Похороны продолжались один день и две ночи. За это время тысячи и тысячи ромуланцев прошли мимо стеклянного саркофага с телом Претора и расписались в Книге памяти. И полтора суток, без еды и почти без сна, Яндра, сидя на скамье, установленной на высоком подиуме, играла траурные мелодии. Она попеременно использовала три инструмента: трехструнный элегический батайн, лирический двенадцатиструнный плект и жалобно плачущий однострунный инструмент под названием тээль. Яндре пришлось играть не только музыку Лермы. Под сводами Колонного Зала звучали мелодии и Талета, и Мектиуса, и некоторых других композиторов.
У пришедших на прощание с вождем ромуланцев сама Яндра тоже вызывала необыкновенный интерес. Во время коротких передышек, отложив в сторону очередной музыкальный инструмент и разминая уставшие пальцы, она иногда слышала шепот, который перекатывался по нескончаемой веренице горожан, словно эстафетная палочка:
– Жена младшего центуриона Тиама...
– Родная сестра Дайяна... археолога...
– Близняшка?..
– Вот еще! Просто сестра...
– А она старше его?
– Говорят, старше...
– Я слышал, у них есть еще сестры и братья...
– Ни она, ни ее братец никогда не были в армии...
– Говорят, они в опале. Да не смотри ты на нее!
Случалось, какая-нибудь матрона давала подзатыльник своему благоверному, если он чересчур долго пялился на уставшую, с темными кругами под глазами, но красивую женщину на подиуме. Тотчас же почтенный горожанин устремлял взгляд на саркофаг с высохшим телом старца, еще недавно державшего в своих руках мысли, чувства и жизни ромуланцев.
Яндра играла, преодолевая усталость, не обращая внимания на шум в голове и онемевшие пальцы. Иногда она умудрялась подремать, и тогда видела картины из далекого детства: маленький чудо-ребенок сидит на залитой солнцем зеленой лужайке и играет на плекте перед мэтрами. "Радуйтесь, говорят седовласые старцы ее родителям. – В вашей семье есть кому исполнить воинский долг. Поэтому ничто не помешает вашей девочке достичь высот в музыке."
Приходя в себя после таких грез, Яндра начинала плакать. Некоторые замечали, как из светло-зеленых глаз женщины на струны плекта или батайна падали прозрачные капли.
– Как трогательно! Посмотрите, как она рыдает по нашему вождю!
"По нашему вождю... – с ненавистью шептала Яндра. – Неужели по этому зверю кто-то может плакать?"
Едва получив экстренное сообщение из нескольких давно проверенных источников, Командование Звездным Флотом усилило патрулирование вдоль Нейтральной Зоны, справедливо опасаясь провокаций и агрессии со стороны ромуланцев. Но неожиданно пришло официальное межправительственное сообщение, выдержанное, на удивление, в дружелюбном тоне.
Глава 2
Звездное время 8475.3
Первая внешнеполитическаяреакция постпреторианской верхушки оказалась довольно неожиданной. Федерации официально передали письмо с предложением мира и дружбы. В письме содержится просьба о встрече полномочных представителей на какой-нибудь необитаемой планете в глубине Нейтральной Зоны. Эксперты расценивают это предложение скорее как пробный шаг, нежили искреннее стремление к настоящей мирной конференции. Но есть надежда, что таким образом можно начать постоянные переговоры, как с клингонами.
Лично же я сомневаюсь в искренности ромулянцев, особенно, после недавнего их ответа на предупреждение Федерации, что курс Зонда проходит очень близко от довольно важных центров Ромулянской Империи. Почему-то румулянцы стали отрицать существование этого аппарата и заявили, что всякое наблюдение и преследование внутри космического пространства Империи будет расцениваться как нарушение ее суверенитета.
Между тем, адмирал Картройт выбрал "Энтерпрайз" в качестве официального средства передвижения участников переговоров. Мы доставим делегацию Федерации на место встречи, символизируя собой добрую волю.
