- Тогда я поставлю вопрос так: могу я говорить с вами, не опасаясь, что это пойдет дальше?
- Думаю, что да. Если, конечно, вы никого не убили. Все остальные ваши прегрешения я готов повесить на себя.
- Хорошо. Допустим, я скажу вам, что говорил с неким человеком, который утверждает, что является посланцем господа; я не знаю, верить ему или нет, и вообще - это сводит меня с ума.
Долгое время рабби изучающе смотрел на меня, затем спросил:
- Не хотите ли выпить, мистер Эддиман?
- До чего вы все похожи, - усмехнулся я. - Хикс угостил меня шерри. На большее, правда, не отважился, считая шерри самым подходящим напитком для служителей культа.
- У нас здесь более современное заведение, - произнес раввин, обходя вокруг стола и нажимая на кнопку в стене. За откинувшейся стенкой обнажился небольшой бар-холодильник.
- Похоже, вам не помешало бы выпить чего-нибудь покрепче. Как насчет виски с содовой?
- С удовольствием.
Он смешал напитки и протянул мне стакан. Сам пить не стал, объяснив это так:
- Мне только не хватало, чтобы в решающую минуту сюда заглянул какой-нибудь сорванец, который потом растрезвонит на всю синагогу, что рабби черпает свое вдохновение в хмельном зелье. Притворяясь либералами, евреи, мистер Эддиман, на самом деле такие пуритане, равных которым не сыскать. Однако вернемся к нашим баранам. Итак - ваш рассказ о посланце господнем потряс старину Хикса?
- Да. Он убежден, что кроме Христа, других посланцев у Бога не было и нет. - Я с наслаждением прихлебнул виски. - А вас, похоже, я не удивил.
- А чему тут удивляться? Если вы верите во всемогущего Бога, то ему ничего не стоит время от времени общаться с нами через своих посредников. Я ничуть не богохульствую, мистер Эддиман, а просто пытаюсь рассуждать здраво, как трезвомыслящий человек. Порой я убежден, что все мы играем роль посланцев, выполняя не вполне понятные функции, значимость которых осознается лишь по прошествии времени. В каждом человеке заключена частица Бога. Кстати, - он вскинул голову и посмотрел на меня в упор, - судя по всему, этот посланец - Хелен Пиласки?
- Почему вы так считаете?
- Видите ли, когда мужчина избегает говорить о половой принадлежности того или иного человека, как правило, речь идет о женщине. Мне оставалось только выбрать ту женщину, с которой вы были наиболее близки в последнее время. А с психиатром вы беседовали, мистер Эддиман?
Некоторое время я молчал, после чего раввин - как незадолго до него и Хикс - предложил, чтобы я ничего не говорил, если не хочу. Тогда я решился.
- Да, я беседовал с психиатром. С Сэнфордом Хайменом из больницы.
- Доктор Хаймен - сильный специалист. Что он сказал?
- По его мнению, у неё паранойя.
- И вы согласны?
- Нет. В противном случае я бы к вам не приехал.
- А что думаете вы сами, мистер Эддиман?
- Не знаю. Я не способен думать. Мне уже плохо от этих мыслей. Поэтому я и пришел к вам.
- Видите ли, мистер Эддиман, вы заблуждаетесь, полагая, что мы с Хиксом являемся специалистами в вопросе Бога. Среди евреев раввином вообще может стать едва ли не каждый. Раввин это своего рода учитель или наставник - он разрешает споры, помогает сочетаться браком или хоронить умерших, но особой связи с Богом у него нет. Никакой. Мне это, конечно, прискорбно, но что я могу поделать?
- Но вы хотя бы верите в Бога? - в отчаянии спросил я. И тут же кинулся просить прощения за идиотский вопрос.
- Ничего. А вы сами верите в Бога, мистер Эддиман?
- Не знаю.
- По-моему, никто из нас по большому счету этого не знает. Во всяком случае небесам от нас уже изрядно досталось. Все наши ракеты буквально изрешетили их. По слухам же, эта Хелен Пиласки и впрямь - женщина совершенно необыкновенная. Если хотите ей верить - верьте. Вреда от этого не будет.
- Какого ещё вреда! - заорал я. - Она ведь должна умереть! Она сама этого хочет. Поэтому она и не позволила мне защитить её.
- Что ж, многие люди были готовы умереть за свою веру. Взять, Жанну д'Арк, например. Она ведь тоже слышала голос. И мой народ уже два тысячелетия страдают за веру. Поскольку приговор ей уже вынесен...
