Иногда желания сбываются, даже когда ты просто подумаешь о них мельком. Не прошло и часа, как мы начали тренировку. Аня как раз очередным приёмом уронила меня на маты мордой вниз, оседлав сверху, когда неожиданно дверь открылась с пинка и в зал ввалилась сладкая парочка. Разгневанный Лукас и любопытный Кот Баюн. Причём, очень сработанная парочка. Баюндаров ловко стащил с меня Аню, а Домбровский в два счёта завернул руки за спину и зашипел в ухо:
– Ты какого хрена под этим мужиком валяешься? Я думал, что ты со мной, – и столько злости в голосе. Если бы он не выкручивал мне руки, я бы засмеялся. Какой мужик? Это же Аня. Он ревнует?
– Это мой тренер, Лукас! Отпусти руки, мне же больно.
– А мне не больно? – он меня не услышал, точнее не понял. Повторим. Я упал на колени и выскользнул из его захвата. Схватил за грудки и притянул к себе.
– Это не мужик. Это Анна Гнедыш. Моя подруга и мой личный тренер. Услышал? – судя по тому, как он уставился на Аню, услышал, но не поверил. Я повернулся было, чтобы попросить Аню подойти, как остолбенел и сам.
Как она умудрилась это сделать, я не понял, но пара быстрых движений и большая тушка начальника безопасности Домбровкого шлёпнулась на маты с громким стуком. Он ничего не успел сделать, как Аня заломила ему руки за спину и уселась сверху. Он побрыкался и замер. Затем смешно поёрзал задницей и выдал фразу, которую я ему не скоро забуду:
– Лукас, ты не поверишь, но это баба! Яиц нет!
– Женщина, солдафон. – Аня легко встала с поверженного врага, но мне показалось, что ей очень хотелось дать ему пинка.
– Дико извиняюсь, мадам, – пробормотал, честное слово, сконфуженно этот верзила, поднимаясь на ноги. Я посмотрел на Лукаса и поймал его удивлённый и виноватый взгляд.
– Я не замужем.
– Это радует, – я только покачал головой, мысленно прощаясь с Баюндаровым. Аня развернулась и сощурила глаза.
– А если ещё раз уроню?
– Я к тому…
– Анна, – подсказал я.
– Я к тому, Анна, что никто не помешает нам продолжить знакомство, – и улыбнулся так широко, что я испугался за его челюсть.
– И я тоже рад с Вами познакомиться, – смущённо произнёс Лукас. – Мы тут немного сглупили, так что приглашаю к себе в гости. Выпьем за знакомство, – Аня посмотрела на меня, я подмигнул, и она согласилась. Пока мы ждали в машине Аню, я спросил, как они оказались в спортзале.
– Решил узнать, как твои дела, позвонил охраннику одному, потом другому. Как сам понимаешь, мне никто не ответил. К стационарному телефону тоже никто не подошёл. Я прихватил Кота и понесся домой. Ты чем охранников опоил, изверг?
– Нашёл у тебя в аптечке снотворное и скормил им с чаем. Проспятся, и всё будет с ними в порядке. Мне необходимо было поговорить с Аней, а телефон ты отобрал. Пришлось действовать в обход. Так как в спортзале оказались, орлы?
– Мои ребята за тобой следили почти неделю. Была информация, что бываешь здесь, – ответил мне Кот Баюн.
– И что мне сделать, чтобы вымолить прощение? – виновато посмотрел на меня Лукас.
– Верни мне телефон и документы. Обещаю, пока не прогонишь, я никуда не уйду.
Ох, и упились мы в тот вечер. Кот Баюн остался на ногах последним. Мы с Лукасом сбежали в спальню и оттуда до утра не вышли. Утром проснулись с больной головой и гадским ощущением во рту. Вышли на кухню и увидели бодрых и весёлых Аню с Баюндаровым. Лично я почувствовал себя подростком, который ещё не научился пить спиртное. Моя лучшая подруга тут же сунула нам с Лукасом по чашке своего фирменного антипохмелина. Гадость на вкус, но мозги прочищает отлично. Мы дружно позавтракали, а потом решили провести совместные выходные. Для этой цели Лукас предложил свой загородный дом. Это были замечательные выходные. Если это начало совместной жизни, то я готов рискнуть.
