Коллинз все еще был слишком взволнован мыслями о жене, чтобы среагировать на новости о Тайнэне и понять их значение.
— Извините меня, — сказал он, — но боюсь, что я плохо сейчас соображаю. Я только что зашел домой и нашел записку от жены. Она…
— Стоп, — перебил его Пирс. — Я понял. Но по вашему телефону об этом говорить не будем. У вас рядом с домом есть автоматы?
— Несколько. Ближайший…
— Не говорите, не надо… Отправляйтесь прямо туда и позвоните мне. Я буду ждать. Номер я дал вам вчера. Помните его?
— Да. Сейчас позвоню.
Схватив записку, Коллинз выбежал из дому, крикнув на ходу ждавшему его в машине личному шоферу Пагано, что он сейчас вернется.
Несколько минут спустя он одолел два квартала и свернул на заправочную станцию, где зашел в телефонную будку, закрыл за собой дверь, опустил монеты в щель и набрал номер Тони Пирса. Тот мгновенно снял трубку.
— Теперь можете говорить без опаски, — сказал он. — Что с женой? Убежала?
— В Техас. Доказывать свою невиновность.
— Вы сказали, что она оставила вам записку, — ответил спокойно Пирс. — Не откажетесь прочитать ее?
Достав из кармана записку Карен, Коллинз прочитал ее Пирсу. Кончив читать, он сказал:
— Я на грани того, чтобы отправиться в Форт-Уэрт искать жену.
— Нет, — твердо возразил Пирс. — Мы сами ее найдем. Она пишет, что остановится в Форт-Уэрте у друзей. Дома есть ее записная книжка?
— У нас общая книжка с адресами. Но где-то должна быть и ее старая.
— Хорошо. Как только вернетесь домой, найдите ее. Затем… Нет, по своему телефону лучше эти адреса не читайте… По дороге на работу позвоните еще раз из автомата и прочтите мне имена и адреса всех знакомых Карен в районе Форт-Уэрт — Даллас.
— Отлично.
— Я попрошу Джима Шэка побыстрее заняться этой новой свидетельницей Тайнэна.
— Спасибо, Тони. Только… как же вы найдете свидетельницу? Ведь Тайнэн отказался сообщить мне ее имя.
— Это нетрудно. Я ведь говорил, что у нас есть два агента в центральном аппарате ФБР. Один из них работает в ночную смену. Когда Тайнэн и Эдкок уйдут домой, он просмотрит досье Карен, передаст имя свидетельницы мне, а я — Шэку.
— Не знаю даже, как благодарить вас, Тони.
— Бросьте, — ответил Пирс. — Одно дело делаем. Хорошо бы вам успеть завтра в Калифорнию, чтобы выступить против показаний Тайнэна. Если он окажется единственным свидетелем, представляющим правительство, то легко убедит сенаторов ратифицировать поправку. И еще я надеюсь, что к завтрашнему дню мы сумеем найти документ «Р». В течение ближайшего времени мы еще раз опросим Раденбау и патера Дубинского. А вы поедете сегодня к Ханне Бакстер?
— Она не может принять меня сегодня. Я звонил ей из Чикаго еще утром. Согласилась принять меня завтра в десять утра.
— Хорошо. Если будут новости, я позвоню вам на службу. Ваш телефон обезврежен от прослушивания входящих звонков?
— Да. Мне его теперь проверяют каждое утро.
— Хорошо. Я позвоню.
Впервые за многие годы Вернон Т. Тайнэн собрался навестить мать не в субботний день.
Помимо того что он ехал к ней в среду, его визит был несколько необычен и в других отношениях. Во-первых, он не потрудился взять для матери досье с грифом «Секретно. Для служебного пользования» на очередную знаменитость. Во-вторых, он не собирался оставаться у нее обедать. В-третьих, было не без четверти час, а три пятнадцать.
Этот беспрецедентный визит был вызван телефонным разговором с матерью, состоявшимся десять минут назад. Мать не звонила ему регулярно — так, позванивала иногда.
— Я тебя не отрываю от дел, Верн?
— Нет, нисколько. У тебя все в порядке?
— В полнейшем. Я звоню поблагодарить тебя.
— Поблагодарить? За что?
— За то, что ты такой заботливый сын. Телевизор теперь работает просто прекрасно.
— О чем это ты? — спросил Тайнэн.
— Сегодня утром приходил мастер, сказал, что его послал ты. Очень мило, Верн, что ты помнишь о матери, несмотря на всю занятость.
Тайнэн молчал, пытаясь собраться с мыслями.
