3
Дайна вела расчеты механически. Машина чуть слышно гудела ровным здоровым голосом. Когда Дайна работала долго, ей начинало казаться, что не она управляет машиной, а машина диктует ей свою железную волю, что машина подавила ее, подключила к схеме и что ее мозг стал одним из блоков электронного мозга машины. Это всегда пугало, и, чтобы убедиться в своей власти, Дайна на несколько минут выключала машину.
Но сегодня она не повернула выключатель. Она продолжала работать, отдаваясь власти машины и испытывая от этого какоето горькое удовлетворение. На клавиши падали редкие капли слез.
Она думала об Орлэ. Как высоко над землей парил он в своих мыслях, как чуждался малых земных радостей и забот, из которых и складывается жизнь, особенно жизнь женщины! Он всегда казался Дайне человеком из другого времени, человеком будущего. Вот и сегодня, едва приехав с недобрыми вестями, он и минуты не побыл с нею, доброго слова не сказал, не улыбнулся - сразу ушел к своим приборам. Конечно, Солнце есть Солнце, за ним нужен глаз. Но ведь и женщина во все времена и у всех народов требовала внимания! Ах, Орлэ, Орлэ... Этот красавец-великан остался для нее таким же далеким, как в тот давний вечер первого знакомства.
...Она шла по огромной стеклянной веранде Дворца Молодости. В таинственной полумгле у самого стекла стоял горбоносый великан с копной черных блестящих волос. Он вглядывался в небо.
- Вы смотрите на звезды, как древний поэт, - сказала Дайна.
- Нет, я смотрю на звезды, как хозяин.
- Как хозяин? Почему?
- Я буду там, - просто ответил он.
Его глаза были полны холодной мысли. Он показался ей человеком с какой-то другой планеты.
- Как вас зовут? - спросил великан без улыбки.
- Дайна.
- Дайна... Хорошее имя. Давайте, Дайна, вместе махнем на звезды! Как хотите, а без вас я не полечу.
- Значит, вы не полетите никогда.
- Вы боитесь звезд?
- Нет. Я люблю Форуэллу.
- Хорошо. Тогда я остаюсь с вами. - Он посмотрел на нее так, будто вел безмолвный допрос. Он даже не позаботился узнать, понравился ли он ей, куда там, он был уверен в этом. Решено, я остаюсь.
И он остался. Вместо космонавта он стал астрономом, но более земным не сделался. "Такими людьми должна гордиться планета", - сказал Антл.
Сильные руки обняли ее плечи. Она запрокинула голову.
- Ты плачешь? - спросил Орлэ.
- Мне грустно, Орлэ! - Дайна прижалась щекой к его руке. - Мне кажется, машина подключает меня к схеме. Но я не понимаю, как это происходит.
Орлэ гладил ее волосы.
- Послушай, раб Солнца, - улыбнулась наконец Дайна, ты еще любишь свою жену?
- Люблю, Дайна. Ты для меня - тоже Солнце.
- Какое же из двух солнц ты любишь больше?
- Странно звучит: какое из двух солнц...
- Есть же где-нибудь населенная планета - и чтобы два солнца на небе? Двойные звезды, например?
- Такие планеты есть, Дайна. Но жизнь на них невозможна.
- Жаль. Жители такой планеты имели бы полное право спросить: какое из двух солнц ты любишь больше? Почему же там нельзя жить, Орлэ?
- Потому что притяжение двух солнц, направленное в разные стороны...
- Разорвало бы тамошних жителей, да?
Орлэ невесело улыбнулся.
- Он вез тебе цветы, Дайна.
- Ах, цветы... Мы идем ужинать, Орлэ? Я устала.
Во время ужина все трое молчали. Как не хватало за столом веселого старика Маумяки и молчаливого, всегда саркастически настроенного Аида! Только сейчас обнаружилось, что все они стали одной семьей. И вот - нет семьи.
За десертом Орлэ спросил как бы между прочим:
- Дайна, ты ела рыбу?
- Рыбу? - Дайна поглядела на него удивленно, и он ничего не смог прочесть в ее глазах. - Какие глупости ты спрашиваешь, Орлэ.
Это не успокоило его. Наоборот, еще больше смутило.
"Сколько лет мы вместе, - думал Орлэ, - и я не могу узнать даже такого пустяка. Не могу узнать, ела ли она рыбу. Я ничего не могу узнать!"
