Ее мир зашатался. Аск… Рюдбек.
– Та-ак?
– Вы же нашли Рюдбека распиленным в «Трастене»?
Она вернулась в реальность.
– Да, все так. – Антония старалась не показывать удивления.
– Здесь, наверное, нет связи, но я просто хотел, чтобы вы знали. Вот, в общем-то, основная цель моего звонка. Забавное совпадение. Они же крутились в одной банде, так сказать…
– Что вам сказал Андерс Аск, когда позвонил, почему он спрашивал о Рюдбеке?
– Он не спрашивал о Рюдбеке. Его интересовал другой персонаж из этой банды, парень, за которым мы охотились несколько лет назад… Хокан Зивкович.
Офис Хокана Зивковича находился в подвальном помещении на улице Лунтмакаргатан. Это было охранное предприятие. Антония проанализировала его структуру. Владелец – Хокан Зивкович. Сотрудники – Хокан Зивкович. Оборот – чудовищно маленький.
На стенах темные деревянные панели семидесятых годов. Зеленый ковролин. Мертвый кактус, стоящий на стальном шкафу с документами. И сам Зивкович, который сидел за орехового цвета письменным столом, покрытым ламинатом, с лежавшими на нем деталями типа «собери сам» для десятилетних детей. На стене за ним – картина с Сидящим Быком[14]. «We will never forget you»[15] – гласила надпись серебристыми изогнутыми буквами. Летящий свободный бык парил по небосклону за спиной у пожилого индейского вождя.
Хокан Зивкович указал на хромированный стул с плетеным сиденьем из девяностых, предназначенный для посетителей. Антония села, задала вопрос о Кони Блумберге и стала разглядывать сидящего перед ней мужчину. Глубоко посаженные глаза на грубом, угловатом и загорелом лице. Загар явно из солярия. Волосы с проседью. Руки на размер больше его рубашки, мышцы выпирают.
– Мы с Конни пересекались на зоне несколько раз, – ответил Хокан. – Первый раз в восемьдесят третьем. Когда мы вышли последний раз, то начали работать вместе. Я основал вот эту охранную фирму, Конни помогал мне по мелочам, а потом все не срослось, так скажем.
Хокан Зивкович должен был выглядеть сурово и жестко. Но вместо этого он производил впечатление глуповатого человека. Может, все дело в неправильном прикусе или в подозрительном взгляде коровьих глаз, пытавшихся уловить угрозу, которой не было. Или просто-напросто в запахе. От него пахло стиральным порошком, как от какого-нибудь детсадовца.
– А Леффе Рюдбек? – спросила она.
– Вы спрашиваете, что с ним?
Антония хладнокровно молчала. Хокан тоже старался вести себя так же хладнокровно, но она успела заметить его слегка блуждающий взгляд.
– Он умер полгода назад. Убит, расчленен, все знают, об этом писали в газете.
– Кем?
– Почему вы спрашиваете меня? – Теперь он говорил как ребенок, которого в чем-то обвиняют.
– А почему бы и нет, Хокан?
Зивкович не отвечал.
– Андерс Аск? – продолжила она.
Тут с Зивковичем что-то произошло, как будто он моргнул, не закрывая глаз, провел пальцем у носа и сделал вид, что задумался.
– Нет, такое имя что-то не припомню.
Актер из него был никудышний.
– Точно?
– Да.
– Мог Леффе упомянуть это имя?
Он преувеличенно пристально смотрел на нее.
– Нет, не думаю, я запомнил бы.
– Почему? Почему запомнили бы?
– Андерс Аск – необычное имя.
Она рассмеялась.
– Это Андерс – необычное имя?
Его лицо задергалось.
– Нет.
Антония выдержала паузу, чтобы помучить его неопределенностью, это сработало. Хокан был расстроен.
– Но?.. – спросила она.
– Вместе… Андерс и Аск легко запоминаются.
Антония рассмеялась.
– Забавный вы.
Он хотел в ответ улыбнуться, но не смог. Очевидно, обладал неустойчивой психикой.
– Я слышала, что Андерс Аск связывался с вами осенью.
На его лице вдруг отразился испуг, как будто вопрос резал его ножом.
