Фредрика медленно кивала, все больше убеждаясь в том, что девушка с собакой спустилась на перрон с одной-единственной целью: задержать Сару Себастиансон, чтобы та опоздала на поезд.
— А вы думаете, что девушка с собакой имеет отношение к исчезновению ребенка? — любопытно спросила кассирша.
— Пока неизвестно. — Фредрика заставила себя улыбнуться. — Мы просто пытаемся найти всех, кто мог что-то видеть. Вы сможете подробно описать внешность той девушки, если я пришлю сюда художника?
— Конечно, — посерьезнев, ответила кассирша.
Фредрика записала ее телефон, выяснила номер колл-центра Шведских железных дорог, поблагодарила девушку за то, что та уделила ей время, пообещала перезвонить в течение дня и уже пошла к выходу, как девушка вдруг крикнула:
— Погодите!
Фредрика обернулась.
— С девочкой-то все в порядке? Нашлась?
Есть изображения, способные сказать больше, чем тысячи слов. И есть изображения, на которые не хочется смотреть, потому что не хочется признавать ассоциирующихся с ними слов. Именно такие фотографии обнаружились в рабочем компьютере Габриэля Себастиансона. Чтобы не бить тревогу понапрасну, Петер Рюд все же взглянул на одну из них и тут же пожалел — вряд ли увиденное когда-нибудь изгладится из его памяти.
Фотографии хранились в папке с названием «Отчеты за второй квартал. Версия 3», поэтому Мартин Эк и открыл ее. Нужного ему отчета в ней не оказалось, зато его взгляду предстали совершенно отвратительные вещи, к которым не хочет иметь отношения ни один нормальный человек.
Направляясь в Управление на такси, Петер Рюд позвонил на работу и сообщил, что Габриэля Себастиансона также можно объявить в розыск за использование продукции, содержащей детскую порнографию. Совсем скоро его заочно арестуют и будут разыскивать по всей стране. Исследование фотографий — кто по доброй воле согласится на такую работу? Кто в силах смотреть на эту мерзость?! — покажет, виновен ли Габриэль Себастиансон в сексуальном использовании малолетних или же удовольствовался только просмотром соответствующей продукции. На задворках сознания забрезжила ужасная мысль — что, если среди фотографий есть снимки малышки Лилиан? — но думать об этом было невыносимо.
Только что звонил Алекс — самолет приземлился в Умео, и Петер рассказал ему о последних новостях.
— Пока что неизвестно, к чему нас приведет эта ниточка, — задумчиво сказал Алекс. — Но что-то подсказывает мне, что дело сдвинулось вперед!
— Но теперь-то, черт возьми, он точно у нас в руках? — заволновался Петер.
— Мы не имеем права на ошибку, — охладил его пыл Алекс, — пока мы не нашли Габриэля Себастиансона, нельзя исключать и другие возможные варианты. Пусть Фредрика прошерстит знакомых Сары Себастиансон — вдруг появятся еще подозреваемые. А ты займись тем же самым по знакомым Габриэля, раскопай о нем все, что можно!
— А что, детской порнографии и избиения жены недостаточно? — недоверчиво переспросил Петер.
Алекс выдержал многозначительную паузу.
— Когда мы найдем этого человека, Петер, у нас не должно оставаться ни тени сомнения в его виновности. Ни тени, ясно?
— Ладно, — нехотя согласился Петер, нажал отбой и набрал номер Фредрики.
Ожидая ответа, он посмотрел за окно — солнце все еще светит! Даже странно.
Когда Фредрика ответила, Петер не удержался и с гордостью прокричал в трубку:
— Ну все, теперь он попался!
— Кто? — равнодушно спросила Фредрика.
— Кто-кто?! — удивленно и сердито воскликнул Петер. — Папаша, конечно! — объяснил он, решив не упоминать вслух имени Габриэля Себастиансона в такси.
— Понятно, — ответила Фредрика.
— Детская порнография! — торжествующе заявил Петер и увидел, как водитель такси покосился на пассажира в зеркало заднего вида.
— Что?! — удивилась Фредрика.
— Что слышала! — поддел ее Петер, с довольным видом откидываясь на сиденье. — Расскажу в Управлении. Ты где, кстати?
