- Но почему именно рука? И зачем все это? - требовал он разъяснения, делая жест, охватывающий всю комнату.
- Отвечу в порядке заданных вопросов. Рука или вернее - кисть потому, что это самый совершенный из существующих инструментов, и я, разумеется, не могу придумать ничего лучшего. А "все это" - потому, разумеется, что я однажды натолкнулся на решение главной загадки и мне захотелось, в порядке проверки теории, создать совершенное существо или нечто, близкое к нему.
"Черепахи" были первым шагом. У них было достаточно мозга, чтобы жить и вырабатывать рефлексы, но слишком мало, чтобы развить конструктивное мышление. На том этапе такой необходимости не было.
- А вы думаете, что ваше "совершенное творение" обладает "конструктивным мышлением?" - спросил я.
- Мозг у нее не хуже вашего, а по объему даже больше, ответил Диксон,-хотя, конечно, она нуждается в опыте, то есть в образовании. И все же поскольку ее мозг уже полностью развит, то обучение идет гораздо быстрее, чем, например, у ребенка.
- А можно нам познакомиться с этим... с ней?-спросил я.
Диксон разочарованно вздохнул.
- Люди всегда хотят перепрыгнуть через промежуточные этапы, прямо на готовенькое. Ну, да ладно. Только сперва маленький опыт, ибо боюсь, что ваш друг еще не совсем убежден.
Он подвел нас к шкафу с хирургическими инструментами и открыл дверцу холодильного отделения. Вынул оттуда бесформенную белую массу, положил ее на стол. Потом откатил стол в тот конец комнаты, где стояла электрическая аппаратура. Из-под бледной аморфной массы торчала человеческая кисть.
- Бог мой!-воскликнул я, - да ведь это биллова "подушка с ручками".
- Да, он не так уж ошибался, хотя, судя по вашим словам, и прибавил кое-что от себя. Эта штука-мой главный помощник. У нее есть все нужные системы: пищеварительная, нервная, дыхательная. Фактически она живет. Но существование у нее не очень интенсивное - по сути дела она служит стендом для испытания только что собранных органов,-и, возясь с аппаратурой, добавил: - Если вы, мистер Уэстон, хотите убедиться... разумеется, не испортив ее, что "подушка" не живая, то прошу вас...
Альфред осторожно приблизился к белой массе. Он уставился на нее сквозь очки внимательно, но с отвращением. Испытующе потыкал в нее указательным пальцем.
- Значит, в основе лежит электричество? - спросил я Диксона.
- Возможно. А, возможно, и химия. Не думаете же вы, что я раскрою вам все свои секреты?
Он взял бутылку с каким-то серым раствором и отлил немного в мензурку. Закончив приготовления, сказал:
- Удовлетворены, мистер Уэстон? Мне бы не хотелось, чтобы потом меня обвиняли в каком-нибудь жульническом трюке.
- Она не кажется мне живой,-осторожно признал Альфред.
Мы смотрели, как Диксон прикреплял к аморфной массе электроды. Затем он тщательно выбрал на ее поверхности три точки и в каждую из них ввел при помощи шприца немного серо-голубоватой жидкости. Затем дважды опрыскал всю массу из нескольких пульверизаторов. Наконец, в быстрой последовательности защелкал переключателями.
- Теперь, - сказал он улыбаясь, - придется минут пять подождать. Можете скоротать время, гадая, какие именно действия имели решающее значение.
Прошло три минуты, и аморфная масса начала слабо пульсировать. Постепенно пульсация учащалась и усиливалась, пока по массе не побежали длинные ритмичные волны. Затем она не то осела, не то перевалилась на один бок, обнажив спрятанную раньше руку. Я увидел напряженные пальцы, старающиеся ухватиться за гладкую поверхность стола.
Мне кажется, я закричал. Пока пальцы не задвигались, я ведь не мог заставить себя даже поверить в возможность того, о чем говорил Диксон.
- Дружище!-вскричал я.-А если то же самое проделать с трупом...
Он отрицательно качнул головой:
- Нет, не получается. Я пробовал. Вероятно, это можно назвать жизнью. Но она в чем-то совсем другая, чем у нас. В чем тут собака зарыта, я пока еще не разобрался...
Другая или нет, но я понимал, что вижу перед собой начало настоящей революции, открывающей необычайные перспективы. А в это время этот кретин Альфред топтался вокруг стола, как будто был в цирке и его вызвали на арену, чтобы удостовериться, что никакого жульничества с зеркалами и бечевками нет и в помине. И он получил по заслугам, когда его стукнуло электрическим разрядом напряжением в несколько сотен вольт.
- А теперь, - сказал Альфред, убедившись, что в принципе гипотезу об обмане придется исключить, - нам хотелось бы осмотреть то "совершенное творение", о котором вы говорили.
По-видимому, он все еще был далек от понимания истинной сути показанных нам чудес, и вбил себе в башку, что какое-то преступление все же имело место и что надо лишь собрать улики, нужные для правильной судебной квалификации преступного деяния.
- Хорошо, - согласился Диксон. - Между прочим, я назвал ее Уной [Одна, уникальная, единственная (лат.).]. Другие имена не подходили по смыслу, а так как она безусловно единственная в своем роде, так пусть и будет Уной.
Диксон подвел нас к самой большой клетке, последней в ряду. Стоя на Некотором расстоянии, он окликнул ее обитательницу. Не знаю, что я ожидал увидеть, как не знаю и того, что именно надеялся увидеть Альфред. Во всяком случае, воздуха, чтобы прокомментировать то, что, тяжело ступая, двигалось к нам, у нас обоих не хватило.
"Совершенное творение" Диксона было самым ужасающим гротеском из тех, что можно вообразить наяву или увидеть во сне. Попытайтесь, если сможете, представить себе конический панцирь из какого-то стекловидного вещества. Закругленная верхушка конуса находилась на высоте добрых шести футов от земли. Диаметр основания составлял четыре фута шесть дюймов, а, может, и больше. Вся эта штука поддерживалась тремя короткими цилиндрическими ногами. Еще были четыре руки, пародировавшие человеческие, торчавшие из сочленений на середине туловища. Глаза, расположенные дюймах в шести ниже верхушки конуса, внимательно смотрели из-под роговых век.
На мгновение я почувствовал себя на грани истерики.
Диксон с гордостью оглядел свое страшилище.
- К тебе посетители, Уна! - сказал он ей.
Ее глаза остановились на мне, а потом повернулись к Альфреду. Один из них мигнул, причем, когда веко опустилось, раздался легкий щелчок. Послышался мощный резонирующий голос, который, казалось, не имел никакого определенного источника.
- Наконец-то! Долго же мне пришлось добиваться своего! - сказал голос.
- Господи! - возопил Альфред. - Эта уродина еще и говорит!
Упорный взор Уны не отрывался от него.
- Этот сгодится! Мне нравятся его стеклянные глаза! - громыхал голос.
- Уна, успокойся! Это вовсе не то, что ты думаешь,-вмешался Диксон.-Я должен просить вас,-добавил он, обращаясь к нам обоим, но глядя только на Альфреда, - быть осторожнее в выборе выражений. Уне, конечно, недостает жизненного опыта, но она обладает чувством собственного достоинства, а также и сознанием ряда своих физических преимуществ. У нее довольно вспыльчивый характер и, оскорбляя ее, вы ничего не выгадаете. Естественно, что сначала ее внешний вид кажется странным, но я сейчас все разъясню.
В его голосе появились нотки профессионального лектора:
- После открытия метода оживления, первой моей мыслью было создать в качестве убедительного доказательства антропоидную форму. Однако, подумав, я отказался от идеи примитивной имитации. Я решил подойти к проблеме с логических и функциональных позиций, исправляя те черты, квторые кажутся мне неудачными или слабо разработанными в конструкции человека и других животных. Позже возникла необходимость в дальнейших модификациях, исходившая из технических и конструкторских соображений. Однако в целом Уна - результат логических размышлений. - Он помолчал, с нежностью глядя на страшилище.
- Я... э-э-э... вы упомянули "логические позиции"...-осведомился я. Альфред все еще набирался духу, прежде чем поделиться своими впечатлениями. Он тупо разглядывал уродину, которая в свою очередь пристально всматривалась в самого Альфреда. Невооруженным глазом можно было видеть, как лучшее "я" Альфреда боролось с предубеждением. И он сумел встать выше своей недавней недоброжелательности.
- Я считаю неправильным, что такое большое животное содержится в таком маленьком помещении,-объявил он.
Одно из роговых век, мигнув, снова щелкнуло:
- Он мне нравится. У него благие намерения. Он мне подойдет! - гудел заунывный голос.
Альфред как-то увял. Имея длительный опыт покровительственного отношения к животным, он почувствовал себя не в своей тарелке, столкнувшись с таким, которое не только разговаривало, но и относилось к нему явно свысока. В его взгляде, которым он ответил на пристальный взгляд Уны, чувствовалась какая-то натянутость.
Диксон, не обращая внимания на то, что его прервали, продолжал:
- Вероятно, вас прежде всего поражает отсутствие у Уны головы. Это моя самая первая модификация. Нормальная голова слишком открыта и уязвима. Глаза, конечно, должны помещаться на вершине тела, но никакой необходимости в полуподвижной голове нет.
Однако, устранив голову, я должен был подумать о круговом обзоре. Поэтому я дал ей три глаза, два из которых вы видете, а третий находится на спине, хотя, строго говоря, спины у нее нет. Поэтому она может прекрасно смотреть в любом направлении без помощи такого сложного устройства, как голова, с ограниченным разворотом. Форма тела Уны почти гарантирует, что любой упавший с высоты или торчащий острый предмет скользнет по прочному пластиковому панцирю, и все же мне показалось желательным максимально застраховать мозг от возможных ударов, и я поместил его там, где должен был бы находиться желудок. А желудок я поместил выше, что создает определенные удобства для кишечника.
- А как она ест? - спросил я.
- Рот у нее на другой стороне,-ответил Диксон кратко.- Готов признать, что на первый взгляд ее четыре руки выглядят несколько экстравагантно. Однако, как я уже говорил, рука совершенный инструмент, если она имеет нужный размер. Поэтому, как вы видите, верхняя пара рук изящна и тщательно отделана, а нижняя - грубее и очень мускулиста и сильна. Вероятно, вас интересует дыхательная система? В ней я использовал принцип потока: вот здесь она вдыхает, а там - выдыхает. Вы должны признать, что это явно лучше нашей, весьма малоаппетитной системы.
Что касается проекта в целом, то Уна оказалась значительно тяжелее, чем я предполагал-она весит что-то около тонны. Чтобы скомпенсировать тяжесть, мне пришлось кое в чем изменить первоначальный замысел. Я переконструировал ноги и ступни, придав им форму слоновьих, чтобы правильно перераспределить вес, но, боюсь, это вышло не очень удачно. В последующих моделях придется как-то уменьшить вес.
Принцип трех ног введен потому, что, как это хорошо известно, двуногое существо затрачивает много энергии только нa сохранение равновесия, а три ноги не только экономичнее, но и гораздо лучше приспосабливаются к неровной поверхности, чем четыре. Что же касается половой системы...
- Извините, что перебью,-сказал я,-но с этим пластиковым панцирем и костями из нержавейки... я... э-э-э... не понимаю...
- Дело в работе желез. Именно они регулируют пол. Но в этом отношении кое-что еще нуждается в доделке, ибо, признаться, я не уверен, что остановился на лучшем решении. Подозреваю, что принцип партеногенеза[Неполовое размножение.] был бы.. Но пока дело обстоит так, как я сказал. Я уже обещал ей самца. Должен сказать, что мне представляется очень интересным...
- Он подойдет, - прервал Диксона громыхающий голос чудовища, все еще продолжавшего внимательно изучать Альфреда.
- Конечно,-заторопился Диксон, - Уна никогда не видела себя со стороны и не знает, как она выглядит. Возможно, сна считает, что...
- Я знаю чего я хочу, - произнес металлический голос громко и решительно,-я хочу...
- Разумеется, разумеется, - перебил ее Диксон так же громко. - Я все объясню тебе чуть позже.
- Но я хочу... - повторил голос.
- Заткнись! - в полном бешенстве заорал Диксон.
Уна издала слабый лязгающий звук протеста и замолкла. Альфред напыжился с видом человека, который, тщательно сверившись со своими принципами, теперь считает своим долгом высказаться вслух.
- Этого я не могу одобрить!-провозгласил он.-Я допускаю, что это существо-дело ваших рук, но раз уж оно создано, то, по моему мнению, ему надлежит пользоваться теми же правами на защиту, какими обладают другие лишенные речи... э-э-э... любые другие животные. Я не буду говорить о практическом воплощении вашего открытия, отмечу лишь, что, как мне кажется, вы вели себя как безответственный мальчишка, дорвавшийся до модельной глины, и что вы заварили чертовскую, в буквальном значении этого слова, чертовскую кашу... .И еще заявляю вам, что в глазах закона это существо просто неизвестный вид животного. Я намерен безотлагательно доложить властям, что, по моему профессиональному мнению, животное это содержится в слишком тесной клетке и, вероятно, лишено возможности заниматься физическими упражнениями.