Он бросил на пол рядом с кухонной дверью какие-то синие ворсинки, затем взял бутылку и полил пальцы Кэрол холодной красной жидкостью. «Похоже на кровь», — только и успела подумать она. А он принялся ее рукой размазывать эту красную жидкость по стене коридора.
Затем мужчина подобрал тряпку. И только Кэрол набрала побольше воздуха в легкие, чтобы закричать, как почувствовала, что вместе с воздухом вдохнула хлороформ. Последним, что она услышала, был раскат грома, который прогрохотал где-то вдали и стих.
Глава 7
Дарби МакКормик стояла на задней веранде дома Крэнморов и в свете карманного фонарика рассматривала закрытую на два засова дверь, изготовленную из арматурной стали. Гроза уже закончилась, но дождь все не прекращался и даже не стихал.
Детектив Мэтью Банвиль из полиции Бэлхема вынужден был перекрикивать шум дождя. По его голосу было ясно, что он раздражен до крайности и вот-вот сорвется.
— Мать, Диана Крэнмор, вернулась домой около четверти пятого за чековой книжкой, которая была ей нужна, чтобы внести арендную плату в банке, куда она планировала попасть ближе к вечеру. Когда она пришла, обе двери были распахнуты настежь. А потом она увидела это… — Банвиль с помощью карманного фонарика указал на кровавые отпечатки пальцев на стенах коридора. — Диане не удалось обнаружить дочь, зато она нашла ее парня, Тони Марчелло, распластанного на ступеньках, и сразу же позвонила в девять-один-один.
— Кто еще, кроме матери, заходил внутрь?
— Первый уполномоченный офицер [7]Гарретт и медики «скорой помощи». Они все прошли через переднюю к телу парня. Мать дала Гарретту ключи от дома.
— А Гарретт вошел как-то иначе?
— Он не хотел уничтожать улики, поэтому опечатал место преступления. Мы объявили тревогу «Амбер», [8]но пока это ничего не дало.
Дарби посмотрела на часы. Было почти шесть утра. Кэрол Крэнмор пропала несколько часов назад. За это время она могла оказаться уже за пределами Массачусетса.
На сером ковре она заметила синие ворсинки и поставила рядом с ними «флажок». [9]
— Следов взлома на двери нет. У кого еще есть ключи от дома?
— Мы сейчас опрашиваем бывших мужей, — ответил Банвиль.
— И сколько же их у нее было?
— Двое, и это не считая биологического отца Кэрол. В девяносто первом они были женаты всего пятнадцать минут.
— У этого джентльмена есть имя? — Дарби тем временем проверила пол в кухне. К счастью, он был покрыт линолеумом — идеальная поверхность для снятия отпечатков подошв.
— Мать называет его «донор спермы». По ее словам, он вернулся в Ирландию, как только узнал, что скоро станет папочкой. С тех пор о нем ни слуху ни духу.
— А уверяют, что отбирают лучших из лучших… — Дарби сосредоточенно рылась в своей сумке.
— Что касается остальных двух «бывших», то один из них сейчас проживает в Чикаго, а другой здесь, в Массачусетсе, в чудесном городе Линн, — продолжал Банвиль. — Тот, который из Линна, кажется мне наиболее перспективным. Известен под кличкой КМ, сокращенно от Крутого Малыша. Только не спрашивай, что это значит, понятия не имею. По паспорту КМ — Трентон Эндрюс, отсидел пять лет в Вэлполе за попытку изнасилования несовершеннолетней, пятнадцатилетней девочки. Мистер Эндрюс сейчас активно разыскивается полицией Линна. Мы же занимаемся всеми, кто проходил по подобным статьям и проживает в этом районе.
— Думаю, таких наберется немало.
— Тебе что-то еще нужно? Если нет, я пошел.
— Подожди секунду.
— Давай в темпе.
Дарби не приняла хамский тон Банвиля на свой счет — он со всеми так разговаривал. Она выезжала с ним на два предыдущих вызова и убедилась, что этот человек свое дело знает. Но вел он себя по меньшей мере грубо и избегал смотреть собеседнику в глаза. Он также терпеть не мог, когда к нему подходили слишком близко. Сейчас, например, беседуя с ней, он оперся на перила веранды на расстоянии добрых пяти футов.
