Пелена
Бойт ждал пятницы с отчаянием – ночь на субботу была первой ночью полнолуния. Значит, опять начнется… Боль во всем теле, приблизительно с полуночи. И слухи, слухи, ползущие по городку: «Вы слыхали? У Фарлингов сын пропал. И сарай сломан, а забор и вовсе в щепы…» «А следы, следы? Кто может оставлять такие следы на земле?» «Кто?» Потом, конечно, найдутся обезображенные останки молодого Фарлинга, жители торопливо попрячутся по домам, запирая двери и ставни, потому что покрасневшее солнце нырнет за горизонт и сразу же навалятся липкие июньские сумерки, а за ними – вторая ночь полнолуния.
Бойт удрученно вздохнул. Все началось недавно – это полнолуние всего третье. И все же… Уже четырежды находили истерзанные останки жителей Армидейла, неосторожно покинувших свои дома ночью. Несколько раз к утру оказывались полуразрушенными деревянные строения.
Городок погрузился в оцепенение. Обитатели отсиживались за мощными стенами старых каменных домов, понимая, что оборотень – кто-то из местных. Армидейл – такая глушь, что за ночь добраться от ближайшего селения можно разве что на самолете, а самолеты сохранились только в столице и, говорят, давно уже не летают. Горы и лес окружили городок с трех сторон, единственная дорога убегала на юг, где далеко-далеко, в неделе пути, лежит такой же замшелый городишко Гриборг.
Бойт торопливо шагал по улице, обдумывая то, что пришло в голову сегодня утром. Соседи безмолвно кивали ему – Бойт здоровался и сразу же опускал взгляд. Он боялся, как и все в Армидейле.
Правда, никто не мог узнать, что боится он совсем не того, что остальные. Самое парадоксальное – больше всех боялся именно Бойт. Остальные боялись только оборотня. Бойт боялся всего – себя, сограждан. Боялся, что его разоблачат. Боялся неминуемой и неотвратимой расправы. Как ужасно терзаться страхом, которому виновник – ты сам! И ведь поделать ничего нельзя.
Бойт от бессилия зажмурился и до боли сжал кулаки.
Дом у него был старый и крепкий. Будь оборотнем кто другой, Бойт чувствовал бы себя вполне в безопасности за его массивными стенами.
Дверь глухо хлопнула, закрываясь. Бойт замер на пороге комнаты. Итак… Получится ли?
Лан неслышно подошел к сестре и положил руки ей на плечи. Васта испуганно вскрикнула, отшатнулась прочь. В глазах ее сверкнул ужас. Лан смутился.
– Прости… Я не хотел тебя испугать…
Сестра всхлипнула, опускаясь на табурет.
– Господи… Сколько это будет продолжаться?
– Прости, Васта. Мне кажется, я кое-что придумал.
Васта горько усмехнулась:
– Что ты мог придумать? Кто может справиться с этой тварью?
Лан не успел ответить – в наружную дверь постучали. Почти одновременно часы пробили десять вечера.
– Не открывай! – прошептала Васта, судорожно вцепившись брату в локоть. – Это ОН!
«Рано еще, до полуночи далеко…» – подумал Лан и вышел в сени. Васта не отпускала его руки.
– Не открывай!!!
В дверь опять постучали. Удары гулко отдавались во всем доме.
Лан взял свободной рукой разрядник, всегда висевший на крайнем крючке вешалки, и громко спросил:
– Кто там?
Снаружи донеслось:
– Лан! Открой! Это мы – Ари и Веселый. Открой, пожалуйста!
Васта вздрогнула и крепко сжала брату ладонь: Ари был ее женихом.
– Что вы, черт возьми, делаете во дворе в такой час?
– Лан, у нас в спальне кто-то окно вышиб. В дом теперь может влезть кто угодно. Открой, пожалуйста! Нам негде укрыться. Эй, слышишь?
Лан колебался.
– Почем мне знать, вы это, или только притворяетесь?
– Лан, прошу тебя, мы уже десять минут торчим на улице беззащитными…
– Ари, – перебила Васта, скажи, как ты меня называешь? Только ты? Как?
Из-за двери сразу же послышалось:
– Шао!
– Это он! – сказала Васта брату. – Никто не может этого знать.
Лан отступил и отодвинул тяжелый засов. В сени поспешно ввалились двое – Ари и его закадычный дружок, имени которого никто не помнил. Звали его просто «Веселый».
В открытую дверь на миг заглянул желтый кругляш полной луны. Лан защелкал замками.
– Черти бы вас побрали! Шляетесь в такое время… – проворчал он, вешая разрядник на место.
