- На Земле потребуют доказательств, - вспомнил Сергей Иванович свой неудачный доклад Информцентру. - Могут быть возражения; природный феномен - мало ли чудес на Луне!
- Рубиновый стержень - разве это не доказательство? - запальчиво спросила Светлана. Сергей Иванович улыбнулся ей:
- И стержень, скажут, - феномен. Кристаллы тоже создаются природой. Тут надо подойти по-другому. Давайте подумаем как.
В это время в тысяче километров от станции бился над лунной загадкой еще один человек, исследователь, как и Егоров, выпускник Ташкентского университета, Юрий Львович Тимошкин. Хозяин Великой Стены, Мечтатель, - называли его друзья. И каждый был прав по-своему.
Станция у Стены построена лет восемь тому назад. С первого дня Тимошкин - сотрудник ее коллектива. Геолог, поэт, а по призванию лунный бродяга, он не знал, что значит часы работы и часы отдыха. Вместе со всеми возвращался на станцию, менял исчерпанные воздушные батареи на свежие и уходил к Стене.
Посмотреть на лунную карту, - Стена протянулась как отчеканенный вал, рубец, вздувшийся, почему, неизвестно, на плоской равнине. Это поражает воображение: длина Стены - сто километров! Не будь Стена такой колоссальной, ее можно было бы принять за плотину, за бруствер - за что угодно, воздвигнутое циклопическими руками. Но Стена - естественное образование, каприз лунной природы. Тимошкин в нее влюблен. Без преувеличения можно сказать, что за восемь лет работы в этом районе, он излазил Стену от ее начала и до конца.
Ниши, которые он сфотографировал и показывал Егорову, были странными гнездами в теле Стены. Всего их - семнадцать, темных пещер, одинаковой глубины и, примерно, одинаковой вырубки. Геологи как хотят, а Тимошкин считает, что ниши вырублены в скале.
- Посмотрите на эти окна! - говорит он. - Они сделаны на одном уровне, повернуты в одну сторону. Пройдите в глубину ниши лунной полноземельной ночью, повернитесь лицом к окну и вы будете видеть точно середину земного диска! И так - в любой нише!
Конечно, это может быть совпадением. Но только не для Тимошкина. На гребне Стены, здесь же, над окнами, он обнаружил остатки плит - Лунный Баальбек! - как он назвал про себя. Правда, плиты встречаются на Луне во многих местах. Тимошкину говорят: таких плит сотни. Но Юрий не соглашается. Он уверен, что здесь плиты подогнаны, лежали одна на другой. И только мощное землетрясение - лунотрясение - раскололо и сбросило их с гребня Стены. Сейчас это хаос обломков, но воображение Юрия складывает обломки, ставит плиты на место. Если бы здесь воздвигнуть колонны, был бы второй Баальбек!.. Дело твое, - спорят с Тимошкиным, - фантазируй, сколько угодно. Вот если бы ты нашел чтото существенное, что-то этакое... из ряда вон выходящее, - вот тогда!..
И Тимошкин ищет.
А может быть, и нашел. Нет, нет, пока что он и себе не верит! И как тут верить? Ведь так можно загипнотизировать себя вконец! Но в глубине души он уже дал своему открытию название - Лунный Глобус.
Чего только ни делает природа: пропасти, пики, цирки, плиты, Стену, наконец! Почему же она не может сделать шар?.. То, что нашел Тимошкин, не шар - только часть шара, фрагмент. Но если мысленно охватить взором недостающее, будет шар. Будет глобус! Потому что это не гладкий, не обточенный, не оплавленный шар: на нем угадываются очертания лунных цепей и кратеров! Если бы только найти недостающие части шара!.. Юрий ищет два года. И ни за какие посулы не хочет уходить от Великой Стены. Сергей Иванович предлагал ему Кратер Коперника, Море Дождей, но Тимошкин не согласился. Пообещал начальнику найти криновит, сложный силикат, обнаруженный американцами в метеоритах Вичита Каунти и Яндегайн и названный тек в честь советского метеоролога Кринова. Изумруднозеленые зерна - мечта геологов - не встречаются на Земле. Они, как и метеориты, гости из космоса. С первых дней их ищут в метеоритных камнях и на Луне. Но Юрию не удалось найти криновит, Сергей Иванович недоволен бахвальством и, наверно, переведет Тимошкина в Море Дождей.
И вдруг Юрий сам запросил перевода.