- Господи, как цинично вы рассуждаете!
- Поверьте, я не хотел бы, чтобы у вас сложилось такое впечатление, мистер Эддиман. Просто вы пришли ко мне с вопросами, ответов на которые у меня нет...
- То же самое сказал мне и Хикс!
- Честное слово - мы с ним не сговаривались. Такое уж это дело. Что бы с нами стало, если бы хоть на один из ваших вопросов существовал ответ? Мы бы разгадали Бога, как закон всемирного тяготения. Но только - выиграли бы мы хоть что-нибудь от этого, мистер Эддиман?
- Не знаю и не хочу знать. Знаю только, что она должна умереть.
- Вы же говорите, что она сама так решила.
- Но почему? Почему?
- Возможно, именно для того, чтобы ответить на вопрос, иного ответа на который не существует.
Глава двенадцатая
На сей раз, как я ни пытался, связаться с Чарли Андерсоном по телефону мне не удалось. Я потратил на звонки весь день, а его секретарша исчерпала, должно быть, весь мыслимый список отговорок; кончилось тем, что я записался к Чарли на прием через нее. Через пару дней, на половину третьего. Я приехал на пять минут раньше, но мне все равно пришлось просидеть в приемной сорок минут, прежде чем Чарли соблаговолил меня вызвать. Когда я вошел, он даже не привстал и не предложил обменяться рукопожатием. Сухо кивнув, он произнес:
- Привет, Блейк.
Еще собираясь на встречу, я дал себе зарок, что буду держать себя в руках; однако, одно дело решить, и совсем другое - претворить задуманное в жизнь.
- Привет, Чарли. Ты выглядишь на удивление свежим и расслабленным для человека, которого так трудно застать на месте. Мне казалось, что ты вкалываешь по четырнадцать часов в день.
Закончив свою тираду, я тут же понял, что дал маху - ни права, ни должных оснований для таких слов у меня не было.
- Да, я был занят, Блейк, - коротко ответил он. - Что я могу для тебя сделать?
Я решил сыграть иначе.
- Чарли, я не хочу, чтобы эта девушка умерла.
- Что? - удивленно спросил он и наклонил голову набок, как поступают люди, которые считают, что не расслышали обращенные к ним слова.
- Я не хочу, чтобы Хелен Пиласки казнили.
- Мне сначала показалось, будто я ослышался, - сказал Чарли Андерсон. - Ну, а кто хочет, Блейк? Будь по мне, я бы вообще разрешил ей жить вечно.
- Ее должны повесить, Чарли. Ты же сам знаешь.
- Закон нашего штата, Блейк, выраженный волеизъявлением двенадцати честных мужчин и женщин и одного неподкупного судьи, гласит, что именно это наказание она должна понести. Послушай, Блейк, можно подумать, что ты учишься в начальной школе. Кстати говоря, когда я сам ходил в начальную школу, у нас преподавал мужчина. Можешь себе представить - мужчина, в те годы? Это было такой же редкостью, как трехногая курица. Эх, Блейк, ты даже не представляешь, что было на месте Сан-Вердо в 1920 году. Ковбойский городок с одной улочкой - такие сейчас строят в Голливуде, снимая вестерны. Три-четыре автомобиля на весь город. "Паккарды". А по субботам во все салуны набивались настоящие ковбои, чтобы просадить свои девятнадцать долларов. Да-да, именно такое жалованье платили в те дни. Эх, бедолаги, что за жизнь они вели! А вот первые казино появились у нас в годы сухого закона... Да, так о чем мы говорили?
- Я сказал, что не хочу, чтобы её повесили, Чарли.
Чарли Андерсон не зря городил эту чепуху. Его слова имели под собой весьма вескую причину. Чарли Андерсон вообще поступал очень целенаправленно. И для радушного и для столь нелюбезного приема имелись свои причины. Взгляд его похолодел, а в голосе послышались стальные нотки.
- Ну что ты заладил, Блейк, как заезженная пластинка? Если хочешь что-то сказать, так говори.
- Ты можешь спасти её, Чарли.
- Я?
- Да.
- Ты не в своем уме. Суд присяжных постановил, что она виновна. Судья вынес ей смертный приговор. Никто не в силах её спасти.
- За исключением губернатора нашего штата. В его власти амнистировать её.
- Замечательно. Валяй, Блейк, поговори с губернатором.
