У киоска с надписью "Шаверма" стояла очередь. Удачное место все-таки Алик для своего предприятия выбрал. Рядом стоянка двух маршрутных такси. Под вечер маршрутки ходят реже, стоят пассажиры в очереди, чтобы уехать от метро, дожидаются, а нос сам так и тянет аппетитный запах жареного мяса и свежей выпечки. Постоят они, постоят, да и купят у Алика в ларьке не шаверму, так сосиску в тесте. А Алик на этом богатеет. Очень он любит своих покупателей, всегда улыбается им. Некоторых знает уже давно и даже постоит, поговорит с ними, пока они шаверму едят.
Алик, подойдя к киоску "Шаверма", издалека понаблюдал за тем, как ловко орудует с шавермой Али - троюродный брат Алика, который и русского языка-то не знает, всю жизнь в деревне прожил. Попросили Алика родственники из Азербайджана пока парня пристроить, видно натворил что-то в своем ауле и смылся. Парень неграмотный, но шаверму делает славно - пальчики оближешь. Верка тоже не сидит, денежки так и звякают по блюдцу. Хорошо, прямо, как бальзам на душу.
Алик зашел в киоск и сел на скамеечку возле вертела. Рядом Верка крутит упругой попкой. Алик нет-нет, да ущипнет ее за аппетитную задницу. Сегодня Алик Верку хочет забрать к себе на квартиру и там поиметь. Поэтому он на ночь выгнал всех проживающих нелегально в его квартире родственников, и потирает руки о промежность в предвкушении сладкой ночи. Чтобы скоротать время, Алик читает.
Книга называется "Азебраджанская народная мудрость". Книга издана во времена правления Горбачева, поэтому нет ничего удивительного в том, что на обложке написано "Азебраджанская", а не "Азербайджанская". А нравится Алику в этой книге то, что там очень много мудростей его древнего народа написано, и самое главное, что все это ему понятно. Вот, например, говорит национальный азебраджанский мыслитель Диоген мудрость, и Алику, конечно же, сразу не понятно, о чем это он. Что имел в виду? В чем мудрость? Но внизу в сноске специально для таких вот аликов приписка - это он имел в виду то-то и то-то. И сразу же все понятно становится. Хорошая книжка. На улице холодно, пар валит из открытого окошка киоска. Народу все меньше, пора и закрываться.
Алик отправил Али домой, тому еще через весь город тащиться на метро, и остался наедине с Веркой. Сам вышел на улицу, закрыл окно железным щитом, проверил на прочность замок. Все крепко - вор не залезет. Верка убиралась в киоске, заметала пол. Алик зашел, закрыл дверь на задвижку и задрал ей подол юбки.
- Алик! Алик! - заверещала Верка. - Не сегодня!
- Почему? - искренне удивился Алик.
- Бабушка у меня умерла там, дома, - ответила Верка. Она и вправду выглядела как-то странно, испуганно, на Алика не смотрела, отводила глаза.
- Ай-яй-яй! Умерла бабушка! - поиздевался над ней Алик. - А мы будем медленно и печально трахаться.
- Да я не к тому, - ответила Верка, освобождаясь из объятий Алика. Просто денег нужно послать на похороны.
- Ну и что? - притворился, как будто ничего не понял, Алик.
- Денег мне дай, что я заработала за эти дни, - попросила Верка.
- Не дам, - ответил Алик, - ты мне не даешь, а я тебе давай. Умная слишком, да?
- Не могу я сегодня, - неподдельно искренне сказала Верка, - тампон у меня там. Дни у баб такие бывают. Смотришь телевизор-то, рекламу?
- Ничего, - не растерялся Алик, - во рту тампона нет, да? Деньги сразу заплачу. За весь месяц.
"Вот козел нерусский, - подумала Верка, - ну, ничего, сегодня тебе отольется! Пашешь, как сука на него, а за зарплату еще и минет делай!"
И Верка опустилась на колени.
Алик не обманул - деньги отдал сразу после процесса, тут же охладел к ней и приказал убираться домой, а сам стал разогревать себе в микроволновке специально для него приготовленную шаверму и напевать свои занудные песни. Верка, про себя матерясь, оделась и, не прощаясь с Аликом, вышла на улицу.
