— Открыться?
— Поговорить со мной начистоту.
— Но разумеется, мистер Ксавьер Флинн. Я…
— Я не могу связать эти факты между собой, но вам, возможно, это удастся.
— Я уверен, что не смогу сообщить вам что-то новое. Мое правительство…
— …я хотел поговорить с вами и о вашем правительстве.
— Мое правительство…
— Использовало вас и выбросило за ненадобностью. Можете вы хоть минуту послушать?
— Разумеется, мистер Ксавьер Флинн, но…
— Во-первых, ваше превосходительство, ваше правительство аннулировало сделку о покупке оружия, которую вы, от его лица, заключили с Соединенными Штатами.
— Как такое могло случиться? Мы удачно завершили нашу миссию, подписали необходимые…
— Во-вторых, по неофициальным каналам нам сообщили, что ваше правительство заключило другую сделку о покупке оружия, с Китайской Народной Республикой.
— С Красным Китаем? Это очень маловероятно, мистер Ксавьер Флинн. Идеологически наши государства…
— Третье, ваше правительство официально сообщило о вашей смерти от сердечного приступа, двое суток тому назад, в Эйнсли.
— То есть как?
— Вам об этом известно?
— Нет.
— Иногда самые важные новости, касающиеся непосредственно нас, мы узнаем последними, — в голосе Флинна слышалось сочувствие. — Вы мертвы.
— Но, мистер Ксавьер Флинн, это же очевидно, что…
— Вы по-прежнему можете есть и пить.
— …я жив. Мое правительство, в своей мудрости…
— В четвертых… вот сейчас слушайте особенно внимательно. Пол Киркман, который заведует в «Зефир эйруэйз» пассажирскими перевозками, утверждает, что вас хотели посадить на семнадцатый ряд не по прихоти стюардессы. Эти места были зарезервированы за вами.
— Как?
— Их заранее забронировали именно для вашей троицы. Скажите мне, кто занимался покупкой билетов?
— Как кто? Михсон Таха.
— А когда вы поднялись на борт самолета, вылетающего рейсом восемьдесят в Лондон, кто указал, что ваши места находятся в семнадцатом ряду?
— Михсон Таха.
— Именно так.
— У меня кружится голова…
— Ваше превосходительство, я полагаю, вы до сих пор не убиты только потому, что два дня тому назад я нашел вас в бостонском отеле живым и невредимым. Обдумайте мои слова.
— Тут нечего и думать. Как скоро вы сможете приехать сюда, мистер Ксавьер Флинн?
— Можем ехать? — спросил Флинн вошедшего Гроувера.
— Куда?
— Отель «Королевский».
— Инспектор, я слышал по радио, что у ФБР большие успехи в расследовании взрыва «семьсот седьмого». Нам надо ехать в аэропорт.
— Хочешь присутствовать при задержании преступника? — Флинн уже надевал пальто. — Мы едем в отель «Королевский».
Коки протянул Флинну еще одну записку.
— А это что? Самые свежие новости о Факере Генри и Пепе Минце?
«Инсп. — Лаборатория закончила анализ человеческой кисти, найденной в вашем дворе. Согласно их исследованиям, эту кисть не могло оторвать в результате взрыва самолета в ночь с понедельника на вторник. Они говорят, что руку отрезали от тела не позднее субботы».
— Господи! — Флинн нахлобучил шляпу. — И все это время отрезанная кисть лежала у меня во дворе! Что ж, ничего не попишешь. В путь, Гроувер. Нас ждет отель «Королевский».
Глава 35
— Гроувер, арестуй этих людей!
Воспользовавшись ключом, взятым у полисмена, охранявшего дверь, Флинн ворвался в гостиную.
Михсон Таха и Назим Салем Зияд вскочили. Удобно устроившись, один на диване, второй — в кресле, они смотрели телевизионную викторину «Выигрывай! Выигрывай! Выигрывай!»
На лице Гроувера, переступившего порог, отразилось недоумение.
— Кто?
— Ты!
— Арестовать кого?
— Вот этих людей, известных как Эбботт и Карсон, или как Десмонд и Эдуардс. Пару фамилий можешь выбирать любую.
— За что?
— За что?
— Мои слова, инспектор? За что?
— Мне без разницы. За то, что они смотрят телевизор днем! За массовое убийство! Как тебе больше нравится.
— Инспектор, мы не можем ни с того ни с сего арестовывать людей.
— Арестуй их за ношение оружия без соответствующего разрешения.
— Они носят оружие без разрешения?
— Если нет, дай им свой револьвер.
— Инспектор…
— Арестуй их за воспрепятствование отправлению правосудия.
Михсон Таха и Назим Салем Зияд стояли не шевелясь, лишь переводили взгляды с Флинна на Гроувера.
— Они ничему не препятствуют. Наоборот, мы ворвались в их комнату без ордера.
Открылась дверь в спальню.
В дверном проеме возник Рашин-аль-Хатид, безукоризненно одетый. Сложил руки на груди.
— За сопротивление аресту, — предложил Флинн.
— Они не сопротивляются!
— Зато ты сопротивляешься! Вот уж не думал, что доживу до того дня, когда ты не захочешь кого-то арестовать.
— Инспектор…
— Взять их! — обратился Флинн к затянутому в форму копу. — Наденьте на них наручники. Уведите вниз. Посадите в патрульную машину. Отвезите в полицейское управление. И, черт побери, отправьте в камеру! Я хочу поговорить с его превосходительством.
— Его превосходительством? — переспросил Гроувер.
— Так что вы хотели сказать, ваше превосходительство?
Рашин-аль-Хатид сидел на краешке кровати, положив руки на колени.
Флинн закрыл дверь в гостиную.
— Что-то насчет мудрости вашего правительства?
— Я не знаю, что и сказать, мистер Ксавьер Флинн.
— Я рассчитываю, что слова вы найдете.
— Я верю, что моей жизни угрожает опасность, как вы и сказали. Однако я не знаю, по какой причине. Я выполнил свою миссию. Не моя вина, что самолет взорвался в небе. Однако, когда твое правительство объявляет миру о твоей смерти…
— Возникает некоторая неопределенность, не так ли?
— Да…
— И некоторая тревога.
— Да.
— И еще, возможно, любопытство?
— Мистер Ксавьер Флинн, любопытство не покидало меня с самого начала.
— Неужели?
— Да. Видите ли, с самого начала я задавался вопросом, почему я? Я ничем не прославился, меня никто не знает. Я — не родственник президента. А обычно такой важный пост, как министр иностранных дел, отходит к одному из ближайших родственников главы государства.
— Тут вы правы.
— У меня нет семьи. Родители умерли. Я не женат. Моего брата убили при последнем перевороте, когда к власти пришло нынешнее правительство. Поначалу у меня возникла мысль, что этот пост мне даровали как компенсацию за его смерть. Но нет, он был простым фермером, который ночью угодил под колеса военного джипа. При последнем перевороте погибло много людей, мистер Ксавьер Флинн. Я даже не принимал в нем участия. Лежал дома, с тяжелой простудой.
— Сожалею, что так вышло.
— Благодарю вас.
— Но теперь вам лучше?
— Да, от той простуды не осталось и следа.
— Хорошо.
— Я — обычный бухгалтер, мистер Ксавьер Флинн. Надеюсь, вы понимаете, что в этой профессии нет ничего героического. Мое дело — заносить числа, которые называет мне мой начальник, в бухгалтерские книги. Утром я заношу их в одну книгу, во второй половине дня — в другую.
— Понятно.
— Тогда, наверное, вы можете представить себе мое изумление, когда однажды утром мой начальник вызвал меня и сказал, что мне велено явиться в президентский дворец. К самому президенту. «Но кто будет записывать числа в книгу?» — спросил я. Я до сих пор не знаю, кто ведет сейчас мои бухгалтерские книги, мистер Ксавьер Флинн.
— И президент тут же назначил вас министром иностранных дел?
— Он оказал мне такую честь. Лично привел меня в мой новый кабинет, вызвал машину, которая отвезла меня в мой новый дом неподалеку от дворца. В тот же день пришли портные, чтобы сшить мне новую одежду. И с того незабываемого дня меня не покидает любопытство.
— Когда это случилось?
— Шесть или семь недель тому назад. Все произошло так быстро. Я, конечно, сказал себе, что мое назначение на столь высокий пост обусловлено тем, что я никогда не сходил с пути, начертанного Аллахом, и…
— Вам удалось поработать министром иностранных дел?
— Особых дел у меня не было. Михсон Таха, мой секретарь, очень знающий человек. Он заверил меня, что вся работа должна ложиться на плечи сотрудников министерства, а отнюдь не министра. А через день или два президент начал объяснять подробности предстоящей мне миссии. Я далеко не сразу понял, чего от меня хотят, но президент проявил ангельское терпение. А когда приехал американский бизнесмен, мистер Фрингс, из банка «Кассель-Уинтон», по вопросу, связанному с международными векселями, мне выпала честь принять его у себя…
— А потом вы отправились в Америку, с вашими секретарем и телохранителем….
— Я всегда хотел побывать в Соединенных Штатах Америки. По правде говоря, и в других странах тоже.
— Однако вас не оставляло любопытство, почему именно вам поручили столь важное дело.
— Оно не оставляет меня и сейчас, мистер Ксавьер Флинн.
— Вы хорошо говорите по-английски.
— Английский язык — моя страсть. Об этом знает только моя канарейка, но моя единственная радость в жизни — писать стихи на английском.
— Ваша канарейка?
— Говорю вам, у меня никого нет. Только моя канарейка слышала, как я читаю свои стихи. Я думаю, они ей нравились. Она всегда хорошо спала, послушав мои стихи. Конечно, в моей стране многие хорошо говорят по-английски. Но мой отец был конюхом и…
— Понятно. И вы до сих пор не знаете, почему вас назначили министром иностранных дел?
— Нет. Я же не родственник президента, мистер Ксавьер Флинн. А вот Михсон Таха — родственник.
— Михсон Таха — родственник президента?
— Да. Мой секретарь. Если не ошибаюсь, его троюродный брат. И при этом он очень компетентный человек…
— Готов спорить, что так оно и есть.
Флинн открыл дверь в гостиную. Гроувер, коп, секретарь и телохранитель уже отбыли.
— Возьмите ваш паспорт, — приказал Флинн Рашин-аль-Хатиду.
— Куда мы едем, мистер Ксавьер Флинн?
— В Монреаль. Это в Канаде. Повидаться с одним другом. Китайским другом. Мистером Цинем. Но сначала мне надо позвонить.
Глава 36
— Не волнуйтесь, — Флинн под руку провел Рашин-аль-Хатида, министра иностранных дел Республики Ифад, в терминал авиакомпании «Эйр Канада». — На этом самолете вы не увидите семнадцатого ряда. Я об этом позабочусь.
— Даже возвращение в аэропорт вызывает у меня дрожь, мистер Ксавьер Флинн. Если кто-то в нынешние времена взрывает самолеты, боюсь, мне негоже летать на них. Как бы не нарушить предначертанное Аллахом.
— Посмотрите, — Флинн его словно и не слышал. — У нас шестая посадочная галерея. Можно ли желать большего?
Министр пожал плечами:
— Четвертая была бы еще привлекательней…
— Флинн.
Из кафетерия появился Хесс с двумя фибби.
— Как приятно тебя видеть, — криво усмехнулся Хесс. — Должно быть, прослышал о наших успехах. А это кто?
— Джордж Харрис, — Флинн быстро подсчитал, какая буква стоит в английском алфавите седьмой.[18] — Как и я, большой любитель рыбалки.
— Очень рад с вами познакомиться, сэр, — Рашин-аль-Хатид поклонился, протянул руку, которую Хесс машинально, поклон его поразил, пожал. — Хотя я не причиню вреда ни одному живому существу, будь то мушка в воздухе или рыба в воде, я наслышан о разнообразных видах рыб, которые водятся в озерах и реках Соединенных Штатов Аме…
— Заткнись, — оборвал министра Флинн. — Он пьян, — объяснил Флинн Хессу. — Перебрал аэропортовских коктейлей.
— Так ты с ним не только рыбачишь, но и пьешь, Флинн? Еще один алкаш?
— О, нет, сэр… — Большего Рашин-аль-Хатид сказать не успел, потому что Флинн широкой спиной отсек его от Хесса.
— Так о каком вы говорите успехе, фибби Хесс? — спросил Флинн. — Вы уже нашли номер бостонского отеля?
Двое сопровождающих Хесса переглянулись и улыбнулись друг другу: ну и шутник этот бостонский коп.
