоенная из-за Тора. Она должна внимательно за ним следить. Он и Троица — это их единственная надежда. Сердце Лесов медленно замолкало. Ничто не шевелилось, даже рябь не бежала по озеру. Надо всем несчетное количество часов царило отчаяние. Тело Элиссы стало коченеть рядом с Тором, а затем похолодело так, как холодеют только мертвые.
В таком состоянии их на следующий день и нашли остальные. Казалось, что в объятия смерти попали оба.
Теперь она жалела, что ничего не сказала перед уходом, чтобы принести утешение Тору, но вид Лаурин, ее крик отчаяния и ужасающий смех Ксантии вывели ее из терпения. Элисса отправила предупреждение Ксантии, а затем покинула собственное тело. Она почувствовала странную свободу, посмотрела вниз на мужа и сына, почувствовала их испуг, и ей захотелось сказать им, что она приняла решение.
Элисса задержалась гораздо дольше, чем собиралась, путешествуя с Тором в Сердце Лесов и так сильно ощущая его печаль, что ей хотелось протянуть руку и коснуться его мягких, вьющихся волос и заверить его, что это все к лучшему. Она смотрела, как он получает ее тело назад от Дармуда Корила, видела его агонию, когда он осознал правду и упал рядом с ней. Душа ее теперь дрожала от стыда — ведь она заставила его так страдать. А ведь еще столько предстоит сделать!
Тем не менее, у нее не оставалось выбора, сказала она сама себе. Ее собственные нужды и нужды Тора не выше нужд их детей, не важнее их. Чудовище Орлак насилует Лаурин, а Элисса знала все об изнасиловании. Ее саму спас Саксон, а у Лаурин не было никого, кто бы ее спас. Ее Паладинов нигде не видно! И что они могли сделать против такой силы? Элисса вспомнила широкую, мощную спину Орлака и то, как он растягивал губы. В этой улыбке соединялись удовольствие с ненавистью, а под ним кричал ребенок, который отказывался зазывать родителей в ловушку.
Элисса попыталась отделаться от видения. Ей требовалось ясное сознание для того, что она собиралась сделать. Она подумала про единственную непонятную вещь: почему Лаурин призывала Орлака себя спасать? Ведь именно он насиловал ее, как какую-то шлюху.
Этого Элисса не понимала, но времени было мало, чтобы разбираться. Больше ей нет места на этой земле… Она это теперь знала. Должно отправиться за своим истинным врагом — за Ксантией. Может, ей удастся использовать Ксантию, чтобы отвлечь внимание Орлака и обеспечить своему ребенку отдых от его внимания, если и не полную безопасность.
Элисса в последний раз взглянула вниз на мужчину, которого любила. Она не могли ни прикоснуться к нему, ни связаться с ним мысленно по каналу связи.
«Прощай, дорогой Тор, — крикнула она мужу, который не мог ее услышать. — Больше не грусти, любимый. Боги решили, что нам никогда не суждено быть вместе».
Она подумала о Гидеоне, которого уже так сильно любила, об этом чувствительном, нежном молодом человеке, которому будет нелегко оправиться от удара. Душа болела за него.
И Рубин… Она не знала его, но связь между матерью и сыном все равно оставалась сильной. Его лицо отпечаталось у нее в сознании. Элисса надеялась, что его отец переживет это испытание. Тор расскажет мальчику о ее бесконечной любви и сожалении о том, что ее не было рядом, пока он рос.
Наконец, она подумала о Джиле. О ее любимом сыне… ее короле.
Затем она отправилась в путешествие — за Ксантией, которую собиралась уничтожить.
Глава 30
В Кипрес
Лаурин ушла так далеко в себя, как могла, и сжалась там. Боль прошла, теперь осталось только мерзкое ощущение от прикосновения этого типа к ней. Ей требовалось терпеть его над собой, а заодно и Ксантию, которая маниакально смеялась над ее страданиями.
Она подумала о Торе и почувствовала силу, поскольку не сдалась и не выполнила требования чудовища, хотя несколько раз испытывала искушение связаться с отцом, с ними со всеми — и будь, что будет. В те минуты страх перед чудовищем охватывал ее всю, подавлял. Но в следующую секунду Лаурин подумала — сквозь боль, унижение и отчаяние — обо всех тех людях, кто рассчитывает на нее. Она должна их защитить, не раскрыть, кто они, их местонахождение.
Ужас начался три ночи назад. Каким-то образом она нашла в себе волю держаться. Однако сегодня, на четвертый день, когда он снова вернулся, чтобы насиловать ее, Лаурин почувствовала, как ее решительность уменьшается. Сколько еще раз он может к ней приходить? Сколько еще времени ей удастся противостоять его требованиям? Они всегда были одни и те же. Она должна позвать отца, обратиться к нему за помощью. Но затем, всего несколько мгновений назад, когда девушка уже почти не могла сопротивляться, и даже мысль о том, что он принесет боль Гидеону, показалась ей, пребывающей в ужасе, почти справедливой, она услышала голос: «Я спасу тебя от него. Держись, Лаурин. Еще чуть-чуть».
Затем голос исчез. Он звучал слабо, но звучал и дал обещание. Лаурин услышала целеустремленность и ярость перед тем, как он исчез.
Это был голос Орлака.
И тогда Лаурин поняла, что человек, который приносит ей боль — это совсем не тот мужчина, который так тщательно за ней ухаживал. Этот Орлак был другим, с другим голосом, другим поведением. Каким-то образом в его тело вселился самозванец и овладел им.
Чувства Лаурин обострились от страха, и она открыла сознание для Орлака. Возможно, он пытался до нее дотянуться с тех самых пор, как начался этот ужас. Теперь он обещал спасти ее. Странно, но она почувствовала облегчение. Это было пониманием, что чудовище на самом деле оказалось не Орлаком, который провел с ней вместе столько вечеров и разговаривал обо всем. За это время они столько всего обсудили, поделились многим! А он только целовал ей руку, не больше. Он словно робел и не решался к ней прикоснуться. Но чудовище, живущее внутри него, было совсем другим.
Лаурин не могла быть уверена, что ее предположение правильно, но подозревала, что у нее хорошо работает интуиция. И теперь она вспомнила, что Джуно и даже Адонго пытались ее предупредить. Может, они видели этого захватчика?
Она выживет. Она позволит ему творить этот ужас снова и снова, но не испугается его угроз и не поддастся его требованиям. Пока Лаурин не позовет отца, ему придется оставить ее в живых. Девушка решила, что если только произнесет имя Тора, то может считать себя мертвой. И поэтому она спрятала все его следы, схоронили все пути к нему. Он был Тот Самый. Дочь должна его защитить. Орлак спасет ее.
С этой мыслью она почувствовала что-то новое. А чудовище снова выступило со своими требованиями.
Теперь действовала Ксантия. Она отправила мысленный зов! Сможет ли Лаурин проследить его путь?
Лаурин не была уверена, что это возможно, но следовало попытаться. Так и оставаясь в удалении от тела, она сосредоточилась… Девушка почувствовала, как поднимаются ее Цвета, но не позволила им разгореться. Они оставались маленькими и как бы очень личными… Благодаря новому особому видению она заметила искаженное болью лицо матери.
Лаурин испытала потрясение. Лицо матери смотрело на нее сквозь огненный круг, и девушка даже услышала ее мысли. Она почувствовала, что может закричать, поскольку ощутила присутствие брата и отца. Пришлось мгновенно отступить назад, побежать прочь от них, отчаянно надеясь, что существо, вселившееся в Орлака, не обнаружит, что она только что сделала.
Лаурин повезло. Доргрил увлекся удовольствиями плоти и в этом состоянии не почувствовал, как девушка отправляла импульсы через Ксантию.
Лаурин снова отступила в себя, когда Доргрил остановился. Он сильно толкнул ее. Она услышала жуткий смех Ксантии, но ничего не показала. Девушка отодвинулась в сторону, подтянула колени к груди, больше не стараясь скрыть свой позор от этих двух тварей.
Она притворилась, что находится на грани потери сознания. Ксантия сильно ударила ее по лицу, чтобы посмотреть, не притворяется ли Лаурин, но девушка почувствовала приближение удара, собралась, а потом обмякла. Щека чувствовала боль, но выражение лица ее не выдало. Оно расслабилось, показывая, что Лаурин заснула, или просто отключилась.
Доргрил с Ксантией заговорили, считая, что она без сознания, но Лаурин слушала, оставаясь совершенно неподвижной.
— Спасибо, что освободил меня от архалита, Доргрил, — проворковала Ксантия.
Лаурин отметила имя и внутренне порадовалась. Это не Орлак! Доргрил! Ей сразу же стало ненавистно это имя, звук которого звучал у нее в голове.
— Не стоит благодарности, — сказал он, казалось, употребив весь свой шарм. Это не сработало — низкий голос все еще был окрашен презрением. — Мудро используй свою свободу, Ксантия. Если сделаешь какую-нибудь глупость, например, попробуешь выплеснуть свою бессмысленную мелочную ненависть, я легко тебя убью. Глазом моргнуть не успеешь!
Слова прозвучали тихо, но нельзя было не услышать в них угрозу. Лаурин почувствовала, как Ксантия содрогнулась. Ведьма боялась его, но ее привлекала сила, и она ничего не могла с собой поделать.
— Оставайся со мной, Доргрил. Не позволяй Орлаку вернуться. Я буду верно служить тебе, как никто другой, — умоляла Ксантия.
— Он — на моей милости, как и она, — заявил Доргрил, оглядывая Лаурин.
Девушка затаила дыхание.
— Как ты считаешь, она позовет отца?