Однако, если жизнь меня чему-нибудь и научила, то только не оптимизму там, где ему нет места. Используя Зонд, ромулянцы, вполне возможно, будут водить нас за нос в какой-то своей нечистоплотной игре. Тогда посмотрим, прав ли мистер Скотт, уверяя, что "Энтерпрайз" нужен Командованию не больше, чем паром.
На пресс-конференцию адмирал Картрайт пригласил весь старший офицерский состав "Энтерпрайза". Однако за столом переговоров напротив Картрайта и президента Объединенной Федерации Планет оказались лишь Кирк, Спок и Маккой. Зулу и Чехов задержались на корме, где проверяли вспомогательные двигатели. Ухура появилась на короткое время, о чем-то поговорила с адмиралом и исчезла, а Скотт, несмотря на свое обещание старику быть к его услугам в любое время, сослался ига неполадки в системе охлаждения корабля и тоже вскоре отбыл из пресс-центра.
– Доброе утро, джентльмены, – поздоровался президент и начал свою речь:
– Цель нашей встречи – обозначить круг ваших обязанностей во время предстоящих переговоров с ромуланцами, – оглядев присутствующих и не встретив ни одобрения, ни возражений, президент продолжил. – Перед тем, как пойти дальше, я хочу спросить вас, известен ли вам термин "перестройка".
– По-моему, это русское слово, появившееся в конце двадцатого века и обозначавшее реконструкцию, переделку чего-либо, – оживился Спок. Кажется, тогда же в России возникло понятие "гласность"...
– Которое означает открытость и публичность, – вздохнул Маккой, – и даже либерализацию в идеологии.
– Спасибо, джентльмены. Я вижу, вы неплохо помните историю, похвалил президент. – Именно эти процессы, вероятно, происходят сейчас в Ромуланской Империи после смерти Претора. По нашим сведениям, все их общество, от верхушки власти до уличной черни, объято эйфорией перемен.
Первым делом, ромуланцы открыли тюрьмы и выпустили на свободу всех политических заключенных, или, по крайней мере, тех, кого считают политическими заключенными. Далее. Временное правительство разрешило свободную торговлю со всеми планетами, не входящими в Федерацию, и отменило так называемый "запретный список". Философы и ученые, художники и писатели, которым раньше запрещали под страхом смерти публично выражать свои мысли и чувства, отныне получили свободу слова.
– Дайян! – радостно закричала Яндра, не думая о том, что, возможно, Тиам сейчас подсматривает за ней через потайной видеомонитор.
Ей и Дайяну не разрешали встречаться целых пять лет! Пусть Тиам скрежещет зубами от злости, но она ни за что не станет скрывать своих чувств к брату! Откинув одеяло, под которым она чахла несколько последних дней, Яндра вскочила с кровати и бросилась в открытые объятия.
– Привет, младшая сестренка!
Дайян назвал Яндру так, как называл в далеком детстве. На самом деле она была на шесть минут старше – факт, как ни странно, весьма важный в отношениях между близнецами.
Бурная сцена радости продолжалась так долго, что у Яндры успели высохнуть слезы. Усевшись на кровать и взявшись за руки, брат и сестра с нежностью смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова.
– Ты выглядишь измученной, – наконец сказал Дайян.
– Я так рада видеть тебя, – щемящим душу голосом произнесла Яндра.
Ее глаза вновь стали влажными. Не отрывая взгляда от Дайяна, она достала носовой платок и приложила к лицу.
– Какое чудо, что ты здесь, – всхлипнула Яндра и прижалась щекой к плечу брата. – Целых три дня, пока столица умывалась горестными слезами, я играла траурную музыку разрешенных Композиторов, играла до изнеможения...
Но довольно об этом! Наконец-то мы с тобой встретились. Как это стало возможным?
– Разве ты не слышала о послаблениях режима? – спросил Дайян, неодобрительным взглядом осматривая апартаменты сестры. – Меня объявили лояльным гражданином и реабилитировали. Так и сказали: "... в связи с вашими заслугами" перед Отечеством и в знак уважения к вашему таланту".
Теперь я могу говорить все, что мне заблагорассудится. Но к черту такое счастье! Если бы ты знала, как близко я оказался к разгадке настенных письмен в Тлекане! Разумеется, я перерисовал иероглифы. Как только все устроится, я с головой засяду за их изучение. И тогда... Кроме тебя, я никого не хочу видеть. Как тебе удается жить рядом с этими?..
– Не забывай, я жена одного из них, – тихо ответила Яндра, рассматривая свои пальцы, – поэтому вынуждена вращаться в их кругу.
Видимо, так написано нам на роду. Судьба то бьет, то ласкает нас, брат, и никогда мы с тобой не будем жить так, как нам хочется.
– Что ж, слухи подтвердились, капитан, – приветственно вскинул руку Ферик, стоя на пороге жилого отсека Хирана. – Мирная конференция, действительно, состоится, и вы будете в ней участвовать.
– Возможно. Только не забывайте, что у нашего "Галтиза", как и у самой конференции, есть недоброжелатели, – Хиран угрюмо взглянул на Первого офицера. – Я одобряю эту затею, но как бы эти ребята не перехитрили сами себя. Неудача в переговорах утащит их на самое дно, откуда им уже не выбраться.
Ферик согласно кивнул, но промолчал.
– Ваши мнения, джентльмены, – обратился Картрайт к офицерам.
– Адмирал, если можно... – встал из-за стола Кирк. – Мне кажется, что перемены такого огромного масштаба вряд ли разыграны лишь для того, чтобы пустить нам пыль в глаза.
– Мы нарисовали вам только общую картину, – пояснил президент. – В действительности, последствия процессов, которые происходят в Империи, непредсказуемы, а сценарии событий бесконечны.
– Я полагаю, джентльмены, – вступил в разговор Спок, – что эти перемены, настоящие они или нет, имеют значение лишь для самих ромуланцев, а не для Федерации. Нам сейчас важно знать, кто реально правит Империей и как сильна его власть. Я думаю, что смерть Претора повлечет за собой ожесточенную и, возможно, долгую борьбу за место под солнцем.
– У нас нет на этот счет никакой надежной информации, – сокрушенно покачал головой президент. – Для наблюдателей со стороны ромуланская верхушка хочет казаться монолитной и сплоченной. Нам известно только то, что обязанности Претора выполняет какой-то комитет, но мы не знаем, кто именно в него входит.
– Деятельность любых временных комитетов основывается, как правило, на существующих законах и традициях, – заметил Спок, – по крайней мере, в развитых обществах.
– Об этом комитете, джентльмены, нам ничего не известно, – повторил президент. – Ни численность, ни состав. Но как бы там ни было, нам придется иметь дело именно с ним, даже если мы этого не хотим. И не только в плане проведения мирной конференции.
– Глупые тайны, – нахмурился Маккой. – Как можно с кем-то разговаривать и не видеть лица собеседника?
– Свой скептицизм, джентльмены, оставьте при себе, – одернул Картрайт, явно недовольный репликой доктора. – Мы должны принять предложение ромуланцев и немедленно дать положительный ответ. Ставки высоки: развитие мирных отношений между двумя разными культурами. Поэтому мы не можем поступить иначе.
– Согласен, – поддержал президент, от которого не ускользнула едва заметная скептическая улыбка на губах Кирка.. – Именно поэтому мы здесь, джентльмены. Мы должны воспользоваться любым представившимся нам шансом на установление долгожданного мира.
– Не забывая о своих интересах, – добавил Маккой.
– Да, не забывая о своих интересах, – повторил президент, почему-то улыбнувшись и переглянувшись с адмиралом. – Стоит ли продолжать разговор?
Есть еще несколько аспектов, которые мы могли бы обсудить в частном порядке. Например, ромуланцы настаивают на том, чтобы конференция затронула не только вопросы мира, но и культурный и научный обмен между народами. Кажется, ромуланцев будет сопровождать целый оркестр, и то же они надеются увидеть у нас. Насколько я понимаю, "Энтерпрайз" должен будет обменяться концертами с кораблем Империи.
– Хорошенький повод для массового вторжения на наш военный корабль, насторожился Маккой.
– Меры предосторожности будут приняты, доктор, – заявил Картрайт. Точно так же, как ромуланцы будут настороже, когда мы отправимся к ним с визитом вежливости.
