-Никогда не видел ничего умного в безрассудстве, - пробормотал Райан. - Но из-за любви покончить с собой? Это же глупость.
-Не одна, так другая, полагаешь ты?
-Нет, - покачал головой Райан, - привязанность избирательна. Любовь, как я понимаю, это именно 'эта и никакая другая'. Но если ты не любим - самоубийство не даст тебе любви. Это не решение проблемы.
Донован слушал разговор молча, но тут, глядя на Райана, не мог не улыбнуться его практицизму. Бреннан заметил его улыбку.
-А вы понимаете самоубийство из-за любви?
Донован опустил глаза.
-Идея самоубийства безбожна, она есть идея безнадежности, это сужение сознания и дурная бесконечность муки и страдания. Преодолеть волю к самоубийству - значит забыть о себе, преодолеть эгоизм, взглянуть на звездное небо, на страдания других людей и вспомнить о Боге. Самоубийца не знает выхода из себя к другим, для него все теряет ценность. В глубине человека сам он видит только темную пустоту. Вот почему идея самоубийства - бездуховна. - Донован заметил, как странно смотрит на него Элизабет, но продолжал, - человек переживает муку несчастной любви, сгущается тьма, он видит лишь бесконечность, вечность горя, все осмысленное вытесняется, а он не может выйти из себя, уйти от беды, он погружен в себя. Выйти из себя он может только через убийство себя.
- То есть самоубийца - это человек, погибший при попытке бегства от себя самого? А вы ... могли бы убить себя? - вопрос Элизабет был задан совсем тихо.
-Нет, - покачал головой Донован, - люди веры, аскеты и творцы, обращенные к иному миру, к вечности, никогда не кончают с собой. Нужно забвение вечности и неба, чтобы возникла мысль о самоубийстве. Для самоубийцы временное становится вечным, подлинно вечное же исчезает, земная жизнь с её утехами для него становится единственной реальностью, и её крах становится крахом всего. Самоубийца совсем не презирает мир, он раб мира.
-Удивительно...- Элизабет подлила чай ему и брату, - а мне казалось, что художник живёт миром, ведь без его красоты ему нечего писать...
Донован улыбнулся. Ему показались вдруг удивительно странными и это чаепитие в доме самоубийц, и сам этот разговор живых о суициде.
-Плох художник, который живёт миром, - ответил он, - для живописи нужны чуткий глаз, твёрдая рука, память о прошлом и связь с истинным Творцом. Уберите одно из этих составляющих - и живописца не будет, будет искаженная, перекошенная, лишенная гармонии живопись. Что до мира... - Донован усмехнулся, - так ведь я могу писать и свои фантазии.
-Он прав, - кивнул головой Райан, - при этом я тоже вижу в самоубийстве только слабость. Смешно вешаться из-за какой-то мелочи, когда впереди тебя может ожидать нечто действительно страшное. Это упущенный шанс. Как можно какой-то пустяковый житейский эпизод счесть настолько значимым, чтобы позволить ему определять твою жизнь? Это немыслимо. Жизненные коллизии могут быть достаточно сложны и даже беспощадны, но искать душевного покоя у пистолетного дула?
-Не суди по себе, Райан, - нравоучительно заметил Джозеф Бреннан. Джин чуть разморил его, глаза затуманились. - Мир делится на людей страсти и людей разума, это два разных слоя общества. Все женщины относятся к первому... - он замолк, услышав, как иронично хмыкнула Элизабет, - а, ну да, ладно, не все, одна из сотни разумна. Среди мужчин же каждый десятый - бесстрастен и руководствуется лишь разумом.
-И это, по-вашему, лучшие из лучших? - поинтересовался Донован.
-Думаю, да, - ответил Джозеф Бреннан без колебаний, - хоть сам я к ним и не отношусь. Я иногда поступаю импульсивно. Мучаясь бессонницей, поневоле становишься теоретиком самоубийства. Но живой пример - перед вами. Райан никогда не поступал необдуманно, хоть я не вижу в этом его заслуги. Это дар Божий.
-Полно, дядюшка, хватит болтать, - Райан поднялся, - что делать-то будем?
Мистер Джозеф Бреннан опрокинул в себя остатки джина.
-Сейчас люди Блэкмора вернутся - посмотрим...
-Простите, - остановил его Донован, - а что мистер Хэдфилд мог искать на Дальнем выгоне?
