— Что за черт? — Форест изумленно уставился на нас.
— Сделай что-нибудь, Дейл! — взмолилась блондинка. — Это сексуальный маньяк. Он схватил меня прямо за… мою… через прутья!
— Ты что, спятил, Холман? — прохрипел он.
— Мне надо лишь поболтать с вами, приятель. Откройте ворота, и я отпущу эту шлюху.
— Шлюху! — взвизгнула блондинка. — Ах ты…
— Заткнись! — рявкнул Форест. — Я открою ворота и, когда он отпустит тебя, сделаю из него отбивную!
Форест включил механизм, и, едва ворота раздвинулись, я отпустил блондинку. Она яростно выругалась, подтянула эластичный поясок купальника и побежала в дом.
Форест решительно двинулся на меня, сжав кулаки. Позволив ему приблизиться, я выхватил пистолет и больно ткнул дулом ему в живот.
— Дышите глубже, — тихо посоветовал я — Но без дураков, не то сделаю сквозную дырку.
— Вы не посмеете… — Он побелел. — Вы что, и впрямь рехнулись, Холман?
— Может, пригласите меня в дом? Там и поговорим.
— Ладно, но уберите этот чертов пистолет от моего живота.
Когда мы вошли в гостиную, блондинка тут же исчезла. Форест бросился в кресло, стиснул губы и свирепо смотрел на меня:
— Ну, Холман. Так какого дьявола вам нужно?
— Хочу узнать о Карле, Отто и Касси.
— Никогда не слышал ни об одном из них. А что они собой представляют? Выступают в представлениях, как на Таймс-Сквер? Играют в сексуальные игры перед аудиторией?
— Придумайте что-нибудь получше, Дейл. — Рассердившись, я двинул его по лбу дулом пистолета. — А кроме них, попытайтесь припомнить и Чака Адамса.
— Если решили убить меня, Холман, — глухо отозвался он, — делайте это поскорее. Иначе, клянусь преисподней, я пристукну вас при первой же возможности!
— Вы не хотите сосредоточиться, Дейл, — укоризненно заметил я и снова гвозданул ему пистолетом по лбу, но уже гораздо сильнее.
— Ах ты, сукин сын! — Форест побагровел. — Да я задушу тебя голыми руками!
— Так дело не пойдет. Советую вам не тянуть и все выложить, иначе ваши страдания усилятся. Если я испорчу вам физиономию дулом этого пистолета, вы лишитесь своего единственного актива. Вспомните, ведь вы дерьмовый артист.
Его глаза налились кровью. Он с наслаждением прикончил бы меня, но лишь моргнул, когда я опять замахнулся пистолетом.
— Ладно. — Форест откинулся в кресле. — Аманда сломалась в Европе. Дела пошли так плохо, что пришлось прервать съемки фильма. Поэтому она вернулась домой и, по-моему, спятила уже тогда. Ее состояние все ухудшалось, а через две недели она ушла от меня. — Он пожал плечами. — Я ничуть не огорчился, напротив, даже обрадовался, что отвязался от нее. Аманда уже и меня сводила с ума! Потом мне позвонил какой-то Чак Адамс, сообщил, что Аманда хочет куда-то уехать с ним, и спросил, не возражаю ли я.
— Что он сказал? — насторожился я.
— Знаю, вам кажется это странным. Сначала и я подумал, что он какой-то чудак. Но потом малый упомянул, что Мариан Бирнс — его бывшая подружка, и все начало проясняться. Эта дама с огромными титьками была единственной приятельницей Аманды, поэтому выходило, что подалась она к ней.
— И что же вы ему ответили?
— Сказал, что мне наплевать на них обеих, и бросил трубку.
— И что потом?
— Месяца через три он позвонил еще раз. Сообщил, что у них кончились деньги и возникли проблемы: Аманда начала принимать наркотики и они попали в дурную компанию. Говорил он дурашливо. Я ответил, что их проблемы меня не касаются. Я и пальцем не пошевелю, если Аманда прикончит его, когда они дойдут до ручки, а затем покончит с собой. И снова я бросил трубку.
— Но на этом, конечно, не кончилось, — заметил я.
— Он тут же позвонил еще раз и добавил, что у Аманды появились знакомые — Карл, Отто и Касси, и они оказывают на нее очень дурное влияние. Он советовал мне — советовал! — вот какое я услышал слово — проявить крайнюю осторожность, когда они со мной свяжутся. Я догадался, что этот малый напуган. Он говорил шепотом, словно опасаясь, как бы его не подслушали. Примерно через неделю я вернулся домой и увидел, что меня дожидается здоровенный черноволосый мужик. Он назвался Отто и выразил желание обсудить со мной кое-какие личные дела. Я послал его к чертовой матери. Тогда он вынул из своего атташе-кейса пачку фотографий и протянул мне одну из них.
Форест на мгновение умолк.
— Пока мне не показали этот снимок, я полагал, что уже не способен ничему удивляться. Я увидел нагую Аманду на кровати. Этот мужик и какая-то дама, стоя спиной к объективу, делали с ней то, о чем нетрудно было догадаться. А выражение ее лица! Я тут же представил себе ее вопли. Пришлось мне пригласить мужика в дом, где он и показал мне остальные снимки, еще более ужасные. Я спросил, какого дьявола он хочет от меня. И мужик тут же выложил: если мне наплевать, умрет ли Аманда, то проблем нет. Она уже принимает сильнодействующие наркотики и успокоительные таблетки, глотая их как конфетки. Он и его друзья готовы ускорить этот процесс. Чтобы спасти ее, я должен выложить двадцать тысяч долларов. Я сказал ему, что он свихнулся.
— Неужели вы, такой раздражительный и вспыльчивый, просто сидели и слушали его?
— Вы не видели тех снимков, Холман, не слышали, о чем рассказывал этот мужик. Это смахивало на… как это называется?.. Ах да, абсурд. Мне даже не верилось в это, но снимки-то были настоящие!
— Ну и что же дальше?
— Он сказал, что этот Чак Адамс, с которым Аманда пустилась в бега, туповатый парень. Будто бы они относились к нему нормально, почти благосклонно. Даже положили в банк деньги на его счет. И сделали это так, словно деньги поступали от меня… и придерживались такой версии. А теперь готовы пустить слух о том, что стряслось с бывшей кинозвездой Амандой Уэринг. Сообщить кому надо, будто я заплатил Чаку Адамсу, чтобы он довел ее до такого состояния. Если же я не хочу огласки, то должен заплатить им двадцать тысяч долларов. В таком случае они обещают позаботиться о том, чтобы она осталась жива, и даже определят ее в хорошую психолечебницу. Это займет некоторое время, добавил он, поскольку туповатый Чак Адамс плохо воспринимает их затею и им сначала придется разобраться с ним.
— Разобраться с ним? — переспросил я. — Но как?
— Он не объяснил, а я и не уточнял.
— И как же вы поступили?
Форест отер рот ладонью.
— Это может показаться глупым, Холман, но вы не видели тех дьявольских, омерзительных снимков, не слышали рассказов того мужика. Я в жизни не встречал столь порочного типа. Я заплатил двадцать тысяч.
— И Аманда оказалась в психолечебнице? Через сколько же времени?
— Через пару месяцев специалист по усушке позвонил мне из дурдома. Я сказал, что больше не отвечаю за нее, поскольку получил развод. Сообщил, что на банковском счету Аманды все еще куча денег, и, черт подери! — мне ведь пришлось выложить двадцать кусков, чтобы сохранить ей жизнь, верно?
— Зачем же Карлу понадобилась Мариан Бирнс?
— Откуда мне знать, черт возьми! Но вот что скажу вам, Холман. Когда вчера вечером вы высыпали на меня все эти имена, мне показалось, будто меня оседлала стая призраков.
— Сегодня утром кто-то позвонил Аманде, назвавшись Сэмом Айкманом, и сообщил, что достал средства для съемок фильма, благодаря чему она сможет вернуться на экран. Это ваши проделки?
— Вы спятили? — Форест был явно ошарашен. — На кой шут мне это?
— Может, смеха ради?
— Я бы не стал этого делать. — Он покачал головой. — Эта дама не доставляла мне ничего, кроме неприятностей, с того момента, когда я, к несчастью, остановил на ней взгляд.
В углу комнаты стоял роскошный домашний бар, и, заметив, что я рассматриваю его, Форест сказал:
— Я не пью, вы знаете. Но мои друзья выпивают, поэтому я и завел бар. Если хотите пропустить рюмку, Холман, не стану возражать.
— Может, нальете мне?
Форест подошел к стойке бара, и я попросил его достать высокий стакан.
— Наливайте подряд: бренди, водку, затем добавьте немного рому и шотландского виски.
— И тогда вы плеснете это мне в лицо и собьете меня с ног?
Я нацелил пистолет ему в грудь.
— Валяйте!
Наполнив стакан, он с прежней ненавистью посмотрел на меня:
— Я прикончу вас, Холман, вам это известно.
— А теперь пейте, — сказал я.
— Что? — Его глаза полезли на лоб от удивления.
— Пейте! — рявкнул я.
Форест поднял стакан, расплескав спиртное, и поднес его ко рту. Я терпеливо ждал, наконец он осушил стакан и осоловело посмотрел на меня.
— Ублюдок! — Форест ухватился за край стойки. — Напоили меня!
— Знаете что, Дейл, дружище? А ведь похмелье будет куда хуже.
Он качнулся назад, с отчаянным усилием попытался вновь ухватиться за стойку, но не успел. Перед тем как рухнуть на пол, Форест стукнулся головой о стойку. Я подумал, что это покажется ему сущей ерундой, когда он очнется.
Глава 7
Блондинка-медсестра по-прежнему скучала, и я не осуждаю ее за это. Мне бы тоже осточертело сидеть целыми днями в такой стерильной обстановке.
— Доктор Меррилл готов принять вас, мистер Холман. — Она уже не пыталась подавить зевоту. — Как пройти к нему, вы знаете.
— И еще мне надо остерегаться невысоких людей с сачками для ловли бабочек?
— В прошлый раз вы с ними не столкнулись, — заметила она. — Надеюсь, вам повезет и сегодня. Главное — не попасться Суини-душителю.
— Меня разбирает алчное любопытство. Почему-то я все думаю, что же творится под вашей накрахмаленной униформой?
— Пожалуйста, обсудите ваши проблемы с доктором, — отозвалась она. — Я не уполномочена разбираться в вашем похмелье.
Я пошел в кабинет Меррилла. Он вскользь улыбнулся мне и указал на кресло для посетителей:
— Признаюсь, Холман, рад видеть вас, но лгать понапрасну бессмысленно, верно?
— По-моему, там сидит медсестра, которая вот-вот свихнется от скуки, — заметил я. — Доктор, у вас есть пациенты или этот дурдом служит вам прикрытием для уголовной деятельности?
— Неужели вы проделали такой долгий путь лишь для того, чтобы задать мне этот вопрос? — мягко осведомился он.
— Как именно попала сюда Аманда Уэринг? Вот о чем я хочу спросить вас.
— Просто в один прекрасный день переступила порог нашего заведения. А разве это имеет значение?
— Возможно, — отозвался я. — Мне неизвестно многое из того, что произошло с ней до появления здесь. А то, что я знаю, мне не нравится. Это грязная и преступная история.
— Отчасти такова и вся жизнь. — Он пожал плечами. — Полагаю, вы пришли сюда не затем, чтобы обсуждать философские проблемы?
— Вы снова не угадали. Итак, мне нужно точно выяснить, как поступила к вам в лечебницу Аманда Уэринг.
— Откровенно говоря, понятия не имею. Один из наших сотрудников вышел и обнаружил ее на ступеньках. Она что-то напевала. Ее, разумеется, пригласили зайти, осмотрели и оставили. И только через три-четыре дня мы узнали, кто она такая.
— Значит, ее кто-то высадил здесь?
— Вполне возможно.
— Трое мерзавцев преднамеренно довели Аманду Уэринг до такого состояния, — сообщил я. — Они давали ей сильные наркотики и успокоительные таблетки, подвергали сексуальным надругательствам. Их имена: Отто, Карл и Касси. Вам они знакомы, доктор?
— Нет. И я уже сказал вам в прошлый раз: меня не волнует, как все произошло. Моя цель — лишь восстановить здоровье.
— Неужели вас не заинтересовало бы, что над ней надругались эти три мерзавца, если бы вы узнали об этом еще до начала лечения?
— Ничего подобного я не говорил! — без особой уверенности возразил доктор.
— Однако все сводилось к этому. Вы утверждали, будто не сумели подобрать ключа к прошлому пациентки, скрытому в ее подсознании. Ответственность за ее состояние вы возлагали на Фореста, считая все происшедшее позже лишь последствиями.
В его темно-карих глазах вспыхнуло явное недоброжелательство, но меня это не смутило.
— Полагаю, Холман, что допустил ошибку, разрешив вам переступить порог моего кабинета.
— Возможно, и допустили, — кивнул я. — В вашей больнице чертовски тихо, доктор. Это действует мне на нервы. А вам? Ведь, похоже, вы сидите тут без дела целыми днями?
Он вздохнул:
— О чем вы, Холман?
— Впервые придя сюда, я увидел за приемным столиком скучающую блондинку. Больше никого в приемной не было. До вашего кабинета я прошел по пустому коридору. И когда уходил, в коридоре было так же безлюдно, а за столиком в приемной сидела все та же скучающая медсестра. Это здание слишком велико для вас двоих, не так ли?
— Я — квалифицированный психиатр, — возразил он. — Лечебница зарегистрирована в соответствующих учреждениях штата и открыта для проверок. Сейчас здесь лечатся около двадцати пациентов, работают восемнадцать человек персонала. Плата высокая, но она соответствует качеству обслуживания.
— Аманда Уэринг бросила мужа и отправилась к своей подруге, — сказал я. — Проведя у нее пару недель, она поехала дальше, прихватив с собой любовника подруги, Чака Адамса. Аманда не говорила вам о нем?
— Не помню, — равнодушно ответил он.
— Чак атлетически сложен и не слишком умен. Они использовали его.
— Они? — удивился Меррилл.
— Они, — подтвердил я. — Отто, Касси и Карл. Вероятно, поняв, что ему не нравится, когда его подставляют, они что-то сделали с ним. Не исключено, что он прямо обвинил их в недостойных проделках по отношению к себе и к Аманде. Разумеется, это было не очень умно, но Чак и не отличался умом. Поэтому интуиция подсказывает мне, что им пришлось избавиться от него, притом навсегда.
— Не приходилось ли вам, Холман, прибегать к системе анализа? — вкрадчиво спросил доктор. — Фантазии заводят вас слишком далеко.
— Только доказательство отличает фантазию от факта, доктор. Странно, что вы не знаете этого.
— Моя снисходительность к вам переходит разумные границы, Холман, — раздраженно проговорил он. — А теперь убирайтесь, пока я не попросил вышвырнуть вас за дверь.
— Меня еще ни разу не выбрасывала за дверь ни одна блондинка-медсестра, — задумчиво заметил я. — А может, вы намерены сделать это сами, доктор? — Я увидел, как его рука потянулась к звонку. — Ладно, я ухожу, но скоро вернусь.
— Не стану ждать вас затаив дыхание. Прощайте, мистер Холман.
— До свидания, доктор Меррилл. Хотелось бы как-нибудь почитать заполненную вами историю болезни Аманды Уэринг.
— Среди персонала лечебницы достаточно здоровых мужчин. Они не откажутся вышвырнуть вас отсюда. — Доктор надавил на кнопку.
Из его кабинета я направился по пустынному коридору к стерильно чистому приемному покою, где единственной живой — а живой ли? — душой была блондинка-медсестра. По-прежнему зевая, она отрешенно смотрела в пространство.
— Вы потрясающе красивое создание, — доверительно сказал я. — У меня страстное желание сорвать с вас эту униформу, бросить на стол ваше прекрасное голое тело и изнасиловать вас. Как вам такая идея?
— Это скрасило бы рутину, — отозвалась она. — Полагаю, мне удалось бы объяснить доктору Мерриллу, если бы он застал нас, что это своего рода терапия.
— Не согласитесь ли вы поужинать со мной сегодня? — предложил я. — Форма одежды любая, изнасилование по желанию.
— Вы все еще пытаетесь что-то выведать? — Она противно усмехнулась. — Не хочу, мистер Холман. Думаю, доктору это не понравится.
— Доктор знает, как поступают в таких случаях его коллеги.
— Сидеть тут нудно, — призналась она, — но платят хорошо. И мне не часто приходится подсовывать подкладные судна. Пожалуй, мне тут даже нравится, мистер Холман.
— Готов поверить этому. Значит, поужинать вы отказываетесь. А как насчет небольшой прогулки по лечебнице?
— Когда доктор распорядится провести для вас десятицентовую экскурсию, тогда и прогуляемся, — любезно ответила она.
— Чего же боится такая крупная, сильная, потрясающе красивая девушка, как вы?
— Знаете что, мистер Холман? — терпеливо отозвалась она. — По-моему, вас привлекает вовсе не мое потрясающе красивое тело.