– А каковы другие аспекты, мистер президент? – напомнил Кирк, предупреждая очередную реплику со стороны Маккоя.
– Боюсь, следующий аспект вы найдете неприятным. Ромуланцы поставили условие относительно посла, который будет представлять нашу федерацию.
Офицеры "Энтерпрайза" дружно подняли брови в изумлении.
– Они пытаются указать нам, кто именно должен быть послом?! возмутился Кирк.
– Ромуланцы назвали того, кто им не должен быть, – покачал головой президент.
– Ну это уже слишком! – воскликнул Маккой. – Решать, кого отправить в качестве посла, – наше дело. Разве не так?
– Да что вы все принимаете в штыки, доктор? – не выдержал Спок. Знаете сказку про кролика и капусту?..
– Не знаю, какие сказки есть у ромуланцев, – вмешался президент, – но это не относится к делу. Их требования не дипломатическая поза. Ромуланцы вполне серьезно заявили, что не прибудут ни на какую конференцию, если там будет присутствовать одно нежелательное для них лицо. И мы вынуждены с этим считаться.
– Они дали хоть какие-нибудь разъяснения? – поинтересовался Кирк.
– Да, объяснения есть, и я усмотрел в них определенную логику. Если переговоры, в которых в качестве посла примет участие лицо самого высокого уровня и с блестящей репутацией, потерпят провал, то это будет настоящей катастрофой. Но если привлечь лицо рангом пониже...
– Не начинай с вершины, – прокомментировал Кирк, – иначе в случае провала все придет в полный тупик.
– Совершенно верно, – согласился президент. – Это обычная дипломатическая практика в Федерации. Высшие руководители не встречаются между собой до тех пор, пока дипломаты низкого ранга не расчистят дорогу и не согласуют все детали.
– И кто же эта нежелательная высокопоставленная персона? – спросил Кирк.
– Я уверен, вы все его знаете, – президент: выразительно посмотрел на Спока. – Это вулканский посол Сарэк.
– Так я и знал, – выдохнул Маккой. – Легко, объяснить, почему они не хотят его видеть.
– Да. Сам факт, что ромуланцы не желают иметь дело именно с Сарэком, о многом говорит, – поддержал Кирк.
– Прежде всего, о том, что ромуланцы не дотягивают до его уровня! выпалил Маккой.
– Вполне возможно. Однако здесь есть и скрытые мотивы. Например, ромуланцы не против того, чтобы вести диалог со всей Федерацией в целом, но не готовы иметь дело со своими соплеменниками-вулканцами. В любом случае, переговоры должны состояться.
– Так кого же они согласны видеть на месте Сарэка? Его, я думаю, вы тоже знаете, – загадочно улыбаясь, ответил президент. – Это один из выдвиженцев Сарэка. Он появится здесь с минуты на минуту. Его зовут Райли.
В свои сорок лет капитан первого ранга Кевин Томас Райли из Дипломатической службы Звездного Флота, переполненный ирландским остроумием и шармом человек, все еще слыл великовозрастным шалуном и повесой. Отовсюду, где мелькала его окладистая, с проседью борода, слышались сальные шутки и гомерический хохот. Новые обстоятельства ничуть не повлияли на его живую натуру. Слегка безответственный и беспутный, Райли и сейчас не изменил своим привычкам, опаздывая на встречу, где присутствовали адмирал Картрайт и сам президент Федерального Совета.
Находясь в местечке под Каиром, он пытался добраться до "Энтерпрайза" на попутном транспортном корабле.
В это время в пресс-центре адмирал и президент нервно поглядывали на часы. По выражениям их лиц было видно, что опоздание может дорого обойтись Райли в дальнейшей карьере. И вообще, его возвращение на борт "Энтерпрайза" никак нельзя было назвать бальзамом на душу Кирка.
Теперь Райли возвращался на другой корабль, через двадцать лет, и он был далеко не тем молоденьким нервным лейтенантом. На "Энтерпрайзе" по-прежнему служили знакомые лица: Скотти, Спок, Ухура и многие другие.