— Позвони, если передумаешь, — сказал ей Нейт у ее входной двери следующим утром. — Или напиши, — он поцеловал ее. — В любое время.
— Я уловила суть.
Она все еще могла ощущать на себе его прикосновения, когда смотрела, как он спускается по лестнице.
— Тебе не надо бояться, — пробормотал он ей, когда они занимались любовью на диване.
И снова в лофте, когда он поглаживал нежную плоть на ее горле, водил по изгибам ее лица своими губами. Тени воспоминаний проигрывались на задворках ее разума, пока ее тело изнывало и изгибалось дугой под ним. Страх и удовольствие, дрожь и нехватка дыхания.
Она ощущала его присутствие рядом с собой весь день, его запах на ее волосах, его голос в ушах и саднящую чувственную болезненность внутри нее. Под всем этим, как нить, связующая все вместе, находилась тревога из-за того, что может случиться в ее квартире сегодня ночью и о том, что это будет значить для нее.
* * *
Она могла слышать его ровное дыхание. Ее ужас был безжалостным и жгучим. Что-то, чего она не понимала, пульсировало глубоко в ней.
Кровать заходила ходуном. Теперь он был над ней. Она не могла видеть его, но знала. Девушка хотела открыть глаза, но те не хотели открываться, так что ей пришлось ждать. Это не займет много времени. Это она знала тоже.
Теплое, сладкое дыхание повеяло на ее шею, волосы, лицо. В ее груди родился резкий вздох, когда его рука встретилась с ее. Твердая и собственническая на ее горле. Ее дыхание ускорилось. Страх и… желание. Он тихо усмехнулся. Позабавленный, довольный. Стыд волной разлился по ней.
Он опустился, его вес прижался к ее лобку, к холмикам ее грудей. Едва открыв веки, она увидела свет и цвет, мужчину над ней. Мускулистого, с веснушчатыми плечами, порослью волос на его груди, его соски были напряжены и потемнели... Он раскачивался медленно, ритмично. Смотрел на нее.
У него было лицо. Лицо Нейта.
Она ощутила его теплый шепот на своих губах.
— Не бойся.
У нее перехватило дыхание. Страх и желание.
Влажность скользнула змеей от ее щеки до виска. Она распахнула глаза в темноте. Напряженно ища ясность.
— Я могу ощутить твой вкус.
Его язык оказался в ее ухе, скользя, пробуя, прокладывая путь внутрь ее головы. Через ее мозг, тянулся к ее памяти. Она оседлала его, задавая ритм, его синие радужки потемнели, насытились цветом и были на ней. Глаза Нейта. Руки Нейта на ней. Желание управляло толчками ее тела.
Она замерла от звука его утробного сдавленного смеха. Воспоминание умерло, она вновь оказалась под ним, в прострации, пришпиленная вниз как насекомое. Она теперь не могла видеть его лицо, но она знала. Это Нейт, она сделала это. Она привела его сюда, хотела его.
Ее желудок скрутило от отвращения. Из ее горла вырвался звук. Не слово, лишь отзвук усилия, когда она отвернула лицо прочь. Когда ее руки согнулись в локтях, а ее ногти процарапали по гладкой, толстой материи.
— Бл*ть.
В этом восклицании было удивление и встревоженность. Его тело дернулось, отпрянуло назад. Что-то тяжело упало на ее горло, вдавливая ее шею в подушку, ее челюсть захлопнулась, зубы уперлись друг в друга. Она не могла дышать, молотила руками по покрывалу.
— Бл*ть. Твою мать.
В его голосе была паника. Давление на ее горле усилилось, сокрушая ее трахею.
Она замерла неподвижно. Боялась двигаться, нуждалась в воздухе. Кровь стучала в ее ушах. На задворки разума подползал гудящий, крапчатый туман. Мышцы ослабли, будто воздух, в котором она нуждалась, растягивал их.
Когда удушье уменьшилось, лишь достаточно для нее, чтобы втянуть воздух, чтобы поднялась грудь и плечи.
Она распахнула глаза в темноте, увидела его тень. Он сидел на ней, верхом на ее тазе. Вдоль ее горла лежал прут. Ее руки будут двигаться, если она прикажет им, она ощущала это, только вот она не приказывала. Она прислушивалась к взволнованному, пугающе прерывистому дыханию.
В ее глазах теперь была не только тьма. Она моргнула от намека на свет, желая, чтобы он показал себя. Она ощущала в нем нерешительность – убить ее или изнасиловать, а может нет? Наслаждаться грубостью или поцеловать ее и сказать ей, чтобы она не боялась?
По ее венам гулял гнев. Плач, что сорвался с ее губ, был жалким.
Прут поднялся с ее горла.
— Карли? — шепот.
Она не была уверена, что может говорить, но не ответила. Пошел он нах*й.
Пальцы ощупали впадины под ее челюстью. В ее голове раздался крик: Он проверяет мой пульс! Она отвернула лицо. Резкое движение, толчок ее плеч. Затем ее руки стали бороться, цепляться, бить. Это происходило не в ее уме, она могла ощутить боль от ударов под своими пальцами.
Он хватал ее за руки, локти, запястья. Пытался удержать ее, придавить. Рыча, ругаясь. Ладонь накрыла ее лицо, повернула его набок, прижала к подушке. Она взметнула руками, набросилась на него, боролась с ним без навыков или цели, или силы.
Сражалась за дыхание, за жизнь.
Глава 35
Она достигла верхней ступеньки, когда перешагнула через край, и, цеплялась за перила, кубарем полетела вниз. Внизу она снова встала на ноги, а затем, спотыкаясь, бросилась к стене, прижавшись к ней.
Не гребаный сон. Кто-то прижимал пальцы к ее пульсу. К ее горлу подкатила тошнота. Она испытала позыв к рвоте, подавила его, стала осматривать – кухню, двери, лестницу, темное пространство над лофтом.
Был ли он все еще тут?
На неуклюжих ногах, ощущая, что что-то не так с ногой, девушка поковыляла на кухню, неловко обшарила прохладную нержавеющую сталь, и нашла то, что искала: ручку длинного, острого ножа, торчащую из подставки для ножей на столешнице. Нож ощущался слишком легким и слишком тяжелым. Деревянная ручка скользила в ее ладони. Ей нужны обе руки, чтобы прекратить трясучку.
Что теперь? Что, бл*ть, теперь?
Ответ пришел из коридора. Шум у входной двери, звук ладони, ударяющей по дереву. Голос с той стороны заморозил кровь в ее жилах.
— Впусти меня. Карли, впусти меня!
Нейт. О, черт, это был Нейт.
Карли прижалась спиной к стене на противоположном от входной двери конце коридора.
Дерево задребезжало в своей раме. Она наблюдала и ждала. Вне зависимости от того, что сделал Нейт, неважно как он сделал это, она пустила его в свою постель, отдала ему свое тело… и ключ.
Лязганье запоров в замке достигло ее слуха в тишине. Так же, как и металлический стук, когда поддели цепочку, его голос стал громче из-за образовавшейся щели.
— Карли, это Нейт. Я вхожу.
Она услышала глухой удар и звук царапающего по дереву металла. Болторезов. Затем дверь распахнулась, и его тень шагнула внутрь.
Она видела, как та остановилась на ее пороге и знала кое-что еще. Кое-что важное. Она не была сумасшедшей. Все было реальным, жестоким. А в ее руке был нож.
— Карли?
— Держись от меня подальше.
Во рту пересохло, а язык ворочался медленно.
Он нашел ее в темноте, подошел ближе.
— Ты не пострадала?
— У меня есть нож.
Он замер.
— Здесь кто-то есть?
— Ты, Нейт. Ты здесь. Ты вошел с помощью еб*ного ключа.
Она подняла лезвие – угроза.
Пробираясь мимо нее, идя спиной к более светлому мраку гостиной, он поднял ладони.
— Карли, все в порядке.
— Нет, нет в порядке.
Она двигалась вместе с ним, оставаясь близко, не желая терять его в тенях.
— Я не причиню тебе вред.
— Нет, не причинишь.
— Ты можешь опустить нож.
— Нет.
Он остановился на открытом пространстве внизу лестницы, достигнув стены. Свет зажегся, ослепительно яркий.
— Твои руки кровоточат.
Так это от крови нож скользил? Она хотела посмотреть, но не отрывала своего взгляда от него.
— Ты порезала себя, Карли?
Он не имел в виду случайно.
— Это не я. Я не делала этого.
