– Мой отец. Расскажите о нем.
– Мы говорим о человеке по фамилии Флетчер?
– Пожалуйста.
– Хорошо. Он пилот. Как и многие из нас, облетел на легких самолетах весь мир. Я знаю, что он долго пробыл в Южной Америке, потом в Индии. Дела у него шли неплохо. Ему принадлежали три самолета в Эфиопии. Но там сменилась власть <Имеется в виду свержение монарха Хайле Селассие I в 1974 г. и установление социалистического режима.>, и самолеты у него отняли.
– Просто отняли?
– Да.
– Ничего не заплатив?
– Так как они хотели взять самолеты, они забрали его дом и машину, чтобы окончательно избавиться от него. Обчистили его до нитки. Экспроприировали.
– Понятно.
– Так что в Кению он прибыл нищим. Какое-то время летал со мной. Теперь у него свой самолет.
– А у вас несколько самолетов?
– Два.
Ветер на какое-то время прервал разговор.
– Карр, – прервал паузу Флетч. – Он счастлив? Он производит впечатление человека, довольного жизнью?
– Несомненно. Летать по миру – ни с чем не сравнимое удовольствие. А вы не жалуетесь на жизнь?
– Карр? – ночь подходила к концу, готовясь уступить место дню. Ветер стих, но Флетч знал, что скоро он поднимется вновь. Более всего он напоминал себе чулок, набитый песком. – Вы же не закрепили самолет. Что удержит его на посадочной полосе?
– Помните мужчину с копьем, который показался вам совсем старым?
– Да.
– Все это время он просидел под ветром на крыле, не давая самолету сдвинуться с места.
– Вы серьезно?
– Разумеется, серьезно.
– Да этого костлявого старичка унесло вместе с самолетом.
– Посмотрим.
ГЛАВА 23
– Явились-таки.
Барбара сидела в шезлонге у бассейна отеля «Норфолк».
– Что? – переспросил Карр.
– Что? – переспросил Флетч.
Даже над Найроби небо еще не очистилось.
– Живые и невредимые, – Карр потер руки. – Вернулись, правда, не в тот же день. Кто-нибудь хочет пива?
Флетч наклонился, чтобы поцеловать Барбару.
– Вы какие-то опухшие.
– Что?
– Опухшие!
– Мы набиты песком.
– Не кричи.
Флетч чихнул.
– Я хочу пива, – Карр дал знак официанту.
– Где вы были всю ночь? – спросила Барбара. – У вас слезятся глаза.
– Она хочет знать, пьянствовали мы всю ночь или танцевали?
– Да, – кивнул Карр, – эту ночь мы пьянствовали и танцевали.
На другой стороне бассейна две англичанки в бикини и соломенных шляпах сидели под большим зонтом и пили чай.
– Мы попали в песчаную бурю, – пояснил Флетч.
– Естественно.
– Мы попали в песчаную бурю.
– Я тебя слышала.
– На этот раз нам еще повезло, – Карр уселся на стул. – Песка я не боюсь, – говорил он, явно не слыша себя. – Ваш муж увидел колыбель человечества, – он чихнул. – Место, где, возможно, ходил первый на Земле человек.
Флетч присел на подлокотник шезлонга Барбары.
– Там был старик, весящий не больше шестидесяти фунтов, который всю ночь держал самолет за крыло, чтобы его не унесло ветром.
– Почему вы так громко говорите?
– Что? – Карр уже держал в руке высокий стакан с пивом.
– Господи, какой ты грязный, – ладонь Барбары легла на плечо Флетча. – Там что, не было воды?
– Были и крокодилы.
– Естественно.
Языком Флетч продолжал вычищать из зубов песок.
– В жизни случается разное, – заметил Карр.
– Это точно, – кивнула Барбара.
– Что? – спросил Флетч.
– Надо признать, обратный полет не доставил мне удовольствия, – Карр покачал головой. – Не было видно ни зги.
– Вы обещали вернуться к обеду.
– Песчаная буря порушила наши планы, – ответил Флетч.
– Я купила фруктов, принесла их в номер.
– О? – вырвалось у Kappa. – Он ушел сам, без принуждения.
– Почему ты не позвонил?
– Жены всегда хотят знать, почему ты не позвонил домой. Так уж они устроены.
– Там нет телефона, Барбара.
– В ресторане нет телефона?