- Я не могу с ним поговорить, Чарли. Он ведь обо мне даже не слышал. А вот ты с ним на короткой ноге, и тебя он может послушать.
- Ты совсем спятил, Блейк. Тебе надо проспаться.
- Я не спятил, Чарли. Просто я знаю, каким влиянием ты пользуешься. Если ты лично подашь губернатору просьбу о помиловании, он тебе не откажет.
Чарли Андерсон метнул на меня холодный взгляд и покачал головой.
- Нет, Блейк, у тебя точно не все дома. Я начинаю верить тому, что про тебя говорят. Значит, ты и вправду влюбился в эту девку. Говорят, ты собираешься бросить Клэр, Блейк? Неужели ты совсем сдурел? Попроси Истукана Бергера - он поставит тебе хоть целую сотню шлюшек, любой из которых эта Пиласки и в подметки не годится. С ними, надеюсь, ты быстро придешь в себя.
- Чарли, - взмолился я, вконец позабыв о достоинстве и самоуважении. Чарли, ну что мне делать? На колени, может, встать? Хорошо, я встану перед тобой на колени. Я на все согласен, только - спаси ее...
- Тебе не надоело, Блейк?
- Нет.
- Тогда слушай, дурья башка! Неужели ты и вправду надеялся, что твой идиотский план побега может сработать? Ты хотел предложить Фрэнку Зетцу десять тысяч за то, чтобы он перебросил вас на вертолете через границу. Что он - самоубийца, по-твоему? Ты хоть знаешь, на кого он работает? Знаешь, а? На кого?
Я молча потряс головой.
- Кто, по-твоему, верховодит в нашем штате? - ледяным тоном спросил Чарли. - Кто управляет Сан-Вердо? Кто владеет всеми игорными домами? Знаешь или нет?
На сей раз я медленно кивнул.
- А аэропорты, по-твоему, менее важны, чем казино? Или ты думаешь, что ими Красный Крест заправляет? Позволь мне тебе кое-что сказать, Блейк, и слушай внимательно, потому что это, возможно, самое важное, что ты когда-либо слышал. Возможно, ты наконец поумнеешь. Ты ведь неудачник, Блейк - неудачник и простофиля. И ты обречен оставаться неудачником. Полюбуйся на себя в зеркало. Что ты там видишь? Дешевый задрипанный адвокатишка, ничтожество по имени Блейк Эддиман. Да, некоторые из наших ребят хлопают тебя по спине - ну и что? Ты уже возомнил себя божеством. А им просто удобно иметь рядом карманного дурачка. Ты мечтаешь о том, как когда-нибудь разбогатеешь. Корпишь в вонючем офисе, за который платишь семьдесят долларов в месяц. Вместе с этой жирной коровой, Милли Джефферс. У тебя и компаньонов-то нет, потому что никто не хочет связываться с таким ничтожеством...
- Постой! - перебил я. - Я отказался от предложения...
- Заткнись и не перебивай меня! Знаешь, какая самая расхожая шутка в Сан-Вердо? Что ты перехватишь счета "Пустынного рая" у "Костера и Кеннеди". Блейк Эддиман станет представлять "Пустынный рай" - ха! Ты хоть знаешь, кто такие Костер и Кеннеди? Они - полноправные члены всемогущего синдиката, той самой мафии, которая владеет "Пустынным раем". Да-да - мафия, а не твой несчастный Джо Апполони. А известно ли тебе, кем был Алекс Ноутон? Нет?
Я уныло помотал головой.
- Так вот, Блейк, он был номером два! Понял? Он был вторым человеком в синдикате. Он лично назначал судей и губернаторов и платил дюжине сенаторов и конгрессменов, которые моментально приползали на брюхе в его апартаменты и целовали его туфли, стоило ему только прилететь в Вашингтон. Он контролировал самый крупный флот в мире, одиннадцать сталелитейных заводов в Европе, четыре тысячи гектаров плантаций опийного мака в Египте, алмазные копи в Южной Африке, угольные шахты в Пенсильвании и черт знает что ещё другое. Не говоря уж о Сан-Вердо и восьмидесяти процентах игорного бизнеса во всех Штатах. И такого всесильного босса прихлопнула какая-то дешевая уличная прошмандовка! А ты ещё хочешь, чтобы её помиловали. Проснись, Блейк. Стряхни шоры с глаз. Ее повесят, потому что слишком многие знали, кто такой был Ноутон на самом деле. Ее судьба была решена в тот самый день, когда она его ухлопала. А ты, слюнявый дуралей, уши развесил. Неужто ты и вправду решил, что тебя призвали спасти ее? Нет, Блейк, тебя выбрали как самого большого олуха и простофилю - только ты, живя в этом городе, не знал, что в нем творится.