Она взяла другой фонарь — мощный «Мэг Лайт» — и поставила его на пол в кухне, изменяя угол падения луча до тех пор, пока в свет фонаря не попала цепочка влажных незаметных отпечатков подошв.
— Судя по образцу подошвы, отпечаток оставлен мужским ботинком примерно одиннадцатого размера, — сказала Дарби. — По-видимому, наш парень зашел здесь, а вышел вон там. Надо дождаться еще заключения экспертов.
— Что-то еще?
— Нет, можешь идти.
Банвиль сбежал по ступенькам вниз. Дарби принялась ограждать следы преступника специальной лентой. Когда с этой частью работы было покончено, она пометила «флажками» лучшие, на ее взгляд, отпечатки и, взяв зонтик и сумку, вышла под дождь.
Через дорогу, в доме напротив, в кухне у окна сидела мать Кэрол Диана Крэнмор и то и дело промокала глаза скомканной бумажной салфеткой, в то время как детектив записывал ее слова в блокнот. Дарби отвернулась, чтобы не видеть отчаяния на лице убитой горем женщины и поспешила к парадному входу.
В свете бело-голубых «мигалок» на полицейских машинах улица заметно оживилась. Полицейские стояли под дождем, регулируя движение и следя, чтобы толпа репортеров и зевак не хлынула за ограждения. В округе уже никто не спал. Люди стояли на верандах, липли к окнам ближайших домов, чтобы узнать наконец, что же происходит.
Дарби натянула бахилы и вошла в прихожую. Ее напарник, Джексон Купер, которого все называли просто Куп, склонился над телом мускулистого, хорошо сложенного молодого парня, на котором из одежды были только узкие трусы-бикини. Тело лежало в нелепой позе на ковре, прислоненное к стене между двумя лестничными пролетами. Под ним образовалась лужа крови, успевшая частично впитаться в ковер. Дарби насчитала три пулевых ранения — одно во лбу и две пули вошло в изображение пумы, вытатуированное на груди.
Куп указал на следы от выстрелов на груди юноши.
— Двойное попадание.
— Да, наш парень — меткий стрелок, — сказала Дарби.
— Если хочешь знать, моя версия происходящего такова: молодой человек услышал какой-то шум и решил посмотреть, что происходит. Он спускается вниз по этим вот ступенькам, дергает входную дверь и, убедившись, что она закрыта, возвращается назад, по пути получая два выстрела в грудь. Он падает, приземляется здесь и уже лежа получает контрольный в голову. Убийца хочет быть уверен, что он больше не встанет.
— А это значит, что наш парень плюс ко всему еще привык стрелять в темноте.
Куп кивнул.
— На руках нет царапин. Он даже не смог его ударить.
— Чего не скажешь о девушке, — сказала Дарби и рассказала ему о кровавом отпечатке.
— В каком направлении работает Банвиль?
— Он идет со стороны бывших мужей.
— Какое отношение имеет убийство к похищению?
— Кто его знает. Может, и имеет.
— Это в тебе говорит степень доктора наук по криминальной психологии, — сказал Купер. — Ребята из идентификационного отдела уже здесь?
— Пока нет.
Дарби рассказала ему об отпечатках подошв на кухне.
— Мне еще нужно здесь оглядеться, а потом займемся предварительным осмотром.
На ступеньках и в крошечном коридорчике на полу лежало светло-серое ковровое покрытие. Коридор вел в просторную гостиную, оклеенную зелеными обоями, с коричневым диваном и такими же стульями, кое-где подклеенными скотчем. Хозяйка попыталась придать комнате уютный вид при помощи декоративных диванных подушек, большого ковра и всевозможных безделушек.
Между гостиной и столовой была прорублена арка. На столе лежали романы Норы Робертс в дешевых бумажных обложках и пачки купонов. В комнате стоял спертый запах промасленных пакетов с едой из фастфуда и почти выветрившийся аромат «травки».
Наверху вся стена была увешана фотографиями Кэрол и ее достижениями. На одной Кэрол была изображена еще «ползунком» с кисточкой в руках. На другой — Кэрол в Диснейленде с ушами Микки-Мауса на голове. В довольно дорогую рамку был помещен красный диплом с отличием, выданный средней школой Бэлхема. Другой сертификат в рамке свидетельствовал о лидерских качествах, проявленных ею как членом ученического совета. Рядом, также в рамке, висела акварель с привязанным сбоку бантом, на которой был изображен пейзаж. Эта картина заняла первое место на выставке.