Веселый сегодня выглядел не особенно веселым. Ари перестал обниматься с Вастой и повернулся к Лану.
– По-правде говоря, дом у нас в полном порядке, Лан. Просто я придумал, как изловить это отродье, – сказал он.
Лан покачал головой:
– Ты идиот, Ари. Я бы ни за что не вышел на улицу в потемках.
– Надо же что-нибудь делать, – пожал плечами Ари и усадил Васту в кресло. Лан вздохнул, вопросительно качнув головой:
– Ну, выкладывай, что ты там придумал.
Звезды поблекли, темнота расползлась, уступая место рассвету. Бойт дернулся и пришел в себя. Все тело ломило и жгло, словно его долго топтали в кислотной луже.
Он огляделся. Городок виднелся в полумиле слева. Бойт вскочил, превозмогая боль, и побежал туда, торопясь скрыться, пока окончательно не рассвело. Бежал он по знакомому следу – двойной цепочке четких глубоких отпечатков, внушающих подсознательное смутное беспокойство.
Значит, ничего не вышло. Вчерашняя выдумка не остановила его.
На околице Бойт свернул со следа и задами пробрался к своему дому. Дверь болталась на легком ветру, распахнутая настежь. Он вошел в комнату и уставился на груду битого кирпича вперемешку со штукатуркой.
Вчера он снял люстру, привязал к крюку в потолке крепкую капроновую веревку с петлей на конце. Еще одной веревкой обвязал массивную чугунную печь. Около полуночи встал на табурет, одну петлю захлестнул на ногах, другую на запястьях. Завалился набок, взвыв от боли в вывернутых плечах, и повис, растянутый между потолком и печью, абсолютно беспомощный. Это было вчера вечером. Больше он ничего не помнил.
Бойт угрюмо поднял глаза. Крюк был вырван с мясом. На потолке остался безобразный кратер метрового диаметра. Сам крюк с креплением валялся посреди комнаты. Шнур, привязанный к печи, был просто оборван и пестрой змеей свился в углу.
Бойт судорожно сглотнул и обессиленно повалился на кровать. Боль медленно отступала. «А ведь сегодня нужно еще что-нибудь придумать», – мелькнула вялая мысль.
Армидейл тем временем оживал. Вот хлопнули отворяемые ставни, вот показалось помятое, тронутое ночным страхом и бессонницей, лицо.
Спустя час Бойт встал и начал собираться на работу. Работал он единственным продавцом в крошечном магазинчике и обычно целый день механически принимал деньги, отпускал покупки, а сам думал все время о своем.
Бойт запер дом и побрел вверх по улочке к магазину. Сегодня должен был заявится хозяин и привезти партию товаров, ну и, разумеется, устроить Бойту обычный разнос, после которого все пойдет как прежде.
Жители Армидейла торопливо кивали друг другу и спешили поскорее разойтись. Бойт вел себя точно так же.
У дома Ридли Ньюмена стояла группа прохожих. С двух сторон дом был основательно разворочен – стены рухнули и развалились по кирпичику, крыша перекосилась и просела почти до земли. С чердака только что сняли насмерть перепуганного сына Ридли; самого хозяина и его жены нигде не было видно. И следы, следы, знакомые жуткие следы кругом… Бойт вздрогнул и быстро зашагал прочь.
Лан вернулся через час. Ари и Веселый побросали лопаты и выбрались наверх.
– На этот раз Ридли Ньюмен с женой, – глухо сообщил Лан. – Вдребезги, в пыль…
– А мальчишка? – спросила Васта. Она стояла в дверях, опираясь ладонью о косяк, и смотрела на Лана.
– Живой, но похоже лишился рассудка.
Ари скрипнул зубами и прыгнул в яму, на лету подхватив лопату.
– Давайте! Времени не так много.
Втроем дело у них пошло споро. Яма быстро углублялась.
Около двух Васта заявила, что всем давно пора передохнуть и подкрепиться. Сели за стол. Васта до сих пор слабо представляла себе, что же задумали парни.
– У меня такое впечатление, – объяснял ей Ари и одновременно рассуждал вслух, – что оборотень двигается не быстрее нас. Все его жертвы и не пытались бежать – они погибли, парализованные страхом. Обычно он нападает на не слишком прочные дома и ломает их. Дверь, окно, и все – обыватель уже вопит от страха. Кто попадается во дворе – рвет на части, или давит, словно грузовик. Вспомните первые убийства – след оборотня везде был коротким. Это значит, что догонять жертву ему не приходилось. А вот Веселый месяц назад попался ему на дороге, но удрал. Побежал и оторвался уже через минуту.
