Буклешев Александр
Цепь
Александр Буклешев
Цепь
"Женщины - животные ночные; и до сих пор, при кажущейся доступности и простоте контакта, их поведение остается малоизученным, а порой и вовсе необъяснимым и загадочным..."
Он вынул отпечатанный лист из машинки и положил на самое видное место письменного стола, не сомневаясь, что она прочтет; завтра же, пока он будет завтракать, по привычке заглянет в кабинет навести чистоту и порядок и, переворошив бумаги, украдкой посмотрит, что он успел сделать за ночь.
Раньше он не скрывал своего недовольства, заставая ее за чтением рукописи. Он свято верил в приметы и считал, что неоконченные вещи нельзя показывать никому, иначе из них ничего толком не получится.
Иногда по утрам он выходил из кабинета со стопкой листков в руках или в кармане халата, желая прочесть ей наиболее удавшиеся, как ему казалось, куски. Он спешил в гостиную, где она обычно ждала его, сидя за накрытым столом, усаживался напротив, многозначительно прокашлявшись, заявлял:
- Я кое-что написал... Хочу, чтобы ты послушала...
Прочитав несколько предложений, он замолкал и смотрел на нее. Она перепархивала к нему на колени и, обняв за шею, говорила, улыбаясь:
- Ну интересно же, милый. Мне понравилось, честное слово! Умница!
А после, чмокнув его в лоб, садилась рядом, откладывала рукопись в сторону и, тряхнув головой, приказывала: "Ешь!"
До еды ли ему было, когда, словно увидев впервые, он не мог оторвать глаз от ее лица, одухотворенного радостью и потребностью жизни, от непокорной завитушки спадавших на лоб и пьянящих своим запахом и цветом волос, от обтянутой легкой тканью халата груди. Желание слиться с нею, прикоснуться губами к ее шее, к ее мягким податливым губам вытесняло все другие желания и мысли. С глубоким вдохом, несколько ослаблявшим его внутреннее напряжение, он осторожно касался ее руки.
Она мгновенно поворачивала к нему голову, и в ее вопрошающем выражении лица и глаз появлялись едва уловимые искорки всепонимающего лукавства.
Сейчас он удивлялся, как можно было что-либо скрывать от нее, запрещать что-то, уходить в себя, удаляясь от ее жизни. Конечно, он смирился с тем, что она читает его сочинения в зародышевом виде, для нее он готов был открыть не только свои записи, но и душу, вывернуть всего себя наизнанку.
Вспоминать о тех прекрасных солнечных днях их совместного житья было особенно горько и тоскливо. Он облокотился на стол, подперев висок ладонью, и тяжело вздохнул.
"Я давным-давно ничего не писал... Признаться, ничего стоящего на ум не приходит... А стоит ли вообще писать? Я же чувствую, что не получается так, как раньше". Он снова вздохнул и, подняв вокруг себя непроницаемым щитом многочисленные и тяжелые волны былых воспоминаний, погрузился в прошлое так же, как погружается в холодную мутную воду бассейна белый медведь, доведенный до отчаяния зноем, мухами и толпой зевак, наполняющей зоосад.
Раньше... Просто рядом была она - его Муза из плоти и крови, дарящая ему и свое зрение, сливавшееся с его видением, и свои нервы, переплетавшиеся с его нервами, и любовь, благодаря чему ему было доступно многое, что ускользало от других, и он мог писать, не стыдясь за свой труд. Во всяком случае, так ему казалось сейчас.
Он представлял ее прежней, живой, улыбающейся из окна отходящего поезда. Поезда, канувшего в никуда и не достигшего станции конечного назначения, потому что спустя час сорок минут с момента отправления весь состав и все его пассажиры были погребены под снежной лавиной. Лишь единицам посчастливилось выжить среди искореженной груды металла и пластика под безжалостно удушливой громадой снега, камней и льда.
Он вспомнил, как все началось...
Они позвонили во вторник, через три месяца после ее похорон. Было десять часов утра. Обычно в это время по многолетней привычке он садился работать, но в тот день, как, впрочем, и во все предшествовавшие дни бесконечно тягучих и липких своей горечью трех месяцев одиночества, скорбь господствовала над его мыслями и сердцем.
