— Сорок пятый размер обуви…
— Да-да, — подтвердила Фредрика. — По крайней мере, так сказала его мать. Поэтому у него вполне может быть пара обуви сорок шестого размера!
— Отлично, Фредрика, просто отлично! — от души похвалил ее Алекс.
От неожиданной похвалы Фредрика покраснела как помидор, а у Петера стало такое лицо, словно он собрался выброситься из окна. Ну, или выбросить оттуда Фредрику…
— Давайте объявим его в розыск за нанесение тяжких телесных, — предложил он в отчаянной попытке привлечь к себе внимание.
— Обязательно, — кивнул Алекс. — Мы не можем исключить его из списка подозреваемых, пока не найдем. Объявите его в розыск за избиение жены.
Петер с облегчением кивнул, Фредрика уставилась на него невидящим взглядом.
Тут вклинилась Эллен.
— Только что звонила одна женщина… — неуверенно начала она.
— И что? — подбодрил ее Алекс, задумчиво почесывая комариный укус — проклятые комары, такое впечатление, что с каждым годом они появляются все раньше и раньше!
— Ну, даже не знаю, — вздохнула Эллен. — Она не захотела представиться и рассказывала, мягко говоря, сбивчиво… Но если в двух словах: она сказала, что знает мужчину, который похитил Лилиан.
Все присутствующие обернулись к Эллен, но та замахала руками:
— У нее с головой не все в порядке, она ужасно напугана! Чего боится — непонятно. Сказала, что тот мужчина бил ее, когда они встречались.
— А мы знаем, что Габриэль Себастиансон бьет свою нынешнюю жену, — вставил Алекс.
— Да дело не в этом, — качая головой, продолжала Эллен. — Она сказала, что он бил ее из-за того, что ей снились кошмары…
— Чего?! — удивился Петер.
— Да, так она и сказала! Что ей снились кошмары, а этот парень выходил из себя. Он вел какую-то войну и хотел, чтобы она помогала ему.
— Войну против кого? — спросила Фредрика.
— Этого я так и не поняла, — вздохнула Эллен. — Она так сбивчиво говорила… Что-то насчет того, что некоторые женщины недостойны иметь детей. Что она была его куклой, он каким-то образом использует своих кукол. В общем, бред какой-то…
— Она не назвала его имени? Ну, того мужчины, который избивал ее? — немного помолчав, спросил Алекс.
— Нет, и сама представляться не захотела, — удрученно ответила Эллен.
— А ты попросила технический отдел отследить, откуда поступил звонок? — спросил Алекс.
— Вообще-то нет, — призналась Эллен. — Просто она показалась мне такой странной, что я не восприняла ее всерьез, нам же все время какие-нибудь сумасшедшие звонят! Но я позвоню в техподдержку сразу после совещания, — добавила она.
— Хорошо, думаю, ты права и это просто бред сумасшедшей, но все-таки надо выяснить, кто звонил.
Прежде чем он успел продолжить, вмешалась Фредрика:
— А что, если эта женщина — не сумасшедшая, а просто до смерти напугана?
Алекс нахмурился, а Фредрика продолжала:
— Если женщину избивали, то она наверняка ранее обращалась в полицию, но ей не смогли помочь. В таком случае она наверняка не испытывает особого доверия к правоохранительным органам, а вот своего бывшего до смерти боится, поэтому…
— Да ладно, перестань! — раздраженно перебил ее Петер. — Что значит «не испытывает особого доверия»? Полиция-то не виновата, что бабы, которых бьют их мужики, сначала заявляют на них, а потом сами продолжают жить с этими подонками!
Фредрика устало подняла руки, призывая его к молчанию.
— Петер, я не об этом, — спокойно сказала она. — Думаю, нам не стоит сейчас обсуждать, насколько эффективно работает полиция по предотвращению домашнего насилия. Я просто говорю, что если — заметь — если! — ее избивали, а полиция не смогла защитить ее, то женщина сейчас действительно до смерти напугана. Поэтому я считаю, что не стоит сбрасывать этот разговор со счетов только из-за того, что женщина показалась не вполне адекватной…
— Однако, если подумать, — заговорил Алекс, — разве не странно, что она звонит и сообщает нам это уже сейчас?
В комнате воцарилась тишина, и все повернулись к комиссару.