Самые престижные и значимые награды мать Кэрол развесила на уровне глаз на выходе из спальни дочери. Чтобы каждое утро, выходя из своей комнаты, и каждый вечер, возвращаясь туда, Кэрол видела подтверждение собственной исключительности.
Внизу хлопнули дверцы машины. Приехали эксперты из идентификационного отдела. Дарби взяла зонтик и отправилась их встречать.
Она рассказала Мэри Бэт Пэллис об отпечатках тела и ног в кухне. После того как Мэри Бэт ушла, Дарби тщательно осмотрела ступеньки, ведущие на веранду.
Единственной более или менее интересной вещью, что ей удалось обнаружить, была лежащая на нижней ступеньке использованная книжечка спичек из тех, что выдают в барах бесплатно. Возле нее она тоже поставила «флажок». Она отступила назад, чтобы охватить взглядом всю веранду целиком. Веранда, поддерживаемая колоннами, выдавалась вперед над фасадом дома. По периметру козырька шла кованая решетка, окрашенная в белый цвет. Слева от веранды была маленькая дверь, заставленная пластиковыми мусорными корзинами и баками с мусором на переработку.
Внезапно одна из мусорных корзин перевернулась. Это был всего лишь енот. Его глазки, как маленькие черные капельки, поблескивали в свете фонарика…
— О Господи!
Дарби открыла дверь. Затаившаяся под верандой женщина пронзительно закричала.
Глава 8
Дарби от неожиданности выронила фонарик, но поднимать его не стала. Она стояла не двигаясь и широко открытыми от удивления глазами следила за женщиной, которая старалась перегородить проход мусорным баком, чтобы никто не вошел.
На крик сбежались полицейские. Один из них бесцеремонно схватил Дарби за руку и оттащил от двери. А сам зашел внутрь, чтобы убрать из прохода мусорный бак.
Зубы женщины — точнее, то, что от них осталось, — впились ему в запястье. Она стала яростно крутить головой, как дворняга, обгладывающая кость.
— Моя рука! Эта сучка мне сейчас руку отгрызет!
Тут подбежал второй полицейский, вооруженный баллончиком со слезоточивым газом. Едва завидев его, женщина разжала челюсти и с криком забилась в глубь чулана, сметая ящики и контейнеры с мусором.
Дарби оттолкнула полицейского в сторону и захлопнула дверь чулана.
— Что ты, черт побери, делаешь? — вскипел полицейский с баллончиком в руках.
— Мы должны дать ей возможность успокоиться, — сказала Дарби. Тем временем первый полицейский со слезами на глазах дрожащей рукой придерживал болтающийся на кровоточащем запястье кусок мяса. — Иди лучше помоги ему.
— При всем моем уважении, дорогуша, позволь напомнить, что твоя работа…
— Я приказываю очистить подъезд к дому, а заодно проследить, чтобы туда не въехала «скорая» с включенной сиреной.
Дарби повернулась, на этот раз обращаясь к людям, столпившимся за ее спиной:
— Назад, все назад! Сейчас же!
Никто не шелохнулся.
— Делайте, что она говорит, — раздался голос Банвиля. Он вышел из толпы, его темные волосы намокли и облепили голову.
Наконец полицейские отошли с дорожки. Банвиль подошел ближе, и Дарби в двух словах рассказала о том, что видела.
— Она, наверное, сидит на крэке, — сказал Банвиль. — В конце улицы есть заброшенный дом, где весь этот сброд собирается.
— Я хочу попробовать уговорить ее выйти оттуда.
Банвиль окинул взглядом дверь в чулан. Капли воды стекали по его одутловатому лицу. Делая виноватое лицо, он как две капли воды становился похож на Друпи Дога, «мультяшный» персонаж, «звезду» комиксов.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Но ни при каких, слышишь, ни при каких обстоятельствах ты не должна спускаться вниз!
Дарби сложила зонтик. Затем медленно открыла дверь. Криков не последовало. Она опустилась на колени прямиком в холодную лужу. Фонарик, который она уронила в прошлый раз, все еще горел и давал достаточно света, чтобы видеть.