Дайна встала из-за стола, включила магнитофон. "Я плачу, я плачу, - вполголоса рыдал раскатистый бас, - нет жизни в разлуке с тобой..." Дайна облокотилась на подоконник и смотрела в море.
4
Антл, удобно развалившись в кресле, слушал, покуривая трубку, пускал струйки голубоватого дыма. Он был похож на всесильного Бога Грома, отдыхающего от своих обременительных забот. Казалось, этому человеку не нужно от жизни ничего, кроме приятного общества, бокала старого вина, трубки с душистым табаком, моря за окном да хорошей музыки. Будто жил он только этим, а не миром мыслей, сложных и бесконечных, как Вселенная.
Орлэ не слушал "Песнь любви". Он нервно прохаживался по комнате, заложив могучие руки за спину.
- Как работалось, Антл? - спросил наконец Орлэ.
- Хорошо. Но не в ту сторону, - усмехнулся Антл. - Мысли крутились не в ту сторону. Думалось не о медицине. Думалось о жизни.
- Послушай, Антл! Давно хочу спросить... - Орла остановился напротив старика.. - Извини меня, но я не понимаю, как ты можешь писать свою книгу... целый год писать книгу, когда умирают люди, а ты мог бы их спасти...
- Люди умирали раньше, будут умирать и впредь.
- Но это же черт знает что!
- Ты недоволен мною, Орлз? Или, может быть, ты хочешь напомнить, что посторонним жить на острове не разрешается?
- Нет, Антл, я люблю тебя. И я рад, что ты избрал для работы этот остров и наше маленькое общество. Но...
- Спасибо. И мне приятно было работать здесь, у вас. А теперь твой вопрос, Орлэ. Ты считаешь, что ученый с моими знаниями, после стольких лет поисков разгадав, наконец, тайну осточертевшей человечеству "серой болезни", должен немедленно издать миллионным тиражом инструкцию и руководить лечением в одной из крупнейших клиник? Так?
- Антл, ведь там умирают люди!
- К сожалению, бессмертие - не удел человека. Я просто не имею права думать о жизни единиц. Пойми, есть высшие соображения - жизнь миллионов. Существование цивилизации, наконец!
- Я понимаю, - начал горячиться Орлэ, - я понимаю, если бы это было двадцать лет назад, когда планета была накалена до предела. Тогда каждое открытие держалось в тайне, и опыт показал: это было благо. Но теперь, когда...
- Ты уверен, Орлэ, что два гиганта, подписавшие "Клятву Мира", уничтожившие оружие, ведущие торговлю, но все же антагонистические по общественному строю, по духу, по традициям, - ты уверен, что эти два гиганта не куют друг против друга тайное оружие? Оружие, которое невозможно обнаружить? И тем более страшное? Ты уверен в этом!?
Орлэ молчал. Дайна повернулась к отцу, разговор заинтересовал ее. Антл раскурил погасшую трубку.
- Всякая проблема, как медаль, имеет две стороны. Где-то в подземелье куется оружие. Но каждый из двух гигантов знает... или подозревает, что на другом материке не дремлют. И поскольку неизвестно толком, что делается на другом материке, каждый готовит защиту от того оружия, которое имеет сам. Всегда предполагается, что противник такое оружие уже имеет или будет иметь. Это одно. И другое. Даже не будь на планете столь ненадежной обстановки, все равно мне не следовало сразу заниматься инструкциями и лечением. Медицина, дорогой Орлэ, как и астрономия, - сложный комплекс. Поэтому важно не лечение болезни само по себе, а философия болезни. Больше того, философия организма в связи с данным нарушением его жизненных функций, то есть болезнью. Надо ведь подумать и о том, чтобы в будущем вообще искоренить болезни.
- Послушай, Антл, - сказала Дайна, все еще стоя в светлом квадрате окна. - Ты говорил о тех, кто создает оружие защиты. Они тоже сидят в подземельях или... Или, может быть, скрываются на разных островах под предлогом отдыха в семье дочери?
Антл рассмеялся.
- Ты умница, доченька. И это только сейчас пришло тебе в голову?
Дайна отвернулась.
- Но ты не ответил на главное, Антл, - настаивал Орлэ. - Люди умирают от "серой болезни". Им не нужны секреты. Им нужна жизнь. А из-за того, что где-то на другом острове спрятался другой такой же мудрец, дрожащий над тайной лечения другой болезни, должен умереть наш "туземец", наш старик Маумяки... Он умрет, и в его смерти будете виновны вы. Ты тоже, Антл! Да, и ты тоже!
Антл вскочил и, разгневанный, встал против Орлэ, грудь в грудь.
- Не будь мальчиком, Орлэ! - сказал Антл очень тихо. Да, "туземец" умрет. Я знал это еще вчера, когда он упал и виепился ногтями в пол. Больше того, умрет и Анд. Это неизбежно.
Жуткий хохот мучеников ада раздался в полутемной комнате. Дайна торопливо выключила магнитофон и медленно опустилась на стул. Двое мужчин, все еще стоявшие лицом к лицу, услышали задушенное рыдание Дайны.
- Ты рассуждаешь, как ребенок, Орлэ. Неужели ты думаешь, что странные эпидемии насморка, потрясшие планету двадцать лет назад, в разгар дипломатических битв, были стихийным бедствием? Да, может быть, Маумяки отравился рыбой. Но ведь может быть - противник испытывает оружие. А вдруг это даже и не испытание, не подготовка к войне? Вдруг - война? Незаметная и оттого самая ужасная?..
- Бактериологическая? Или радиационная? - Теперь Орлэ смотрел на Антла с надеждой, как больной на врача.
- Я не жрец. Но это не обычная болезнь. Скорее уж что-то связанное с радиацией.
Орлэ схватил Антла за руку.
- Но ведь радиация... Это могло быть и от рыбы. Испытания атомных торпед... Радиоактивные отходы, сброшенные в океан...
- Не исключено, - сказал Антл и сел.
Дайна быстро вышла из комнаты. Орлэ долго разглядывал закрывшуюся за ней дверь, потом зажег лампу. Антл набивал трубку. Он наволновался - руки плохо слушались его.
- Скажи, Орлэ, - ты астроном, а я всегда считал астрономию наукой наук, - скажи, может быть, ты слышал: не предполагается ли в ближайшее время полет с высадкой на Эдр?
- Меня извещают о необходимости подготовиться к новым видам наблюдений. Но планы полетов, ты знаешь, мне не сообщают.
- Но твое мнение? Я знаю, оно у тебя есть.
Орлэ помолчал, прежде чем сказать:
- Да, судя по новой программе наблюдений, такой полет готовится. Но к чему ты это спрашиваешь?
- Скажи еще, Орлэ, правда ли, что облеты Эдра ничего особенно интересного не дали?
- Да, это правда. О возможности жизни на Эдре мы знаем не больше, чем во времена шумихи вокруг эдрианских "городов". Все остается по-прежнему: тысячи гипотез, тысячи легенд, целый обвал фантастических романов из серии "Загадки соседней планеты" - и слишком мало фактов. Конечно, двух облетов недостаточно, чтобы решить такую сложную и запутанную проблему.
- И больше не было никаких сведений? Непубликовавшихся?
- Нет. Но я не понимаю, Антл...
- Слава богу, что ты не понимаешь этого, Орлэ. Счастлив непонимающий!
Дайна вошла слишком торопливо, она была бледна и встревожена, и оба - Орлэ и Антл - повернулись, к ней.
- Я проверила радиацию. Она не повысилась нисколько.
- Ну, что я говорил! - воскликнул Орлэ. - Это обычное отравление. Виновата рыба...
- А рыба? - не то спросил, не то подсказал Антл.
- Я проверила и рыбу, рыбий хребет. В пределах нормы.
- Значит, радиации тут ни при чем, - отрубил Орлэ.
Дайна взяла руку мужа и прижалась к ней щекой.
- Да, радиация не виновата. Но мне страшно, Орлэ!
- Страшно!? - испугался Орлэ.
- Страшно? - переспросил Антл.
С этого слова началось у Маумяки. С этого слова началось и у Анда. Видя, как испугался Орлэ, Дайна натянуто улыбнулась.
- Что ты! Мне страшно совсем не так. Мне страшно того, о чем говорил Антл. Неужели на этой маленькой планете не будет счастья?
- Что такое счастье? - сказал Антл, ласково глядя на Дайну. - Счастье, доченька, - это всего лишь состояние после несчастья и - перед несчастьем. Так же как мир - всего лишь отсутствие войны...
- Это не очень-то утешительно, - заметил Орлэ.
- Я не собираюсь никого утешать.