— Я хочу сказать, что по телевидению пока ничего особенного не сообщалось, так? Пропала маленькая девочка — вот и все. Информация о посылке с волосами еще никому не известна, нет никаких сведений о том, что с девочкой стряслось несчастье — мало ли сколько детей пропадает за год?
Члены следственной группы внимательно слушали, а комиссар продолжал:
— В любом случае я прихожу к выводу, что женщина не совсем понимала, о чем говорит, — заключил он. — Однако разговор, безусловно, стоит отследить. Мы не можем исключить того, что мужчина, о котором она говорит, и есть Габриэль Себастиансон.
— Но, видимо, что-то из услышанного в новостях зацепило ее, и она решила, что речь идет о ее бывшем, — не сдавалась Фредрика. — Ты совершенно прав, Алекс, в новостях сообщили лишь минимум информации! Похоже, по какой-то детали в этих сообщениях она догадалась, что это не просто очередной пропавший ребенок. К тому же у нас нет явных доказательств того, что к этой истории имеет отношение именно Габриэль Себастиансон…
Тут Алекс вышел из себя, совершенно забыв, как только что похвалил Фредрику:
— Продолжаем собрание! В любом расследовании есть несколько гипотез, Фредрика, но пока что в нашем распоряжении всего одна и она представляется, мягко говоря, весьма вероятной!
Алекс обернулся к аналитику из уголовной полиции, ругая себя за то, что так и не выучил его имени:
— А информация от других свидетелей не поступала? От пассажиров того поезда?
Аналитик поспешно кивнул: да, звонков поступило множество. Отзвонились почти все, кто ехал в одном вагоне с Сарой и Лилиан Себастиансон. Никто из попутчиков ничего особенного не видел и не слышал. Все припоминали, что видели спящую девочку, но не помнили, чтобы кто-то забирал ее из вагона.
— При первом разговоре Сара сообщила, что они с дочкой беседовали с женщиной, сидевшей через проход от них. Эта женщина звонила? — спросила Фредрика.
Аналитик вытащил из папки стопку бумаг и начал рассуждать вслух:
— Если она сидела через проход от них, значит, это у нас четырнадцатое место… — бормотал он, роясь в бумагах. — Нет, пассажиры с тринадцатого и четырнадцатого мест не звонили.
— Давайте надеяться, что они все же проявятся, — пробурчал Алекс, потирая подбородок.
Комиссар посмотрел в окно: где-то там сейчас находится Лилиан Себастиансон. Скорее всего, в руках папаши-садиста, который пойдет на все, чтобы до смерти запугать бывшую жену! Только бы девочка поскорее нашлась!
У Эллен зазвонил мобильный, и она выбежала из комнаты, чтобы ответить.
— Петер, — решительно сказал Алекс, — займись объявлением в розыск Габриэля Себастиансона. Далее вы с Фредрикой проведете повторные допросы всех членов семьи и друзей четы Себастиансон. Любой ценой узнайте, где может находиться Габриэль!
«А может быть, мы сможем выудить из них какую-то новую, полезную информацию», — подумала Фредрика, но сочла за лучшее промолчать.
Алекс уже собирался объявить собрание законченным, как в комнату заглянула Эллен.
— Наши молитвы услышаны, — коротко сообщила она. — Только что позвонила дама, которая сидела рядом с Сарой и Лилиан!
Ну наконец-то, подумал Алекс, наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки!
Петер Рюд пригласил Ингрид Странд в комнату для посетителей, которая находилась на том же этаже, что и приемная. День начался так сумбурно, что ему с трудом удавалось сохранить ясность мысли. Слава богу, что он допрашивал новую свидетельницу вместе с коллегой, иначе наверняка упустил бы что-нибудь важное. Ингрид Странд могла оказаться тем самым недостающим звеном, которое поможет им раскрыть это дело, поэтому нужно быть начеку.
Петер очень обрадовался, когда ему доверили провести допрос потенциального ключевого свидетеля. Он уже было испугался, что и этот допрос поручат Фредрике, но Алекс, слава богу, образумился!
Ингрид Странд и напарник Петера, Юнас, вопросительно посмотрели на Петера. Петер, в свою очередь, недоуменно воззрился на них и, откашлявшись, произнес:
— Прошу прощения, так на чем мы там остановились?
— В общем-то ни на чем… — отозвалась сидящая напротив него пожилая дама.
Петер слегка улыбнулся своей фирменной улыбкой, от которой таяло сердце даже самых суровых пожилых леди. Ингрид Странд улыбнулась в ответ — лед тронулся!
— Еще раз прошу прощения, — повторил он. — У нас был такой безумный день!
Ингрид Странд с улыбкой кивнула, давая понять, что извинения приняты, и беседа продолжилась.
Петер украдкой бросил на нее оценивающий взгляд: приятная во всех отношениях дама, этакая заботливая, добрая бабушка. Чем-то напоминает его собственную маму. В груди сразу защемило — он вспомнил, что так и не перезвонил Ильве. Ну почему, почему его все время мучает совесть?!
— Значит, вы сидели по другую сторону прохода, рядом с Сарой и Лилиан Себастиансон, — спросил он, не зная, с чего бы начать.
Ингрид вежливо кивнула и ответила:
— Да. А еще я хотела бы объяснить, почему не позвонила вам раньше.
— Мы бы очень хотели узнать, где вы находились, — с улыбкой подбодрил ее Петер, заинтересованно наклоняясь вперед.
Ингрид улыбнулась в ответ, но быстро погрустнела и, опустив глаза, добавила:
— Понимаете, я была у мамы, она тяжело больна. Ее, конечно, юной не назовешь, возраст уже почтенный… Несколько дней назад она внезапно слегла, поэтому мне пришлось поехать в Стокгольм…
По выговору Петер сразу понял, что Ингрид родом не из Стокгольма.
— Мы с мужем живем в Гётеборге уже сорок лет, а родители остались здесь. Папа умер в прошлом году, теперь, видимо, пришел мамин черед… Сейчас с ней сидит мой брат, он обещал позвонить, если что-то случится…
— Мы очень благодарны вам, что вы нашли время прийти к нам, — терпеливо поблагодарил ее Петер, участливо кивая головой.
Юнас согласно кивнул и сделал пометку в блокноте.
— Ну что вы, я не могла не прийти, когда узнала о том, что произошло! Знаете, я вчера весь день просидела с мамой, почти не выходила из палаты, спала в кресле рядом с ее кроватью… Мы думали, что все закончится довольно быстро… А потом приехал брат, и я вышла в комнату для родственников — посмотреть телевизор. И тут говорят, что девочка пропала, и я поняла — надо срочно с вами связаться, я ведь сидела рядом с ней и ее мамой! Позвонила, как только смогла… Наверное, я должна была догадаться, что здесь что-то не так, — слегка поежившись, со вздохом сообщила Ингрид. — То есть я же говорила с девочкой и ее милой мамой, пока мы ехали. Малышка быстро заснула, а с мамой мы еще какое-то время беседовали. Я заметила, что она не вернулась на свое место, когда поезд отправился из Флемингсберга, но почти сразу пришел проводник — тот, что постарше, — и встал рядом с девочкой. Я не хотела лезть не в свое дело, у него явно было «все на контроле», как теперь говорят. А я… я о своем думала.
Петер понимающе кивнул:
— Конечно, у каждого собственных забот полно…
— Мне и в голову не пришло, что с ней может что-то случиться, — со слезами на глазах прошептала Ингрид. — Поезд прибыл в Стокгольм, все начали одеваться, собирать вещи и выходить из поезда. Проводник не вернулся, и я подумала, может, надо что-то сделать, но почему-то решила, что малышку наверняка кто-то заберет… — вздохнула Ингрид, вытирая слезы. — Я как раз собиралась выходить, и тут она проснулась. Огляделась по сторонам, сонная такая… залезла на сиденье и стала оглядываться по сторонам… А потом откуда ни возьмись появился он!
Петер замер, во рту пересохло.
— Мужчина взял ее на руки, — прошептала Ингрид. — Я видела, как они выходят из второй двери вагона. Девочка так удобно устроилась у него на руках! Я решила, что все в порядке, что пришел кто-то из родственников и встретил ее, — моргая, продолжала Ингрид. — Я видела его только со спины: высокий, короткие темные волосы, зеленая рубашка. Он гладил ее по спине, как будто это его дочка. Я заметила, что у него на пальце было кольцо, знаете, такая золотая печатка…
Петер едва успевал записывать: высокий, значит, вполне возможно, у него сорок шестой размер…
— Он что-то прошептал ей на ухо, — рассказывала Ингрид Странд, немного успокоившись, — разговаривал с ней, а она слушала и прямо обмякла у него на руках…
В комнате воцарилась тишина. Петер затаил дыхание. Юнас нервно заерзал, ища его взгляд. Если Ингрид Странд есть что рассказать, то лучше ее не перебивать.