— Верн, ты меня слышишь?
— Слышу, мама. Гм… Я, наверное, заеду к тебе на минутку.
— Неожиданная радость для меня. Спасибо еще раз за мастера.
Повесив трубку, Тайнэн откинулся в кресле. Ошибка? Неправильный адрес? Еще что-нибудь? Но ведь он никаких техников не посылал.
Он тут же вскочил с кресла, вызвал машину и помчался к матери. Войдя в подъезд ее дома, он проверил сигнализацию, выругался, потому что она не была включена, и поднялся наверх.
Роз Тайнэн сидела в своем кресле у телевизора и смотрела полуденную эстрадную программу. Тайнэн рассеянно поцеловал ее в щеку.
— Очень рада тебя видеть, — сказала она. — Приготовить поесть?
— Нет, спасибо, мама. Я всего на минутку. — Тайнэн показал рукой на телевизор. — Ну как, все теперь в порядке? Я уже и не помню, что там не ладилось.
— Временами прыгало изображение.
— Значит, техник утром приходил? А в какое время?
— Около одиннадцати.
— В фирменной одежде?
— Конечно.
— Ты не помнишь, мама, как он выглядел?
— Что за глупый вопрос, — ответила Роз Тайнэн. — Выглядел как телевизионный техник. А что?
— Хочу проверить, послали ли они своего лучшего мастера. Долго он работал?
— С полчаса.
Тайнэн хотел выяснить все, что можно, но так, чтобы не обеспокоить мать.
— Кстати, мама, — сказал он как бы невзначай, — ты видела, как он работал? Была в комнате?
— Мы немного поболтали, но он был очень занят, и в конце концов я пошла мыть посуду.
— Та-ак. — Тайнэн подошел к дивану и посмотрел на черный телефонный аппарат, стоящий на тумбочке. — Мама, у тебя есть отвертка?
Роз Тайнэн с трудом встала из кресла.
— Сейчас принесу. Зачем она тебе?
— Проверю телефон, раз уж заехал. А то, когда ты звонила, что-то было плохо слышно.
Как только мать принесла отвертку, Тайнэн отвинтил дно, снял коробку и принялся рассматривать механизм.
— Ага, — выдохнул он.
Он нашел «клопа» — подслушивающее устройство размером меньше миниатюрного наперстка, передающее разговор на магнитофон приемной станции. Прибор того самого образца, которым пользуется ФБР. Тайнэн извлек его из аппарата, спрятал в карман и снова собрал телефон.
— Нашел повреждение? — спросила мать.
— Да, мама, все в порядке.
Теперь самое главное — выяснить, что они, но кто именно, пока не ясно, успели с утра подслушать.
— Мама, ты пользовалась сегодня телефоном? Не с самого утра, а часов с одиннадцати?
— Сейчас припомню.
— Припомни, пожалуйста. Тебе кто-нибудь звонил? Или ты кому-нибудь звонила?
— Мне звонила только миссис Гроссман.
— О чем вы разговаривали?
— О новом лекарстве, которое ей выписал врач, а потом я звонила тебе.
— И все?
— Да, хотя… Постой-ка… Сегодня ли это было? Да, сегодня. Я очень долго беседовала с Ханной Бакстер.
— Не припомнишь о чем?
Роз Тайнэн начала перечислять темы своей беседы с подругой. Ничего особенного. Обычный разговор двух старых женщин.
— Ханна старается все время хоть чем-то занять себя, — заключила Роз Тайнэн. — Очень тоскует. Конечно, с ней ее внук Рик… Но все равно обстановка в доме не та, когда ее муж был министром юстиции. Кстати, министр юстиции будет у нее завтра…
Тайнэн, до этого слушавший вполуха, сразу насторожился.
— Ты что-то путаешь, мама. Бакстер действительно был министром юстиции, но ведь он умер.
— Она говорила о новом министре, как там его…
— Кристофере Коллинзе?
— Вот-вот. Он приедет к ней завтра.
— Зачем? Она сказала зачем?
— Нет.
— Коллинз едет к миссис Бакстер, — сказал Тайнэн больше самому себе, чем матери. — Так, так. В какое время ты говорила с Ханной по телефону?
— По какому телефону? Я не сказала, что мы беседовали по телефону. Она забегала ко мне сегодня утром выпить кофе.
— «Забегала», — повторил Тайнэн с облегчением. — Отлично. Ладно, мама, мне пора. Еще много надо сделать перед завтрашней поездкой в Калифорнию. И, пожалуйста, не впускай больше в дом никаких техников, не связавшись сначала со мной.
