― Карли, мы проверили вас после того обращения, ― сказала Энн. ― Полицейские записи говорят, что вы лежали в психиатрической клинике после попытки суицида пять месяцев назад.
В горле Карли, казалось, застряло что-то горячее и жесткое. Она опустила взгляд.
― Так ведь, Карли?
Тон стал мягче, но настойчивее. Наподобие «Мы теперь это знаем и тебе нужно сознаться».
Руки Карли сжались под столом в кулаки.
― Да.
― Я понимаю, вы только недавно переехали сюда. Может быть, трудно посещать новые медицинские учреждения, но, думаю, вам нужно сделать над собой усилие, чтобы с этим разобраться.
― Я не больна и не выдумываю это!
Она задрала подбородок вверх.
― Мужчина вламывается в мою квартиру. Он сделал это уже три раза.
― Не тронув замки и не оставив отпечатки пальцев.
Карли замерла, нахмурившись.
― Не оставляет отпечатков пальцев?
Энн открыла папку, вытащила оттуда страницу и положила ее сверху.
― Верно. Никаких отпечатков пальцев не было обнаружено в обоих случаях.
― Но вы сказали…
Карли замолчала.
― Сказала, что?
Их последний разговор, когда она сидела за рулем машины на стоянке в кампусе, всплыл в ее голове: Вернемся к этому разговору позже, Карли. Когда будет, о чем говорить.
― Почему вы не сказали мне на прошлой неделе, что не нашли отпечатков?
― Я задаюсь вопросом, Карли, а зачем бы мне это говорить?
― Что значит зачем? В моей квартире кто-то был.
Она запустила руку в волосы и так там ее и держала, пытаясь все понять.
― Он, должно быть, носит перчатки.
― Нет, Карли. Перчатки оставляют следы. Судебные эксперты не нашли таких следов. Единственными отпечатками были следы офицеров, которые прибыли на ваш вызов, ― она приподняла брови. ― И ваши.
Последние два слова, острое выражение лица детектива, заставили сердце Карли быстрее забиться. Энн Лонг думала, что Карли все полностью выдумала. Что она позвонила в 9-1-1 в середине ночи, состряпала историю для кучи копов в униформе и затем повторила ее судмедэкспертам и детективам. Что она сделала так три раза. Вероятно, она полагала, Карли нуждается в лечении или еще одной госпитализации, но прямо сейчас детектив выглядела так, будто ее волновало, не в чем было дело, а то, чтобы Карли вывели на чистую воду.
Карли сжала губы, желая защищаться, но поняла, что не знает с чего начать.
― Я верю, что констебль Квентин объяснил вам, что дальнейшие нежелательные звонки в полицию приведут к выдвижению обвинений.
Энн бросила листок обратно в папку, будто его присутствия было достаточно, чтобы подкрепить ее точку зрения.
― Я не знаю, как он делает это, ― сказала Карли.
Энн встретилась в ней взглядом, но ничего не сказала.
― Слушайте, мне было плохо пять месяцев назад. У меня был выкидыш, я восстанавливалась после операции и мой муж...
Бросил меня. Сказал мне, что не знает, как я могу жить со всеми этими смертями, в которых виновна.
― Да, я пила кое-какие таблетки. Мне было грустно, я была измотана и отчаянна. Не безумна. Мне не нужно это. Я хочу спать по ночам без страха. А этого, ― она махнула рукой вокруг, показывая на детектива и полицейский участок, ― с меня этого хватит.
Энн встала, подняла свою папку.
― Мой совет вам – обратитесь за помощью, Карли.
Глава 16
Карли каталась на машине. Вперед и назад к гавани, вперед и назад к кампусу, не останавливаясь, не в состоянии оторвать руки от рулевого колеса. Злая, беспокойная, рыдающая.
Она думала, что убраться оттуда будет достаточно. Полагала, что сможет оставить боль и горе позади и начать сначала, быть кем-то лучше. И вот все эти чувства снова с ней, и девушка снова стала Шарлотт. Они заставили ее вспомнить тот день, когда судьба, наконец, сравняла счет.
Карли была на работе на почте, когда почувствовала боль и пошла кровь. На тот момент она была на двенадцатой неделе беременности, гораздо дольше, чем в два предыдущих раза. Только три месяца беременности, но Карли уже любила своего не рожденного ребенка. Когда она приехала в больницу, ребенок был мертв, а ночь наполнилась чувством онемения от потери и кошмарами. После выскабливания Выскабливание - операция выскабливания слизистой оболочки матки для удаления патологических образований при некоторых ее заболеваниях, а также плодного яйца и его оболочек с целью прекращения беременности или при выкидыше.
следующим утром, Карли все еще пошатывалась от анестезии, и доктор поговорил с Карли и Эдрианом. Вы можете попытаться снова. Вместо того чтобы забрать Карли домой, Эдриан приехал с ней к дому ее матери, припарковался и сказал Карли, что с него хватит. Я не настолько тебя люблю, чтобы пытаться снова. Я недостаточно тебя люблю, чтобы быть рядом, пока ты горюешь. Он оставил ее свернувшейся под стеганым одеялом в ее детской спальне – месте, где она ждала, пока срастутся ее сломанные кости, где оплакивала своих погибших друзей и горела от стыда. В этот раз воздух здесь наполнился ощущением поражения.
Ее первый брак был катастрофой. Прошел год после той ночи в каньоне, когда Карли забеременела, и он чувствовал себя обязанным жениться на ней. Он ударил ее однажды – девушка подумала, что заслужила. Он ушел от нее через две недели после того, как у нее случился выкидыш.
Эдриан никогда не был хорошим мужем, но из-за одиночества Шарлотт с этим смирилась. Их первый ребенок был незапланированным, а печаль от его потери была невыносимой. Она вызвала в своей памяти похороненные воспоминания: тот последний день, их смех на горном хребте, те последние слова, что они шептали друг другу, будто ей напоминали, почему она была наказана. Эдриан не хотел пытаться снова, но острая тоска, потребность в любви и смехе снова, вцепились в Карли мертвой хваткой. Только вот она забыла, что не имеет право на счастье, не тогда, когда так много людей пострадало от ее действий.
Тебе нужно смириться, что этого больше не случится, таковы были слова утешения ее матери, когда она приехала домой и нашла Карли, когда Эдриан покинул ее. Это встряхнись-и-смирись отношение стало причиной, почему Мэрилин никогда не понимала, из-за чего Карли не может спать с зажженным светом, все еще просыпается с криком от кошмаров. Ее слова на следующее утро ударили Карли как нож. Тебе тридцать три, у тебя было двое мужей и три выкидыша. И «жили они долго и счастливо» никогда не случится, дорогая.
Карли остановилась на светофоре, зажмурила глаза, попыталась заблокировать воспоминания, но фильм начался, и осталось еще много, что предстоит просмотреть.
Воспоминания пробивались в ее разум весь день. Она была измотана, но не могла спать, не видя кровь друзей, ее детей. Кровь шести душ прилипла к ее рукам.
Раздался сигнал позади нее. Карли вырулила обратно на свою полосу, слезы влажными дорожками текли по ее щекам. Если бы она тогда села в машину, все могло бы закончиться по-другому. Но ей было некуда поехать, не к кому обратиться. Не поможет, если ты просто запрешь себя, Карли. Селина приедет с детьми. Мы подумали, что они помогут тебе чувствовать себя лучше.
Плотина прорвалась тогда.
― Не разговаривай со мной. Не разговаривай со мной! ― прокричала Карли.
Она подперла комодом дверь спальни, села в углу и наблюдала за картинками из своей жизни, мелькающими на стене. Девушка слышала голоса, крик ребенка, голоса ее матери и сестры, требующих, чтобы Карли вышла и поговорила. Она смеялась в ответ. Какого х*я они от нее ожидают?
Пока они бормотали на кухне, Карли держала в руке маленькие пилюли. Много. Думала о том, как запрокинет голову, высыплет их себе в рот, почувствует, как ее тянет в сон, темный и молчаливый. Она сидела так долгое время. Уставшая. Ощущающая невыносимую боль. Безвольная. Какой она и была с тех самых пор, как покинула тот уступ и сказала себе, Давай же, все хорошо.
Офицер полиции вытащил ее из этого. Тони Физермил. Она училась с ним в школе, он жил вниз по улице. Мэрилин позвонила ему, рассказала, что видела таблетки и скотч в сумке Карли.
Тони Физермил вышиб дверь так, будто совершал рейд на лабораторию мета Метамфетамин – синтетический наркотик.
. Затем приехали медики. Да, она приняла таблетки. Несколько, две, три, может больше, она не могла вспомнить.
В этот раз больница стала облегчением. Она имела свою собственную комнату, где был персонал, который о ней заботился, люди с мягкими руками и голосами, которые успокаивали ее, когда она плакала. Они прощупали ее живот и решили, что нет опасности. Скотч был выдумкой ее матери, и оказалось, что она проглотила всего три таблетки, и ей нужно было просто поспать. Девушка не могла вспомнить, решила она не пить их больше или просто уснула, размышляя об этом.
Она попросила оставить ее там и пробыла там неделю, отдыхая, отказываясь принимать посетителей, кроме Лиама, ее психолога. И пока она говорила, осознала, что сделала с ней судьба. Три души за три души. Она забрала у нее то, что Карли забрала у других. Обрубила многообещающие жизни, разбила семьи. Тринадцать лет спустя счет сравнялся. Она заплатила свою цену.
Лиам говорил о том, чтобы она, наконец, простила себя, довольный ее прогрессом. Но дело было не в прощении, а в том, чтобы выйти из тюрьмы. Той, что она создала для себя, когда полиция решила, что в смертях в каньоне нет ее вины. Как только дела с полицией были улажены, не осталось никакого смысла оставаться в Бердене. У нее ушло пять месяцев на переезд. Ей было необходимо собраться с силами после выкидыша и эмоциональной травмы, нужны были деньги, чтобы начать новую жизнь. Когда дом продали, она сделала самую положительную вещь после того, как покинула тот каньон, – купила себе квартиру. И теперь она была здесь.
В действительности, она была в кампусе, заезжая на свою парковку автоматически. «Попытка суицида» не была среди курсов, на которые она записалась, сказала она себе. Учителя и полиция не обменивались информацией, по крайней мере, такого рода. Все, что кто-либо знал о ней, это то, что она переехала откуда-то с запада и пока не выбрала себе бизнес-идею. Она была Карли Таунсенд, а не ущербной, виновной, тревожной Шарлотт.
Она выключила двигатель. Пропустила два занятия, пока была в полицейском участке. Прошло уже десять минут с начала третьего, и то, что она опоздала не останется незамеченным. Девушка посмотрела на свое лицо в зеркале заднего вида. Ее глаза были красным и опухшими, она выглядела как Шарлотт в плохие дни. Ее позывом было уехать домой, поплакать еще, потеряться в сожалениях, вернуться к старым привычкам, но она встретилась с взглядом в зеркале. Иди в класс. Будь лучше. Не облажайся.
Учитель оторвался от белой доски, когда Карли шагнула в класс.
― Рад, что вы решили присоединиться к нам, Карли.
Улыбнуться оказалось легче, чем она ожидало.
― Не удивительно, что мне пришлось ждать водопроводчика три часа, половина из них здесь.
Глава 17
Карли положила свой мобильный телефон на кухонную столешницу и начала расхаживать до окон и обратно. Взяла телефон в руки десятый раз. Сделай это, Карли.
― Эдриан Таусенд.
Прозвучал его рассеянный рабочий голос.
― Это Шарлотт.
На другом конце телефонного провода воцарилось молчание, растянувшееся дольше, чем положено при удивлении.
― Шарлотт? Как поживаешь?
― Прекрасно.
― Ты говорила с Мэрилин? Она продолжает звонить и спрашивать, не знаю ли я что нового о тебе.
Это был их первый разговор со времен продажи дома, а он сразу заговорил о матери Карли. Или, может быть, его просто раздражает отвечать на ее неприятные звонки, Карли не могла сказать наверняка, она просто слегка провернула нож.
― Ты все еще видишься с Даниэль?
Тремя неделями спустя, после того, как они расстались – как она потеряла ребенка – Эдриан уже оказался в постели другой женщины.
― Да, насчет этого, ― последовала пауза. ― Я собирался позвонить, но подумал, что будет лучше подождать, в случае, если это не… ну, нет смысла, в том... ты и так об этом услышала.
Она не знала, о чем он говорит. Не была уверена, что хотела об этом слышать, но это Карли открыла эту дверь.
― Нет, я не слышала. Почему ты не рассказал мне?
― Бл*ть, ― он долгое время ничего не говорил, его дыхание было тяжелым на другом конце линии. ― Она… у нас будет ребенок.
К горлу Карли подкатила тошнота.
― Двенадцать недель. Опасный период уже миновал. Мы вчера были на УЗИ, и ребенок кажется здоровым.
Он сказал это так, будто Карли беспокоилась о Даниэль. Когда она ничего не сказала, он сказал:
― Ты тут?
― Я думала, ты не хотел детей.
― Я никогда такого не говорил.
― Верно. Ты не хотел их со мной.
Слезы обожгли ей глаза.
― Ты не можешь хотя бы попытаться порадоваться за меня? По крайней мере, один из нас собирается стать родителем.
Карли хотела закричать, просто открыть рот и выть от совершенной пустоты в ее животе. Но она позвонила ему не для того, чтобы он причинил ей боль. Карли слышала полный сомнений голос Энн Лонг в своей голове и знала, что нет больше никого, пытающегося во всем разобраться, и она продолжала возвращаться к словам Дина Квентина: Если кто-то вам докучает, может быть, это бывший. Она вытерла влагу с лица.
― Ты был в Нью-Касле?
― Что? Когда?
Она вслушивалась в его интонацию, не уверенная, сказал он это с удивлением или же с увиливанием от ответа.
― У тебя все еще бизнес здесь, верно?
― Да.
― Когда в последний раз ты был здесь?
Пауза.
― Почему ты спрашиваешь?
Бизнес, подозревала она, подразумевал временами женщин.
― Меня больше не волнует, чем ты занимаешься. Я просто хочу знать, был ли ты здесь недавно.
― А я не обязан отчитываться перед тобой.
― Обязан, если ты наведывался в мою квартиру.
― Ты думаешь, я мог прийти? ― в его голосе появилось насмешливое развлечение. – Зачем, принести бурбон и потрахаться с моей бывшей женой, пока я в городе?
Карли сжала зубы.
― Мне кажется, я видела тебя здесь.
― В твоей квартире?
― Да. Я подумала…
― Что?
― Подумала, что ты хотел посмотреть, как я устроилась. Здесь есть домофон, ты мог попытаться пройти внутрь, сказать кому-то, что ты мой муж.
― Ты думаешь, я проник в твой дом?
Она прижала два пальца ко лбу.
― Ты здесь был?
― Я был в Нью-Касле всю ночь две недели назад.
Мужчина сидел на ее кровати две недели назад. Он делал так и раньше. Эдриан был весьма волен в трактовке правды.
― Ты приходил ко мне?
― Я приехал на встречу и ужин. Оставался у… друга. Мне не требуется помощь, чтобы выпить и заняться сексом. Если ты видела меня, так это не потому, что я искал с тобой встречи.
Она зажмурила глаза, взбешенная, испытывая отвращение, но довольная.
― Хорошо, прекрасно. Хорошей тебе жизни.
Девушка швырнула телефон на диван, скрестила руки и сжала зубы. Снаружи было практически темно, и она сделала неспешный осмотр окрестностей с балкона: склады, улицы, дома. Кто-нибудь смотрит на нее в ответ сегодняшним вечером?
Звонок мобильного заставил девушку отвести взгляд от окна. Ее мать, очень подходящее время. Вероятно, совпадение, что она позвонила после разговора с Эдрианом, хотя, возможно, он повесил трубку и позвонил Мэрилин, чтобы отчитаться. Карли подумала не отвечать на звонок, считая, что знает наперед тему разговора, но телефон не замолкнет.
― Мам.
― Наконец-то ты ответила на звонок. Ты в порядке?
― Я в порядке.
― Я только что говорила с Эдрианом, он сказал, что, кажется, у тебя проблемы.
― Ты звонишь, чтобы узнать мое мнение или послушать самостоятельно?
― Я звоню, чтобы проверить, как ты. Почему ты так быстро раздражаешься?
Карли заняла свое место у окна снова.
― Со мной все хорошо, мам. Квартира чудесная. Курсы увлекательные. Погода превосходная. Все замечательно.
― Эдриан сказал, что ты думаешь, что он вломился к тебе в квартиру.