-Смерти, - отчетливо брякнул Джозеф. Лицо его чуть раскраснелось. - Он прекрасно знал, что в дождь на Дальний выгон пешком не добраться: мы там бывали всегда верхом, по дороге есть участок, идущий по топи. А тут ливень накануне всю ночь шел и на весь день зарядил...
-А у самого мистера Хэдфилда лошадей не было?
-Почему? - спросил Райан, - его верховая лошадь и гунтер в конюшне.
-Но он пошёл пешком?
-То-то и оно.
-Но что могло случиться? Мистер Хэдфилд ведь не женщина... - Донован обернулся к Райану, - на него могла повлиять ваша ссора?
Бреннан пожал плечами.
-Это была не ссора. Я обсудил с ним положение дел. Мы не смогли прийти к определенной договоренности. Он прекрасно знал, что я сделаю в этом случае. Во всем остальном - не было ничего неожиданного для него. - Райан надел шляпу, - если продолжить рассуждения моего дядюшки, мистер Донован, Эдвард был человеком, безусловно, импульсивным, но дураком не был, и едва ли он мог не понимать, что определённые поступки влекут за собой совершенно определённые последствия. - Донован отметил, что Райан ни разу не сказал, что является, в некотором роде, наследником Хэдфилда. Впрочем, наследство было подлинно иллюзорным.
-А может... поступок Кэтрин повлиял на него?
Райан пожал плечами.
-Не знаю. Я не очень-то могу разобраться в своей душе, мистер Донован, чужие же души и вовсе - потёмки.
Неожиданно робкий голос подал Томас Ревелл, все это время молчавший.
-Мистер Хэдфилд всегда говорил, что от самоубийства многих удерживает лишь страх перед тем, что скажут соседи...
-Я бы сказал, что Нэд был эгоистом, - заявил дядюшка Джозеф, - два дня поисков... Готов согласиться с тем, что он мог ограничить время своего пребывания в этом мире, но зачем воровать моё?
-Эгоистом не хотел бы выглядеть я, - рассмеялся Райан, - иди, отдыхай, Джо, мы управимся сами.
Но мистер Джозеф Бреннан покачал головой. В итоге Бреннаны и Ревелл снова направились на болота.
Однако, они, видимо, не успели добраться туда, как вынуждены были вернуться. Грум Майкл Блэкмор и его люди обнаружили сюртук мистера Хэдфилда - на болотной кочке в середине Сатанинской трясины, багром же подтянули ботинок. Джозеф сомневался, что ботинок принадлежал Эдварду, Райан тоже, но сюртук - сшитый на заказ, синий, с черными бархатными обшлагами и воротником, действительно принадлежал Хэдфилду, его опознали все.
Сомнений больше не оставалось, грум - плечистый мужчина лет тридцати пяти с курчавой головой и цыганскими глазами - заметил, что если он оказался в ливень в Сатанинской трясине - выбраться бы не смог. Оттуда и в сушь не выберешься. Конюх же опознал и ботинок, на нем были царапины от стремян, сам он, Джереми Фаулз, говорил мистеру Хэдфилду, что для верховой езды куда больше подходят сапоги, но мистер Хэдфилд сапоги не любил. Ботинки же его он, Фаулз, естественно запомнил, потому как видел их вблизи. Эти, казалось бы, неопровержимые свидетельства, тем не менее, не убедили мистера Джозефа Бреннана, он полагал, что Эдвард все же мог выбраться. Райан послал людей отдохнуть и просушиться, а затем велел снова обойти топь - теперь с юга.
-Вы еще надеетесь? - спросил Донован.
Райан Бреннан поморщился.
-Наверно, нет, но для очистки совести предпочитаю сделать всё, что от меня зависит. Он всё же мог, потеряв сюртук и ботинок, выбраться...
Донован смутился, но все же задал свой вопрос.
-Но как это могло случиться? Он же... не мог не понимать, что оставляет одну сестру, что его смерть убьёт её...
Бреннан ответил очень серьёзно.
-К сожалению, мистер Донован, в семействе Бреннанов и Хэдфилдов, а мы в некотором роде одна семья, редко думают о чужих интересах. Он прекрасно понимал, что отказываясь от брака с моей сестрой, делает невозможным и мой брак с мисс Хэдфилд. Но это его мало занимало. А раз так, с чего бы ему задумываться о последствиях своего самоубийства? Вы, как мне кажется, правы, говоря, что для самоубийцы значима эта конкретная минута, временное становится вечным, короткий миг для него стал вечностью, и где уж тут думать о близких?
Райан Бреннан и дядя Джо вскоре снова ушли на болота. Элизабет вышла проводить их, снабдив каждого фляжкой, брата - с бренди, дядюшку - с коньяком.
________________________________________________________________
1. Беды никогда не приходят поодиночке (англ.)
2. Жир уже на огне (дело сделано).(англ.)
Глава 15. Распутный скандал.
Первое впечатление всегда бывает
несовершенно: оно представляет тень,
поверхность или профиль.
Фрэнсис Бэкон.
Вернувшись в дом, Донован спросил Элизабет, когда ему сможет позировать миссис Бреннан? Он неожиданно ощутил странный прилив тоски к сердцу, ему вдруг стало одиноко и немного страшно в этом доме, и Чарльз, несмотря на то, что ничем не смог помочь епископу Корнтуэйту, порадовался, что в субботу он будет здесь.
-Это будет зависеть от поисков Эдварда, - Бесс вздохнула, - моя мать наняла людей в помощь Блэкмору, они хотят обшарить всю Вересковую Пустошь. Ей кажется, он мог просто споткнуться или сломать ногу - и не может позвать на помощь.
-А что вы думаете сами, мисс Элизабет? Вам нравился мистер Хэдфилд?
-Да, - кивнула мисс Бреннан, - он был приятен мне.
Чарльз заметил, что она не ответила на первый вопрос, точно не расслышала его, но задавать его снова не стал.
-А что собираются предпринять мистер Бреннан и ваш дядя сейчас?
-Хотят проехать на Норгейтский холм.
-Вы надеетесь, его найдут? Ведь сюртук...
-Нет, - неожиданно проронила Бесс, - не надеюсь. Здесь можно не найтись, только если умышленно спрятаться в одной из рудных штолен или в пещерах на речном склоне. Но мистер Хэдфилд не ребенок. Зачем ему прятаться?
-Но что могло случиться?
-Не знаю, - покачала головой Элизабет, - накануне его исчезновения, поздно вечером, где-то перед полуночью, я слышала, как он о чём-то спорил с сестрой. Потом громко хлопнул дверью и ушёл к себе. Но ещё позже он заходил к мистеру Джозефу. Тот сказал, Эдвард спрашивал его, где Райан, а дядя сказал, что наверняка в Грант-Холле. Райан, когда вернулся от нотариуса и переоделся, сказал Джозефу перед отъездом, что не вернётся ночевать.
Тон Бесс был бесстрастен и холоден. Донован подумал, что Элизабет прекрасно знает, что Хэдфилд не захотел жениться на ней, и сейчас отнюдь не преисполнена скорби. Впрочем, она и не трудилась изображать печаль, была как всегда ровна и спокойна.
-Но кто мог взять у меня реальгар? - эта мысль не давала Чарльзу покоя.
-Это все дядюшкино карканье, - уныло проронила в ответ мисс Бреннан, - за три дня до гибели Кэтрин он сказал, что перед удачливыми открыты все двери, перед глупцами - все окна, что имеет преимущество, ведь, выпрыгивая в окно, его можно не закрывать за собой. Кэтрин никогда не закрывала за собой дверей. А тут этот нелепый разговор о ядах... Он словно пророчит.
-И часто это с ним?
-Что?
-Часто он предвещает что-либо таким образом?
Элизабет усмехнулась.
-Это ведь все прорицания вчерашнего дня. Он просто болтает, а иногда иная болтовня сбывается и тогда начинает казаться пророчеством. Дядюшка Джозеф просто много говорит.
-На сей раз его кто-то явно расслышал.
-Но... ведь пропали, как я понимаю, ваши тубы с красками?
Донован кивнул.
-А не могли ли они завалиться куда-нибудь? Я велела вчера Джейн убраться там у вас, вытереть везде пыль, вымыть полы. Может, она рассматривала картины и краски, для нее это ведь почти чудо, да уронила тубы куда-нибудь? Не закатились ли они под стол?
Этого Донован не знал и заволновался.
-Может быть, я никуда не заглядывал, просто их не было в сумке...
-Пойдёмте, посмотрим.
Они прошли из гостиной в комнату, занимаемую Донованом. Она по-прежнему была не заперта, вдоль стены стояли холсты. По пути мисс Элизабет велела дворецкому позвать к ней мисс Джейн Лидс, и девушка, весьма похожая на отца слабым подбородком и большим носом, вскоре показалась в комнате. Донован тем временем заглянул под все столы и кресла. Увы, нигде ничего не завалялось.
-Джейн, у мистера Донована пропали две тубы, вот такие, - Донован вынул тюбик с краской из сумки и показал мисс Лидс, - ты не видела их?
Девица ничуть не смутилась. Он взглянула на краску и покачала головой.
-Нет, мисс Бреннан. Я ничего не брала.
-Хорошо, можешь идти.
Но девушка осталась на месте и сообщила хозяйке:
-Сюда заходили ваши кузины, мисс Бреннан.
-Мисс Ревелл?
Девица вскинула на госпожу глаза и сообщила тоном несколько принужденным:
-Сюда заходили все ваши кузины, мисс Элизабет. Они приходили позавчера вечером по очереди. Сначала мисс Летти, потом мисс Энн, последней мисс Шарлотт. Если что-то пропало...
-Что им тут было нужно?
-Не знаю, мисс Бреннан, но думаю, они смотрели на портрет. А вчера... - девица замялась, - и миссис Бейли, и моя мать, и Рейчел, и Лорин, и мистер Лорример - все тоже заглядывали. Боюсь, миледи, это я виновата, я сболтнула отцу про портрет господина, а рядом были миссис Марта, и мистер Фокс, ну и...
Элизабет улыбнулась и продолжила:
-...и все вы направились сюда поглядеть на портрет. Понимаю. Вернее, не понимаю, зачем нужны газеты, когда есть слуги. Ну, и что они сказали о портрете мистера Бреннана? - этот вопрос никак не касался пропажи Донована, но был продиктован, как понял Чарльз, любопытством миледи и её любовью к брату.
Донован тоже прислушался.
Мисс Джейн просияла.
-Все сказали, миледи, что он - как живой. Миссис Марта Бейли говорит, что прямо не понимает, что там все про этого лорда Байрона твердят. По её мнению, ничего в этом Байроне нет. Наш господин куда красивей. И все согласились. Но никакую краску никто из нас не брал, мисс Элизабет.
Леди кивнула и отпустила Джейн.
Как ни приятны были подобные оценки самолюбию живописца и как они ни льстили ему, Чарльзу всё же пришлось признать, что аурипигмент и реальгар исчезли бесследно.
-Мисс Элизабет, а мы не могли бы... поговорить с мисс Энн? - Донован не находил себе места от беспокойства.
Мисс Бреннан задумалась, но потом покачала головой.
-Если это сделала Энн, она никогда не признается, тем более, она уверена, что её никто не видел. К тому же, взять краску могли и мисс Ревелл. У нас нет достаточных оснований обвинить именно мисс Хэдфилд.
С этим ему пришлось нехотя согласиться.
Мисс Бреннан и Чарльз вышли из комнаты, Донован сказал, что хочет забрать мольберт и поставить его обратно. Они прошли по обширному холлу, мисс Элизабет сказала, что пойдёт к себе. Донован же, спустившись в галерею, взял палитру и мольберт и вдруг замер: снизу, с первого этажа явственно слышались стоны.
Чарльз испугался: этот огромный дом с лабиринтами бесконечных холлов, коридоров, залов и лестниц начал действовать ему на нервы. Откуда эти стоны? Потом ему вдруг пришла в голову мысль, что это Эдвард Хэдфилд, раненый, сумел добраться до дома. Но стоны были как будто женскими...
Донован оставил мольберт и осторожно спустился по консольной лестнице вниз. Ноги его тихо ступали по окованным в металл деревянным брусьям, рука осторожно сжимала перила у стены. Лестница тонула во мраке, но в подвале было не темно, там царил полумрак, разгоняемый тускло горевшей керосиновой лампой, Чарльз, когда глаза его привыкли к свету, рассмотрел всё.
Это был вовсе не мистер Хэдфилд. Этого мужчину Донован видел в доме только однажды: именно он перемотал ногу мистера Патрика Бреннана, когда тот растянул сухожилие. Это был камердинер Райана Бреннана Мэтью Лорример, крупный молодой мужчина лет тридцати. Сейчас он забавлялся с молодой девицей, которая громко стонала под ним. Донован смутился, однако быстро понял, что это вовсе не насилие: девица обнимала и целовала мужчину.