Из уст её градом лились лживые слова. Она старалась прежде всего убедить своего слушателя, а потом уже поверить в их истинность. Женщина, прекрасная собой, уверенная, не знала, к чему может привести вся эта её затея, она просто делала то, что считала нужным, не задумываясь о последствиях.
— Милый мой, ты ведь знаешь, как дорог мне? Так зачем все эти концерты с твоей стороны? Хочешь быть клейменным и ловить все эти презренные да насмешливые взгляды? — сомкнув руки на груди и перенеся свой вес на правую ногу, она, прищурив глаза, будто бы жмурясь от солнца, смотрела на своего ухажера, думая в большей степени не о его чувствах, а о самой себе. Репутация и мнение незнакомых ей людей важнее всего.
Мужчина же, слушая её, был слишком раздосадован, его губы были сомкнуты в линию. Он был холоден и отстранён в лице, но внутри словно извергался вулкан. Его трясло, но мужчина был слишком хорошо воспитан и обладал самоконтролем, а поэтому постарался успокоиться, стремясь найти в этом положительные стороны.
— Я ведь понимаю, что это неприятно, но и ты пойми, что иначе нельзя, — подойдя поближе к нему, ласково проговорила она, проведя невесомо по его щеке пальцами. Видя, как в собеседнике потихонечку пробуждается вера, она продолжила, мягко улыбнувшись: — Только этот вечер и конец всему. Только сегодня и всё закончится.
Она мимолетно примкнула к его губам. Мужчина хотел продлить эти минуты, но женщина, отстранившись и поправляя выбившуюся прядь волос, игриво улыбнулась. Приставив к его губам свой палец, она тихо произнесла: «Жди меня», а после, развернувшись, подошла к двери, где проходило торжество по случаю дня рождения одного из Магнатов. Именно на него она и была приглашена, как почетная гостья. Дотронувшись рукой, облеченной в белую перчатку, до дверной ручки и помедлив, женщина развернулась к своему ухажёру. В глазах её сияла уверенность, ведь другого исхода быть и не должно…
Молодого человека пронзило одиночество. А где-то за дверью, куда ушла его пассия, гремело веселье. Люди, большинство из которых успело выпить, начинали слушать разного рода анекдоты, в большей степени следя не за повествованием изложения, а за моментами, когда пора уже смеяться. Слова, которые в другое время не вызвали бы на их губах и улыбки, сейчас же с возгласами и хватанием за живот приводили их в припадок. Такие люди очень пугали нашего гостя. Они вызывали у него отвращение. В его понимании они даже походили на животных. От них можно было ожидать чего угодно. Меньшая горстка людей, столпившись где-то в уголке, шушукалась. Большая же активно налегала на еду. Усмешки ради, но некоторые пришли сюда не чтобы поздравить этого мистера, которого, быть может, впервые в своей жизни и видели, а опробовать на шведском столе разные блюда. Были и те, кто ловил восторженные взгляды. Например, та пара людей, что веселились и улыбались от души. Красивые и импозантные мужчины в строгих костюмах, женщины под стать им: прекрасные, душистые, ждущие, когда кавалеры обратят на них внимание и пригласят на танец.
Робость ли, нежелание связываться с новой проблемой, заставляло одних стоять в центре, мимолётно перекидываясь словами, других же с желанием смотреть, но в тоже время делать вид, что их все это ни капельки не волнует. В общем-то, всё тут как по стандарту, как на любом другом пиршестве.
Гордая лебедь, выплывшая из гавани, смогла разбить эту скучную во всех проявлениях обстановку. Найдя нужного человека, она подплыла к нему, озорно улыбаясь, и увела за собой. Легким взмахом руки Богиня в белых перчатках приказала музыкантам играть музыку, а сама, будто бросая вызов, положила ладонь нового кавалера себе на талию. Зазвучала музыка, старый, брошенный своей возлюбленной, мужчина вошел в зал. Увидев великолепное представление, умело разыгранное его возлюбленной, он, дабы не попадаться в поле зрения, нашёл то место, откуда бы ему было хорошо видно всё, что могло происходить на этой сцене.
Они будто плыли по течению. Так легки и свежи были их движения, но сколько чувств и взаимной симпатии исходило от них. Она волной ложилась на зрителей и очаровывала всех гостей, кроме одного, с глубокой грустью наблюдавшего за этим, будучи не в силах как-то остановить.
Один танец заменялся другим, кавалер оставался все тем же. Они были настолько увлечены друг другом, что зародившаяся в их сердцах искра дала то мгновение, когда время будто спешит. Когда ты, оглядываясь, понимаешь, что вот только недавно был день, а уже время позднее и пора закругляться. С некоторым сожалением замолкли духовые, а следом и пианино с вокалисткой. Люди, перешептываясь, начали прощаться, потихонечку густая толпа рассыпалась.
Его Богиня, надевая накидку, и будто не замечала направленного на неё взгляда. Она разговаривала с новым ухажером, планируя дальнейший ход. Но у выхода ей пришлось остановиться и придумать причину, чтобы ненадолго отлучиться, пока тот разговаривал с кучером. Вернувшись в опустелый зал, она чуть виновато опустила глаза и, взяв для уверенности ткань своего роскошного платья, проговорила:
— Я понимаю, как это больно наблюдать за тем, что происходит на твоих глазах. Когда твой любимый человек в объятьях другого, — грустно улыбнувшись, её голос дрогнул, — но ты должен верить мне. Ведь я тебя люблю больше всего на свете…
— И поэтому уезжаешь с ним? — не было сил кричать или бороться. Пришли усталость и осознание.
— Да, — подойдя к нему очень близко, она попыталась его поцеловать, но тот лишь оттолкнул её и прошептал два слова, посмотрев прямо ей в глаза: «мне жаль». Покинув зал, он даже не обернулся. Проводя его растерянным взглядом и тяжело вздохнув, женщина направилась к выходу, где её уже ждали.
***
Длинные заснеженные улицы, крупинки снега, попадающие на лицо, но в тоже время прекрасная лунная ночь, притягивающая к себе взгляды; тишина, не тронутая никем. Именно в эти минуты молодой человек шел и думал о случившемся, о том, как ему теперь быть, и что будет дальше. Досада и разочарование — вот, чем сейчас он жил. Желание не дожидаться конца ночи, а завершить свой путь прямо сейчас, стало намного ощутимей. Подойдя к мосту и положив руки на парапет, мужчина посмотрел вниз, в бездну, откуда он уже не вернется. Не хватало лишь мужества пойти и сделать это.
Плутая меж знакомых домов и ежась от холода, он подошёл к её дому. Почему-то сейчас в его сознании мелькнул тот образ красивого и статного мужчины, с которым она покинула этот званый ужин. А ведь он отличался от него — всего лишь оборванец, снимающий квартиру и живущий с восьмидесятилетним стариком, любившим не то поваляться, не то сунуть свой нос. А иногда он вовсе давал советы, как лучше поступить, ссылаясь на опыт. Слушать его не хотелось, хотя тот нередко был прав. Но на то это и болезнь молодых, что они любят делать все сами, с негодованием и раздражением смотря на опыт, которым с ними хотят поделиться.
Холод его уже не беспокоил. Он наматывал круги, думая о том мужчине, проводившем вечер с его возлюбленной. Сначала была ревность. Взяв снег и сделав из него плотный комок, он, замахнувшись, представил его, и целясь, кинул. Попав в столб, мужчина испытал радость и даже немного возгордился, но всё это быстро закончилось, уступив место грусти. Он представил, как тот тянет свои изящные руки к ней, как обнимает и свободной рукой гладит ее по волосам, а после вовлекает, не сопротивляющуюся, в поцелуй, наполненный страстью.
Некоторые люди, спешившие домой, увидев плутавшего человека, представляли в своей голове, что он некий маньяк, пришедший за ними, ускоряли шаг. А после они поворачивали свою голову, наблюдая за расстоянием между ними. Он лишь усмехался этому и продолжал ходить, иногда бросая взгляд на то родное окно, в котором ещё горел свет.
К рассвету появились мысли о скорейшем убийстве своей возлюбленной. Яркие картины рисовались: вот она, лёжа в постели, укрытая махровым покрывалом, мирно спит. Её золотые волосы, несколько из которых спутались, разбросаны по подушке. Ровное дыхание. Не подозревая ни о чём, она видит мирские сны. Стихийно всё это меняется, когда её, грубо хватая за плечо, усаживают, моментально будя. Хлопая своими лазурно-голубыми глазами, она пытается понять, что произошло, а дальше немое выражение ужаса отражается на её прекрасном лице, когда она видит нож. Мгновение — и лезвие проходит по её горлу, оставляя глубокую рану, из которой начинает течь кровь. Безуспешно хватаясь дрожащими руками, женщина предпринимает попытку остановить её, но конец уже грянул…
Ужаснувшись этому, подавшись порыву, мужчина падает на колени и, молясь, просит прощения у Бога. А с первым лучом солнца тихо отворилась дверь и гость его возлюбленной выбежал из дома, впопыхах застегиваясь и покидая улицу…
***
Поступки человека понять практически невозможно. Зачем он делает что-то аморальное, ужасное, не входящее в рамки дозволенного и принятого, если потом ему придётся за это платить? Почему, напротив, не пытается что-то изменить, если видит решение безвыходной ситуации? Какова причина того, что, вместо правды, он глаголет ложь, осознавая, что когда-нибудь до истины доберутся? Человек пытается выжить в этом мире по-своему, обожая усложнять себе, да и порой другим, жизнь. Он не видит, он просто не хочет видеть другого положения дел и как-то менять свою судьбу. Порой кажется, что, если ему расскажут о том, что его будет ждать в будущем, он не станет выбирать другой путь, он пойдёт так, как предначертано, — и будь, что будет…
Он был простым человеком, как многие из нас. Непримечательным, серым, замкнутым на одном. Привычка способствовала его падению. Именно она закрыла ему глаза и посадила в клетку здравый смысл, заменив его на эмоции. Необдуманные поступки, решения привели его сюда, в тюрьму, где для него одна дорога — в бесконечность. Туда, где более не будет этого мира, а откроется что-то другое, доселе неизвестное ни одному живущему человеку, но так порой манящее, что большинство в этом видят не столько страшную участь, сколько спасение.
Заключенный, облокотившись на спинку жёсткого стула, на котором довелось пересидеть множеству таких же аморальных ублюдков, с нескрываемой пустотой смотрел на человека, что сидел напротив него и пытался понять истинность совершаемых им деяний. Он хотел докопаться до правды, ведь людям она так нужна, но всякий раз обращённая к нему фраза потухала, будто только что зажженная свеча на сильном ветру. Всё было тщетно. И адвокат это понимал, но занимал бы он такую должность, если бы сразу опускал руки? Поэтому сейчас мужчина решил изменить тактику. Теперь же он не столько пытался вести формальные беседы, сколько достучаться до сердца сидящего и, переживая то же, что и он, увидеть в этом какой-то смысл.
Время, про которое говорят, что оно быстротечно, замедляет свой ход тогда, когда мы сталкиваемся со скукой. Секунды томительно, с одолжаемой ленью, пытаются совершить свой круг. И мы, наблюдая за этим, прокручиваем множество мыслей в голове, но все они становятся для нас несоблазнительными. Они просто есть, но им не дано быть озвученными, как пламя, что зажгли на мгновение в камине, дабы проверить его работоспособность, но тут же потушили, потому что надобности от исходящего тепла нет. И вот, открыв неслышно дверь, она заходит и окутывает всю комнату, лишая её какой-нибудь жизни. Скука любит появляться тогда, когда её не ждут. Это её главный козырь. Но всё же, постукивая ручкой по столу, человек пытается с этой напастью бороться. Через определённый промежуток времени, он просто встаёт и уходит из цепких лап несуществующего монстра. Размявшись и походив из стороны в сторону, задумавшись над данным делом, блюститель закона покинул допросную, чтобы привести себя в порядок и найти нужные слова. У него ещё есть время, чтобы расколоть орех прежде, чем его просто выкинут в мусорку, а дело закроют, либо припишут липу, чтобы не испортить репутацию одним не раскрытым делом.
***
Заключённый не отрицает своей вины, он признаёт её и твердит о счастье. В нём нет ни капли страха, он будто выполнил предначертанную для него миссию и сейчас спокоен, как никогда. Но другие в этом видят лишь сумасшествие, потому что человек с виду приличный, любящий, не смог бы так поступить, а он возьми и сделай то, чего от него не ожидали. И всё ради чего? Никто не знает, поэтому и приписывают ярлык, оправдывающий всё это. Но сошёл ли он с ума, как, придавая логичности и обоснованности данному событию, твердят все эти скопившиеся люди или есть тут что-то, позволяющее его если не оправдать, то понять?
К сожалению, в голову к человеку нельзя просто взять и влезть, читая его мысли, но можно использовать технологии, способствующие делу: сыворотка правды, полиграф, в конец болезненные пытки и даже угрозы. Однако бывало, что человек, которому уже нечего терять, чувствуя, что с ним что-то не так или видя, как его скорлупа трескается, чтобы побудить порыв, осознанно наносит себе увечья: откусывает язык, перестает дышать, начинает рывками сопротивляться. Исходя из опыта — такое работает лишь на 50 процентов, и что же, как тогда докопаться до этой ускользающей в вечность грани? Только словами. Но где же отыскать этот «ключ», помогший бы отпереть этот «злосчастный замок»? И так многие вопросы остаются и без решения.
***
Преклонных лет человек сидел на кровати, свесив ноги, и смотрел с некоторой задумчивостью на следователя. Тот наблюдал за мужчиной с толикой надежды и обдумывал свой вопрос. Он понимал, что надо спешить, а не тратить время попусту, но с чего начинать, если нет улик, а только признание преступника и свидетели, которые и вовсе не имели к этому делу никакого отношения, но все как один твердили и даже указывали пальцами на него, утверждая о том, что, мол, да, это он.
— Итак, Василий Викторович, если возможно, то попытайтесь рассказать мне всё, что знаете. Порой нередко нужные вещи всплывают в один из таких моментов. Пока не поздно, прошу вас, расскажите мне, чтобы я смог оправдать невиновного и посадить в клетку преступника, — ровно и спокойно подал голос адвокат, не прекращая смотреть на сидящего напротив с выжиданием, возлагая на его плечи хоть и частично, но ношу в виде ответственности.
Старец задумчиво пожевал свою губу.
— Хотите историю? — в глазах его отразился огонёк. Казалось, что ныне произнесённые слова не возымели на него должного эффекта, что порядком огорчило сказавшего.
— Нет, не хочу!
— А жаль… — с нескрываемым раскаиванием произнёс старец, тяжело вздохнув, опуская глаза и съеживаясь, когда, не сдержав раздражения, грубо говоря, взорвался гость, сыпя обвинения.
— Это мне жаль, что вы, будучи свидетелем, склонны молчать, понуря голову, не пытаясь помочь нам! Вы хоть понимаете, что за пособничество вас ждет тюрьма, не иначе?!
Ох, как он был раздосадован, как в эту минуту не любил и даже готов был возненавидеть людей. За их слабохарактерность, за их ложь, за то, что они придумывают что-то у себя в голове, думая, что если поступят именно так, то всё последует по их сценарию, и как жестоко ударяет их по щеке жизнь, когда счастливый конец переворачивает чашу дном вверх, и настают тяжёлые времена.
— И всё же жаль, что вы не готовы слушать эту историю. Куда вы так торопитесь? Вы только тем самым теряете время, растрачивая его вот на подобные всплески… Рассказ может оказаться чисто для вас такой же пустой тратой времени, и вы снова накричите на меня, а может быть полезным, так как вы, взяв лупу, сможете увидеть маленькие незаметные буквы невооруженным взглядом. Всё зависит от вас и вашего решения, но риск велик… а вы то-ро-пи-тесь…!
Адвокат почувствовал, как к его щекам припал жар, он испытал стыд и невнятно попросил прощения. Для него это впервые — накричать на человека. Наверное, сказывались усталость и постоянные напоминания шефа о времени, о невозможности, наконец, затрагивалась его честь. Ведь он раскрывал все дела, а тут тупик. И все эти знобящие мысли постоянно вертелись вокруг него. И стоило ему понять, как он беспечен, полегчало, и он уже не с усталостью смотрел на старика, а с благодарностью. Качнув головой, он сел удобно, готовый слушать…
***
История была небольшой, немного размытой, но из нее адвокат смог для себя найти нужные моменты. И теперь, сидя в своём офисе, с разбросанными бумагами на столе, более-менее смог понять, что на самом деле произошло в тот роковой день.
Всё началось неделю назад. На тот момент Анна и Василий (осуждённый) были завидной парой. Они везде были вместе, держась за руку, всегда о чём-то разговаривали. Смотревшие на них люди, тронутые их простотой, не могли сдержать улыбок. Василий всегда старался чем-то удивить её. То упадёт в снег, приглашая её за собой, напоминая ей о детстве. То слепит какую-нибудь снежную фигуру и посвятит её ей, то залезет на самое-самое большое дерево и вырежет там её имя. Он был готов ради неё на всё. До поры до времени, пока столь светлое существо, как Анна, не захотело чего-то большего. Денег. Мистер Х, с которым она познакомилась по чистой случайности, был таковым. Власть, солидное положение вскружили ей голову и она, обременённая мечтами, ушла с головой в свои иллюзии, не замечая того, как рядом стоящий Василий раз за разом чах, страдая и от ревности, и от никчемности своего существования. На дне рождения готовился план, благодаря которому она смогла бы выудить огромную сумму. План был прост. Василий был телохранителем и должен был в случае чего подстраховать её (одного она не учла — человеческого фактора). Приведя Мистера Х к себе домой, попутно спаивая, Анна наносила себе без всякого страха увечья, тем самым, когда приехала бы милиция, обвинить того в попытке изнасилования, получив компенсацию за ущерб. Но что-то пошло не так, и план, долго продуманный ей, был уничтожен на её глазах, а сама она, лёжа на полу, с стеклянными глазами смотрела на своего убийцу.