Победа в ее голосе. Что-то напряженное и неконтролируемое в ее мышцах. Оно заставляло ее двигаться, наступать и отступать, ее ноги ступали, будто они были на танцполе, что-то неправильное было с одной из них.
— Это ты. Я знаю, это был ты.
— Нет, Карли.
Он бросил взгляд через плечо, оставался там, где был.
— Не притворяйся. Просто не надо.
— Расскажи мне, что случилось.
— Ты знаешь.
Она покачивалась, расхаживала, тяжело дышала.
Он двинулся вперед, когда она танцевальным движением скользнула назад. Нож сверкнул под светом, когда она разрезала воздух.
Мужчина показал руки.
— Все хорошо, все хорошо.
— Ты пытался задушить меня.
Она бросилась снова.
Он поймал ее запястье и притянул ее ближе. Сильный, быстрый, толстое лезвие оказалось между их телами, его острый, смертельный конец направлен в потолок.
— Не я, Карли, — его голос был ровным и спокойным. — Меня здесь не было. Я не знаю, что произошло, но это был не я.
Она тяжело дышала, ее глаза были направлены на плотно сжатые вокруг ее запястья пальцы.
— Лжец.
— Ты хочешь причинить мне вред?
Карли касалась грудью его предплечий, когда вдыхала воздух. Ее пульс замедлялся и ускорялся в венах.
— Да.
— Тогда сделай это. Порежь меня. Мне все равно.
Он изменил давление своей хватки, направил конец лезвия на себя, надавил на ее руку, пока кончик ножа не коснулся ямки под его челюстью.
— Если это то, что тебе нужно, если это все исправит, сделай это.
Нож выскользнул из ее рук, ударился об пол, отскакивая прочь. Она убивала прежде, девушка не могла сделать этого снова.
Она отступила назад, прочь из его хватки, девушка увидела кровь, размазанную по ее рукам, яркие капли крови на бледно-голубой материи ее пижамных штанов. Затем началась дрожь. Крупное прокатывающееся содрогание, которое расползалось по ее спине, спиралью расходилось к рукам и ногам. Карли покачнулась и оступилась.
Нейт поймал ее за локоть.
— Позволь мне помочь тебе.
Она хотела сохранять дистанцию, но вся сила к сопротивлению исчезла, и девушка позволила отвести себя в малую ванную комнату, пошатываясь, когда боль простреливала ее ногу. Нейт посадил ее на туалетную крышку, включил воду над ее руками, изучил правую, где кровь выступала на ладони и капала в раковину.
— Услуга за услугу, — сказала она.
Он взглянул на нее.
— Сначала ты, теперь я.
Ее голос звучал странно. Колени отбивали дробь. Она указала на его бровь.
— Теперь моя очередь истекать кровью.
Он быстро пробежался глазами по ее лицу, будто пытался прочитать то, что было написано на нем.
— Я не делала этого, — сообщила она. — То есть я сделала, должно быть это было я, но не с собой. Не специально.
— У тебя был нож.
Она закричала. Ее голос эхом раздался в ее ушах.
— Я не резала себя.
Он поднял ее больную ногу себе на колено и мягко нажал рядом с лодыжкой.
— Я думаю, ты растянула ее.
— Однажды я ее ломала. Ломала их обе. Я упала и разбила себя вдребезги.
Нейт ничего на это не сказал, просто потянул вверх ее рукава, пробежался пальцами по ее предплечьям, приподнял волосы и потрогал горло. Затем, наконец произнес
— Что случилось, Карли? — произнес он, наконец.
— Я видела тебя, — прошептала она.
— Расскажи мне все. Расскажи мне, будто я ничего не знаю.
— Как ты придавил меня вниз? Как я боролась с тобой?
Он поднял ее рукав снова.
— Вот как ты получила это?
Розовая царапина выделялась на внутренней части ее предплечья.
Она выхватила руку.
— Может, это было тогда, когда ты сжал руку вокруг моего горла, пока я не смогла дышать.
Она сжала глаза при воспоминании.
— Карли, ты не можешь подождать здесь? Просто оставайся здесь. Хорошо?
Затем он ушел.
Она слышала, как он пошел по лестнице, а затем ходил по этажу выше. Она не ждала, она встала, вцепилась в раковину, когда ее голова закружилась, и подняла глаза к зеркалу. На ее щеке была кровавая царапина, а на горле красные пятна. Она отпрянула от своего отражения, бросилась в гостиную, врезалась в телевизор и ударилась о кухонный стол.
Позднее Нейт сидел на кофейном столике перед ней. Он держал ее неповрежденную руку, а она качала головой.
— Что ты принимала? — его голос стал тверже, настойчивее. — Что это?
Он потряс перед ней пластиной таблеток.
— Снотворные таблетки.
— Ты приняла их все?
— Я их вообще не принимала.
— Здесь осталось только две.
— Я смывала их в раковине.
— Все?
— Нет, одну из них. По одной каждую ночь. Я выдавила одну, а затем бросила ее вниз.
— Все же, ты приняла несколько.
Когда она покачала головой, он приподнял ей подбородок, изучил взглядом ее глаза.
— Ладно.
Его голос стал серьезным. В его руке был ее мобильный.
— Хорошо.
— Нет.
Она схватила телефон.
— Ты не станешь смотреть первым.
— Тогда ты сделаешь это. На лэптопе.
Ее руки тряслись, она не могла вспомнить пароль, и ему пришлось авторизовать ее в облачном хранилище. Первые фото были сняты чуть позднее часа ночи, когда она включила приложение. Были небольшие группы фотографий, где она ворочается во сне. В три семнадцать ночи более длинная серия снимков. Фотографии Карли, где она поворачивается к камере, поднимает руку к уху, поднимает голову с подушки. А затем ничего. Больше нет фотографий.
— Где остальные? — спросила она.
— Они все тут.
Она выпрямилась, отклонилась от него, ее обуревали гнев и страх.
— Ты удалил их.
— Нет, Карли, послушай. Я нашел твой телефон на полу в лофте только сейчас. Я тотчас же спустился вниз. С мобильного нужно пару минут, чтобы зайти в файлы. Это первый раз, как я увидел фото.
— Мой телефон был на полу?
— Да. Со всем, что было на твоем комоде. Я думаю, ты порезала руку о стекло из зеркала.
Воспоминание: острые углы, падение, кувыркание.
— Я сшибла телефон вниз?
— Он прекратил съемку еще до этого. Остановился снимать здесь.
Он указал на последнее фото, там ее голова слегка приподнялась с подушки.
Пульс Карли ускорился.
— Я увидела тебя.
— Что-то разбудило тебя.
— Мои глаза были закрыты.
— А затем сенсор движения выключился.
Глава 36
Нейт оставался с ней все часы раннего утра, ни много ни мало лишь наблюдал за тем, как она расхаживает, прихрамывая, волнуясь и будучи напуганной. Ее это не заботило, это было неважно… потому что она знала.
Кто-то был тут. Кто-то почти задушил ее. Кто-то швырнул ее в комод. И это знание было как свободное падение – головокружительное и ужасающее. Это была не она, ей не нужна была психиатрическая больница, она не была чокнутой, кто-то другой был. Мужчина, который знал ее имя, который держал ее, которого развлекал страх. Который мог пробраться в ее квартиру.
Был ли это Нейт? Она так не думала. Не теперь. Его изображение было в ее голове. И все же, когда он попытался обнять ее, она оттолкнула его и отдалилась из зоны досягаемости. Она не знала почему, не пыталась понять этого, просто продолжила расхаживать взад вперед, давая тревожной, напряженной энергии выход, чтобы она не вышла из-под контроля.
Когда солнце раннего утра осветило гостиную, Нейт присоединился к ней у окон.
— Ты выглядишь немного лучше.
— Мое горло болит, и у меня кругом синяки.
— Ты кажешься более здравомыслящей.
— Извини из-за ножа. Я была напугана.
— Это выглядело как нечто большее. Это казалось…
— Безумным?
Он какое-то мгновение удерживал ее взгляд.
— Что ты ела на ужин прошлой ночью?
— Что?
— Ужин. Удиви меня.
— Стер-фрай и бокал красного.
— Здесь?
— Да. А что?
— Ты была взвинченной. Абсолютно взбудораженной. С тех пор как я пришел. Расхаживаешь по полу со скоростью света.
Она отвернула лицо. Так может выглядеть тревога.
— Такого не бывает от снотворных таблеток, — сказал он.
— Я сказала тебе, что их не принимала.
— Я гадаю, приняла ли ты что-нибудь другое.