5
...Вечером Орлэ зашел в радиобудку. Был час связи, с большой земли могли вызвать. Орлэ сел к приемнику. Его встревожило отсутствие обычных шумов эфира. Он покрутил рукоятки настройки - тишина. И только теперь увидел на столе рядом с пультом длинный рядок разобранных деталей, паяльник, отвертки. Значит, перед отъездом Анд начал ремонт. Значит, теперь еще и это - потеря связи с берегом! Орлэ немного разбирался в радиотехнике, но, оглядев детали, понял, что с ремонтом ему не справиться.
Замигал зеленый сигнал приемника; с большой земли вызывали пост. А звука не было. Зеленый сигнал мигал долго и настойчиво. Орлэ беспомощно смотрел на него, стиснув голову руками.
Зеленый огонек кричал. Орлэ был глух.
Выйдя из радиобудки, он зажег свет в комнате Анда и Маумяки. Здесь было все как обычно. На столе Маумяки поблескивала инкрустированная золотом "туземная" флейта. У подушки на постели Анда лежал томик стихов, заложенный карандашом.
Орлэ открыл его там, где был карандаш, прочел:
И она отдается, нагая,
И смеется малиновым ртом,
Все, что было вчера, отвергая
И не зная, что будет потом...
Орлэ в досаде толкнул книжечку под подушку. Подушка чуть сдвинулась в сторону. На постели Анда, под подушкой, лежала янтарная заколка Дайны.
Дайна, Дайна! Ее глаза - как море, в них не видно ничего.
Наверное, Анд просто подобрал где-нибудь эту заколку...
А может и нет.
"Счастлив непонимающий", - сказал Англ.
Орлэ проснулся на рассвете. Было душно. Серый нагретый воздух наполнил комнату, висел за окном. Дайна разметалась во сне, ее волосы рассыпались, простыня свалилась на пол.
Теперь Дайна еще больше напоминала древнюю Богиню Красоты.
Во сне скрадывалась ее порывистость и угловатость, и она лежала величественная, словно изваянная из розоватого, теплого мрамора. Рот Дайны был полуоткрыт. "И смеется малиновым ртом", - вспомнилось Орлэ.
"Нельзя быть таким, - одернул он себя, - это недостойно человека. Нельзя допустить, чтоб житейские мелочи взяли верх над тобой! Но неужели она ела рыбу?" - все-таки думал он.
Чтобы избавиться от этих назойливых и мелочных чувств, Орлэ принял холодный душ. Постепенно все становилось на свои места. Его ждали дела. Прежде всего он прошел в радиобудку.
Он хотел еще раз осмотреть приемник. Утро вечера мудренее, кто знает, авось удастся что-нибудь сделать. Но едва он настроился на прием, опять торопливо и надрывно замигал зеленый сигнал. Это был экстренный вызов, раз глазок мигал в неурочное время. Большая земля настойчиво хотела говорить с ним.
Значит, случилось что-то важное. Но, еще раз осмотрев разобранные детали, Орлэ окончательно убедился, что он тут бессилен.
У Антла горел свет, старик опять работал всю ночь. Орлэ направился в Обсерваторию. Надо было готовиться к наблюдениям по новой программе. Едва углубившись в схемы, Орлэ забыл о времени, обо всем. Он снова стал самим собой, снова стал служителем Солнца.
...Антл встретил рассвет за необычным занятием. Ночь прошла без сна, но он не написал ни строчки для книги. Всю ночь перебирал он папки старых записей, отыскивал фотокопии статей в научных журналах, вырезки из газет и все, что касалось интересующего его вопроса, бегло просматривал и складывал в отдельную стопку. Нужных материалов набралось немного.
Но к утру картина прояснилась. Он нашел массу подтверждений своим догадкам, и разрозненные мысли последних дней стали складываться в систему.
Антл работал торопливо. Ею не покидало непонятное чувство, что эту работу он непременно должен выполнить до утра.
Материалы, собранные за ночь, касались не медицины. Большей частью это были астрономические статьи, статьи по вопросам "войны без оружия" и древнейших культур планеты.
Едва Орлэ прошел к себе в Обсерваторию - Антл слышал его шаги, - он набил трубку и взял листок бумаги, чтобы записать выводы ночных размышлений. Необходимо было на всякий случай все записать. Он набросал немного. Теперь, записанные на бумагу, эти мысли поразили его самого - настолько были они стройны и страшны в своей неизбежной стройности. Да, это было открытие, но какое открытие! Он с радостью отдал бы всю свою длинную жизнь, лишь бы знать наверняка, что ошибся сегодня. Но ошибки быть не могло. Если бы он догадался об этом раньше...