– Нет, я ни о чем таком не знаю.
Антония сделала дружелюбное лицо.
– Конечно, знаете, Хокан.
– Нет, говорю же.
– Хокан, вы нервничаете?
– Почему?
Ее интонации смягчились.
– Я не желаю вам ничего плохого, мне просто нужен ответ.
Он прикусил щеку.
– Вы – коп и задаете странные вопросы. Такие вещи меня нервируют… Поэтому я так себя веду.
Его слова звучали неубедительно. Антония разглядывала Хокана. Теперь он выглядел совсем глупо. Нервозность и тщетная попытка вести себя естественно в стрессовой ситуации. Но само по себе это не играло никакой роли. Имела значение лишь его неспособность скрыть, что на самом деле он понимал, о чем она говорит.
– И вообще, все мертвы, так какого черта мы должны тут сидеть и болтать о мертвецах?
Антония выдержала паузу.
– Вы болели за индейцев? – спросила она через некоторое время.
Зивкович не понял. Она показала на Сидящего Быка.
– Конечно.
– Почему?
– Белые ведь забрали их землю! – убежденно проговорил он.
Конечно…
Они расстались, пожав друг друг руки. Рукопожатие оказалось болезненным.
Остаток дня Антония провела в своем офисе, делая вид, что работает. В пять часов проходившие мимо по унылому коридору коллеги пробормотали пожелание хороших выходных.
Антония поехала назад, на Лунтмакаргатан, и припарковалась. Около шести увидела в зеркало заднего вида, как Зивкович покидает офис. Она перешла дорогу, держа в руке похожую на ключ отмычку, и заслонила маленькую дверь своим телом. Ничего не подозревающие люди проходили мимо у нее за спиной. Четырнадцать секунд на то, чтобы вскрыть замок, войти в темный офис и осторожно закрыть за собой дверь.
Быстро привыкнув к темноте, Антония немедля приступила к делу. Она перерыла шкаф с документами, пролистала телефонную книгу на столе, встретилась глазами с Сидящим Быком. Тот был чертовски зол и, возможно, имел на то причины.
Антония сфотографировала все страницы книги на телефон, то же сделала с вращающимся каталогом с карточками. Она узнала некоторые имена мелких воров, торговцев краденым, наркодилеров и сутенеров.
Никого, кто представлял бы интерес.
13
Стокгольм / Мюнхен
– Куда ты поедешь?
– К врачу.
– Куда?
– Каролинская больница.
– Что будешь делать?
– Маммографию.
– Сколько времени это займет?
– Не знаю.
София стояла на кухне, держа трубку у уха и отвечая на вопросы Лежека.
– Ты должна сообщить мне время.
– Вторая половина дня, пять часов.
– А до этого?
– Я дома; может, выйду за покупками.
– Позвони тогда, – произнес он и положил трубку.
София посмотрела на наручные часы. Надо было торопиться. Женщина выключила телефон и убрала его в сумку.
Когда она выходила из квартиры, сердце у нее колотилось.
Внизу ожидало такси, которое доставило ее в аэропорт Арланда.
Самолет авиакомпании САС перенес ее в Мюнхен.
Там бежевый «Мерседес» отвез из аэропорта в центр.
Ей нельзя здесь находиться, это запретная территория, запретнее не бывает. Она два дня обдумывала план действий, чтобы установить контакт. В конце концов подняла трубку, позвонила в его офис и представилась своим именем. Секретарь сказал, что он занят. Перезвонил он ей только через два часа.
Меры безопасности, с которыми она столкнулась, когда вышла из такси на площади Мариенплатц, носили параноидальный характер. Ее передавали с рук на руки, пока не оставили перед домом в элитном квартале.
Фасад был белым, лестница тоже, ее немногочисленные ступени вели между двух каменных колонн к блестящей черной лакированной двери.
София постучала, и он собственной персоной открыл дверь.
Рукопожатие Ральфа Ханке было теплым.
В центре прихожей, на мраморном полу, на пьедестале стоял большой горшок, в нем – свежие цветы: лилии, розы, пионы, синие маки, даже орхидеи. Невероятно красиво.
– Я не могу сказать, что это за цветы. Может, вы знаете? – спросил Ральф.
Теперь она повернулась к нему. Ханке производил впечатление обыкновенного человека. Темные с проседью волосы, аккуратно причесанные на косой пробор, сверкающая улыбка, ухоженные ногти. На нем были бежевые брюки, черные туфли, голубая рубашка и синий кардиган; от него пахло одеколоном с пряным и мужественным ароматом.
– Да, знаю, – глухо ответила София.
Он изучал ее, наверное, так же внимательно, как и ее ответы, потом кивнул и вышел из прихожей.
Она последовала за ним, наблюдая за его походкой. Ральф Ханке двигался уверенно, но в нем было что-то асимметричное. Замечала она это, только когда смотрела не прямо на него, а уголком глаза. Словно асимметрия скрывалась в его ауре, за пределами законов физики. Ральф Ханке был сутулым и неловким, но каким-то необъяснимым образом научился это скрывать.
Они вошли в просторную гостиную с высокими окнами и мягкой мебелью, стоявшей в центре огромного персидского ковра. В кресле сидел мужчина за пятьдесят. Своей неподвижностью, взъерошенными волосами, костюмом и очками из начала девяностых он производил впечатление человека себе на уме.
– Роланд Генц, – представился он, не вставая с кресла.
Роланд Генц. Правая рука Ральфа.
София села на двухместный диван.
Ральф Ханке, человек, который заказал убийство Адальберто Гусмана, нанял снайперов, чтобы убить ее и Гектора, когда они ехали на машине из аэропорта в Марбеллу, и совсем недавно позаботился о том, чтобы взрыв в Биаррице разорвал Эдуардо Гусмана на куски; человек, лишивший Андреса и Фабиена отца.
– Рад, что вы приехали, – начал он. – Насколько я понял, ваша встреча с доном Игнасио состоялась. Вы приехали сюда, чтобы дать ответ на наше предложение. Мудрое решение…
Потом он начал разглагольствовать о самом себе.
Его левая рука лежала открытой ладонью на колене, пальцы растопырены и загнуты внутрь – признак артроза и возраста. И Роланд Генц, лохматый, с остатками пены для бритья около уха. Здесь сидели два пожилых человека, два старика, один из которых никак не мог перестать говорить о себе. Смешное самолюбование, феерическая чушь.
София и хотела бы почувствовать презрение к мужчинам, сидящим напротив, но эти двое вызывали какие-то другие чувства. Опасные и непредсказуемые в той степени, какую она никогда не смогла бы оценить, добиться или изменить. И все вдруг омрачилось отчетливым и ужасающим пониманием, что у нее нет ни стратегии, ни плана действий. В комнату, где она сейчас сидела, ее привел внутренний порыв, необходимость, зов. А единственное, что она взяла с собой, – желание. Что ей с ним делать здесь, у этих мужиков? Приехать сюда было огромной ошибкой.
Ей хотелось встать и выйти из комнаты, уехать, исчезнуть…
– Я здесь не для того, чтобы объявить о решении, – осторожно произнесла она.
Удивленная улыбка из-за того, что его прервали посередине предложения.
– Каком решении?
Руки Софии лежали у нее на коленях. От страха они стали тяжелыми и начали было странно двигаться, но София их удержала.
– Я здесь, чтобы попросить вас обдумать и обсудить все еще раз.
Сердце рвалось из груди и отдавало в горле.
Улыбка исчезла. Серые глаза немецкого главы компании стали стеклянными.
– Никто не знает, что я здесь, – продолжала София. – Я приехала, чтобы попросить вас посмотреть на дело с другой точки зрения, подумать о долгосрочной перспективе.
Выражение лица Ральфа Ханке не изменилось. Она подумала, что он завис в этом состоянии. Но вдруг появилось новое выражение, выражение номер три. Какое-то старческое, усталое, почти больное. Только на мгновение – пепельно-серое и незамысловатое в своем проявлении разочарование. Потом Ханке очнулся.
– Продолжайте, – сказал он.
София нервничала, в горле стоял ком.
– После убийства Адальберто и бегства Гектора организация ослабла, сделок стало значительно меньше. Остались одни крошки. То, что вы хотите заполучить, на самом деле больше не имеет ценности.
– Что у вас есть на сегодняшний день? – спросил Генц со своего кресла.
София понимала, что он знал все; значит, нельзя искажать факты.
– Мы сотрудничаем с доном Игнасио. У нас есть связи в ряде шведских биржевых предприятий. Мы торгуем полученной информацией через инвестиционные компании. О больших суммах речь не идет, но есть медленный и неуклонный рост…
– Почему медленный? – равнодушно спросил Роланд.
– Мы должны соблюдать осторожность.
Она запнулась, затем продолжила говорить тонким, против ее воли, голосом.
– Мы развиваем направление работы в индустрии фальсификаций. Это может вырасти в нечто крупное. Мы по-прежнему зарабатываем на инвестициях, сделанных Адальберто еще давно, но немного.
– Как, например? – Генц не давал ей времени на размышление.
– Проценты от выручки, контрабанда из Марокко, черные деньги в строительной отрасли, отмывание денег, сотрудничество с итальянцами и другими группировками в Европе… и многое другое.
– Многое другое? И это вы называете крошками? – спросил Ральф Ханке.
– Да, относительно.
– Относительно чего?
– Относительно ваших с доном Игнасио доходов.
Он пристально смотрел на нее, на его лицо вернулась краска.
– А ваши расходы? – поинтересовался Генц.
София старалась говорить невозмутимо.
– Бо́льшая часть связана с доном Игнасио – он обходится нам на шестьдесят процентов дороже нашего заработка от его товаров. Множество текущих договоров, проценты за покровительство, импорт товаров… Еще постоянные расходы на суды то тут, то там, в основном в Испании. И, конечно же, большие траты сейчас, когда мы планируем развивать отрасль плагиата.
Это выражение лица Ральфа Ханке… Пустое, непонятное, бесчувственное.
– И вы приехали сюда без указания, вы говорите?
Она кивнула.
– Никто не знает, что вы здесь? – продолжал он.
Ханке знал, что она не ответит, и, воспользовавшись ситуацией, продлил ее мучение артистической паузой.
– Вы смелая или просто дурочка, София?
– А это имеет значение?
– Что вы хотите? – спросил он.
– Хочу, чтобы вы дали задний ход.
Ральф Ханке посмотрел на Роланда Генца. Тот и бровью не повел.
– Куда нам давать задний ход? – спросил Ральф.
– Компания вырастет, – сказала Софи. – Она станет больше, вот тогда и возьмете ее.
Он пожал плечами.
– Я сам могу это устроить – заставить ее расти.
– Так можно обо всем сказать.
Он ухмыльнулся.
– Я вправду так считаю.
С улицы доносился глухой шум проезжавших машин.
– Нужно оставить в покое, – сказала она.
– Оставить в покое что?
– Нас, приближенных Гектора.
Ханке даже не пришлось размышлять, у него уже был готов ответ. Он чуть наклонился вперед, излучая подавленное возбуждение.
– Мне нужно знать, где находятся Гектор и Арон. Дайте мне их координаты, и я обещаю, что ни с кем ничего не случится.
Он вытер рот, пораженная артрозом рука опустилась на колено, на всеобщее обозрение.
– Я не знаю, где они, – сказала София.
Заскрипел паркет.
– Можете узнать?
– Нет.
Ральф Ханке откинулся назад на спинку дивана, заметил, что видна больная рука, и спрятал ее.
– Не думали ли вы, что ведете себя нелояльно, когда ехали сюда, действуя за спиной у Гектора и Арона? – спросил он.
София молчала.
– Или нет? Вы не действуете у них за спиной?
Она продолжала молчать.
– Он жив?
София кивнула.
– Как мне убедиться в том, что это правда?
Вопрос на самом деле был риторическим, поэтому ответ Ральф не получил.
– София, что вам нужно, чтобы Гектор сдался нам?
– Ничего.
– Что означает?
– Ничего. Я не могу это сделать.
– А что можете?
– Я могу дать вам больше, чем вы получили бы, если б захватили компанию сейчас. Если у вас есть терпение и вы готовы подождать.