Рипли нахмурилась:
- Скажи, а сенсорные датчики ничего не зафиксировали? Например, какого-нибудь движения в анабиозной камере?
- Очень темно, Рипли... - голос Бишопа звучал будто издали.
- Но ты можешь хоть что-нибудь рассмотреть в этой темноте, Бишоп? Скажи мне, был ли Чужой на борту? Был? - В отчаянии Рипли почти кричала, прижимаясь губами прямо к самому уху лежащего.
Пауза. Правый глаз робота скашивается на нее.
- ДА! - ответил андроид в полную силу, громко и почти торжественно. На миг Рипли даже показалось, что она разговаривает с Дилоном в момент его проповеди.
- Он остался на "Сулако" или прилетел с нами? - голос Рипли невольно дрогнул, хотя она уже не сомневалась в ответе.
- ОН ВСЕ ВРЕМЯ БЫЛ С НАМИ, - и вновь в голосе Бишопа прозвучала кованая медь, и вновь Рипли вспомнила о Пресвитере.
- Компания знает? - спросила она уже без всякой надежды.
- Компания знает все. Может быть, кроме событий последних двадцати-тридцати минут на "Сулако". Все данные шли на бортовой компьютер, и через каждые полчаса автоматически следовал очередной сеанс связи...
Бишоп словно исчерпал всю свою энергию: на последних словах голос его снова начал глохнуть.
- У меня есть к тебе просьба, Рипли. - Чтобы разобрать, что он говорит, уже приходилось напрягать слух. - Отключи меня...
- Ты уверен? - Рипли глянула на него с затаенной скорбью.
- Да. Меня еще могут починить, но я уже никогда не смогу работать, как прежде. А зачем тогда я? - Бишоп помедлил. - Лучше уж я буду... никем.
Пожалуй, робот не мог лучше передать понятие "смерть". Правое веко его опустилось. Фотоэлемент уничтоженного глаза продолжал еще гореть оранжевым светом.
- Прощай, Бишоп, - прошептала Рипли. И нажала на кнопку отключения.
Единственная рука взметнулась и затрепетала в почти человеческой агонии. Через несколько секунд она замерла - и сразу, одновременно с этим, погас оранжевый огонек.
И тут же Рипли настороженно обернулась, вскочила, спешно задергивая полупрозрачную занавесь, отгораживающую ее койкоблок. В коридоре, по направлению к дверям, слышались торопливые шаги множества ног, взволнованные голоса, какой-то не то стон, не то визг...
Кто-то спешил к медицинскому отсеку.
21
Они ввалились в дверь слитной массой - и сначала было не разобрать, кто это, сколько их и какова цель их прихода. Однако вскоре выяснилось, что двое - это были Дилон и Смит - полунесут-полутащат третьего. Третий был весь заляпан кровью, лица его не разобрать, но оно, должно быть, искажено смертельным ужасом: он отчаянно и как-то по-растительному бессмысленно бился в зажавших его тисках рук и визжал, визжал не переставая, будто он не человек, а испортившийся механизм, способный производить только визг.
Сразу же за этой тройкой, неловко согнувшись, спешил врач. Он, должно быть, на ходу пытался произвести осмотр. А еще дальше, отставая на шаг, шествовал директор Эндрюс. Он никуда не спешил и никого не пробовал осматривать.
- Не я, не я! - вопил Голик, вырываясь из растерянных, но цепких объятий своих сопровождающих. - Я не делал этого, нет, не делал!
- "Этого" - чего? - холодно спросил Эндрюс.
- Ничего! - Голик, которого уже было уложили на койку, дернулся так, что слетел с нее на пол. - Я никого не...
- А кого ты - да? - Эндрюс, похоже, испытывал какое-то садистское удовлетворение от допроса в такой форме.
- Никого! Я не убивал их, нет, нет! Это не я! Это... это дракон! Огромный дракон, он сидит на потолке, он откусывает головы, никто не сможет устоять против него, не я, не я... - Голик задохнулся от нахлынувших жутких воспоминаний. Дальнейшую его речь трудно было разобрать, она потеряла контуры осмысленности. Голик стонал, выл и плакал, размазывая дрожащей рукой по лицу кровь, грязь и слезы. Директор с неудовольствием вынужден был отступиться от него.
- Да он окончательно спятил! - в досаде Эндрюс сплюнул прямо на пол. - Его надо просто на цепь посадить, как взбесившуюся собаку, пока он не перекусал тут всех.