— Дело закрыто, — ответил Хесс.
— Дело?
— Расследование взрыва самолета.
— А-а-а, — протянул Флинн. — Вот вы о чем. И какой же «успех» «закрыл дело?»
— Флеминг.
— Флеминг?
— Флеминг.
— Флеминг?
— Чарлз Флеминг-младший, который вчера вечером покончил с собой. В своей квартире. На какой улице? — спросил Хесс другого фибби.
— Форстер-стрит.
— На Форстер-стрит. В нашем отчете указано, что сегодня мы намеревались допросить его. Так что мы двигались в правильном направлении.
— То же самое говорила и борзая, не догнавшая зайца, — кивнул Флинн. — Так Чики покончил с собой?
— Ты его знал?
— Никогда не видел.
— В этой игре очень важно выбрать правильное направление, Флинн.
— И каким образом самоубийство Чики «закрывает дело» об убийстве более чем ста человек?
— Он был по уши в долгах. Азартные игры, тотализатор. Мы это знали.
— Все это знали, кроме тех из нас, кому пришлось с этим разбираться.
— Он зашел слишком далеко. Раньше ему всегда помогал его отец, судья. Но тут сумма долга оказалась слишком велика. Думаю, его отец это знал.
— И что?
— Так вот, Флинн, никакому отцу не хочется, чтобы его сыну перешибли руки и ноги. Вот он и сломался.
— Логично. Но вы говорите о федеральном судье Соединенных Штатов. Обычно федералы стоят друг за друга стеной, защищают честь мундира.
— Обычно. Но только не говори мне, что он не знал, какая участь ждала его сына, если бы тот не отдал долг.
— Но он — федеральный судья, всю жизнь стоял на страже закона. Чтобы он убил больше ста человек?
— Всякое случается. А ты не оценил бы здоровье своего сына дороже жизни сотни людей?
— Возможно, — кивнул Флинн. — Возможно.
— Наверняка, Флинн. Такова уж человеческая природа.
— Вот человек, который насквозь видит себе подобных, — указал Флинн на Хесса, обращаясь к его сопровождающим. — Молодец!
Оба согласно кивнули.
— Судья перед вылетом застраховал свою жизнь, во всяком случае, думал, что застраховал, на полмиллиона долларов. В действительности его страховку по федеральному закону ограничил потолок в сто двадцать пять тысяч.
— Вы, феды, всегда начеку. На все у вас есть закон.
— Но и такой страховки хватило бы, чтобы оплатить все долги.
— До боксерского матча, — уточнил Флинн.
— Какого боксерского матча? — спросил Хесс.
— Кто упомянул про боксерский матч? — Флинн грозно глянул на Рашин-аль-Хатида.
— Я не поклонник видов спорта, которым присуще физическое насилие, но я понимаю, почему вы, господа, считаете необходимым развитие не только духовных, но и…
— Хесс, это интересная версия, — оборвал Рашин-аль-Хатида Флинн, — но вам нужны доказательства, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Версия? А как насчет предсмертной записки?
— Иногда… У вас есть хоть одна?
— Есть. Написанная почерком Чарлза Флеминга-младшего. Он перерезал себе вены, так что на записке пятна его крови.
По системе громкой связи объявили, что начинается посадка на самолет «Эйр Канада», вылетающий в Монреаль.
Хесс шагнул к Флинну.
— В записке сказано, мистер Флинн: «Он сделал это ради меня».
— Ага! — воскликнул Флинн. — «Он сделал это ради меня». Действительно. Наводит на размышления.
— Наводит на размышления?
— Видите ли, бенефициарием, то есть лицом, получающим страховку, судья указал не Чики. У вас это не вызвало никаких вопросов?
— Естественно, не Чики. Своему сыну он не доверял. Страховку получила бы его жена.
— Значит, вы обвиняете и ее?
— Нет, Флинн, — Хесс смиренно вздохнул: сколько же можно разобъяснять элементарные вещи. — Но она, разумеется, оплатила бы долги из страховки судьи, узнав, что это вопрос жизни или смерти.
— Такова уж человеческая природа? — спросил Флинн.
— Естественно.
— Так вы думаете, что Чарлз-младший знал, что его отец собирается взорвать самолет?
— Нет, — ответил другой фибби. — Но потом он сообразил, что к чему.