Чарли Андерсон выдвинул ящик письменного стола, вытащил толстую пачку пятидесятидолларовых банкнот, перехваченных резинкой, и протянул мне.
- Вот тебе кое-что, чтобы подсластить пилюлю. Извини за резкость, Блейк, но ведь должен же кто-то наконец вправить тебе мозги. Возьми деньги и купи что-нибудь для Клэр. - Он посмотрел на часы. - А теперь - извини. У меня ещё куча дел впереди.
- Нет, - покачал головой я.
- В каком смысле?
- Можешь засунуть эти деньги себе в задницу, Чарли. А вот насчет Хелен Пиласки, либо ты добьешься её оправдания, либо...
Брови Чарли взлетели вверх.
- Ты мне угрожаешь? - изумленно спросил он.
И черт меня дернул ляпнуть такое! Я сокрушенно помотал головой.
- Пошел вон, - тихо прошипел Чарли. - И - чтобы больше я твою дурацкую рожу не видел!
Он взял пачку денег и швырнул в ящик стола. Я встал и, волоча ноги, медленно побрел к выходу.
* * *
Моя контора располагалась на Делано-стрит вблизи нового делового центра. Крыша у двухэтажного здания была плоской, поэтому, несмотря даже на наличие кондиционеров, в помещениях стояла ощутимая жара. Лифта в здании не было. Поднявшись по лестнице на второй этаж и пройдя по коридору, вы упирались в дверь с табличкой:
АДВОКАТ БЛЕЙК ЭДДИМАН
Хмуро воззрившись на табличку, я повернул ручку, толкнул дверь и вошел. Милли Джефферс перестала печатать на машинке и уже хотела было поздороваться, когда, повернувшись, увидела мое лицо. Слова так и замерли у неё на губах.
- Что случилось, Блейк? - спросила она наконец.
- Все то же самое, Милли. Поздно уже. Ступай домой.
- Ха! Будь у меня приличный дом, я бы не засиживалась тут вечерами.
- Я сегодня не в настроении, Милли. Не спорь - отправляйся домой.
Она обиженно фыркнула, но быстро собралась и ушла, хлопнув дверью. Я мысленно проклял себя - Милли была последним человеком в мире, которого я хотел обидеть. Я даже выскочил следом и окликнул её, но Милли уже и след простыл. Я вернулся в контору и, усевшись за стол, попытался собраться с мыслями. Мне предстояло защищать одного богатого домовладельца с Черри-стрит, который недавно подал иск на строительную компанию, что снесла соседнее с одним из его домов здание, повредив при этом подземные коммуникации. Дело было абсолютно выигрышным, и особых сложностей я не предвидел.
Внезапно я услышал, что наружная дверь моей конторы открылась, и даже успел подумал, что если это Милли Джефферс, то я её расцелую и извинюсь. Однако это оказалась вовсе не Милли Джефферс. Я уже встал из-за стола, когда дверь моего кабинета распахнулась, и в проеме возникли двое здоровенных субъектов.
Выглядели они смутно знакомыми. Должно быть, я их где-то встречал. Один из них, довольно высокий, курил сигару, а второй, могучий рыжеволосый парень, был примерно моего роста. Одеты были оба весьма прилично. Рыжий выдвинул стул и кивнул мне.
- Садись, Блейк.
Я не шелохнулся.
- Помоги ему, Козел, - велел рыжий длинному. - Пусть старина Блейк отдохнет.
Козел грубо схватил меня за плечи и усадил. Я попытался сопротивляться, но он хорошо знал свое дело и так умело отвесил мне две крепких оплеухи, что мигом вышиб из меня боевой дух, а в голове у меня тут же зашумело.
- Что вам нужно? - пролепетал я. - Зачем вы пришли?
- Адвокат нам нужен, - ухмыльнулся рыжий. - Честный адвокат.
- Кто вас послал? - спросил я. Впрочем, я отлично это знал.
- Парни нас послали, - хмыкнул рыжий. - Верно я говорю, Козел?
- Угу, - кивнул тот. И добавил, погружая кулак мне в живот: - Наши парни не любят упрямцев, Блейк. Они любят покладистых, понял?