Поэтому он не сразу услышал сигнал видеотелефона.
Мягкий мужской голос участливо спросил:
- Господин Юл Кейн? Добрый день. Говорит представитель компании "Нью Велд Электроник Систем" Клод Бьюар.
- Добрый день, - нехотя ответил он и потянулся включить экран, но передумал. - Слушаю вас.
- Приносим вам свои глубокие соболезнования, господин Кейн. Извините за внезапное вторжение. Как известному писателю и человеку, уважаемому в общественных и деловых кругах, наша компания желает оказать одну очень важную, как нам кажется, услугу, касающуюся вашей жены, госпожи Санты Фло... Не могли бы вы уделить нам полчаса на этой неделе? Время и место выбирайте сами. Если желаете, я могу посетить вас. Если нет - после обеда, с вашего позволения, вам доставят проспекты нашей фирмы, где указаны адрес и телефон.
- Не беспокойтесь, мистер Бьюар. Могу встретиться с вами в четверг в одиннадцать часов. При возможных изменениях предупрежу вас заранее.
- Благодарю, господин Кейн. До скорой встречи.
- До свидания, - ответил Кейн и положил трубку.
До четверга он жил в смутном беспокойстве ожидания, догадываясь, что должно произойти нечто важное. Казалось странным, что совершенно посторонние люди проявляют интерес и не забывают о Санте, в то время как друзья и близкие уже свыклись с мыслью о ее кончине.
В четверг он подъехал к одиноко стоящему на небольшой площади высотному зданию, на котором огромными, сияющими перламутром буквами светилась надпись: "Нью Велд Электроник Систем".
В вестибюле его ждал Клод Бьюар. Поднявшись на восемнадцатый этаж, они долго шли по длинным, хорошо освещенным коридорам, устланным каким-то мягким синтетическим покрытием, поглощающим практически все звуки, миновали массу дверей со всевозможными надписями на входных сигнальных табло и, наконец, вошли в зал, две дальние стены которого составляли наружные стеклянные окна.
Направо от двери, в самом углу, стоял массивный подковообразный стол, за ним сидел худощавый светловолосый мужчина с правильными, почти классическими, чертами лица. При их приближении он встал, протянул руку и, поздоровавшись, представился: "Пол Исон".
Исон предложил им сесть и улыбнулся.
- Мы искренне рады видеть у себя такого известного человека, как Юл Кейн. Но, разумеется, не желание познакомиться с вами поближе дало повод для приглашения. - Говоривший замолчал и внимательно посмотрел на Юла. Мы действительно заинтересованы оказать вам... не знаю, как лучше выразиться. Давайте посмотрим кое-что, может быть, тогда нам легче будет объясняться.
Окна автоматически задернулись плотными белыми шторами, не пропускающими свет. Наступивший полумрак прошили два тонких пучка света. Коснувшись штор, они превратили их в киноэкран.
Санту он узнал сразу. На двух огромных экранах, в незнакомой ему обстановке, она танцевала в широком голубом наряде, кружась под какую-то приятную мелодию. Сначала он решил, что его просто шантажируют и, желая содрать как можно больше денег, показывают пленку, порочащую репутацию его бывшей жены. Но затем на экране произошло событие, приведшее его в полное замешательство, и мысль о шантаже он сразу отбросил.
Санта подошла к телевизору и, нажав кнопку включения, встала рядом, пальцами указывая на загорающийся экран. Вскоре на нем появилась заставка ведущей телекомпании страны, означавшая начало передач, и известный миллионам телезрителей диктор с торжествующей стандартной улыбкой провозгласил:
- Доброе утро, сограждане! Начинаем нашу программу. Сегодня - четверг, четырнадцатое мая 20...6 года.
После этой фразы Санта выключила телевизор и, подойдя к столу, написала на лежавшем там перекидном календаре: "Милый, я очень прошу тебя верить этим людям". Последнее было показано крупным планом.
На этом кадре пленка кончилась. Шторы автоматически разъехались в разные стороны, и в комнату снова полился дневной свет.
"Пленку можно смонтировать... и двойника найти несложно... Если это шутка, то дурная, - лихорадочно размышлял Юл. - Впрочем, на шутку не похоже. От меня явно чего-то добиваются, поэтому лучше подождать объяснений".
Он повернулся к человеку, сидящему за столом, ожидая, когда тот начнет говорить.
- Вам это кажется по меньшей мере странным, не правда ли? - спросил Исон. - Поверьте, мы не хотим ничего плохого. Все, что вы здесь видели и слышали, делалось для того, чтобы как-то подготовить вас к дальнейшему разговору. Прошу заранее отнестись к тому, что будет сказано, весьма серьезно и не спешить с эмоциями.
- Хорошо, - согласился Юл. - Я тоже прошу, больше не надо готовить меня к неожиданностям, говорите сразу, в чем дело.
- Итак, вы видели свою жену живой и невредимой, - начал Исон. - Это не двойник Санты Фло, и пленка не смонтирована - на ней сняты действительные события сегодняшнего утра. Вы меня понимаете?
- Санта жива? Я хоронил другого человека?! Останки были страшно обезображены...
- Нет, Санта Фло мертва, как и большинство пассажиров того поезда. Я кое-что хочу вам напомнить, господин Кейн. Четыре года назад ваша жена забеременела, и ей необходимо было кесарево сечение.
- Я не понимаю, мистер Исон, какая связь между этими событиями, перебил его Юл.
- Самая прямая. По существующему сейчас в акушерстве правилу перед планируемыми заранее операциями у женщин берут кровь, чтобы в случае осложнений возместить кровопотерю их собственной кровью. Кровь эта надежно консервируется и может храниться годами. Ваша жена не была исключением... Женщина, которую несколько минут назад вы видели на экране, создана искусственно из клеток собственной крови...
При этих словах у Юла все похолодело внутри, во рту стало сухо, и он судорожно сглотнул, стараясь не выдавать своего волнения.
- Так что ваша жена воскресла, - продолжал Исон, - но у нее, к сожалению, есть ряд особенностей. Она появилась на свет чуть более полутора недель назад. Это новорожденный в образе взрослой женщины, и мозг ее практически пуст, как и подобает мозгу младенца.
- А как же на пленке?! Она ведь писала! - воскликнул Юл.
- Сейчас я все объясню, потерпите, - вмешался в разговор Клод Бьюар, до этого молча наблюдавший за говорившими. - Чтобы новоявленная Санта Фло проделала все, что мы недавно видели, с ней пришлось заниматься целую неделю.
Вся информация, точнее программа, была внушена ей под гипнозом, а затем она выполнила задание, находясь снова под гипнозом, уже перед камерой.
Наша компания тесно сотрудничает с проблемными лабораториями. Санта Фло - одна из первых людей, полученных искусственно. Положительных результатов, откровенно говоря, мало - всего полтора десятка человек. Сами понимаете, для исключения недоразумений в опытах используются случайно сохранившиеся живые ткани умерших людей.
Разумеется, о ведении таких работ широкая публика знать не должна, и вот почему.
Известно, что клетка любой ткани или органа хранит информацию о строении всего тела и при наличии определенных условий может воссоздать его полностью, причем до того возраста, в котором была изъята из организма. Воссозданный организм, образно говоря, помнит свое прошлое, но воспроизводит его крайне неохотно, особенно мозг. Этого удается добиться особой методикой гипнотического внушения, но она настолько кропотлива, медленна и требует такой отдачи гипнотизера, что применима в течение весьма непродолжительного времени... Мозг воскрешенного, как мозг новорожденного, подобен листу чистой бумаги. Этих людей надо учить, учить долго и по специальной программе около десяти лет, только тогда они способны на самостоятельное существование как полноценные члены общества. Окончательных результатов пока нет, потому что обучение началось совсем недавно, и какими они будут, эти воскресшие люди, еще неизвестно... Может, им предстоит доживать свой век в домах скорби из-за слабоумия... Вероятнее всего, мы сможем заставить мозг вспомнить свое прошлое, но сумеем ли научить его жить в настоящем - покажет время.
- Так какое же вы имеете право?! - Юл старался говорить как можно спокойнее, хотя внутри у него все клокотало от возмущения. - Зачем вам эти несчастные?! Зачем вам понадобилась моя жена?!
Бьюар замолчал и, растерянно посмотрев на Юла, опустил глаза, а Пол Исон произнес извиняющимся тоном:
- Вы вправе думать о нас все что угодно. Я очень прошу вас выслушать, господин Кейн... Существует еще один способ, возвращающий новую, полноценную жизнь. Мы, собственно, и пригласили вас сюда, чтобы его обсудить...
Юл повернулся и с недоверием воззрился на человека, сидящего рядом с ним.
- Да, да, - повторил Бьюар, утвердительно закивав головой, - есть еще один вариант, который нас устраивает больше, мы им практически и занимаемся... Это пересадка искусственного мозга, или создание искусственного интеллекта. Речь идет об электронном мозге, умещающемся в черепной коробке человека, полноценном и думающем не хуже, чем мой или ваш. Мозг искусственный, все остальное - нормальное; человеческое тело, подверженное обычным человеческим недугам и, так же, как ваше и мое, истекающее слюной, желчью и кровью, ломающееся при травмах с треском в костях... Если вы пожелаете, господин Кейн, мы попытаемся возвратить вам жену с искусственно восстановленным интеллектом, одним словом, пересадить ей электронный мозг. Такие люди у нас уже созданы, мы наблюдаем за ними, и, представьте себе, никаких отклонений.
- Больше всего мне хочется, - перебил его Юл, - чтобы бред прекратился.
- Господин Кейн, - Исон коснулся его руки. - Простите, пожалуйста, мы действительно желали вам помочь. И посвятили в тайны, о которых не знают даже члены правительства. Все потому, что случайно, поймите, случайно воссоздали вашу жену. Мы имели полное право, может, это и звучит кощунственно по отношению к личности, воспользоваться ее оболочкой, как нам заблагорассудится. Хотя в данном случае никакой личности, по сути, нет, так как пока в ней нет разума...
Мы предлагаем вернуть вам жену почти такой же, какой она была несколько месяцев назад. Единственное, что будет отличать ее от прежней, искусственный мозг.
- А если ее обучать... без пересадки, - возразил Юл.
- На это потребуются годы. По самой совершенной программе, с учетом развития кибернетических систем - около семи лет. Кроме того, если вообще удастся пробудить разум, человек получится иным. Для него все будет ново: и семья, и муж, и дети. Вы с сыном будете относиться к ней, как к жене, матери, а она... Я не знаю, как она будет относиться к вам, вашему сыну, заметьте, к вашему, а не ее. И вообще, сможет ли она полюбить его... вас. Представьте, вы прождете много лет, а ваши надежды будут обмануты. Исключить этого нельзя.
- Так вы полагаете... с искусственным мозгом... Боже, зачем я согласился на встречу с вами, - простонал Юл.
- В случае отказа, господин Кейн, - донесся до него голос Бьюара, - мы просим подписать несколько бумаг о неразглашении корпоративной тайны... Но мне кажется, вам надо подумать, - добавил он, доставая из стола тонкую папку с документами. - Меня не покидает ощущение, что вы обожали свою жену. Я читал ваши книги, и все они посвящены женщинам, а героини внешним описанием напоминают Санту Фло. Простите, конечно, это всего лишь предположение...
- Я любил свою жену, если хотите, обожал, - ответил Юл. - И вы правы многое написано про нее и для нее... Я подумаю над вашим предложением, господа.
- Не хотите ли посмотреть на свою жену? - спросил вдруг Исон. - То есть... на эту женщину...
Юл почувствовал, как тяжелая волна щемящей тоски поднялась откуда-то снизу и перехватила дыхание свинцовым комом. Осевшим от волнения голосом, с трудом выговаривая слова, он ответил:
- Пожалуйста, если можно.
- Клод, проводите господина Кейна, - обратился Исон к Бьюару. Затем, слегка поклонившись Юлу, вежливо произнес:
- До свидания, господин Кейн.