POV Лукас.
После прекрасных выходных, кажется, что понедельник не такой уж и тяжёлый день. Вот и я так думал, но как оказалось, глубоко ошибался. И моя ошибка вошла в мой рабочий кабинет на высоченных шпильках и в норковой шубке. Анжелика Агралова собственной персоной пожаловала ко мне в гости, несмотря на то, что я её не ждал, и упаси господи, не приглашал. Вошла, уселась на диване и приказала бледному Серёженьке принести нам кофе. Самомнения дамочке не занимать. Я подошёл к ней и сел в кресло напротив.
– Чем могу быть обязан, Анжелика? Не скажу, что рад тебя видеть.
– Будешь рад, мой дорогой Лукас. На этот раз ты меня не отфутболишь, – зло пропела девушка. Внешность у неё была ангельская: кудрявые тёмно-русые волосы ниже плеч, тонкие, выщипанные стилистом, брови домиком над голубыми большими глазами, ровный маленький носик и пухлые губы бантиком. Да вот только нутро было на редкость гнилым. Сейчас, глядя в её кукольные глаза, опушенными густыми чёрными ресницами, мне казалось, что я даже чувствую носом запах этой гнильцы. Что-то внутри судорожно сжалось, предчувствую неприятности.
– И что изменилось? – я скептически поднял бровь.
– Если ты не выполнишь мои условия, то я напечатаю в своём журнале вот эти снимочки, мой дорогой, – и, выудив из своей дорогой сумочки тонкий конверт, бросила его на стол передо мной. Я нехотя потянулся, взял и открыл. Лучше бы я этого не делал. Там были три фотографии. Мои и Яна. Сцены прошлой ночи. Откуда они у этой стервы?
– Откуда? – я постарался сохранить спокойствие и небрежно бросил фотографии на стол.
– От Лиса. Он прислал мне с курьером и запросил кругленькую сумму. Я ведь уволила его за непрофессионализм. Такую чушь начал писать в последнее время. Я не поскупилась.
– От Лиса, значит. – Ян не мог этого сделать, кричало сердце, а разум говорил, что мог. Документы и телефон я отдал ему ещё в пятницу, а доступ к сумке с аппаратурой у него был всегда. Он легко мог установить камеру, дождаться момента и снять наши игры. Месть? За что? Мне казалось, он счастлив. Если хотел уйти, мог просто попросить. Я знаю, что насильно мил не будешь. Откуда-то из глубин естества начала подниматься ярость на Яна, на эту улыбающуюся стерву. – Чего ты хочешь, Анжелика?
– Замуж хочу. За тебя. Самую дорогую и крутую свадьбу в Москве, чтобы долго помнили. Ребёнка хочу, наследника твоего состояния. Я хочу компенсации, мой дорогой. Моральный ущерб, так сказать. И никаких больше баб и мальчиков, Лукас. Иначе…
– Иначе что? Кого ты этим удивишь? Мою семью? Они знают.
– А твои партнёры по бизнесу? Я ведь напечатаю всё это. Думаешь, Лис тебя любит? Он такой же продажный пидар, как и все, – желчь чуть не закапала у неё с клыков. Ей лучше знать, кто на неё работал. Ошибаются все, я не исключение.
– Я достаточно много приношу им прибыли, чтобы они проглотили эту сногшибательную новость. Детей крестить с ними я не собираюсь.
– У тебя три дня срока на раздумья, дорогой Лукас. Или ты женишься, или я устрою такой скандал, что ты долго не отмоешься. Снимочки на память себе оставь. У меня есть ещё горячее, – подхватила сумку и вылетела из моего кабинета. Я даже оглянулся, вдруг чего забыла. Помело, например.