При этих словах Дилон бросил взгляд на Эндрюса, но ничего не сказал.
- Так точно, сэр, он абсолютно сумасшедший, - охотно подхватил Смит. - И нужно действительно принять срочные меры, чтобы..
В ответ по нему словно выпалили из двух стволов:
- Заткни свою поганую пасть, ты, Восемьдесят Пять!
- Нет никаких оснований ни для паники, ни для ваших "срочных мер", мистер Смит! - сухо отчеканил директор. Действительно, для полного счастья ему только паники и не хватало в этой ситуации. Однако в то же время заключенным и впрямь следовало показать, что администрация контролирует положение. Причем показать это нужно прямо сейчас.
- Мистер Клеменс!
- Да, сэр?
- Будьте добры, сделайте укол этому идиоту.
Клеменс замер в недоумении: в этот миг он уже вонзил иглу в предплечье Голика и теперь как раз вводил ему в вену успокаивающую смесь. Но директору просто необходимо было отдать какое-нибудь распоряжение.
- Обождите. Сейчас, когда успокоительное уже начало действовать, но еще не привело его в полную отключку, мы можем узнать, что случилось с братьями, - проговорил Дилон. - Ты слышишь меня, Ян? Где Бомс, вы нашли его? А что случилось с Рейнсом?
Дилон не кричал, он говорил тем проникновенным шепотом, которым ему так хорошо удавалось убеждать людей. Кажется, это подействовало: Голик, который только что трясся и икал от страха, вдруг как-то притих, в глазах его появилось осмысленное выражение.
Но в тот самый момент, когда он уже почти готов был заговорить, тишину прорезал металлический голос Эндрюса:
- Слушай, преподобный, ну что ты рассчитываешь от него услышать, черт возьми вас обоих?! Надо сформировать поисковую бригаду, может, она хоть что-то найдет... Судя по всему, этот подонок просто убил их обоих. И Бомса, и Рейнса. А теперь весьма талантливо разыгрывает перед нами помешательство!
Он наклонился над койкой, удавьим взглядом впившись в зрачки вновь онемевшего Голика.
- Ну что? Так это все и было, да? А ну-ка, выкладывай, избавь нас от лишней работы!
И тут Голика вновь прорвало. Он повалился на кровать, скуля и дергаясь в судорогах возобновившегося приступа.
Дилон медленно выпрямился. Огонь полыхал в его глазах за стеклами очков, а на лице застыла маска ярости. Он мог бы сказать, что с Бомсом приключилась беда еще в тот момент, когда и Голик, и Рейнс находились в круге свечей. Но он не пошел по пути предъявления доказательств.
- Вам это не известно. Возможно, Ян обманывал вас - как и вы его, но он никогда не говорил неправды МНЕ! Может быть, он сумасшедший, может быть, он негодяй - но он не лжец! И я не советовал бы вам обвинять в убийстве или во лжи кого-нибудь из моей паствы, если вы не уверены в этом!
- Что-о?
Они стояли друг против друга - два вождя, два лидера, два мира, одинаково опасных и беспощадных. Клеменс и Смит боялись пошевелиться, нутром ощутив, что любое движение может спровоцировать взрыв. Только безумные причитания, доносившиеся из уст бьющегося на койке Голика, нарушали молчание.
Внезапно рядом с Пресвитером и директором со звонким шорохом раздвинулась пластиковая занавеска - и оба одновременно повернули головы на звук.
- Нет, он не лжец. К сожалению, он говорит правду.
В образовавшемся проеме стояла Рипли. Она кивнула в сторону койки:
- Мне нужно бы поговорить с ним об этом... драконе, как он его назвал.
- Да ничего вам не нужно, лейтенант! - в голосе Эндрюса досада смешивалась с облегчением. - И ни с кем вы не будете разговаривать! Меня не интересует ваша точка зрения, поскольку вы не знаете подоплеки событий. - Директор небрежно указал пальцем на Голика: - Вам неизвестно, что этот человек - убийца. - (Он говорил о Голике так, словно того не было рядом с ним.) - Причем убийца со стажем. Во время своей прошлой деятельности он убил, если не ошибаюсь, пятерых, проявив при этом немалую изобретательность и совершенно зверскую жестокость. Не так ли, мистер Дилон?
Пресвитер угрюмо кивнул.
- Шестерых, - уточнил он с неохотой.
Эндрюс снова указал на Голика:
- К тому же разговор с ним в ближайшее время вообще невозможен. Он спит! Да, Голик действительно уже не слышал их разговора. Он расслаблено растянулся на одеяле - проникший в кровь наркотизатор сделал свое дело.
- Так что, поскольку в госпитале теперь находится этот бандит, мое вам распоряжение, лейтенант: быстро собирайте свои вещи и...
Рипли встретилась взглядом с Эндрюсом, и что-то было в ее взгляде такое, что заставило директора замолчать, не окончив фразу.
- Тогда я буду говорить с вами, - сказала она.
22
Она сидела в директорском кабинете, занимая то же кресло, в котором незадолго до этого расположился Клеменс. Как и во время разговора с Клеменсом, за спиной директора высился Смит. Только на этот раз перед участниками беседы не был выставлен кофейный напиток.
При мысли об этом Эндрюс ухмыльнулся. Ничего, не велика птица...
А вообще-то, если вдуматься, они - два сапога пара: медик и эта... лейтенант. Оба с претензией на высоколобность, оба абсолютно не представляют (хотя Клеменс мог бы себе представить!), как вписываются их планы во внутреннюю жизнь тюрьмы. Вдобавок оба одержимы схожей манией.
Правда, у Клеменса данная мания выражена в менее отчетливой форме, и вообще, похоже, этой формой его заразила лично мадам Лейтенант. И он, надо полагать, оказался особо восприимчив к подобной заразе. Совсем свихнулся бедняга в наших условиях. Да и не мудрено, по правде сказать...
- Итак, насколько я вас понял, лейтенант, имеет место быть некая здоровенная тварь - клыки, щупальца, кислота вместо крови и тому подобные прелести, которая путешествует вместе с вами сквозь космос и убивает все, до чего дотянется. Одним словом, очень неприятная картина получается. Эндрюс говорил, с некоторым трудом заставляя себя сохранять серьезность. Это верно?
- Да, вы правильно поняли меня, господин директор, - ровно произнесла Рипли.
Эндрюс почесал голову, после чего внимательно осмотрел свои ногти.
- И вы думаете, я поверю вам на слово? - спросил он предельно саркастически.
Женщина пожала плечами:
- Я не прошу верить моим словами. Поверьте фактам. То, что произошло за последний час...
Директор снова с увлечением поскреб голову, как будто у него не было более важного занятия.
- Факты - вещь упрямая, лейтенант. Поэтому иногда их даже притягивают за уши. Сдается мне, так вы сейчас и поступаете. Все произошедшее вполне можно объяснить в реалиях тюремного бытия - и объяснить куда лучше, чем с привлечением зубасто-кислотно-попотолкулазающего да еще головоотрывающего монстра, о котором, по правде, никто ничего и никогда не слышал.
Сложносоставные слова директор произносил с особым вкусом, явно восхищаясь собственным остроумием.
- Ну, хорошо. Предположим, - я сказал "предположим"! - я приму вашу версию событий. И что же вы предлагаете делать?
Рипли сдержалась. Не в ее интересах было обострять конфликт. Быть может, этот непробиваемый служака все же сумеет оценить нависшую над всеми опасность? Не враг же он сам себе...
- У вас есть оружие? - спросила она, не сомневаясь в утвердительном ответе.
- Нет, - коротко отрубил директор.
Рипли вздернула брови. Кажется, повторялась история с аудиоприставкой.
- У вас тюрьма особо строгого режима, - раздельно произнесла она. - И вы говорите мне, что у вас нет оружия?!
- Вот именно - тюрьма, - медленно свирепея, Эндрюс навалился грудью на стол. - А также единственный пригодный для жизни оазис на всей планете. Убежать отсюда нельзя - некуда бежать. Перебить тюремную администрацию? Это, в принципе, возможно, но продуктов жизнеобеспечения хватает примерно на шесть земных месяцев. И пополнить запас здесь неоткуда. Мы находимся в глубокой космической заднице, лейтенант, более глубокой, чем вы можете себе представить... По истечении шестимесячного срока прилетает очередной корабль с припасами, и если что-то не в порядке, им даже не нужно будет высаживать десант. Они просто не разгрузятся - и через очень короткое время оставшиеся в живых бунтари приползут к ним на брюхе. Конечно, можно захватить этот корабль, но вот его-то экипаж отменно вооружен. Одолеть их, следовательно, можно только с оружием. Нет оружия - нет "тока в сети". Значит, не будет и бунта (хотя бы с целью вооружиться), не будет и попытки захвата. Вам все понятно?