Женщина вдруг поникла и в отчаянии взглянула на них.
— Он совсем не показался мне подозрительным, — тихо сказала она и снова заплакала. — Девочка явно узнала его, и я решила, что это ее папа!
Вернувшись в свой кабинет, Петер обнаружил, что там его ждет Пиа Норд, и застыл в дверях, смущенно глядя на нее. Она улыбнулась, тряхнула золотистыми волосами, убирая их с лица, и у Петера заныло под ложечкой.
— Привет! — сказала она.
— Привет! — ответил Петер, закрыл за собой дверь и растерянно огляделся. Черт, что же делать, пронеслось у него в голове.
— Увидела от тебя пропущенный звонок, — улыбнулась Пиа. — Извини, не успела подойти.
Ну да, на это я и рассчитывал…
Петер не знал, что ему делать, просто стоял и смотрел на нее. Твою мать, что же делать?!
— Ой, я тебя, наверное, отвлекаю? — вкрадчиво спросила Пиа.
Петер затряс головой, быстро отошел от женщины подальше и сел за стол на безопасном расстоянии. Расправил плечи и откашлялся: держи себя в руках, Петер, главное — держи себя в руках!
— Ну, вообще-то да, — как-то чересчур важно ответил он. — Я сейчас работаю над очень важным делом. Нет времени… ну, нет времени поболтать, ты же понимаешь. Так сказать, нет времени даже кофе попить…
Петер знал, что тут он перегнул: у полицейских всегда находилась минутка попить кофе. Если говоришь, что тебе не до кофе, значит, дело — труба: или короля застрелили, или террористы взорвали здание парламента. Хотя нет, такими делами все-таки занимается полиция госбезопасности…
Полиция госбезопасности… А вдруг когда-нибудь его позовут туда работать? Голубая мечта любого полицейского!
В комнату без стука ворвалась Эллен Линд:
— Петер, ты скоро?! Алексу нужен отчет о допросе, срочно! — затараторила она.
— Иду-иду, — быстро ответил он, и Эллен ушла, не закрыв за собой дверь.
— Может, попьем пива после работы? — с улыбкой спросила Пиа.
Петер глупо улыбнулся. «Забудь ее, забудь ее, забудь ее», — твердил он про себя.
— Я тебе потом позвоню, — пообещал он, взглянул ей в глаза и вышел из комнаты.
Слава богу, что ему не пришлось продолжать разговор. Она — живое свидетельство его прегрешений, вечный укор… Однако стоило взглянуть на нее, как внутри просыпалось желание. Забудь ее, забудь ее, забудь ее!
Удача улыбалась Эллен Линд — таких людей называют везунчиками. Мало того, что она с рождения отличалась великолепным здоровьем, были у нее и другие таланты. Например, она сразу замечала, когда между мужчиной и женщиной что-то есть. Именно так она узнала, что у мамы появился любовник, и поэтому совсем не удивилась, когда родители развелись. К сожалению, точно так же она поняла, что муж изменяет ей, а потом осталась одна. Благодаря этому таланту она за какую-то долю секунды поняла, что эта красавица у Петера в кабинете ему не просто коллега.
На самом деле Эллен ничуть не удивилась, узнав, что Петер изменяет жене, но все-таки жутко разозлилась и принялась сердито разбирать бумаги на столе. Ведь, насколько ей известно, жена Петера весь этот год страдала от тяжелой и трудноизлечимой послеродовой депрессии.
Эллен слишком хорошо знала мужчин, чтобы не понять, что произошло: Петеру стало жаль себя, и он решил, что имеет полное право завести роман! Как этим мужикам не противно, раздраженно думала Эллен. И почему их жены соглашаются мириться с этим?!
С другой стороны, у Эллен в личной жизни дела обстояли тоже не идеально. Любимый только что позвонил ей и сообщил, что задерживается на работе и встретиться с ней не сможет. Эллен с трудом смогла скрыть разочарование. Неужели он не понимает, что не так-то это просто — совместить новую любовь с жизнью матери-одиночки, у которой двое детей на руках?!