— Спасибо, Роб, — промямлил парень.
— Да о чем речь! — вальяжно махнул рукой Беллармино. — Можешь всегда на меня рассчитывать!
ВЫСТАВКИ «ВЛАЖНОГО ИСКУССТВА»
Галереи выставляют трансгенные организмы
Живые существа — на продажу
Южноафриканская художница Лора Синти представила в Лондоне трансгенный кактус, содержащий генетический материал человека. На кактусе растут человеческие волосы. Синти говорит: «Кактус с растущими из него волосами демонстрирует все желания и признаки сексуальности. Он не хочет находиться в неволе. Он мечтает оказаться на свободе».
Когда Синти спросили о том, как реагировала на кактус публика, та ответила: «Наибольший интерес проявили лысые мужчины».
Художница Марта де Менезес создала модифицированных бабочек с разными по расцветке крыльями. «Сначала, —говорит она, —люди были шокированы. Им показалось, что это не очень удачная мысль». Она также заявила, что ее следующим творением будет рыба-зебра с вертикальными, а не горизонтальными полосами, чтобы она больше походила на настоящую зебру. Эти изменения станут передаваться потомству. Финский художник Орон Каттс выращивает на тканевой культуре крылья для свиньи с помощью стволовых клеток из свиного костного мозга. По словам Каттса, свиным клеткам, с целью ускорения их роста, постоянно ставят музыку. «Мы подобрали для них самую свинскую музыку и воспроизводим ее круглые сутки». Он говорит, что музыка действительно способствует росту клеток.
Художник из Чикаго Эдуарде Кэк создал трансгенную крольчиху по кличке Альба, которая светилась зеленым светом. В оплодотворенную яйцеклетку кролика-альбиноса был введен GPF, ген обитающей в северо-восточной части Тихого океана медузы, заставляющий ее светиться зеленым. Животное, выросшее из этой клетки, также стало светиться. Разразилась настоящая буря. Кэк объяснил это тем, что «при виде крольчихи многим становилось не по себе», но при этом заметил, что GPF давным-давно используется в генетических исследованиях и вводился различным закваскам? плесени, растениям, плодовым мушкам-дрозофилам, мышам и коровьим эмбрионам. Кэк сказал, что теперь намеревается создать светящуюся собаку.
Альбу постигла преждевременная смерть по неизвестным причинам.
В 2003 году на продажу были выставлены первые трансгенные живые существа. Ими стали светящиеся красным рыбки-зебры, созданные Гун Цзюанем в Сингапуре и запатентованные компанией из Остина, штат Техас. Они были предложены на рынок под названием «светорыбки» после двух лет, в течение которых их изучали эксперты государственных контролирующих учреждений. Вынесенный в итоге вердикт гласил, что рыбки не представляют опасности для человека в том случае, если их не употреблять в пищу.
ГЛАВА 032
— Мадам Бонд, — проговорила учительница первого класса, — ваш сын — прелестный мальчик, но у него хромает математика. Ему плохо дается сложение, а вычитание и того хуже. А вот с французским языком стало гораздо лучше.
— Рада слышать, — ответила Гейл Бонд. — Переезд сюда из Лондона дался ему нелегко, но, признаюсь,
меня удивили ваши слова о том, что у него трудности с математикой.
— Потому что вы — ученый?
— Отчасти да. Я работаю здесь, в Париже, в Национальном институте, а отец Эвана — менеджер инвестиционного банка, и он с утра до вечера оперирует цифрами.
— Что ж, — сказала учительница, — вы, как генетик, должны знать, что в генах содержится далеко не все. Случается, сын великого художника вовсе не способен рисовать. Но, должна вам сказать, если вы будете выполнять за мальчика домашнее задание, добра ему это не принесет.
— Выполнять за него домашнее задание? — удивилась Гейл Бонд. — О чем это вы?
— Если это делаете не вы, то, значит, кто-то другой.
— Простите, но я вас не понимаю.
— Домашние задания Эвана всегда выполнены блестяще, — пояснила учительница. — Но все контрольные работы, которые проходят в классе, он выполняет из рук вон плохо. Поэтому мне волей-неволей приходится думать, что домашнее задание за него делает кто-то другой.
Гейл Бонд потрясла головой.
— Ума не приложу, кто это может быть, — сказала она. — Когда сын возвращается домой из школы и садится за уроки, с ним находится одна только домработница. Она почти не говорит по-французски. Я прихожу в пять, и к этому времени он уже заканчивает делать уроки. По крайней мере он мне так говорит.
— И вы не проверяете его домашнее задание?
— Нет, никогда. Эван заверяет, что в этом нет необходимости.
— Значит, он получает помощь откуда-то еще, — подвела итог учительница. Она достала странички с домашним заданием Эвана и разложила их на столе. — Вот, взгляните. Каждая задача — на отдельном листе. Идеально!
— Да, вижу, — кивнула Гейл, глядя на листочки. — А вот эти пятнышки…На бумаге были видны маленькие зеленые и белые точки.
— Я часто их замечаю. Обычно они находятся внизу страницы. Словно кто-то что-то пролил.
— Похоже, я знаю, кто ему помогает, — проговорила Гейл Бонд.
— Кто?
— Кое-кто из лаборатории.
* * *
Она отперла дверь квартиры и сразу услышала, как ее зовет Жерар.
— Здравствуй, любимая! Точь-в-точь, как ее муж.
— Привет, Жерар! — ответила она. — Что новенького?
— Купаться хочу!
— Непременно искупаешься. Она прошла в коридор, где на своем насесте сидел
Жерар. Это был трансгенный серый африканский попугай, которому еще не исполнилось и двух лет. Будучи еще птенцом, он получил изрядное количество различных человеческих генов, но заметного эффекта это пока не возымело.
— Отлично выглядишь, крошка! Я по тебе скучал! — сказал Жерар, все так же имитируя голос ее мужа.
— Спасибо, — ответила она. — У меня к тебе вопрос, Жерар.
— Давай, если настаиваешь.
— Ответь мне, сколько будет тринадцать минус семь?
— Не знаю. Она колебалась.
— От тринадцати отнять семь. Сколько останется? — Именно так сформулировал бы вопрос Эван.
Птица без запинки ответила:
— Шесть.
— От одиннадцати отнять четыре. Сколько останется?
— Семь.
— От двенадцати отнять два. Сколько останется?
— Десять.
Она наморщила лоб, а потом спросила:
— От двадцати четырех отнять одиннадцать!
— Ох, ох, ох! — Попугай несколько раз переступил с лапы на лапу. — Пытаешься запутать меня. Тринадцать.
— От ста одного отнять семьдесят?
— Тридцать один. Но такими большими числами мы не пользовались. Обычно из двух цифр.
— Мы?
Жерар не ответил. Он стал ритмично кивать головой и хрипло запел:
— Я люблю пара-ад…
— Жерар, — снова заговорила она, — Эван просил тебя помочь?
— Ага, конечно! — последовал ответ, а затем голосом Эвана попугай проговорил: — Эй, Жерри, помоги-ка мне! У меня не получается! — Потом птица заныла тем же голосом: — Не полу-уча-ается-а-а…
— Так, — сказала Гейл, — мне нужно сходить за видеокамерой.
— Я звезда? Я звезда?
— Да, — ответила женщина, — ты звезда. Попугай заговорил новым голосом, растягивая слова
на американский лад:
— Извините, что мы опоздали, но нам нужно было забрать нашего сына Хэнка.
— Это из какого фильма? — осведомилась Гейл. Тот же самый протяжный американский говор:
— Ничего, ничего. Все в порядке…
— Ты не хочешь мне ответить? — спросила она.
— Хочу купаться, перед тем как сниматься! — заявил Жерар. — Ты мне обещала!
Гейл Бонд поспешила за видеокамерой.
* * *
Человеческие гены Жерару имплантировали Йоши Томидзу и Гейл Бонд в лаборатории Мориса Гролье Национального института в Париже, когда тот был еще птенцом. Однако в течение первого года жизни эффект от этой операции был почти незаметен. Что неудивительно. Успех от введения трансгенов встречался редко, и требовались десятки, даже сотни попыток для того, чтобы достичь желаемого результата. Это объясняется просто: для того, чтобы ген успешно заработал в новой для себя среде, необходимо соблюдать многие условия.
Для начала ген должен быть правильно перенесен в существующий генетический материал животного. Иногда его помещали задом наперед, и это давало либо негативный эффект, либо вообще никакого. Иногда его помещали в нестабильный участок генома, в результате чего животное оказывалось поражено злокачественным онкологическим заболеванием. Это случалось довольно часто.
Кроме того, трансгеника никогда не ограничивалась переносом одного-единственного гена. Генетики были вынуждены переносить дополнительные гены, функции которых заключалась в том, чтобы обеспечивать основному гену условия для нормального функционирования. Например, большинство генов имеют изоляторы и стимуляторы. Последние могут вырабатывать протеины, которые отключают собственные гены животного чтобы трансген сумел одержать верх над ними. Они также способны усилить действие самого внедренного гена. Изоляторы оберегают новый ген от окружающих его и одновременно обеспечивают доступность генетического материала внутри клетки.
И без того запутанные, эти хитросплетения усложняются еще больше, если добавить к ним тонкости со «связниками» — рибонуклеиновыми кислотами, действующими внутри клетки. Или с генами, контролирующими происходящие преобразования. И так далее.
В реальности перенос гена в организм животного больше напоминает не некое биологическое действо, а работу по отладке сложнейшей компьютерной программы. Необходимо исправлять ошибки, производить доводку, нейтрализовать нежелательные эффекты, и все это — до тех пор, пока не будет достигнут желаемый результат. А потом оставалось ждать, когда «программа» заработает. Иногда на это уходили годы.
Именно поэтому руководитель лаборатории предложили Гейл Бонд забрать Жерара домой в качестве домашнего любимца. Домашние условия рассматривались в качестве особенно важного фактора. Африканские серые попугаи являются чрезвычайно умными птицами — по этому показателю их даже сравнивают с шимпанзе — и обладают наибольшими способностями к языку. Некоторым не человекообразным приматам удавалось «произносить» около 150 слов с помощью языка жестов или клавиатуры компьютера, но для африканского серого попугая это могло считаться средним уровнем. Наиболее «талантливым» из этих птиц удавалось усвоить до тысячи слов. Поэтому для развития способностей и увеличения словарного запаса им необходимо находиться в постоянном контакте с человеком. Их нельзя содержать в клетках рядом с мышами и хомячками, иначе они могли бы сойти с ума от недостатка общения.
Это не является преувеличением. Защитники животных утверждают, что психика многих серых попугаев оказывалась подорванной в результате дефицита общения. Для них такая жизнь равносильна заключению человека в одиночную камеру на много лет. Серые попугаи нуждаются в общении в не меньшей степени, чем хомо сапиенс, а по мнению некоторых ученых, даже в большей.
Жерар с тех пор, когда был еще птенцом, рос, что называется, буквально на пальце у человека, и заговорил очень рано. Когда Гейл, которая в то время отметила свой тридцать первый день рождения и вышла замуж за банковского менеджера, принесла Жерара домой, его словарный запас был уже довольно велик. Оказавшись в гостиной, он заявил:
— Классная хата, Гейл! Круто!
К сожалению, птица успела нахвататься американского сленга, когда смотрела телевизор, стоявший в лаборатории.
— Рада, что тебе здесь нравится, Жерар, — ответила она.
— Я о том и толкую, — сказал попугай.
— Хочешь сказать, что тебе здесь не нравится?
— Хочу сказать то, что сказал. — Ладно.
— Это так, к слову.
— Хорошо, я поняла.
Она немедленно сделала запись в своем рабочем дневнике. Эта речь Жерара могла оказаться чрезвычайно важной. Одна из задач экспериментов с трансгенами заключалась в том, чтобы выяснить, до какого уровня ученым удастся развить интеллект животных, не относящихся к человекообразным. Проводить подобные эксперименты с приматами было невозможно — на этот счет имелось слишком много правил и запретов, а вот в отношении попугаев люди были менее щепетильны. Не существовало никаких комиссий по этике, которые контролировали бы эксперименты над этими птицами. Поэтому лаборатория Гролье работала с африканскими серыми.
Помимо всего прочего, они пытались обнаружить в речи попугая признаки самосознания. Птицы узнавали себя, глядя в зеркало, но речь — это совсем другое. Пока нельзя было утверждать, что попугаи сознательно употребляют слово «я», говоря о себе. Скорее всего они просто повторяли услышанное. Вопрос заключался в том, когда попугай произнесет это слово осознанно, и Гейл показалось, что, впервые оказавшись в ее гостиной, Жерар сделал именно это.
Неплохое начало.
* * *
Ричард, ее муж, не проявил интереса к появлению в их квартире нового жильца. Он лишь пожал плечами и сказал:
— Только не надейся на то, что я буду чистить эту клетку.
Гейл сообщила, что она тоже не намерена этого делать. Единственным человеком, проявившим энтузиазм, оказался их сын. Эван сразу же принялся играть с попугаем, посадил его на палец, а позже носил на плече. Проходила неделя за неделей, и именно Эван проводил с птицей больше всего времени. Судя по всему, попугай оценил это и теперь воздавал мальчику сторицей, принявшись помогать ему.
* * *
Гейл установила видеокамеру на штатив, настроила видоискатель и включила запись. Некоторые серые попугаи умели считать, и кое-кто даже утверждал, что наиболее смышленые из этих птиц имеют рудиментарное представление о концепции нуля, но ни одна не была способна производить арифметические вычисления.
Ни одна, кроме Жерара.
От волнения у Гейл дрожали руки, и ей приходилось действовать медленно и методично. Закончив приготовления, она проговорила намеренно спокойным голосом, на" какой только была способна:
— Жерар! Сейчас я покажу тебе картинку и хочу, чтобы ты сказал мне, что с ней нужно делать.
Она показала птице листок с домашним заданием Эвана, на котором был написан простенький арифметический пример — пятнадцать минус семь, — закрыв ответ ладонью.
— Я это уже делал.
— И все равно, что тут нужно делать? — не отступала Гейл.
— Ты должна сказать.
— Ты можешь посмотреть на этот рисунок и назвать ответ?
— Ты должна сказать, — повторил Жерар. Сидя на насесте, он переминался с лапы на лапу и, глядя прямо в объектив камеры, явно демонстрировал раздражение. Жерар не любил, когда к нему приставали.
— Здесь говорится: от пятнадцати отнять семь, — проговорила Гейл.
— Восемь, — сразу же ответил попугай.
* * *
Гейл с трудом подавила огромное желание повернуться к камере и завизжать от радости. Она спокойно перевернула страницу, на которой был написан следующий пример.
— Так, дальше. От двадцати трех отнять девять.
Сколько останется? — Четырнадцать.
— Очень хорошо! А теперь…
— Ты мне обещала, — сказал Жерар.
— Я тебе что-то обещала?
— Да, ты мне обещала, — подтвердила птица. — Ты знаешь…
Он имел в виду ванну.
— Ах да, — вспомнила Гейл. — Обязательно, но чуть позже. А сейчас…
— Ты мне обещала! — угрюмо твердил попугай. — Хочу купаться.
— Жерар, сейчас я покажу тебе следующий пример и спрошу тебя: сколько останется, если от двадцати девяти отнять восемь?
— Надеюсь, они смотрят, — проговорил попугай странным тоном. — Они увидят. Они увидят, и они узнают, и они скажут: «Ведь и слепой прекрасно видит — она и мухи не обидит».
— Жерар, сосредоточься. Если от двадцати девяти отнять восемь, сколько останется?
Жерар раскрыл клюв, и в этот момент послышался звонок в дверь. Гейл находилась близко к птице и поэтому сразу поняла, что это проделки попугая, иначе она непременно бросилась бы открывать дверь. Он идеально имитировал любые домашние звуки: звонок в дверь, верещание телефона, звук воды, спускаемой в туалете.