- Почему? - спросил Сергей Иванович, подняв по привычке брови на лоб.
- Хочу поработать на полюсе.
- А как же Стена? - вспомнил Сергей Иванович пристрастие Юрия к Стене.
- Стена отанется...
- А криновит?.. - не без колкости спросил начальник геологической службы.
- Криновита нет, Сергей Иванович, - признался Тимошкин.
- Так... - опять по привычке сказал Сергей Иванович, а Тимошкину показалось, что это не предвещает ничего доброго.
Если бы не колкость в вопросе о криновите и не это начальническое "Так"..., перед которым Тимошкин робел, Юрий рассказал бы Сергею Ивановичу истинную причину того, почему он просится на полюс к Егорову.
Исследуя снимки Глобуса, Тимошкин постоянно видел ровную черточку, риску на самой вершине выпуклости. Царапина, давно решил он, - ударило осколком метеорита... Но вот Юрию вздумалось сфотографировать Глобус на цветную пленку. Когда фотография была проявлена, Юрий ахнул; царапина светилась ярким огнем, - будто луч, ударивший с полюса! Странно! вертел Тимошкин в руках фотографию. Луч... Это могло быть случайностью: целые области на Луне флюоресцируют под яростными лучами солнца. Все могло быть случайностями: и ниши, и плиты, и полушарие Глобуса, и эта ничтожная светящаяся царапина. Но Тимошкин мгновенно сжал все это в руке: что если все здесь взаимосвязано и дополняет одно другое?.. Куда направлен луч?
Куда направлен луч, сказать было нельзя. Но попроситься на полюс к Егорову - можно. Вдруг разгадка на полюсе? Тогда и произошел разговор с Сергеем Ивановичем.
- Если нет криновита, - соглашался Сергей Иванович, - переведу. Поговорю с Егоровым и переведу. Будешь искать алмазы.
Разговор произошел дня за два-три до того, как "Полярная" станция начала действовать.
Потом пошла эта фантастика с Малышом, и Сергей Иванович не возвращался к переводу Тимошкина на Северный полюс.
Вот почему, когда участники эпопеи собрались наконец вместе, одно кресло в их кругу оказалось пустым. Это кресло по праву принадлежало Юрию Львовичу Тимошкину.
Собрались они через месяц.
Возле "Полярной" стоял тот же вездеход на спиралях. Водители Беленький и Смирнов опускали по трапу ящики, обитые цветной жестью. Галин и Егоров помогали водителям. Командовал парадом Сергей Иванович.
- Осторожней, ребята, - говорил он, - смотрите - надпись: "Не кантовать!"
- Стараемся, Сергей Иванович, - откликался Беленький из кабины. - И что в этих ящиках? Даже на Луне тяжело!
Спирали вездехода подрагивали от напряжения; ящики действительно были тяжелыми,
Затем их внесли в шлюзовую камеру, в помещение станции и расставили в комнате с экраном и затемненными иллюминаторами. В ящиках оказалась киносъемочная и проекционная аппаратура.
- Передвижка! - разочарованно воскликнул Беленький. Сергей Иванович?
Начальник геологической службы отмалчивался. Он отмалчивался целый месяц. Ни Земля, ни Луна не знали о тайных приготовлениях Сергея Ивановича и обитателей "Полярной" станции. Это был секрет, утвержденный и принятый всеми на памятном совещании месяц тому назад. Готовились доказательства, сюрприз для планеты Земля. Может быть, здесь было немножечко опасения, что затея кончится неудачей. Малыш не сработает и все виденное Егоровым было странной невероятной случайностью. Вдруг ничего больше не повторится? Но больше было надежды: все должно окончиться хорошо. Ведь все четверо - и "полярники", и Сергей Иванович - были романтиками.
Киносъемочных аппаратов оказалось четыре - для Егорова, Галина, Светланы и Сергея Ивановича.
- Пройдемте в фотолабораторию, - предложил Сергей Иванович, - зарядим пленку.
Сотрудники станции и начальник геологической службы скрылись в фотолаборатории.
Оставшись одни, Беленький и Смирнов переглянулись:
- Что тут творится, Вася? - спросил Беленький.
Высокий флегматичный Смирнов ничего не ответил.
- Такого спектакля я не видел, - продолжал Беленький. Да еще с участием Сергея Ивановича. Старик обычно весь на виду. А тут - оставил нас двоих в комнате...
- Будут съемки, - сказал Смирнов.