Я подошёл к бару, и плеснул себе от души виски. Выхлебал стакан до дна, обжигая горло. А затем, ярость рванулась наружу, заставив запустить стаканом в стену. Чёртов лицемер. Его слова, его стоны, его ласки. Всё оказалось ложью. Я захватил пальто, и вызвал машину. Мне надо домой. К нему. Хочу посмотреть в эти зелёные лживые глаза. Хочу увидеть в них ответ сам.
Не снимая верхней одежды, я залетел в спальню и начал осматривать дверь. Я помнил ракурс, с которого были сделаны фотографии. Хотя Лис, скорее всего, уже всё убрал. Уничтожил улики, так сказать. В этот момент в комнату вошёл улыбающийся Ян. Прислонился к дверному косяку и улыбнулся, удивлённо подняв бровь. Ярость заплясала в моих глазах и я ударил его. Спокойно, без замаха, но, тем не менее, парень вылетел в коридор и ударился затылком о стену. Я выскочил следом, попытался добавить, но сам нарвался на удар. Мы дрались молча, моя ярость и его обида схлестнулись в поединке, разлетаясь кровавыми каплями. Я крупнее, Ян упрямее. Мне удалось свалить его на пол, и сесть сверху. Очень сильно хотелось разбить лицо, но идея получше пришла в хмельную голову. Я начал судорожно стаскивать с Яна домашние штаны, невзирая на его бешеное сопротивление. Вдруг дикая боль в локтевом суставе отрезвила мою голову. Ян вцепился пальцами в мою руку, а другой рукой в мой затылок.
– Не смей, – яростно шептал он. – Не смей, Лукас. Ты всё разрушишь. Драку я ещё прощу, изнасилование никогда.
– А шлюху можно изнасиловать? Ты же продал меня, Лис.
– Что ты несёшь? – в его глазах были обида и непонимание. У меня появились сомнения. А если нет? Не он? Тогда кто? У меня по квартире не шляются посторонние. Он. Больше некому.
– Ты сделал фотографии вчерашней ночи и продал их Анжелике Аграловой. Она хочет за меня замуж. Будешь фотографом на свадьбе? – он что-то хотел сказать, но я не стал слушать. С трудом встав, посмотрел на него сверху вниз и добавил. – У меня есть друг-араб. Интересный товарищ, очень любит европейских мальчиков. У него их целый гарем. Подарю-ка я ему тебя на пару месяцев. Впечатлений, надеюсь, тебе хватит надолго.
Сказав эту чушь, я поплёлся на улицу. Никакого араба в друзьях у меня не было. Лучше побуду в офисе, чем сотворю что-нибудь ещё, о чём потом пожалею.
Когда я вернулся в офис, в приёмной никого не было. Баюндаров на звонки не отвечал. Ну, и чёрт с ними со всеми. Я закрылся в кабинете и напился. До зелёных человечков. Пришёл в себя только утром. Поплёлся в ванную, чтобы увидеть в зеркале избитую мятую физиономию. Переоделся в запасную одежду и вернулся в кабинет. На любимом диване сидел хмурый Баюндаров, что-то вертя в пальцах.
– Красавец!
– И тебя с добрым утром, – буркнул я, вызывая по селектору секретаря. Ответила мне почему-то секретарша Баюндарова. Я глянул на него удивлённо, но всё же попросил девушку сделать крепкий кофе. – А где Серёженька?
– Надеюсь, что достаточно далеко. Мне не хотелось бы вытаскивать своего друга из тюрьмы за убийство.
– Какого друга? – спросил я, осторожно усаживаясь в кресло. Голова болела ужасно.
– Тебя, – коротко бросил мой друг. – Фотографии сделал Серёженька.
– Его не было в моей квартире в пятницу, – возразил я, даже не спросив, откуда Кот Баюн знает о паршивых фото.
– Был. Я пошёл искать вас с Яном и столкнулся с ним в коридоре. Когда спросил, что он здесь делает, получил простой ответ. Привёз документы на подпись. Ты, видите ли, так быстро уехал из офиса, что забыл подписать. Я сказал, что ты сейчас не в той форме, чтобы что-то подписывать и выпроводил парня. А тебе рассказать просто забыл.
Дальше Баюндаров обрушил на мою больную голову такую историю, что мне в пору было начинать биться головой о стену. Оказалось, что мой секретарь вляпался в историю. Карточную. Долг был приличный, а тут, как назло, я указал ему на дверь. Ничего лучшего, как стать платным информатором для Аграловой ему в голову не пришло. А ещё Серёженька умел слушать, и вычленять факты из услышанного. Так он узнал, что в моей квартире живёт парень. Его это задело. Он сам хотел стать моим постоянным любовником, а стал кто-то другой. Когда я сорвался искать Яна, у Серёженьки созрел рисковый план. Он дождался конца рабочего дня, прихватил обычный цифровик, папку с документами и приехал ко мне. Квартиру он знал, как свои пять пальцев. Мы с Яном, так увлечённые друг другом, не закрыли плотно дверь и не заметили случайного свидетеля. А Серёженька успел нащёлкать пикантных кадров, пока не услышал шаги. Баюндаров спугнул его. Серёженька боялся, дрожал всю субботу, а в воскресенье позвонил Анжелике и продал ей те фотографии, которые она оставила у меня. Предложив за отдельную плату карту памяти с остальным материалом. Долг он погасил.
– Держи на память, – Кот Баюн бросил на столик маленькую карту памяти. Именно её он вертел пальцах.
– Как ты его вычислил?
– Случайность. Вчера парень, который работал в «Наутилусе», пришёл оформляться на работу. В приёмной увидел, как его бывшая хозяйка швырнула конверт секретарю и сказала, что ждёт посылку к вечеру. Он рассказал об этом мне. Ян ведь говорил, что у Анжелики есть крот. Я к тебе, тебя нет, а на столе фото лежат. Затем позвонили ребята из квартиры, рассказали о драке. Ну, я свёл концы с концами, прихватил Серёженьку за шиворот и вытряс всё. Поехали к нему домой, я забрал носитель и оставил его собирать вещи. Деньги Аграловой оставил тоже ему, и предложил быстренько исчезнуть из Москвы. Если бы у Анжелики хватило ума, она бы выкупила бы всё, и только тогда стала бы тебя шантажировать. Но, к счастью, она дура. Не утерпела.
– Ян, – простонал я, вспомнив его бездонные от расширившихся зрачков глаза, кровь из разбитой губы, сбитые костяшки на руках. – Мне надо домой. Извиниться. Что-нибудь сделать, всё, что угодно, лишь бы он меня простил.
– Извинишься, Лукас, когда сумеем найти его. А по опыту могу сказать, что это дело нелёгкое.
– Что ты хочешь сказать?
– Он сбежал. Собрал необходимый минимум вещей, несколько камер, документы и вылез в окно. Для него спуститься с третьего этажа, что по лестнице сбежать. Твоя квартира не тюрьма строгого режима. Мог бы сбежать раньше, но документы были у тебя, и не хотел он бежать. Ты сам виноват. Мог бы послать Агралову куда подальше, и подумать, прежде чем действовать.
– Я и послал, – ответил я, откидывая голову на спинку кресла.
Мы искали его безуспешно целый месяц. Длинный унылый месяц. Я чуть не выл с тоски. Единственный след привёл в никуда. Ян пересёк границу вместе с группой байкеров. Дальнейший их путь был неизвестен. Помогла сердитая на меня Аня. Она вспомнила его друга байкера и поговорила с его женой. В этот раз она осталась дома с маленьким ребёнком. Пойдя навстречу Ане, молодая женщина рассказала о маршруте группы. Он мог немного измениться, но конечным пунктом была Греция. Я даже рассмеялся. Судьба продолжала шутить. Там моя территория и я найду тебя, мой Лис.
========== Эпилог. ==========
Последнее ясное воспоминание – это оливковая роща, которую мне захотелось снять. Яркие краски Греции изгнали из моей души горечь. Люди здесь были темпераментными, добрыми и отзывчивыми. Лукас был таким же, и я скучал по нему. Он был злым в тот день, от него несло виски и яростью. Анжелика Агралова способна разозлить даже ангела, коим Лукас не являлся. Не знаю, что за интригу она затеяла, по истории с Домбровским я знал, насколько она мстительна, но, надеюсь, мой маленький прощальный подарок поможет Лукасу выпутаться из этой скверной истории. Я предпочёл сбежать от проблемы, во мне тогда взыграла обида. Наше сближение было слишком стремительным, и кто-то должен был взять тайм-аут, чтобы не наломать дров. Лукас был неадекватен, и решение принял я. Не спрашивая полного маршрута поездки, я просто дал согласие, слушая друга в пол уха. Да и какая разница, ведь необходимые документы со мной, все визы открыты, и деньги есть. Главное, быть подальше от Москвы и Лукаса Домбровского. Конечная точка нашего путешествия стала для меня сюрпризом. Греция. Так и хотелось бросить друзей и рвануть посмотреть Закинф. Но… Не стоит. Я вернусь, и тогда мы с Лукасом поговорим, если я всё ещё буду ему нужен.
Я делал кадр за кадром, как всегда увлёкшись, когда почувствовал какое-то движение за спиной и укол в шею. Успел обернуться и увидеть совершенно незнакомого чужого мужчину. Это было всё, что я помнил. Дальше темнота. Я с трудом разлепил веки и открыл глаза. Первое, что увидел, это резное изголовье кровати и мои скованные наручниками руки над головой. Дежа вю, твою мать! На каземат или подвал было непохоже. Я возлежал не на цементном полу, а на большой кровати, застеленной шелковым зелёным бельём и, чётко прочувствовал это кожей, был абсолютно голым. Даже трусов не оставили, господа похитители. Переборов дрожь плохого предчувствия, я осмотрелся. Просторная светлая комната, напротив большое зеркало в золоченой раме и резной столик со всякой мелочью, на полу виднеется пушистый кремовый ковёр, лёгкие газовые шторы колеблются от свежего ветерка. Посмотрел в стороны огромного окна: пальмы, солнце, птички поют. Присмотрелся, и заметил явные восточные мотивы в дизайне комнаты. Не может быть! Это ведь была пустая угроза? Домбровский же не сошёл с ума, чтобы привести свою бредовую угрозу в действие? Он не мог меня найти и отдать какому-то арабу. Не мог. Он не способен на подобное. Но обстановка в комнате и пейзаж за окном говорил об обратном. Да и я на кровати являл собой картину « наложник ждёт хозяина». «Если это правда, Лукас, я вернусь! И кое-кто пожалеет» – прошипел я сквозь зубы, начиная отчаянно дёргать руками. Ага. Это только в кино можно свернуть, причём почти безболезненно, себе палец и снять наручники. В жизни только шкуру обдерёшь. Видимо, кто-то услышал моё шебаршение, и дверь медленно открылась, впуская чудное видение в вышитой длинной темно-синей рубахе с длинными рукавами. Это была молодая женщина. Её тёмные волосы и лицо до самых глаз было прикрыто тонким платком. В руках у неё был поднос с двумя фарфоровыми чашками, чайничком и вазочкой со сладостями. Она поставила всё это на столик у кровати, подошла к окну и задёрнула шторы, погрузив комнату в романтический полумрак. К чёрту такую романтику! Я окликнул гостью по-английски, она покачала головой, мол, либо не понимаю, либо запрещено говорить. И что же делать? Лежать и ждать, когда кто-то ещё появится? Орать, что я гражданин другой страны дело бесполезное. Кто здесь мне поможет? Верблюд, разве что.