Она вышла, но не пошла сразу к метро, а огляделась и заглянула за ларек. Недалеко от подъезда ближнего дома ее ждал мужик, с которым она накануне днем разговаривала о важном деле. Верка, медленно покачивая бедрами, подошла к нему, мужик молча огляделся, чтобы узнать не ведет ли женщина за собой хвоста. Увидев, что все тихо, успокоился. Верка подошла к нему вплотную и сразу спросила:
- Ну, что, деньги принес?
Мужик, ни слова не говоря, протянул ей шесть бумажек по сто баксов. Верка деловито пересчитала, проверила, не фальшивые ли. У нее даже закружилась голова от нереальности происходящего. Ей за такие деньги пахать и пахать, больше года в этой вонючей каморке с грязными азерами, которые член месяцами не моют, а потом Верке в ее прелестный ротик суют, который она дважды в день пастой "Жемчуг" чистит.
- Ну, пошли, - сказала Верка, - давай свой баллон.
Мужик протянул ей газовый баллончик для самозащиты и сказал вполголоса:
- Будешь брызгать, глаза закрой и не дыши сама, а то свалишься. Сильный очень газ, обрубает сразу.
- Не менжуйся, дядя, - ответила Верка. - Я все это не только за деньги делаю, но еще и из мести.
Мужик усмехнулся.
Они подошли к двери киоска, Верка постучала условным стуком, а мужик спрятался за киоск. Народу на улице не было, метро закрылось, менты были уже внутри помещения в своем пикете. Только какой-то бомж рыскал по урнам в поисках бутылок.
- Кто там? - настороженно спросил Алик из-за двери.
- Да я это, Верка, - сказала женщина спокойно.
- Чего тебе? - спросил Алик.
- Ключи забыла, - убедительно сыграла хохлушка, - открой, заберу.
- Сейчас, - ответил Алик. Видимо, он прятал деньги в "условное место".
Секунд через пятнадцать загремел засов, и дверь открылась. Алик отступил назад, широко улыбаясь, пропустил Верку и тут же закрыл засов на двери.
- А я думал, тебе понравилось, - сказал он, издеваясь, - и ты пришла еще раз взять в рот.
- Нет, я тебе пришла дать в рот! - ответила Верка и брызнула тугую густую струю газа прямо в харю этому самодовольному горбоносому Алику, в его полуоткрытый рот и масляные глазки.
Струя была жесткой и упругой, Верка палец с кнопки не отпускала, пока не кончился газ. Алика отбросило назад, он уронил с прилавка посуду и, зажмурив глаза и хватая воздух ртом, стал заваливаться на Верку, цепляясь руками за что попало. Верка, не дыша и зажмурив глаза, судорожно нащупала засов и выскочила вон. Только почувствовав холодный воздух улицы, вдохнула и открыла глаза. Мимо нее в дверь киоска заскочил совершенно лысый серо-зеленый инопланетянин с огромными глазами и длинным носом. Дверь захлопнулась, Верка хотела заорать от страха и неожиданности, вдохнуть не смогла, для этого нужно было сначала отдышаться. Когда же она вдохнула в себя воздух, то сразу же поняла, что это все тот же мужик, который дал ей баллон, только теперь он был в противогазе.
Верка поскорее засеменила подальше от проклятого киоска, на ходу гладя и сжимая в кармане заветные баксы, и у самого выхода из метро столкнулась с милиционерами, которых давно знала и постоянно по указке Алика кормила шавермой.
- Ты что плачешь-то? - спросил один из них Веру.
- От счастья, - ответила Верка, почувствовав, что слезы текут из глаз градом, вероятно, из-за газа, - Алик зарплату дал.
- Все нормально у вас там? - спросил тот, что постарше. - Алик ушел?
- Ушел, ушел, - ответила Верка, - на метро не успела я. Помогите, что ли, тачку поймать...
Менты неохотно, но пошли на дорогу вместе с Веркой, затормозили "Жигуль", и водитель, увидев двух суровых стражей закона, за мизерную цену согласился довезти Верку до дома.
Верка удобно расположилась на заднем сиденье машины и вспомнила в деталях весь сегодняшний разговор с этим мужиком, который дал ей за такую маленькую услугу так много денег. Все было как обычно, Верка вышла покурить и дымила за киоском, когда к ней подвалил этот неприметный с виду мужичок и спросил, не хочет ли она заработать денег. Верка ему еще сказала тогда:
- Не по адресу, мужик. Проститутки на проспекте пасутся. Туда и иди.
- Триста баксов за пять минут, - сказал мужик.
Верка разозлилась на мужика - что он, издевается над ней? Тут же не "Метрополь"! Триста баксов за пять минут! Не такая уж она и красавица!
- Пошел ты! - сплюнула Вера. - Дай покурить спокойно, а то сейчас своих азеров позову - пожалеешь, что привязался.
- Я вам не интим предлагаю, - вежливо сказал мужчина, - мне от вас нужна другая услуга.
Верка усмехнулась, но ничего не ответила, а продолжала смотреть в сторону, как будто разговор ей не интересен. Но краем глаза она заметила, что мужик держит в руках такие знакомые зелененькие бумажки, новенькие, завернутые в трубочку.
- Будут твои, - негромко сказал он.
Верка скользнула взглядом по долларам и сглотнула слюну. Внутри потеплело.
- Ну, давай, валяй, говори, чего надо, - деланно равнодушно сказала она, - работа ждет.
- Подождёт, - сказал мужик, - может быть у тебя оплачиваемый отпуск уже на носу. Но об одном тебя хочу еще предупредить. Если мы с тобой не договоримся, то ты молчишь. Я дам тебе пятьдесят зеленых, чтобы ты забыла наш разговор. И ты забываешь.
Верка испугалась, но не подала виду. Что-то было в глазах у этого внешне неприметного мужика страшное и холодное. Но Верка была девка смелая и решительная. Иначе бы не приехала одна, без копейки денег, в этот хищный город.
- Не ссы, не подведу, - сказала она, - говори.
Мужик еще раз пристально посмотрел Верке в глаза, словно сомневаясь стоит ли ему начинать говорить или нет, но видимо убедился в правильности своего выбора и неторопливо стал сообщать Верке подробности ее действий в поливании Алика паралитическим газом из баллона. Веркино лицо ни разу не дрогнуло, ни изобразило сочувствия. Когда мужик закончил излагать свое предложение, Верка не моргнув глазом сказала:
- Восемьсот.
- Что восемьсот? - переспросил мужик.
- Баксов, - твердо сказала Верка.
- До хрена, - не согласился мужик.
- Тогда давай полтинник и уябывай, - ответила ему Верка, - мне работа дороже. Хоть и хреновая, но на Украине и такой не найду.
- Четыреста, - произнес мужик.
- Шестьсот, - парировала Верка, - и хватит торговаться, а то ведь точно уйду сейчас. Ищи дуру за четыреста зеленых жопу подставлять.
- Хорошо, - согласился мужик, - шестьсот.
- И деньги вперед, - безапелляционно заявила Верка, - перед тем как я все сделаю.
Мужик подумал и согласно кивнул. Верка пошла было обратно в киоск, но вдруг оглянулась и спросила с тревогой:
- А ты точно его... Это... Ну, совсем? Чтоб мертвый был. А то он ведь найдет меня потом и прирежет.
- Не беспокойся, - ответил мужик, - будет такой мертвый, мертвей Ленина в мавзолее. Смотри только, не проболтайся обо мне азерам. Ты ж понимаешь, я не один.
Верка отмахнулась от последней фразы и зашла в киоск. Али, когда она появилась, взмахнул кулаками и погрозил ей ножом, а сказать по-русски только и смог:
- Бля на х...
Весь день пролетел в какой-то прострации. К вечеру Верка уже начала переживать, что мужик не придет. Она сама была уже готова за шестьсот баксов зарезать этого мудака Алика, а не только брызнуть ему в лицо из газового баллончика. Заодно прирезать и этого урода Али, который постоянно трогал Верку за грудь и лез под юбку. И никогда не чистил зубы, не говоря уже про то, что мыть руки он считал зазорным и унизительным. Так и работал, как свин, хватая вонючими руками мясо и шаверму. Надоели они все Верке по горло, так же, как ее никчемная жизнь. Но так было вчера, и позавчера, и месяц назад.
А сегодня все так чудесно получилось, в кармане шуршит годовая Веркину зарплата, включая расходы на скудное питание и гнусное жилье. Ей захотелось петь. "Шестьсот баксов, шестьсот баксов!". Эх, жаль, нет такой песни. Теперь можно спокойно ехать домой, к мужу, в свою квартиру, а не скитаться здесь по чужим углам. Сейчас же она возьмет билет, заберет пожитки и уедет навсегда из этого города. Кое-что она скопила, плюс шестьсот зеленых - жить можно!
- Давай, родной, - сказала она водителю, - подождешь меня у дома и на вокзал потом поедем. Уезжаю я навсегда отсюда домой.
- Деньги вперед, - пробурчал водила. - А то знаю я вас.
- Договоримся, - пропела Верка, - не боись.
Сегодня она была богатой и щедрой. Так надоело каждый день экономить, отказывать себе во всем, прятать деньги под половицу или носить все накопленное с собой в трусах, чтобы соседи не сперли. Считать мятые бумажки и клянуть себя за то, что нужно покупать мыло, стиральный порошок, прокладки, тратить на это потом и унижением заработанные гроши. Примерно через два часа после инцидента с Аликом Верка уже спокойно выезжала из города, сидя в теплом плацкартном вагоне, который, тихо покачиваясь, проезжал мимо серых коробок домов и промышленных строений. Мелькали фонари, и Верке совсем было не совестно за то, что она совершила, ей было ни капли не жаль Алика. Она и думать не хотела о том, что происходит сейчас там с Аликом в маленьком киоске с надписью "Шаверма".
А происходило с Аликом ужасное.
Он лежал лицом вниз на столе, связанный по рукам и ногам. Ноги свешивались на пол и были приклеены чем-то к полу. Но самое оскорбительное было то, что был Алик без штанов. И даже без трусов. То есть, прямо скажем, с голой жопой. Рот у него был заклеен скотчем, и за шею Алик был привязан к чему-то жесткому. Но мало этого. На голову Алика был надет противогаз. Алик шумно дышал носом, глаза нестерпимо чесались и слезились, и он ничего не видел, потому что на стекла противогаза были одеты еще и его знаменитые темные очки. В разбитом виде. И приклеены скотчем.
В таком положении Алик лежал уже нестерпимо долго, и ничего не происходило. Алик пробовал шевелиться, но все его тело было так жестко зафиксировано, что двинуться даже на миллиметр у Алика не получилось. Что ж, зато у него было время подумать о том, что ничего не бояться - это не очень большое достоинство. Ведь Семен его предупреждал.
Хотя, может быть, все это никак не связано с тем, что ему говорил Семен. Просто Верка навела каких-нибудь ублюдков на его, Алика денежки, спрятанные в тайнике под мойкой. И тут Алика как током ударило! Они ведь могут запросто взять у него из кармана пальто ключи и безо всяких проблем украсть из его квартиры честно заработанные пять штук баксов. И еще у Алика было спрятано дома под телевизором почти четыре штуки чужих долларов, взятых как раз под новый киоск. Украдут. Точно все стащат!
И во всем эта сука, Верка виновата! Тварь! Прошмандовка! Сука подлая! Брызнула Алику в лицо из газового баллона! И это после всего, что он для нее сделал. Пригрел змеюку, приласкал, работу ей дал, и на тебе, Алик, за всю твою доброту. Алик подумал, что, может быть, она все еще там, стоит сзади и надсмехается над ним бедным, лежащим на столе с обнаженными бледными ягодицами. Алик почему-то не к месту подумал, что хоть его и называют черножопым, а зад у него побелее будет, чем у некоторых русских.
"Может, этим все и кончится? - подумал Алик. - Просто бросят меня здесь в таком положении. Деньги заберут из квартиры и смоются". Он будет жив и здоров. Эта мысль даже обрадовала Алика. Но только сначала. Потом ему стало нестерпимо жалко денег. Так жалко, что он чуть не заплакал от обиды и злости! Каждый месяц он откладывал в заветную копилку тоненькую пачечку зеленых, лелеял их, гладил, пересчитывал. И что? Теперь ничего нет. Он разорен. Алик представил, как утром на работу приезжает Али и видит его, уважаемого старшего брата, на столе, связанного с голой жопой. Зачем его привязали к столу в таком виде? Чтобы унизить?
А может, они и не догадаются взять у него в пальто ключи, а если и догадаются, то могут в квартире денег и не найти. Доллары хорошо спрятаны. Алик просто даже обрадовался! Ну и что из того, что он привязан к столу, на нем нет штанов, а на голове одет противогаз. Утром его освободят, и сразу он начнет поиски этой сучки. Он знает, где она живет, и даже если Верка свалила, то он все равно сможет ее найти. У него такие связи! Лежать без движения Алику надоело, и он стал пытаться высвободиться. Но вдруг тихий скрипучий голос произнес откуда-то сзади: