Внезапно Гамилькар услышал любовный призыв Черчилля. Тот почувствовал присутствие дикого купидона. В кронах севастопольских акаций лениво зашуршала в ответ своим локатором взрослая самка.
"Значит, дикие купидоны все-таки залетают в Крым, - подумал Гамилькар. Интересно, окольцована ли она? Жаль, что темно, не видно".
Гамилькар почувствовал спиной, как самка лениво натянула между лапками свой природный арбалет - перепонку с ядовитой иглой. Гамилькар обладал наследственным иммунитетом и не боялся купидоньего яда; к тому же поздней осенью купидоны меланхоличны и не опасны.
Шкипер не только разбирался в женщинах, но и был в них разборчив. Общедоступными женщинами он брезговал, белых женщин избегал и за любовью обращался к ним лишь при крайних, невыносимых личных затруднениях, по пышнотелая графиня сразу приворожила его, пришлась по вкусу. Вообще в первобытных племенах во всем мире мужчины предпочитают крупных полных женщин на южноафриканский манер - "чем больше, тем лучше"; более того, его физиологическая особенность в боевом состоянии была так огромна, что Гамилькару не удавалось полноценно общаться даже с невестой (офирские женихи дефлорируют невест до бракосочетания, сразу после помолвки) и редко удавалось подыскать себе женщину под размер. Это был рослый негр, но с несоразмерно огромным кюхельбекером, не уступавшим известной всей России елде Святого Луки. Фаллос у Гамилькара был такой, что возникала проблема со штанами, он не умещался, рвался из клеш, как птица из клетки, шкиперу приходилось собственноручно портняжничать, кроить какие-то особые ширинки и мешочки, вроде средневековых гульфиков, для содержания своего фаллоса как в походном, так и боевом состояниях.
Военный оркестр играл "Дунайские волны", а графиня Л.К., такая толстая, огромная и соблазнительная, в нерешительном ожидании стояла под зонтиком у входа в павильон, но к пей никто не подходил. У графини была та же физиологическая проблема, что и у Гамилькара, - она тоже не могла, не умела подыскать для себя соразмерного друга.
Черчилль и дикая самка продолжали любовную игру в кронах акаций, но вяло. "Ничего у Черча не получится", - подумал Гамилькар. Черчилль целился в сердце графини, по она стояла боком к нему, к тому же прикрывалась зонтиком. Не пробить. Самка прицелилась в сердце шкипера со спины. Гамилькар подышал на свой сердоликовый перстень и придумал, что сказать.
- J'ai des vues sur vous pour ce soir*4, - тихо сказал Гамилькар, подходя к графине со спины, но она его давно уже видела.
Графиня очень испугалась и медленно пошла от негра вниз по Приморскому бульвару.
- Ecoutes, chere... Attende!*5
Офирянин решил, что эта красотка не понимает по-французски, по по-русски он не мог составить такую сложную фразу. Он опять подышал на перстень и тоже медленно пошел за графиней, перебирая четки из разноцветного жемчуга и сочиняя по-русски что-нибудь попроще, а графиня видела спиной, как негр идет за ней, и слышала его шаги. Черчилля привлекала необъятная кормовая часть графини. Шкипер тихонько свистнул, и ленивый Черчилль решил не взлетать и выстрелил на авось. Отравленная игла попала в правую ягодицу графини, но не вонзилась, а лишь уколола кожу и упала от движения платья.
- Оу!*6 - воскликнула графиня, инстинктивно потерла правую ягодицу и почувствовала на коже припухлость.
- Я хочу тебя... любить, - с запинкой сказал Гамилькар за спиной графини.
Графиня молчала. Ей было больно, жгло ягодицу - будто пчела укусила. Этот негр ее чем-то уколол или ущипнул. Возможно, это африканский способ ухаживания. Нельзя быть такой недотрогой в такие времена, надо что-то ответить...
- Mais laissez-moi donc, monsieur; mais etes-vous fou? - сказала графиня. - Voyez autour de combien jolies demoiselles?*7
Гамилькар засомневался, правильно ли он употребил последнее слово на "л", - возможно, следовало употребить другое русское слово - то самое слово, на "ы", как учил его Скворцов-Гумилев, но он, кажется, правильно выбрал именно это слово, на "л". Когда хорошо знаешь язык, можно легко выбирать слова и скрывать мысли; когда плохо знаешь язык, приходится говорить то, что думаешь, а это не всегда удобно. Гамилькар почесал себе спину под левой лопаткой и опять перешел на французский:
- Qu'a-t-on decide? Je suis votre*8.
- Oui,*9 - с трудом выдавала из себя графиня, боясь оглянуться.
О ужас!.. Графиня Л. К. сама себе не поверила. Она ответила африканцу "oui", как отвечают последние припортовые шлюхи!
__________________________________________
1 Грязный медведь (франц.).
2 Ax, милая Л. К., я вас и не узнала. Воображаю, как вы настрадались (франц.).
3 Что за красавица! Отлично сложена и свеженькая. Какая ножка, какой взгляд! Богиня! (франц.).
4 У меня есть на вас виды на этот вечер (франц.).
5 Послушайте, милая... Постойте! (франц.).
6 Ой! (франц.).
7 Оставьте же меня, сударь; с ума вы сошли?.. Посмотрите вокруг, сколько хорошеньких девушек (франц.).
8 Что решили? Я ваш (франц.).
9 Да (франц.).
ГЛАВА 21
Критиковать - значит объяснять автору, что он
делает не так, как делал бы критик, если бы умел.
К. Чапек
ГРАФФИТИ НА СТЕНЕ
ГУЛЯЙ-ГРАДСКОГО ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА
(Молдавия)
Сашко Гайдамака
АМОРАЛЬНОЕ
Пуля щелкнула. Старуха,
охнув, кинулась к ограде.
И десятая зарубка
не возникла на прикладе.
Слушай, снайпер, ты не спятил?
Удрала - и дьявол с нею!
Ты ж на сдельщине, приятель!
Режь зарубку покрупнее.
Это ж выгодное дело
(нам приписывать не внове):
и старуха уцелела,
и заплатят в Кишиневе.
Снайпер хмурится, бормочет,
вновь берет винтовку в руки.
Он обманывать не хочет.
Он не сделает зарубки.
(C) Евгений ЛУКИН.
Запись и литературная обработка.
ГЛАВА 22
ПЕРЕБОР
Автор намерен был закончить первую часть романа
"очком" - т.е. главой со счастливым 21-м числом;
но, разыскивая место для любимого его сердцу
авторского отступления и, признаюсь честно,
пребывая "под мухой" (хорошо бы "под веселой
мухой"), неосторожно выпил лишние сто грамм
и перебрал как в прямом, так и в переносном
смысле этого слова.
НЕСКОЛЬКО АВТОРСКИХ СЛОВ ПО ПОВОДУ "ДЕЛА О СЕКСУАЛЪ-ДОФЕНИСТАХЪ"
Манера повествования в "Войне и мире"
похожа на работу унитаза - тихо, ровно
журчат главы, где речь идет о Пьере, Наташе,
князе Андрее; как вдруг Грохот, водопад:
началось авторское отступление.
Л. Чехов
Российским ученым было известно о таинственном существе, некоторые занимались проблемой "купидона Шкфорцопфа", но симбиозная теория происхождения человека пребывала в рецессивном, подпольном состоянии, потому что в Советском Союзе всем было хорошо известно, что "человека создал труд", и даже Брежнев, которому доставали и доставляли яд купидона в лечебных целях, от старческой импотенции, не мог ничего поделать с "трудом", потому что Суслов и компания были начеку.
Честь переоткрытия купидона принадлежит следователю Н.Н. Нуразбекову и генералу Акимушкину - они повторили то, что за много лет до них сделали другие люди. В науке подобные переоткрытия иногда случаются - первооткрывателя забывают или не признают, а потом открытие повторяют (опыты Менделя, связка Попов - Марконни или история с покорением Северного полюса). Справедливость иногда торжествует (в случае с Менделем), иногда спит. Но российские открыватели купидона за приоритетом не гонялись, в Пржевальские не лезли, приоритет им и даром был не нужен, более того, приоритет в открытии купидона был опасен по тем временам, они рады были отдать этот приоритет хоть черту в ступе, лишь бы от них отстали идеологи-дарвинисты со своей "ролью труда", морганисты-вейсманисты с двойной спиралью, журналисты и буржуазные научные историографы. Это похвально.
В России следы купидона впервые зафиксированы еще в начале века в Южно-Российске, потом в Севастополе, по его подлинное открытие состоялось в Туруханском крае в какой-то не очень вразумительной орнитологической экспедиции, которая состояла всего лишь из одного человека, бывшего члена-корреспондента Петербургской академии наук гражданина Германии Клауса Стефана (Николая Степановича) Шкфорцопфа. Можно представить, какие чувства он испытал, когда в длительных невеселых прогулках за Полярным кругом под ненавязчивым солнцем Севера набрел среди маргариток в цветущей тундре на раненого и брошенного стаей детеныша-купидона. Это было подлинное открытие нового существа в природных условиях, прямо в лоне его ареала. Шкфорцопф понял, прочувствовал исторический момент и долго протирал свои кругленькие очки, прежде чем воткнуть в лишайник среди маргариток белый марлевый сачок, фиксируя точное место находки.
В "Деле" Шкфорцопфа хранится зашифрованный дневник экспедиции. Точные координаты находки. Имя самочки - Маргаритка, по месту находки. Шкфорцопф выходил ее в одном из ненецких селений Туруханского края и после окончания трехлетнего срока добровольной экспедиции-ссылки увез в Южно-Российск в деревянном ящике с отверстиями для воздуха. Он официально собирался вывезти ящик через Южно-Российск и нейтральную Болгарию - имея в виду затеряться в Стамбуле и через Северную Африку переправиться в Португалию, а потом в США. К следствию как вещественное доказательство ящик не привлекался. Любопытная деталь: местные жители, опрошенные туруханскими чекистами, утверждали, что по тундре Шкфорцопф странствовал не один, а с каким-то "человеком-тенью", который иногда даже появлялся в селении и по нескольку дней жил у Шкфорцопфа. "Человек-тень?" - переспрашивали дознатели. "Черный человек, черный-черный". "Негр, что ли? - наводили чекисты. - Американский шпион?" Ненцы не знали, что такое "негр". Эти важные показания развития в "Деле" не получили, как и многие другие за девяносто лет. На столе в туруханской избе Шкфорцопфа обнаружили черновик письма: "Дорогой Иосиф Виссарионович (далее густо зачеркнуто)... Товарищ (зачеркнуто)... Я обнаружил качественно новый путь... что-то вроде укуса пчелы... биопрепарат усиливает функцию (все зачеркнуто)". Письмо приобщили к "Делу".
Это "Дело" начато в южно-российском охранном отделении. Оно занимает несгораемый шкаф с разнообразнейшей коллекцией пришпиленных, подклеенных, подшитых человеческих документов и судеб - по делу, не по этому делу или вообще без всякого дела угодивших в эту девяностолетнюю следственную круговерть. Это дело о подпольном притоне. В его разработке принимали участие в порядке исторической очередности: южнороссийское охранное отделение, Временная революционная комиссия Временного правительства, южно-российская губернская ЧК, петлюровская и деникинская контрразведки, опять губчека, потом ГПУ, НКВД, румынская сигуранца, гестапо, МГБ, МВД и, наконец, КГБ. Об участии в этом деле ЦРУ, Сюртэ, Интерпола, Интеллиджен Сервис или Моссада ничего достоверного не известно, но не исключено, что и тамошние спецы почти девяносто лет подряд с интересом наблюдали за развитием событий.
В "Деле" зафиксирована фигура первого дознавателя, следователя, "важняка", ротмистра Нуразбекова. ["Нрзб" - Нуразбеков, Нуразбаев? - фамилия неразборчива.]
Надпись на титульном листе первого тома этого собрания сочинений (поблекшими фиолетовыми чернилами, каллиграфическим почерком):
ДЕЛО
О ПОДПОЛЬНОМЪ ПРИТОНЕ СОЦИАЛЪ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВЪ
ЗАВЕДЕНО..................
Исправления: название партии зачеркнуто, а сверху приписано другим почерком:
СЕКСУАЛЪ-ДЕМОКРАТОВЪ Исправленному верить! Ротм. Нрзбкв.
Опять исправление: зачеркнуто "демократов!)", вписано: "АНАРХИСТОВЪ". Потом идут сплошные зачеркивания и неразборчивые вписывания названий чуть ли не всех тогдашних политических партий, наконец зачеркнута вся страница и подклеена новая с подписью комиссара Мыловарова:
СЕКСУАЛ-ДОФЕНИСТОВ И этому исправленному верить! Кмсср Млврв.
Наконец надрывное восклицание красным шариковым стержнем генерала Акимушкина:
ДЕЛО ЗАКОНЧЕНО...... (дата не проставлена)... Гп. Акмшкн
Открываем "ДЕЛО".
Страница 1.
Жандармский ротмистр Нуразбеков сообщает о появлении в Южно-Российске то ли уколотых, то ли укушенных и взбесившихся сексопатов. Укусы болезненны и похожи на укус пчелы. Опухлость - синяк с багровым уплотнением в центре, с голубыми разводами по краям. Поведение пострадавших: у мужчин - двухнедельное "стояние", жар, лихорадка. У женщин - помутнение разума, эксгибиционизм обнажаются прямо на улице. Общие показания: почти все укушенные мужчины посетили веселое заведение "Амурские волны" (попросту "Шуры-муры"), где хозяйкой мадам Кустодиева. Из укушенных женщин - несколько известных в Южно-Российске проституток, кстати, служительниц того же заведения мадам Кустодиевой; другие - весьма и весьма приличные дамы разных сословий. Обыск в "Шурах-мурах" ничего не дал. Полиция сбилась с ног, дело передано в охранное отделение, потому что среди мужчин в основном социалисты-подпольщики и террористы-эсэры. Заведение посещают известнейшие люди Южно-Российска и России. Фабриканты Бандуренко и Шафаревич недавно были выброшены из окна писателем Александром Куприным и борцом Сашком Гайдамакой. Заведение посетил какой-то важный германец - Клаус фон Шкфорцопф. Был укушен, выехал в Вену, где госпитализирован в клинике профессора Фрейда. Ротмистр Нуразбеков покорнейше просит начальство отправить его в Вену "за казенный кошт" с целью допроса вышеозначенного фон Шкфорцопфа. [В начале века еще не в ходу было словосочетание "служебная командировка".]