- Вижу, что будут съемки. Но что снимать?
- Земное затмение, - предположил Смирнов.
- В четыре аппарата? - с сомнением покачал головой Беленький.
Из лаборатории с готовыми аппаратами вышли "полярники" и начальник геологической службы, молчаливые и немножко торжественные. Факт, - подумал Беленький, - тут затевается что-то нешуточное...
- Пойдемте с нами, - сказал водителям Сергей Иванович.
- Всегда готовы! - ответил Беленький за Смирнова и за себя, - он готов был идти хоть на край света, лишь бы не сидеть в пустой комнате и не гадать. А главное, - ему было интересно, что затеял Сергей Иванович, и этот интерес надо было удовлетворить до конца. Не пригласи Сергей Иванович его и Смирнова, Беленький сам напросился бы идти вместе со всеми. Обязательно бы напросился.
Пройдя коридоры и шлюзовую камеру, маленькая экспедиция направилась к Малышу.
Шли быстро и молча, как заговорщики. Кажется, Сергею Ивановичу нравилась эта таинственность. В самом деле, тучный пожилой человек был мальчишкой в душе, неутомимым искателем. Луна и вообще необжитые места таких любят,- настойчивых и мечтательных. Сергей Иванович уверовал в находку Егорова с первых дней и весь отдался порыву. Все энтузиасты такие: если уж делать дело, так с душой, а не вполдуши! Земля отрезвила его тогда, потребовала доказательств. И он найдет эти доказательства.
Все они найдут доказательства!
- Что бы ни произошло, - говорил он, когда группа подошла к Малышу, - что бы кто ни увидел, - снимать. От начала до конца - снимать!
Расставил "полярников" с киноаппаратами каждого на расстоянии двухсот метров одного за другим, Смирнова и Беленького тоже поставил в ряд: "Будьте свидетелями..."
- Все готово? - спросил Сергей Иванович. - Сигнал к съемке - ракета. - Он уже посматривал на хронометры, тщательно выверенные по земному и лунному времени.
Если бы не киноаппараты и не торжественность, можно было подумать, глянув со стороны, что Сергей Иванович готовит команду спортсменов к соревнованию, - к бегу, например, по лунной равнине. Не было белой черты и слова "Старт", написанного большими буквами, и дистанция между спортсменами непомерно большая, - шеренга растянулась на километр, - но, кто его знает: на Луне сила тяжести меньшая, как себя поведут спортсмены на беговом поле?.. Пусть уж расстояние от локтя до локтя будет побольше. Ну, уж если дойдет до бега, думал Беленький, - вряд ли кто сумеет потягаться со мной: у меня первый спортивный разряд! Итак, - как там арбитр, поднял стартовый пистолет?.. Однако все смотрят на Малыша, подняли кинокамеры. Беленький тоже стал смотреть на скалу, что-то будет?
- Внимание! - послышался голос Сергея Ивановича. - Съемка!
Зеленая ракета взвилась в черное небо.
Бесшумно в космической пустоте завертелись камеры сверхскоростной съемки - два миллиона кадров в секунду. И в тот же миг из воронки, из рубиновой чаши на вершине скалы, вырвался луч, столб пламени, захлестнувший цепочку людей, ставших у него на пути.
- Бог мой! - заорал Беленький. - Ложись! - Он забыл про соревнование, про свой спортивный разряд. Даже если бы нужно было бежать, он бы не сдвинулся с места, - ноги приросли к почве. Он только моргал от нестерпимого света да вскинул наконец руку, чтобы защитить глаза.
Но все уже кончилось. Только в воронке, на вершине скалы, тлел рубиновый жар и на какую-то долю секунды в глубине чаши мелькнуло человеческое лицо.
- Бог мой! - опять отозвался Беленький. - У него три глаза! Смотрите!..
Слышно было, как тяжело дышала в скафандре Светлана, всхлипнул Галин.
- Смотрите! - вопил Беленький. - Видели? Ну, ответьте же кто-нибудь!
Смотрели уже на станции, когда была проявлена пленка. Работали над ней Галин и Смирнов, остальные изнывали от нетерпения.
Светлана вздыхала:
- Что же это такое?..
Относилось ли это к медлительности товарищей или к тому, что Светлана увидела у подножья скалы?..
- Терпение, сердце мое, - успокаивал Сергей Иванович, а сам поминутно поглядывал на хронометр, лежавший на столе, забыл о наручных часах.
Время действительно будто остановилось.