— Джозеф куда-то делся! — крикнула Йок Коббу. — Я не знаю, как оторваться от Таштегу и Даагу!
Кобб спикировал вниз и бросился в воду гавани. Еще в полете он раскрыл свое тело, окружил Фила и Йок имиполексом и сразу же принялся подавать им воздух. Но бронзовый Таштегу и огромный черный Даагу уже были с ними рядом и схватили Кобба, а с ним Фила и Йок. Все вместе они вплавь, держась под водой, добрались до островка с такой скоростью, что самым проворным из местного населения невозможно было угнаться за ними. У Фила остался его стручок, а у Йок — ее раковины.
— Я слышал, что вы подняли в Нейафу бунт, — сказал им нахмуренный Кеннит, как только они поднялись по лестнице от берега. — И это в Господний-то день. Вы сделали именно то, что вам в первую очередь было запрещено.
— Ну и что с того? — агрессивно спросила Йок. — Что вы мне за это сделаете?
Кеннит ничего не ответил. Никто еще не знал, что можно, а чего нельзя делать с Йок.
— Корабль придет завтра, — наконец сказал им Кеннит. — Завтра утром мы попросим тебя сделать для нас имиполекс.
Это было все.
После этого Фил и Йок ужинали вместе с тонгийцами за длинным столом на веранде, ели настоящую тонгийскую еду, приготовленную мисс Тета. Рыба, таро, свежий сок. Вскоре на лице Кеннита не осталось и следа обиды или раздражения, другие же тонгийцы с самого начала не выказывали никаких претензий Йок и во всем были дружелюбны. Все наперебой рассказывали Филу и Йок о Тонга, обучали их языку, истории архипелага, здешним обычаям, географии.
Пока люди ужинали и разговаривали, Кобб тусовался с Таштегу и Даагу на краю поляны перед домом. Несмотря на то, что прежде у Кобба не сложились отношения с тонгийскими молди, на этот раз эта троица как будто бы поладила. Судя по тому, как чересчур оживленно и на повышенных тонах происходила их беседа и как часто раздавался с их стороны смех, похоже, у кого-то из них был с собой бетти.
Вскоре наступила ночь, небо было поразительно чистое и полное звезд. От вида ярких звезд, тихого голоса Йок и полной луны у Фила кружилась голова. Потом настала пора идти спать.
— Сегодня ночью я не стану делать этого с тобой, — сказала ему Йок, когда дверь спальни за ними затворилась. — Я хочу, чтобы все произошло постепенно. Я не хочу ошибиться и торопить события. Поэтому не станем спешить, хорошо?
— Ладно, — кивнул Фил. — Мне хорошо с тобой, и я счастлив, Йок. У нас много времени — я так надеюсь.
Фил принял душ, надел боксерские трусы и майку вместо пижамы. Йок, в ночной рубашке, сидела за столом и играла со своим алла. Она сделала огромную призму из зеленого стекла с пузырьками воздуха, застывшими в ней. Призма стояла на широкой стороне, возвышаясь над столом, быть может, на десять дюймов. В грани призмы было просверлено удивительное смотровое отверстие. На одной грани стекло было гладкое и полированное, другая грань осталась необработанной; увидев призму, Фил сразу же испытал невыносимое желание к ней прикоснуться. Он протянул руку и погладил грань призмы.
— Как красиво, Йок, — сказал он.
— Спасибо. Это все алла — самое совершенное орудие труда на свете. Я могу сделать при помощи алла все, о чем только пожелаю и что придет мне в голову.
Йок закрыла глаза, обратившись в себя. Над поверхностью стола появилась сетка из ярких светящихся нитей, клубок горящих скрученных нитей величиной с кулак. Послышалось гудение воздуха, и внутри светящегося клубка сформировалась скрученная лента Мебиуса с узором из забавных муравьев, похожих на иероглифы, ползущих по бесконечной протяженности. Наклонив голову к плечу, Йок критически рассмотрела свое творение.
— Знаешь, что у нас на Луне тоже есть муравьи? — спросила она Фила. — Они проникают всюду. По-моему, нужно сделать этих ребят немного потолще.
— А ты можешь переделать эту полосу? — спросил ее Фил. — Мой бывший сосед по комнате, Дерек, скульптор, говорил, что скульптура половину работы проделывает сама. Он разговаривает со своими скульптурами. Он все время смотрит на то, что он сделал, и продолжает изменять форму, цвет и остальное. То же самое делаю я, когда готовлю блюдо. Я снимаю пробу, добавляю пряности, снова пробую, еще добавляю чего-нибудь.
— Прекрасная идея, — сказала Йок.
Она заставила алла выпустить из себя облако золотистых нитей, сетка окружила ленту Мебиуса, и та неожиданно — упф — снова обратилась в воздух. Потом, не убирая сетку, Йок представила муравьев, ползущих по ленте, немного потолще и приказала:
— Осуществить.
И сразу же лента Мебиуса вернулась на место, но только на этот раз с более крупными муравьями, не просто выгравированными, а рельефно выступающими над поверхностью ленты.
— Да, — удовлетворенно сказала Йок, откладывая алла. — Спасибо за совет, Фил.
— Можно мне попробовать сделать что-нибудь при помощи алла?
— Шиммер сказала, что этой алла никто не может пользоваться, только я одна, — ответила Йок.
— Но ведь она не следит сейчас за нами, правильно? Ну пожалуйста, Йок, дай мне попробовать, хоть раз.
— Только не сломай.
Йок протянула Филу маленький золотистый цилиндрик. Цилиндрик удобно лег Филу в руку, немного покалывая его ладонь. Фил поднял алла и взглянул через отверстие на ее конце — ему увиделась их комната, но только в уменьшенном виде и постоянно вращающаяся, от чего немедленно начинала кружиться голова.
— Словно смотришь в глаз торнадо, — сказал он. — И как мне сделать что-нибудь?
— Ты должен дать инструкции по ювви, — объяснила Йок. Фил попробовал, но алла ему не подчинилась. Он даже ответа никакого не получил.
— Я думаю, алла сконструирована так, чтобы реагировать только на сигналы моего ювви, — сказала Йок. — Давай попробуем так — ты свяжешься со мной по ювви, а я передам сигнал алла.
Еще в течение минуты они пытались организовать прямую связь с алла, но ничего не получилось.
— Ненавижу эти компьютерные штуки, — наконец пробормотал Фил.
— Дай я попробую, — сказала Йок, и через мгновение она установила прямую связь между собой, ювви Фила и алла.
— Привет, — раздался в голове Фила скрипучий голосок алла, словно заговорил персонаж мультфильма. Потом появилось изображение чего-то, что не было ничем определенным: аморфный серый шар, примерно сферической формы, висящий на фоне белой поверхности.
— Ты должен дать мне указания, — проговорил голос алла.
фил не смог придумать ничего лучшего, чем зубная щетка, которую он оставил дома. Серая сфера удлинилась у одного края, и на появившемся выросте выступили щетинки. Цвет и размеры оставались прежними — неопределенными. Под влиянием малейших мысленных приказов Фила формы щетки мгновенно изменялись, изгибались и отклонялись в одну сторону и другую.
— Какая чувствительность, верно? — спросила его Йок.
— Напоминает исследование мира зубных щеток, — ответил Фил, постепенно овладевая навыками формирования объекта. Жесткость щетины, прогиб ручки, прозрачность и упругость материала — процесс создания дизайна напоминал не самостоятельную работу, а сетевой серф через невероятного объема многоуровневый онлайновый каталог, мать всех каталогов зубных щеток в мире.
— Теперь попробуй «осуществить» какую-нибудь щетку, — сказала Йок. — Это может сработать.
— Я выбрал вот эту, — сказал Фил, обращаясь к алла, и его мысленный образ остановился на замечательной зеленой щетке, немедленно заполнившей все поле зрения. — Нет, подожди, я хочу добавить кое-что от себя.
Усилием воли Фил написал на щетке свое имя своим же почерком.
— А теперь, малышка-алла, создай этого маленького ублюдка для меня. Осуществить.
Но ничего не случилось. Сколько бы Фил ни повторял свой приказ, он так и не смог заставить появиться в воздухе сетку из волшебных светящихся нитей.
— Мне кажется, что приказ должна отдать я, — сказала Йок.
— Ты совершенно права, — проскрипела алла. — Я подчиняюсь только зарегистрированному пользователю.
— Тогда осуществи эту зубную щетку, и дело с концом, — сказала Йок, и щетка Фила упала ему на колени.
Фил отдал алла Йок обратно, которая принялась изменять и совершенствовать свои скульптуры, формируя каркас из горящих нитей, превращая новую неудачную форму в воздух, немного исправляя каркас и создавая новую версию работы.
— Алла запоминает формат каждого предмета, который я при ее помощи материализую, — сказала Йок. — После этого очень легко изменять форму предметов.
Она немного исправила изгибы ленты Мебиуса и чуть-чуть подравняла края искривленных граней стеклянной призмы.
Фил положил стручок лофа рядом со скульптурой Йок и попытался обратить ее внимание на то, как хороши формы именно этого стручка. Ему не нравилось, что именно алла отвлекает столько внимания Йок. Стручок был кое-чем важным, что раздобыл именно он.
— Обрати внимание, Йок, какой интересный оттенок зеленого цвета, — говорил он, указывая на стручок лофа. — Как красиво.
Йок уже надоело говорить про стручок, но Фил настойчиво пытался обратить ее внимание именно на свое имущество, пытался заставить ее отвернуться от алла и любоваться лофа.
— Тебе не кажется, что стручок похож на личинку инопланетной бабочки? Или стрекозы? Стручок свешивался прямо с неба. «Джек и бобовый стебель». Что, если ночью стручок оживет и съест наши мозги? Тебе не страшно, Йок?
— Вряд ли он найдет здесь достаточно, чтобы утолить аппетит, — со смехом ответила Йок. — Извини, я просто шучу. Мне нравятся твои мозги, Фил.
Она положила на стол алла, забралась в свою кровать и погасила свет.
— Спокойной ночи, Йок, — сказал Фил, забираясь в свою постель. — Сегодня был великолепный день.
— Я рада, что ты прилетел, Фил. И, если тебе не сложно, закрой дверь, пожалуйста, а потом… я не возражаю, если ты поцелуешь меня на ночь.
Филу снова приснился отец, но когда на следующее утро, утро понедельника, он проснулся, детали сна уже забылись. Снаружи на веранде были слышны чьи-то голоса, и один голос раздражал больше других, самый громкий: это был Онар Андерс, который что-то говорил про чай, о том, как лучше всего чай заваривать.
Фил взглянул на кровать Йок — той уже не было на месте, но простыня еще хранила форму ее изящного тела. А стручок лофа? Стручок преспокойно лежал на ночном столике Йок, зеленый и все еще свежий.
Фил надел шорты, которые ему сделала Йок, и чистую голубую шелковую спортивную рубашку, которую нашел в шкафу. Размер рубашки, с рисунком из звезд и солнц, был ему намного велик, вероятно рубашка принадлежала самому королю. За окном уже было позднее утро. Чистое синее небо и легкий бриз. На веранде за столом сидели Йок, Онар и четверо тонгийцев-телохранителей, и все пили чай и кофе. Кобб тоже присутствовал за завтраком, но Таштегу и Даагу нигде не было видно.
— Ессе homo, — сказал Онар. На нем была белая капитанская фуражка с золотым галуном и твердым козырьком. — Сё человек. Добро пожаловать на Тонга, Фил. Рад видеть, что ты нашел в себе силы и время оторваться от своей поварской работы и заглянуть к нам сюда.
— Иди к черту, Онар. Привет, Йок. Господи, наконец-то я выспался. У тебя отличная комната, Йок. В шкафу я нашел классную рубашку. О чем разговор?
— Прибыл тонгийский военный корабль, — объяснила Йок. — Предполагается, что я должна наполнить его трюм разными ценностями, которые пойдут в казну короля. Мне нравится эта новая рубашка, что на тебе, Фил. Она такая… небесная.
— Настоящий чувак королевский кровей, — сказал Фил, рассматривая подол рубашки. — А сколько времени займет наполнение трюма корабля?
— Как сказать — я ведь должна делать золото и имиполекс порциями не слишком большими, чтобы их могли переносить и грузить люди. Хочешь пойти посмотреть?
— Прошу прощения, но Фил не может подняться на борт военного корабля, — поспешно подал голос Онар. — Правила безопасности, понимаете ли.
— Ерунда, — махнула рукой Йок.
— Но ЕКВ настаивает, — повторил Онар. — Он обещал закрыть глаза на то, что вы устроили вчера в Нейафу. Некоторые из местных успели сфотографировать тебя, но благодаря ИД-вирусу на всех снимках оказалось фото Сью Миллер. Таким образом, ты по-прежнему можешь сохранять анонимность и держать при себе алла. Мы сделали все это для тебя, Йок. И ты будь умницей и помоги нам. Ведь благодаря королю ты встретилась с пришельцами и получила от них в подарок алла.
— Что ты на это скажешь? — спросила Йок Фила.
— Сама решай, — ответил Фил, чувствуя, как его захлестывает волна привычной пассивности. — Я буду скучать по тебе, но в случае чего сумею найти, чем заняться. Может быть, пойду поплавать с маской. Или отправлюсь в Нейафу и посмотрю, что там такое есть на дороге, если идти в другую сторону. Если только ты уверена, что без меня будешь в безопасности.
— Я возьму с собой для защиты Кобба, — ответила Йок. — И об этом я даже не хочу спорить, Онар.
— Сейчас я спрошу, — сказал Онар и, не открывая рта, проконсультировался с кем-то по ювви, который был закреплен у него на затылке. — Все в порядке, — сообщил он через минуту. — Мисс Йок Старр-Майдол и ее молди Кобб приглашены на борт флагмана военно-морского флота Его Королевского Величества. Мы можем уже идти к катеру. Если хочешь, Фил, подбросим тебя до Нейафу.
Во избежание повторения вчерашней стычки с местным населением, катер высадил Фила в пустынном районе доков Нейафу, у частного причала в стороне от главного порта города. Фил помахал вслед катеру, глядя, как тот устремился к стоящему на рейде тонгийскому военному кораблю. Бедняжка Йок. Может быть, ему стоило настоять на том, чтобы отправиться с ней вместе? Однако он знал, что спорить он не мастер. Ну, да ладно.
Он дошел пешком до главной дороги и повернул направо. По пути он встретил несколько местных жителей. Все улыбались ему и кивали при встрече, словно бы узнавали его, но в лицах людей не было ничего от восторга вчерашнего дня. Очевидно, все поняли, что это именно Йок была Королевой Алла, а он просто Сопровождающий Принц, ничего более.
Фил очень заинтересовался маленькими черными поросятами, которые сновали тут повсюду. Все без исключения тонгийские дома снаружи были грязными оттого, что поросята терлись о стены боками. Он несколько раз пытался поймать поросенка, но те оказались очень увертливыми. А кроме того, у некоторых были клыки.
Он шел далее, и дома сменились деревьями и полями. На одном поле он увидел хижину, настолько примитивную и древнюю, что он даже представить себе не мог, что такое еще существует — на тонгийском это называлось «фале». Хижина была сложена на каркасе из пальмовых шестов, покрытых сверху пальмовыми же листьями, составляющими крышу. Стены сделаны из плетеных циновок, с большими прорехами на уровне пола. Перед дверью хижины сидели самые милые люди, которых Фил когда-либо видел в своей жизни, мужчина и женщина, женщина держала на руках малыша и кормила его грудью, и все трое выглядели совершенно умиротворенными. Они заметили Фила, но даже не потрудились махнуть ему в ответ. Вид райского семейства навел Фила на мысли об Адаме и Еве. Был ли смысл давать таким людям алла, сумели бы они применить его с пользой? Изменит ли это в их жизни что-нибудь?
Фил продолжил свою прогулку и вскоре оказался перед стеной, окружающей небольшое поле. За изгородью находились вытянутые насыпи или холмики гравия, расположенные в определенном порядке и украшенные цветами, камнями и ракушками. Размер холмиков и слабый запах разложения подсказали Филу, что он попал на кладбище. Худая молодая женщина и несколько детей трудилась над одной из могил; женщина сметала с могилы мусор метелкой и сжигала его в небольшом костерке. Заметив, что Фил смотрит на нее, женщина произвела жест, который Фил раньше никогда не видел. Она протянула к нему руку с чуть согнутыми чашкой и расставленными пальцами, потом взмахнула рукой, словно высевая невидимые семена. Жест вне всякого сомнения означал: «Уходи прочь». Могла ли алла спасти жизнь человека, за могилой которого она сейчас ухаживала? «Но зачем мне беспокоиться об этом?» — подумал Фил. Людей на свете и так более чем достаточно, и все время кто-нибудь умирает.