– Мадам не позволила нам позвонить, – ответил Карр. – Заявила, что телефонами борделя могут пользоваться только клиенты.
– Неужели тебе и в голову не пришло, что я волнуюсь?
– Нас практически засыпало песком, – Флетч чихнул.
– Ты не простудился?
– Бордель с системой кондиционирования, – добавил Карр.
– Песок, – Флетч чихнул. – Дыхательные пути, – снова чихнул. – О, черт.
– Надеюсь, больше ты там ничего не подцепил.
– Рыбу я не ловил, – Флетч чихнул. Англичанки озабоченно смотрели на него. – Там водится нильский окунь. В озере полно крокодилов. Рыбаки плавают на бревнах, спустив ноги в воду.
– А что бы я делала, если б вы не вернулись?
– Мы вернулись, – Карр чихнул.
– От моего отца никаких известий?
– Нет.
Флетч встал.
– Пойду приму душ. Пора вымывать из себя песок. Карр, благодарю за прекрасное путешествие, – Флетч чихнул.
Барбара вошла в спальню, когда Флетч уже принял душ. Он почистил зубы, промыл водой нос и глаза, несколько раз намыливался и смывал мыло. Состояние у него было такое, словно его вытащили из бетономешалки.
– Я очень волновалась. Не находила себе места.
– Там нет телефонов, Барбара. Радио не работало.
– Днем я нервничала из-за того, что наговорила тебе утром. Вечером ты не появился. Не позвонил. Всю ночь я не знала, что с тобой.
– Мы попали в песчаную бурю на границе с Эфиопией. Ни один верблюжий караван в Найроби не направлялся.
– Потом я начала злиться. Меня переполняли злость и испуг.
Флетч похлопал по уху ладонью.
– Если мои уши не прочистятся, я, наверное, сойду с ума. Ощущение такое, что у меня не голова, а надутый пузырь.
– А потом появляетесь вы оба. И выглядите так, словно весь день проиграли в песочнице.
– Мы летели на высоте двенадцати с половиной тысяч футов с откинутой дверцей. Иначе Карр ничего не видел. Буря так высоко подняла песок. Можешь ты это понять? Мы оглохли. У нас болят уши. Карр постоянно откидывал дверцу, чтобы выглянуть наружу.
– Ты не возвращался домой всю ночь из-за моего вчерашнего поведения? Хотел проучить меня?
– О Боже, Барбара. Будь у меня такие намерения, я бы тебя предупредил. Где мои плавки?
– В верхнем ящике комода.
– Хорошо хоть мы знали, что в колорадском отеле есть бассейн. По крайней мере, взяли плавки и купальники.
Две пары лыж стояли в углу. По другую сторону стены цвела магнолия.
– Что я должна была думать, когда вы не вернулись?
– Что нас застигла песчаная буря на границе с Эфиопией. Может, купание поможет вымыть песок из ушей.
– Что это? – широко раскрыв глаза, Барбара смотрела на синяк в нижней части живота Флетча.
– А как ты думаешь?
– Я не знаю. Что это?
– Рана, Барбара. Травма. Как говорится, удар ниже пояса.
– Кто же тебя ударил?
– Ты серьезно?
– Разумеется, серьезно. Кто тебя ударил?
– Ты.
– Только не я.
– Именно ты.
– Такого быть не могло.
– У тебя провалы памяти. Пойдешь к бассейну?
– Я хочу принять душ.
– Ладно. А я пойду поплаваю. Потом немного поиграю в песочнице, – Флетч чихнул. – А когда вернусь, мы подумаем, что делать дальше.
– Если не сможешь вернуться, позвони, – попросила Барбара.
ГЛАВА 24
– Итак, – начала Барбара.
– Итак, – откликнулся Флетч.
Они завтракали на веранде лорда Деламера.
– Мы в Найроби.
– Именно так.
– Наконец-то у нас медовый месяц.
– Плюс возможность выспаться в своей кровати. На противоположной стороне проспекта Гарри Туку просыпался Найробский университет. Студенты сновали взад-вперед в ярком солнечном свете.
– Долгая, нежная ночь. Десять часов на сон, пять – на еду и игры.
– Так много?
– Я засекала время.
– Я чувствую себя так, словно родился вновь, – Флетч развернул «Стандарт». – Хотя уши заложены, а из носа течет.
– В это утро я радуюсь тому, что мы поженились, – под столом нога Барбары прижалась к его ноге.
– Я тоже.
– Я боялась, что у тебя будет болеть живот.
– Он не болит. И не болел. Хотя синяк выглядит ужасно.
– Ну, не знаю. Мне кажется, он такой эротичный.
– Кто ж будет ругать плод своих трудов.
– Я тут ни при чем.
– Однако!
– Я знаю, что ни при чем. Ты на что-то наткнулся.
– Пусть так.
– Он выглядит, как гульфик, оттянутый вбок.
– Может, тебе переквалифицироваться в дизайнеры синяков?
– Потому-то боксерам запрещено бить ниже пояса?
– Судя по всему, их тренеры полагают сексуальным совсем не то, что ты.
– Я не знала, что это место у мужчин такое чувствительное.
– Если вы нас режете, разве из нас не течет кровь?
Им подали фрукты.
– Этим утром в газете нет ни слова об убийстве в аэропорту, – после ухода официанта Флетч подвел итог своим изысканиям.
– Ты рассказал об этом Карру?
– Да.
Пюре из ревеня, в меру подсахаренное, пришлось им по вкусу.
– И что он сказал?
– Согласился, что это серьезная проблема. «Ящик с камнями».
– Он понял, почему ты не обратился в полицию?
– Да. Я не могу провести всю жизнь в Кении, по очереди встречаясь с подозреваемыми в убийстве.
– И ты собираешься просто забыть о нем?
– Я не могу. Вдруг они решат повесить невиновного?
– Разве ты не можешь послать в полицию приметы преступника?
– Разумеется, могу. Белый мужчина среднего роста, с каштановыми волосами, усатый. В Кении таких мужчин, наверное, больше, чем зебр. Им придется каждую неделю вызывать меня к себе, а потом отправлять обратно. И я подозреваю, что они попросят меня задержаться – такими сладенькими, но твердыми голосами. А вот этого я позволить себе не могу. Карр ничего не предложил.
– Не можешь позволить... – Барбара откашлялась.
– Я уже думал об этом.
– Твой отец, надо отметить, не слишком любезен. Мы здесь уже третий день, а старший Флетчер все еще не соизволил лицезреть нас.
– Я обратил на это внимание. Впрочем, он оставил записку. Когда мы ездили в Тика.
– Да. В ней говорилось, что он еще заглянет к нам.
– Может, в его автомобиле спустило колесо.
– Я думаю, тебе лучше подойти к регистрационной стойке и узнать, оплачены ли наши счета.
– Я подумал, что сначала надо позавтракать.
– Сомневаюсь, что мы сможем вернуть большую часть денег, заплаченных отелю в Колорадо. Я бы на их месте нас наказала.
– Они, должно быть, привыкли к отмене свадебных путешествий.
А по проспекту Гарри Туку непрерывным потоком шли машины. Легковушки, такси, грузовики, привычные в любом городе, «лендроверы», увешанные запасными колесами, обшарпанные джипы, выглядевшие так, будто съезжали с гор не на колесах, а кувырком, какие-то непонятного вида машины, скорее всего, самодельные.
– Так чем мы сегодня займемся? – спросила Барбара. – При условии, что не придется переезжать в более дешевый отель.
Им подали яичницу, ветчину, гренки.
– Полагаю, я мог бы поискать отца. Он где-то здесь. А я любопытен.
– Вчера одна дама у бассейна рассказала мне о замечательных танцорах. Как же она их назвала?.. Бомас. Бомас харамби дансерз. Что-то в этом роде. Они выступают в десяти километрах отсюда. Рассказывают в танце удивительную историю о злом духе, вселившемся в молодую женщину, когда она и ее муж, путешествуя, уснули в лесу. Ее муж обратился к колдуну с просьбой избавить жену от злого духа. Колдун приходит и изгоняет его из тела женщины. Но каждый раз, когда колдун пытается приблизиться к злому духу, тот пугает помощников колдуна и мчится прочь. Все это рассказывается языком танца. Я бы хотела попасть сегодня на их представление.
Флетч наблюдал за Джумой, идущим по улице к отелю.
– И, поверишь ли, около Найроби есть зоопарк площадью сорок семь квадратных миль. Львы, жирафы, всякая прочая живность. Мы могли бы взять напрокат автомобиль, если ты сможешь привыкнуть к левостороннему движению.
Без рубашки, босой, в покрытых пылью шортах, с книгой в левой руке, Джума шагал, глядя прямо перед собой. Не удостаивая своим вниманием людей, сидящих на веранде лорда Деламера.
Флетч и Барбара находились слишком далеко от края веранды, чтобы позвать его.
– Еще мне рассказали об одном отличном ресторане. Называется он «Тамаринд». Таких лобстеров, как там, не готовят нигде. Недалеко отсюда китайский ресторанчик. «Гонконг». Лучший суп в Найроби.
– Вчера ты не теряла времени даром.
Флетч приподнялся, чтобы догнать Джуму и поздороваться с ним, но увидел, что тот вошел в вестибюль «Норфолка».
Засовывая книгу в задний карман, Джума лавировал между столами и стульями, подошел к их столику, сел.
– Вы рады видеть меня? – спросил он.
– Абсолютно, – ответил Флетч.
– Это означает да?
– Разумеется. Ты нас искал?
Джума наморщил лоб.
– Ты все это время был в Найроби? – спросила Барбара.
– Да.
– Хочешь чего-нибудь поесть?
– Я бы съел гренок. Из вежливости, – Барбара протянула ему свою тарелку с гренком. – И потому, что я люблю гренки с маслом.
– И чем ты занимался? – спросил Флетч, чтобы поддержать разговор.
– Обдумывал твою проблему, Флетч.
– Какую проблему?
– Видишь ли, мой отец тоже в тюрьме. Барбара подпрыгнула.
– Очень грустно, очень глупо, – Джума жевал гренок. – Он был на государственной службе. Шофер в министерстве образования. В конце одиннадцатичасового рабочего дня, уставший и проголодавшийся, он поехал к бару, в котором работал его брат, чтобы перекусить. Кто-то донес, что машина с государственным номером стояла у бара сорок пять минут. За это его судили и приговорили к восемнадцати месяцам тюремного заключения.
– Святой Боже, – ахнула Барбара. Кровь отхлынула от лица Флетча.
– Святой Боже, – повторил он.
– Машинам с государственным номером не положено стоять у баров.
– Восемнадцать месяцев тюремного заключения? – переспросил Флетч.
Барбара смотрела на мужа.
– К тому же его уволили. Так что у моей семьи вновь нет денег. Можно я съем еще один гренок? – и Джума положил его себе на тарелку.
Флетч откашлялся.
– Кто сказал, что мой отец в тюрьме?
– Придется тебе с этим примириться, Флетч. Я знаю, ты прилетел из Америки, чтобы встретиться с ним. Вы повидались?
На висках Флетча внезапно запульсировали жилки.
– Нет.
– В этом-то и проблема. Мне тоже не позволяют повидать отца. Даже теперь.
– Откуда ты знаешь, что мой отец в тюрьме?
– Тот тюремщик, что не пускает меня к отцу, какие бы доводы я ни приводил, говорит, что для моего отца разлука с близкими – часть положенного ему наказания. За то, что он оставил машину с государственным номером у бара.
– Бедный Флетч, – покачала головой Барбара.
– Вот я и спросил тюремщика, сделает ли он исключение для тебя, поскольку ты пролетел полсвета, чтобы повидаться с отцом. Он ответил, возможно, но лишь по завершении судебного разбирательства.
Флетч откинулся на спинку стула. Глубоко вздохнул.
– О, дорогой, – Барбара погладила его по руке.
– Как тебе нравится Кения? – спросил Джума Барбару.
– Потрясающая страна, – ответил Флетч.
– Мы, вананчи, очень гордимся Кенией. Во всем у нас безупречный порядок. Вы видели фотографии нашего президента Дэниэля-арап-Мои? Их можно встретить везде.
– Это точно, – подтвердила Барбара. – В каждом магазине.
– Хотя я должен признать, что семье приходится нелегко, если ее главу приговаривают к восемнадцати месяцам тюрьмы за парковку государственного автомобиля у бара.
– Это точно, – пробурчал Флетч.
– Вот почему я обдумываю, что же тебе делать, Флетч, – Джума пожал плечами. – Но решения предложить не могу.
Барбара все еще смотрела на Флетча.
– Ты знал об этом?
– Можно сказать, нет.
– Что значит, можно сказать?
– Не сейчас, Барбара. Пожалуйста. Не здесь, – у Флетча пересохло в горле.