— Да так, съездила кое-что проверить, — помедлив, ответила Фредрика, — буду минут через пятнадцать. У меня тоже есть новости.
— Вряд ли поважнее этой, — ухмыльнулся Петер.
— Увидимся, — отрезала Фредрика и повесила трубку.
Довольно улыбаясь, Петер убрал мобильный. Вот это настоящая работа для настоящего полицейского! На самом деле, следственная группа сработала на славу! Девочка, конечно, умерла, и это, без сомнения, огромный провал для полиции, но… Сейчас ее смерть казалась Петеру практически неизбежной, как будто задача полиции заключалась не в том, чтобы спасти ребенка, а в том, чтобы вычислить убийцу. Полицейский думал о том, что, похоже, им удалось раскрыть жуткое убийство в рекордные сроки. Скоро, совсем скоро они найдут Габриэля Себастиансона, и Петер позаботится о том, чтобы лично присутствовать на всех допросах! Тут Фредрика ему уж точно не конкурент!
В кармане снова зазвонил телефон, Петер молниеносно вытащил его и посмотрел на дисплей: вот о ком он совсем забыл! Он так и не позвонил Ильве!
Раньше Алекс Рехт был в Умео всего один раз, он вообще до неприличия мало бывал к северу от Стокгольма. Однажды они ездили к родственникам Лены в Елливаре, а когда-то в молодости он заезжал в Хапаранду в гости к девушке, в которую был влюблен. Поездки можно пересчитать по пальцам одной руки.
После разговора с Петером настроение у комиссара значительно улучшилось: известие о том, что коллеги Габриэля Себастиансона обнаружили детскую порнографию на его компьютере, мало что меняло, но зато подтверждало гипотезу полиции. Слишком многое указывает на виновность Габриэля: он так и не объявился, избивал свою жену и хранил в компьютере детскую порнографию.
Алексу все было более-менее очевидно.
Пожалуй, некоторые сомнения вызывал лишь мотив преступления. Мешало то, что он так до сих пор не встретился с Габриэлем лично и не смог составить о нем мнение. Что он за человек? Просто сумасшедший, который, лишившись остатков рассудка, убил собственную дочь? Или дело не в этом? Неужели он настолько ненавидит Сару, что решил наказать ее, убив их общего ребенка?
В аэропорту Алекса встретил комиссар полиции Хуго Паульсон, звонивший Рехту накануне. Мужчины без тени улыбки пожали друг другу руки и вышли на парковку. Алекс заметил, что раньше аэропорт Умео был вроде бы куда меньше, но Хуго лишь пробормотал в ответ что-то вроде: «С годами память начинает нас подводить». Повисло молчание, оба комиссара сели в машину и поехали в город.
Алекс украдкой взглянул на Хуго Паульсона: «С годами»! Вообще-то Хуго рановато так говорить, они ведь почти ровесники, разве что у Хуго седины побольше да волосы пореже, а в остальном оба мужчины выглядели достаточно молодо.
— Мы остаемся молодыми благодаря нашим детям, — говорила Алексу Лена.
Комиссар увидел, что у Хуго нет обручального кольца. Может, у него и детей нет?
— Рехт — это немецкая фамилия? — спросил Хуго, пытаясь хоть как-то разрядить молчание.
— Отчасти немецкая, — ответил Алекс, — а вообще — еврейская.
— Еврейская?! — переспросил Паульсон и посмотрел на коллегу так, будто еврейская фамилия — это что-то из ряда вон выходящее.
— Да, но это долгая история, — улыбнулся Алекс. — Мой дедушка по определенным причинам унаследовал фамилию матери, которая была еврейкой, но поскольку его отец евреем не был, то традиции в семье не сохранились. То есть мой ближайший родственник-еврей — дедушка.
Алекс был готов побиться об заклад, что Хуго вздохнул с облегчением, но тот быстро сменил тему:
— Дело лежит в папке в бардачке. Можете ознакомиться, если готовы взглянуть на фотографии.
Алекс кивнул, достал папку и осторожно, почти благоговейно, вынул из нее небольшую стопку фотографий. На них, бесспорно, была Лилиан, тут и говорить не о чем.
В груди закололо. Сара Себастиансон с родителями прилетит самое раннее следующим рейсом — застряли в пробке по дороге в Арланду — и тогда можно будет провести опознание тела для соблюдения необходимых формальностей. Алекс еще раз взглянул на ужасные фотографии. Вообще-то процедура опознания тела — излишняя жестокость: и так ясно, девочка на фото, безусловно, Лилиан.
Алекс заерзал на сиденье — Хуго ездил на старом «саабе» с неудобными жесткими креслами, и у комиссара разболелась спина даже от непродолжительной поездки.
— Поедем сразу в больницу, — предложил Хуго Паульсон. — Поговорим с врачом, он может сообщить нам предварительную информацию о причине смерти. А после опознания, насколько я понимаю, ею займутся эксперты в Стокгольме?
— Вероятно, — согласился Алекс. — Значит, когда девочку обнаружили, она была мертва уже сутки?
— Именно так, — подтвердил Хуго. — Ее нашли около часа ночи.
Значит, после исчезновения из поезда Лилиан прожила менее суток, и, когда Сара получила посылку с волосами и одеждой, ее дочь уже точно была мертва.
— Вы допросили тех, кто обнаружил тело? — спросил Алекс.
Хуго кивнул. Да, обнаруживших тело врача и медсестру немедленно допросили. Оба подробно рассказали о том, что происходило вечером, и у полиции нет никаких оснований подозревать их в причастности к убийству.
— Есть ли основания полагать, что девочку лишили жизни в Умео? — осторожно задал вопрос Алекс.
Вопрос был важный, так как от этого зависело, какое полицейское управление будет нести юридическую ответственность за расследование, а определяется это местом совершения преступления, а не обнаружения тела.
— Сложно сказать, — признался Хуго. — Девочка некоторое время пролежала под дождем — возможно, около получаса, и мы опасаемся, что важные улики могло просто смыть… Кстати, от нее странно пахло, — быстро добавил Хуго, не давая Алексу вставить ни слова, — чем-то вроде ацетона. Видимо, ее пытались отмыть, но по какой-то причине засуетились и не довели дело до конца. Ногти острижены так коротко, как только возможно.
Алекс тяжело вздохнул. Почему-то эти подробности еще больше уверили его в виновности Габриэля Себастиансона. Преступник пытался отмыть ребенка, чтобы избавиться от улик, и даже постриг ей ногти, чтобы полиции не удалось ничего обнаружить, — в уме ему не откажешь!
Но зачем же ему подкидывать ее ко входу в больницу Умео?! Убийца Лилиан Себастиансон явно хотел, чтобы девочку обнаружили, но зачем?
Он издевается над нами, с горечью подумал Алекс. Издевается и подкидывает девочку нам прямо под нос. Смотрите, говорит он, смотрите, как близко я могу подобраться к вам! А вы меня не видите!
— Вот и приехали, больница, — сообщил Хуго, показывая в окно.
Поговорив с Петером, Фредрика Бергман сразу же позвонила в Шведские железные дороги и сообщила, что их беспокоит следователь из полиции, насчет ребенка, пропавшего два дня назад из скорого поезда «Экспресс-2000». Мужчина сразу понял, о чем идет речь.
— У меня к вам всего один вопрос, — начала Фредрика.
— Да-да?
— С чем была связана задержка поезда? Почему состав так долго простоял во Флемингсберге?
— Э-э-э, понимаете, дело в том, что поезд-то простоял всего пару минут…
— Понимаю, — перебила его Фредрика, — нам не важно, сколько простоял поезд, меня интересует лишь причина задержки.
— Так называемая сигнальная ошибка, — ответил мужчина.
— Ошибка? Из-за чего она произошла? — не унималась Фредрика.
— Вероятно, — вздохнул мужчина, — какие-то дети хулиганили на путях. Вы же знаете, каждый год кто-нибудь погибает — бегают по рельсам и сбивают сигнальные датчики! Чаще всего связь прерывается ненадолго: сигнал пропадает на пару минут, а потом связь восстанавливается.
— То есть вы хотите сказать, что к задержке привело мелкое хулиганство? — взволнованно уточнила Фредрика.
— Вот именно, — подтвердил мужчина, — ну, или датчик, конечно, могло задеть какое-нибудь животное, хотя это маловероятно, так как сигнал перестал поступать с того датчика, который находится совсем рядом со станцией.