Во время курса истории в колледже им показывали старую черно-белую зернистую пленку с материалом о заключенных в гитлеровских концлагерях. Женщину в чулане явно морили голодом. Большая часть ее волос выпала, а то немногое, что осталось, свисало жидкими сальными прядями. Ее лицо было обтянуто до предела, щеки ввалились, кожа была восково-бледной. Единственным ярким пятном была кровь полицейского на губах.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда… — начала Дарби. — Я только хочу поговорить.
Сидящая напротив женщина смотрела не столько на нее, сколько сквозьнее. «Абсолютно пустой взгляд», — отметила про себя Дарби.
Потом, как по волшебству, пустота исчезла. Женщина постаралась сфокусировать взгляд, в котором пустота сменилась сначала узнаванием, затем смесью удивления и… облегчения? Может, ей это только кажется?
— Терри? Терри, это ты?
Воспользуйся этим. Что бы это ни было, воспользуйся этим!
— Да, это я, — с трудом вымолвила Дарби. Во рту пересохло от волнения, язык плохо слушался. — Я здесь, чтобы… чтобы…
— Говори тише, он наблюдает за нами! — Женщина качнула головой в сторону потолка.
На потолке не было ничего, кроме паутины и старого улья шершня.
— Я выключу свет, и тогда он точно нас не увидит, — сказала Дарби.
— Хорошо. Это ты хорошо придумала. Ты всегда была умной, Терри.
Дарби выключила фонарик. Сквозь прорези решетки мелькали бело-синие огни «мигалок». Женщина все еще не отпускала от себя мусорный бак, загородившись им, как щитом.
«Может, спросить, как ее зовут? Нет, этого делать нельзя. Она уверена, что мы знакомы, — лихорадочно размышляла Дарби. — Нельзя нарушать контакт. Придется продолжать блефовать».
— Я думала, ты умерла, — сказала женщина.
— С чего ты взяла?
— Ты кричала, звала на помощь, но я не успела… — Лицо женщины померкло, осунулось еще больше. — Ты не шевелилась и была вся в крови. Я пыталась тебя растормошить, но ты не двигалась.
— Я обманула его.
— Я тоже. На этот раз у меня очень хорошо получилось его надуть, Терри! — Женщина оскалилась так, что Дарби пришлось отвернуться, иначе она не выдержала бы. — Когда он запихивал меня в фургон, я знала, что он собирается сделать, поэтому была готова.
— А какого цвета был фургон?
— Черный. И знаешь, Терри, он все еще там.
— Ты видела номера?
— Он ищет меня. Нас с тобой.
— Кто нас ищет? Как его зовут?
— Мы должны затаиться, пока все не стихнет.
— Я знаю, как отсюда выбраться. Пойдем, покажу.
Женщина молчала, не шевелилась. Она продолжала изучать потолок. Она закрылась мусорным баком, не давая к себе приблизиться.
Есть два варианта: спуститься и как-то вывести ее оттуда или предоставить полицейским возможность с ней разбираться.
Дарби отодвинула бак, загородивший вход. Услышав, что женщина не кричит, она начала осторожно спускаться.
Глава 9
— Сейчас я подойду ближе, чтобы мы смогли нормально поговорить, — осторожно начала Дарби. — Хорошо?
Дарби сделала несколько шагов по утоптанному мусору, старым газетам, то и дело спотыкаясь о банки из-под содовой. В нос ударил тошнотворный запах немытого, гниющего тела. Дарби закашлялась, ее чуть не вырвало.
— Терри, с тобой все в порядке? Пожалуйста, Терри, скажи, что все в порядке!
— Все нормально. — Дарби старалась дышать через нос. Ей пришлось опереться на стену. Теперь она находилась в двух футах от женщины. Их разделял только мусорный бак. На женщине не было ни белья, ни обуви. Это был скелет, обтянутый кожей, живой труп.
— Ты видела Джимми? — спросила женщина.
Вдруг Дарби в голову пришла спасительная идея.
— Да, я видела его. Но не сразу узнала.
— Тебя слишком долго не было. Неудивительно, что он изменился до неузнаваемости.
— Это да, но… Видишь ли, у меня что-то случилось с памятью. Я не помню некоторых деталей. Например, свою фамилию.
— Мастранжело. Терри Мастранжело. Ты познакомишь меня с Джимми? После всего, что ты о нем рассказывала, мне кажется, что я знаю его не хуже, чем ты.