— Слушаюсь, раз директор так хочет.
— Директор так хочет. — Он поцеловал мать в лоб. — И большое тебе спасибо за информацию.
— Какую еще информацию? — удивилась мать.
— Когда-нибудь объясню.
На следующее утро шел сильный дождь, над Вашингтоном нависло мрачное тяжелое небо, вполне соответствующее настроению Кристофера Коллинза, ехавшего из своего министерства в дом Бакстеров в Джорджтауне.
Дела шли из рук вон плохо. Со вчерашнего дня он не получал никаких известий ни от Тони Пирса, ни от Ван-Аллена, ни от Ингстрапа. Судя по всему, проводимый ими в столице и их друзьями по всей стране розыск не нащупал никаких нитей, способных привести к документу «Р». И что еще хуже, не было известий от Джима Шэка из Форт-Уэрта о Карен. Завтра в полдень на том конце страны, в Калифорнии, соберутся сорок сенаторов штата для последнего голосования по тридцать пятой поправке. Для ее прохождения требуется простое большинство — двадцать один голос. Согласно статье в сегодняшней «Вашингтон пост» консультант президента по опросам общественного мнения Рональд Стидмэн информировал Уодсворта о результатах последнего конфиденциального опроса калифорнийских сенаторов: тридцать из них намеревались голосовать за новую поправку. К концу завтрашнего дня тридцать пятая поправка станет частью конституции США. Будущее еще никогда не казалось Коллинзу столь мрачным.
Он заметил, что его министерский лимузин уже подъезжает к старому трехэтажному дому в Джорджтауне. Было ровно десять утра — на встречу с Ханной Бакстер он приехал минута в минуту.
Никаких иллюзий относительно результатов этого визита Коллинз не питал. Он встречался с Ханной Бакстер в самом начале своих поисков, и она почти ничем не смогла помочь ему. Да, верно, она вывела его на Раденбау, это было уже что-то, но и Раденбау не знал всего о документе «Р». Коллинз сомневался, что при второй встрече Ханна Бакстер сумеет помочь ему чем-то большим. Но он обещал Тони Пирсу сделать это и хотел сдержать слово.
Коллинз позвонил в дверь, и вместо служанки дверь ему открыла сама Ханна Бакстер, на полном лице которой светилось обычное радушие.
— Очень рада снова видеть вас, Кристофер. — Впустив в дом, она позволила ему поцеловать себя, потом отстранила. — Дайте-ка мне на вас взглянуть. Вид отличный, разве что несколько усталый.
— Вы выглядите намного лучше, чем в прошлый раз, Ханна, — ответил Коллинз. — Как у вас дела?
— Так себе, Кристофер. Слава богу, со мной живет маленький Рик. Правда, когда он днем уезжает в школу, я чувствую себя совершенно заброшенной. А как Карен?
— Как никогда хорошо, спасибо. Шлет вам привет, — покривил душой Коллинз. Они вошли в гостиную.
— Жаль, что я не смогла приготовить к вашему приезду погоды получше, — сказала хозяйка, кивнув в сторону раздвижных стеклянных дверей, прикрытых тяжелыми плотными шторами. — Могли бы посидеть в патио. Что ж, давайте поудобнее расположимся здесь.
Коллинз подождал, пока Ханна присядет на диван, затем сел напротив нее на кресло с высокой спинкой лицом к шторам.
— Не выпьете ли чаю или кофе, Кристофер? — спросила хозяйка.
— Нет, спасибо, Ханна. Ничего не хочу. Я приехал по делу и много времени у вас не отниму.
— Буду рада помочь.
— В общем-то, это тот же самый вопрос, по поводу которого я приезжал в прошлый раз, вскоре после смерти Ноя, помните?
— Не совсем, — миссис Бакстер нахмурила лоб. — Столько всего случилось… Вы, кажется, спрашивали о каких-то бумагах?
— Да. Я спрашивал об одном документе, связанном с тридцать пятой поправкой, нечто вроде дополнения к ней. Ной просил меня разыскать и переработать его. Он называется «документ «Р». Но разыскать этот документ так и не удалось. Тем не менее он мне необходим. В прошлый раз я спрашивал, слышали ли вы когда-нибудь о нем от Ноя. Вы ответили отрицательно. Но я надеялся, что, может, вы все-таки припомните…
— Нет, Кристофер. Если бы Ной упоминал о нем, я бы не забыла. Но ведь Ной никогда не рассказывал мне о своих служебных делах.
Коллинз решил зайти с другой стороны.
— Не упоминал ли когда-нибудь Ной при вас об Арго-сити? Министерство юстиции интересовалось этим городком в Аризоне.
— Нет, ни разу.
Огорченный, Коллинз все же решил пройти по старым следам еще раз.
— В прошлый раз я спрашивал вас, мог ли Ной рассказать о документе «Р» кому-либо из друзей и деловых знакомых. Вы предложили мне связаться с Дональдом Раденбау в лъюисбергской тюрьме, за что я был вам очень признателен.
— Вы посетили его? — поинтересовалась Ханна.
— Нет. Я приехал в Льюисберг, но поздно. Раденбау накануне скончался.
— Вот бедняга! Какая трагедия! А Тайнэн? Вы спрашивали его о документе «Р»?
— Сразу же после встречи с вами. Но он ничем не помог.
— Тогда боюсь, вам крупно не повезло, Кристофер, — пожала плечами миссис Бакстер. — Если Тайнэн ничем не смог помочь, то не сможет помочь и никто другой. Как вы знаете, Ной и Вернон были очень близки. Я хочу сказать, что они вместе трудились над тридцать пятой поправкой. Ведь Вернон и Гарри Эдкок работали вместе с Ноем в этой самой комнате в тот вечер, когда с мужем случился удар. Они как раз о чем-то беседовали, когда Ноя неожиданно скрутило, он схватился за сердце и рухнул на пол. Просто ужас, что было.
Этого обстоятельства Коллинз не знал.
— Тайнэн и Эдкок были у Ноя, когда с ним случился удар? Вы не ошибаетесь?
— Как я могу забыть? — сказала печально Ханна. — В тот день Ной плохо себя чувствовал, никого не хотел принимать. Однако Тайнэн очень настоятельно просил о срочной встрече и приехал сразу после ужина.
— Вместе с Гарри Эдкоком?
— Я почти уверена, что Эдкок приехал с ним. Но… — вдруг засомневалась вдова. — Так все спуталось… Вам очень нужно знать точно, приезжал ли тогда Гарри?
— Что ж, может, не так это и важно…
— Нет, нет, мне совсем нетрудно проверить, — сказала женщина, поднимаясь с дивана. — Я посмотрю записи в календаре Ноя в его кабинете.
Она вышла из комнаты. Коллинз откинулся в кресле, сознавая, что ничего путного так и не выяснил. Отчаяние все больше охватывало его.
Вдруг он услышал какой-то шорох сбоку от себя и, резко повернувшись, заметил, как подозрительно колеблется плотная штора. Глянув вниз, он увидел, что она приподнимается у самого пола, и из-под нее выползает Рик Бакстер, внук Ханны, с неразлучным портативным магнитофоном в руках.
— Привет, Рик, — окликнул его Коллинз. — Что ты делаешь там, за шторой? Подслушиваешь наш разговор?
— Лучший тайник в доме, — улыбнулся в ответ Рик.
— Как машинка, тянет? — поинтересовался Коллинз.
Мальчик поднялся на ноги, отбросил спадающие на глаза пряди волос и похлопал рукой по кожаному чехлу магнитофона.
— Отлично работает с тех пор, как вы ее починили, мистер Коллинз. Хотите послушать?
Не дожидаясь ответа, Рик нажал кнопку перемотки, потом остановил ее и включил звук. Раздался голос Ханны Бакстер:
«…а Тайнэн? Вы спрашивали его о документе «Р»?»
Затем его собственный голос:
«Сразу же после встречи с вами. Но он ничем не помог».
Снова голос Ханны:
«Тогда, боюсь, вам крупно не повезло, Кристофер. Если Тайнэн ничем не смог помочь, то не сможет помочь и никто другой. Как вы знаете, Ной и Вернон были очень близки…»
— Ловко сделано, Рик, — сказал Коллинз. — Придется мне впредь вести себя в вашем доме осторожнее.
Мальчик выключил магнитофон.
— Не бойтесь, мистер Коллинз, я ведь на правительство не работаю. Это просто мое хобби.
Коллинз все еще разыгрывал впечатление:
— Чисто ты нас записал. Вполне можешь идти работать в ФБР.
— Нет, меня не возьмут, я еще маленький. Но играть в ФБР интересно. Я из-за этой шторы кассет двадцать записал, не меньше. Никто и не знает, что я там сижу. Только один раз дедушка меня поймал.
— Дедушка тебя поймал? — переспросил Коллинз.
— Заметил из-под шторы носок ботинка.
— Он очень рассердился?