– Ты видел оборотня? – изумился Лан.
Веселый угрюмо кивнул.
– Да.
Васта схватилась за виски:
– Господи…
Лан чужим голосом спросил:
– И… какой он?
Веселый помедлил и сказал с интонациями пророка:
– Я не хочу никого пугать. Но если мы его не перехитрим, он убьет нас всех.
Все притихли. Потом Ари завершил:
– В общем, Васта, хоть оборотень и становится гораздо сильнее в ночном обличье, в скорости он вовсе не прибавляет. Мы хотим замаскировать нашу яму, заманить его туда и убить.
Васта покачала головой:
– Неужели это так просто?
Ари встал.
– Нет. Но мы попытаемся. Если не трусить и все рассчитать… – он обратился к Лану, – пошли! Лучше, чтобы яму никто не видел.
Вскоре западня была готова. Ари обозначил ее границы неприметными вешками.
Двор Лана с улицы почти не просматривался: высокая живая изгородь ощетинилась короткими шипами и сплошной пеленой мелких зеленых листьев образовывала настоящую стену. Яму выкопали посреди двора; дальнюю ее сторону прикрывал дом; ближнюю – изгородь. Справа был крепкий каменный сарай, слева – дорожка от калитки к дому.
Веселый влез на столб у калитки и прикручивал проволокой мощный прожектор. Ари и так, и эдак приглядывался к западне, доводя маскировку до совершенства. Лан за домом разбрасывал вынутую землю, потом ему стал помогать Веселый. Скоро участок стал выглядеть просто вскопанным.
Только после этого они собрались в доме. Васта привычно проверила запоры на окнах.
Вечерело. На голубом еще небе отчетливо виднелся бледный диск полной луны.
Васта взглянула на Веселого и без выражения спросила:
– Думаешь, твой прожектор поможет?
Тот неопределенно пожал плечами:
– Все же лучше, чем столкнуться с ним при свете одной лишь луны.
– Так он вам туда и свалится.
Веселый только усмехнулся.
Смеркалось быстро. Васта хотела уже закрыть ставни, но Лан ее остановил.
– Иди-ка ты в свою комнату, сестра, запрись, и постарайся уснуть. Ты нам будешь только мешать, – голос у брата был непривычно ломкий. Васта просто не смогла не подчиниться, хотя перспектива остаться в одиночестве в темной комнате отнюдь не радовала ее. Ари обнял ее и отвел в спальню. Ключ дважды провернулся в замке.
И они стали ждать. Часы пробили десять, потом одиннадцать. За окнами было тихо, только шелестела листва на ветру. Прожектор на столбе ярко освещал двор и часть улицы, и от этого липкий полумрак за пределами светлого круга казался еще более зловещим и непроницаемым.
В полночь они открыли дверь, застыли на крыльце.
Армидейл глядел в ночь редкими огоньками. Темные туши домов выстроились вдоль едва освещенных фонарями улиц. Гнетущий лунный свет скупо разливался вокруг.
– Черт побери! – прошептал Ари. – Поди угадай, откуда он явится!
Веселый на ватных ногах проковылял по дорожке и вышел на улицу. Постоял посреди пустынной дороги – нелепый, жалкий и одинокий. Крикнул срывающимся голосом:
– Эй! Где ты? Иди сюда!
Лан ткнулся в плечо Ари:
– Ну почему мы такие беспомощные в этой пелене?
Веселый все переминался с ноги на ногу посреди освещенного пространства, вертел головой – озирался. Так прошло минут двадцать.
Вдруг Веселый подобрался и бочком, бочком юркнул в калитку; взбежал на крыльцо. Лан сжал разрядник, до рези в глазах вглядываясь в обманчивый полумрак. Но ничего не происходило, все осталось так же зыбко, тихо и неподвижно. Веселого трясло. Он прошептал:
– Я больше не могу…
Ари зло сплюнул.
– Так мы ничего не добьемся.
А ночь раскинула крылья, поглотив и Армидейл, и горы, и полмира, и драгоценным бриллиантом сияла в небе над ними полная луна.
Они вернулись в дом, пытаясь что-нибудь придумать; у двери все время находился кто-то один. Позже к ним присоединилась Васта, издерганная и усталая.
А перед рассветом ночную тишину вспорол отдаленный рев и полный отчаяния и безысходности пронзительный крик. Все четверо мигом оказались на крыльце, напряженно уставившись в темноту; Лан судорожно держался за разрядник, внешне совсем маленький и безобидный. Васта прижалась к Ари.