— Спасибо за информацию. — Фредрика занесла имя мужчины в мобильный. — Я перезвоню вам в ближайшее время, задам еще пару вопросов и попрошу представить нам официальный отчет о происшествии в письменном виде.
Нажав «отбой», девушка крепко вцепилась в руль. Она боялась даже думать о том, что потеряла следственная группа, не став разрабатывать такую очевидно важную гипотезу.
Разумеется, возможно, что женщина из Флемингсберга работала в паре с Габриэлем Себастиансоном, нервно сглотнув, подумала Фредрика. Вообще-то маловероятно, но на совещании она представит дело именно так, иначе ей просто не дадут дальше заниматься этим вопросом.
Никакого торжества Фредрика и близко не ощущала. Вся эта история от начала до конца наводила на нее ужас! Взгляд девушки затуманился, когда она вновь подумала о том, сможет ли Сара Себастиансон найти в себе силы опознать тело своей погибшей дочери.
Однажды, несколько лет назад, в каком именно году, Алекс не помнил, его свекровь попала в больницу с диагнозом «неизлечимая форма рака печени и поджелудочной железы». Лена пришла в отчаяние: что же теперь будет с папой? Как их с Алексом дети будут расти без бабушки?
О детях Алекс не особенно беспокоился: конечно, они будут скучать по бабушке, но отец Лены… вот кому действительно придется нелегко…
— Мы должны поддержать папу, — сказала Лена в тот вечер, когда они узнали о несчастье.
— Само собой, — ответил Алекс.
— Не само собой, Алекс! Это не так просто! В жизни бывают моменты, когда человеку требуется вся любовь и поддержка, какую он только может получить!
Память об этом нахлынула на Алекса, когда он вместе с Хуго Паульсоном сидел в Университетской больнице города Умео, в кабинете судмедэксперта Сони Лундин. Именно она составила первичное заключение о причинах смерти Лилиан Себастиансон.
— Сначала мы не знали, кто должен заниматься телом, — нахмурилась Соня Лундин. — Мы же не знаем, где было совершено преступление: здесь или в Стокгольме.
Алекс пристально смотрел на Соню: высоковатый для женщины рост, проницательное лицо. Алексу такие нравились. Чем-то, кстати, похожа на Фредрику Бергман — жаль, Фредрике, в отличие от Сони, не хватает характера.
— Однако, ознакомившись с подобными прецедентами, мы решили составить хотя бы предварительное, начальное заключение, чтобы не тормозить следствие, — продолжала Соня. — Ничто не указывает на то, что девочка подверглась насилию, по крайней мере, на первый взгляд следов сексуального насилия нет, — начала она, и Алекс выдохнул с некоторой долей облегчения.
Соня заметила это и предостерегающе подняла руку:
— Хочу подчеркнуть, что факт сексуального насилия нельзя исключить до проведения более детальной экспертизы!
Алекс кивнул: разумеется, он это прекрасно понимает.
— Сначала причина смерти была мне неясна, — призналась Соня Лундин. — Но, поскольку девочку обрили налысо, я внимательно осмотрела череп и обнаружила то, что искала!
— Что именно? — спросил Хуго.
— Ссадину на макушке. И след укола на шее.
Хуго и Алекс одновременно подняли брови.
— Не берусь утверждать на сто процентов, пока не будут взяты все необходимые анализы и пробы, но предварительно могу сказать, что, видимо, ей пытались сделать укол прямо в макушку, а когда это не удалось, яд ввели уколом в шею, что и убило девочку.
— Это что же, обычная практика? — Хуго недоуменно посмотрел на эксперта.
— Я, во всяком случае, с подобным не сталкивалась, — ответила Соня. — К тому же неясно, почему сначала убийца пытался сделать инъекцию прямо в макушку.
— Какой яд использовал убийца? — спросил Алекс.
— Пока неизвестно, для этого необходимо провести анализы, — развела руками эксперт.
— Но до инъекции она была в сознании? — спросил Хуго, заерзав на стуле.
Соня Лундин слегка улыбнулась. Участливой улыбкой.
— Я понимаю, о чем вы, но, к сожалению, не могу вам ответить на этот вопрос. Скорее всего, девочке сначала ввели успокоительное, но точно ничего сказать не могу.
В кабинете повисла тишина. Хуго откашлялся, Алекс нервно крутил на пальце обручальное кольцо, а потом спросил: