— Хочу мороженого и шампанского, не хочу больше виски! — отодвигая от себя тарелку с угрем, произнесла Жуковская. — Но бутылочку возьму с собой!
Сан Саныч с трудом сдержал вспышку гнева. Эта чиновница вела себя, как капризная принцесса, словно ради нее все и собрались здесь. Он посмотрел на Нину, и та опустила веки, что означало: деньги она с собой взяла. Он заказал бутылку шампанского и мороженое, намеренно не упомянув про кофе. Еще через полчаса им принесли счет: ровно пятьсот восемьдесят девять долларов в пересчете на рубли. И одиннадцать баксов на чай. Рублей у Сан Саныча с собой не было, и он обратился с деликатной просьбой к Юре: нельзя сделать так, чтобы официант взял доллары?
— Вообще-то все расчеты на территории России осуществляются только в рублях, — нахмурившись, заметил бизнесмен.
— Да, я знаю, но не успел сбегать поменять, половина обменных не работает, а сейчас неудобно заставлять наших дам ждать! Может, как-то по знакомству?
— Ну хорошо, давайте, я зайду к директору, попробую его уговорить!
Он отсутствовал минуты две, потом вышел, подмигнул.
— Я так вам благодарен!
— Ерунда, но впредь советую вести себя осмотрительнее!
Они вышли на мороз, остановились рядом с подъехавшей к Юре «вольво», не зная, что дальше делать.
— Кофе бы попить, — как бы невзначай вырвалось у Нины.
— Да, мы же кофе не пили! — вспомнила Жуковская. — Нет, так не пойдет, ребята! — тут же возмутилась она. — Взбаламутили двух приличных женщин, выманили их на обед, накормили какими-то моллюсками, червями, это вам еще зачтется, но то, что оставили без кофе, это безобразие!
— Но назад не ходят, примета плохая, — грустно заметил Сан Саныч.
— Назад и не пойдем, я не хочу туда! — объявила Татьяна.
— Можно зайти ко мне, тут рядом… — без всякого энтузиазма предложил Юра.
— Ой, давайте зайдем, а то я уже замерзла! — тотчас заныла Нина, да так активно, что Татьяна сдалась.
— Все, принимается, пошли!
— Только сразу предупреждаю: у меня не убрано, гостей я не ждал, не обессудьте!
— Убирать у тебя не будем! — отрезала Жуковская, залезая в машину.
«Скорее всего, Сашки там нет! — У Сан Саныча тревожно заныло сердце. — Но где тогда он? На даче? В каком-то госотстойнике? Или его уже продали, вывезли и этот работорговец прогуливает полученные им шальные деньги?»
Они подъехали к Первому Балтийскому переулку, и Сан Саныч запомнил не только номер дома, но и код подъезда. Они поднялись на третий этаж, хозяин своим ключом открыл дверь, впустил гостей в трехкомнатную квартиру, довольно чистую и ухоженную, бегло показал все три комнаты, попросив располагаться в гостиной. Тотчас вытащил из серванта хрустальную чашу с орехами, открыл коробку конфет, выставил початую бутылку «Метаксы», и у Смирнова волнительно забилось сердце. Ему даже стало нехорошо, в глазах все поплыло, он захватал ртом воздух. Юра первым это заметил, поддержал фотографа, усадил на стул.
— Нитроглицеринчику или коньяку? — деловито поинтересовался бизнесмен.
— Лучше коньяку…
Хозяин налил полстакана.
— Что с тобой? — забеспокоилась Нина.
— Ничего, — Сан Саныч помедлил и махнул «Метаксы», чей сладковатый и душистый аромат быстро привел его в чувство. — Либо устрицы не пошли, либо выпил мало, сам не пойму, — попробовал отшутиться он.
Юра успел уже вскипятить воды, принести кофе, икры, нарезать сыру, сырокопченой колбасы, вытащить оливки, достать откуда-то бутылку джина, тоник, то есть организовать небольшой стол, от которого у Татьяны радостно загорелись глаза.
— Праздник продолжается! — выкрикнула она.
— Кто коньяк, кто джинчик? — спросил Юра.
— Мы с Ниной джин, это наш старый студенческий напиток! — объявила Жуковская.
— А я уж не буду мешать, — заметил Смирнов.
Хозяин стал разливать.
— А вы сами такой идеальный порядок поддерживаете? — не удержавшись, улыбнулась Нина.
— Ну что вы, мне такое не под силу! — отмахнулся хозяин. — У меня тут нашлась одна милая женщина, которая убирается и создает всю эту икебану. Нечто вроде экономки.
«Тогда Сашку, скорее всего, он прячет у нее», — пронеслось у Сан Саныча.
— Она в этом же доме живет? — вырвалось у него, и фотограф даже сделал шаг к прихожей, точно хотел пробежаться по всем этажам и найти экономку.
— Нет, по соседству. Мы созваниваемся, и, когда меня нет, она приходит, убирается.
«Идеальный вариант, — усмехнулся про себя Смирнов, — тонко все продумано!»
Его так и тянуло тут же спросить телефон экономки, побежать к ней, схватить Сашку и не выпускать больше никогда из своих объятий. Но он справился с этим искушением.
«Только бы не вспугнуть, не вспугнуть его, надо быть осторожнее!» — уговаривал он сам себя, краем уха слушая новый анекдот про любовные подвиги Жириновского и пытаясь улыбаться, потому что Жуковская, будучи в ударе и рассказывая эту байку, страстно пожирала фотографа глазами.
Но цепким взглядом он неожиданно углядел пачку фотографий, лежащих в серванте, поднялся якобы взять зажигалку из пальто и удостоверился, что это фотографии детей пяти — семи лет, размером девять на шесть, толстая пачка, но бесцеремонно взять их и начать рассматривать не отваживался. Однако само наличие таких снимков у бизнесмена подтверждало его преступную деятельность, причем хозяин даже не прятал эти фотографии, они открыто лежали в хрустальной вазе. Сан Саныча это зацепило, и точно острый крючок выдернули из сердца. Боль заставила стиснуть зубы. Рука, держащая сигарету, задрожала, и он потушил ее. Юра тотчас отреагировал, бросил беспокойный взгляд на гостя, но фотограф улыбнулся, ободряюще кивнул, и хозяин подлил ему сладкого коньяка.
— Жириновский, между прочим, на одном банкете мне такие куры строил, что мои начальники в мэрии после этого не сомневались, что у нас бурный роман, хотя я видела его в первый раз! — с гордостью заявила Жуковская. — Он заводной мужик, гусар, таких у нас, кстати, очень мало! Точно, точно!
Язык у нее понемногу стал заплетаться, слова растягиваться, а еще через пятнадцать минут Татьяна вдруг поплыла: начала говорить про хозяина дома, покачнулась, уронила стакан и чуть не упала. Юра успел подхватить гостью, увел ее в соседнюю комнату и уложил на диван отдохнуть.
— Может быть, врача вызвать? — помогая укладывать Татьяну, предложил Смирнов.
— Нет-нет, это пройдет! Танюшеньке надо отлежаться, и все пройдет! А мы давайте продолжим пирование! — Хозяин взялся за бутылку джина.
— Нет-нет, я уже больше не могу! — Нина решительно поднялась. — Да и нам пора уже…
Она с мольбой посмотрела на Сан Саныча.
— Да, нам пора, как-нибудь в другой раз продолжим, — согласился фотограф.
— Как сердчишко?
— Нормально.
— Я вызову шофера, вас отвезут! — Юра взялся за мобильный.
— Не беспокойтесь, мы сами доберемся.
— Никаких беспокойств! — с легкостью отмел эти церемонии хозяин, набирая номер. — Мой водила и без того так разленился, что скоро дорожные знаки позабудет! Да и машин на дорогах немного… Привет, Коля!.. Ты где?.. Ну давай подъезжай! — Он отключился. — Через десять минут машина у подъезда. А пока Коля вас отвозит, я постараюсь привести в чувство нашу Танечку! А то боюсь, ее тоже скоро хватятся домашние!
— Можно позвонить? — попросила Асеева.
Юра ей передал мобильный, и она ушла на кухню. Хозяин налил Сан Санычу коньячку, а себе джину с тоником, пододвинул гостю тарелку с сыром и колбасой.
— Хороший коньяк «Метакса», но чересчур сладковат, мне кажется, как считаете?
— Он очень ароматный и нежный, наши немного резковаты, на мой вкус, — ответил Смирнов и пожал плечами. — Хотя я не великий знаток коньяков…
Они выпили.
— Кстати, а нельзя побеседовать с вашей экономкой? — не выдержав, спросил Сан Саныч. — Нина и я много работаем, а у нас еще сын, и иметь такую женщину, которая вела бы дом и присматривала за ребенком, наша мечта!
— Вы что, хотите переманить у меня экономку? — удивившись, рассмеялся Юра.
— Ну что вы?! Просто у нее могут быть подобные ей знакомые, а такой службы экономок в России, да и в Москве, пока не существует!
— Да-да, я понимаю! Я поговорю с Галиной Константиновной и попрошу ее помочь вам!
Они крепко пожали друг другу руки.
— Мы можем ехать, — закончив разговор по телефону и появившись в гостиной, сообщила Нина.
Они ехали по пустынным, украшенным огнями улицам Москвы, и странное чувство грусти не покидало их, словно все счастливые дни уже закончились и снова начнутся серые, безрадостные будни.
— Мама укладывает Сашку спать, давай не будем его сегодня забирать, — прошептала Нина, и Сан Саныч кивнул. — Тогда нам на Пархоменко, как вчера, вас не затруднит?
— Нас не затруднит, — промычал водитель. Нина прижалась к Смирнову, и он обнял ее.
— Тебе сейчас получше?
Смирнов кивнул.
— Я представляю, что ты испытал за сегодняшний день, — вздохнув, прошептала она. — Хотя ты знаешь, я постоянно смотрю на него, и у меня отрицательных эмоций не возникает. Мне кажется, он достаточно искренний и нормальный человек, чтобы заниматься столь неблаговидными делишками…
Сан Саныч сжал ее руку и взглядом показал на шофера. Нина зажала ладошкой рот. Они домчались до дома за пятнадцать минут. В Медведкове шел тихий снег.
— Давай немного прогуляемся, — предложила Нина. — Такой вечер удивительный…
Они вышли в небольшой сквер и не спеша двинулись по центральной аллее.
— А ведь Танька притворялась с этим переливом! — усмехнулась Нина.
— Как притворялась? — не понял Смирнов.
— Да так! Это ее постоянный аттракцион! — весело рассмеялась Асеева. — Танька всегда умела притворяться, а уж изображать пьяную, хлебом не корми! Первая лицедейка студенческого театра! Когда она хотела с кем-то остаться наедине или ей надоедали студенческие посиделки, то подруга изображала в стельку пьяную девицу, ухажер отводил ее в спальню, и они там, наплевав на всех, занимались сексом. А наутро, когда ей обо всем рассказывали, Жуковская делала круглые глаза, изображала на лице ужас: боже, я была невменяема, а меня изнасиловали! Сегодня же подруга дала мне понять, что нам с тобой пора убираться.
— Ты думаешь, у них роман?
— Я не думаю, я знаю.
— Значит, они заодно, — помолчав, проговорил Сан Саныч. — Она делает ему липовые документы, по которым он вывозит и продает детей за рубеж. И возможно, что Сашку они уже пристроили…
Нина остановилась, взглянула на него.
— Хочешь, я завтра съезжу к Таньке и все ей расскажу? — предложила Асеева. — И она расскажет мне о всех операциях с этим Юрой! А потом поедем к нему и заставим отдать твоего сына! Все же просто решается!
— Похищение мальчика уже серьезное преступление, а наши друзья наверняка заготовили на Сашку фальшивые документы и подыскали выгодного покупателя. Когда завязаны большие деньги, то не так-то просто дать задний ход. А коли ты утверждаешь, что твоя Татьяна такая искусная притворщица, то где гарантии, что она скажет тебе правду? — волнуясь, стал рассуждать Смирнов. — Она скажет, что Юра продает алюминий, редкоземельные металлы, чего угодно, а потом поедет к нему и все расскажет. И нас уберут за двадцать минут. Денис Морозов, мой армейский друг, работает охранником в одной солидной фирме и знает, что ненужных свидетелей убирают в пять секунд за полторы тысячи баксов. А в газете напишут, что обладатель Гран-при Смирнов А. А. стал жертвой подлого разбойного нападения, при этом погибла и его невеста. И никто не будет искать налетчиков. Последние просто хотели поживиться его вознаграждением. Вот и мотив. Меня тоже не раз подмывало такое желание: взять и все рассказать, прекратить эту клоунаду с устрицами, водкой и шампанским! Но на весах судьба ребенка! А уверенности, что все так легко может решиться, у меня нет. Мы многое сегодня узнали. Я думаю, Сашка у этой женщины, экономки, у нее дома. Там, видимо, нечто вроде детского сада, где детей обрабатывают, обхаживают, хорошо кормят, готовят ко встрече с будущими иностранными родителями, пока Юра оформляет все бумажные процедуры…
Он вытащил сигарету, закурил.
— Пойдем домой, а то я замерзла, — предложила Нина, ежась от холодного ветерка.
Сан Саныч кивнул, обнял ее, и они двинулись в обратную сторону.
— Когда ты звонила, я попросил Юру познакомить меня с этой экономкой! Наплел, что мы оба работаем и нам была бы нужна такая женщина. Наш бизнесмен вдруг расхохотался. У него глаза округлились. «Ты что, хочешь похитить мою экономку?» — спросил он. Настолько для него это было невероятно! И отсюда можно сделать вывод, какую важную роль она играет в его бизнесе. Я это почувствовал по его интонации! Я, конечно, его успокоил, а он пообещал разузнать, есть ли у его экономки такие приятельницы, какие нам нужны. Тут, знаешь, надо очень осторожно пробираться. Как по тонкому льду. На ощупь. Провалиться можно в одну секунду! А уж прежде чем действовать нахрапом, надо все просчитать.
Вернувшись домой, Сан Саныч позвонил Денису. Тот назвал полное имя бизнесмена: Юрий Васильевич Девятов, прописан по улице Усиевича, машина числится на балансе закрытого акционерного общества «Симеон», президентом которого Девятов является, а также владеет собственным рестораном на «Динамо». Есть дача, точнее, загородный дом площадью четыреста шестьдесят квадратных метров, не доезжая двухсот метров до Зеленограда. Это все, что удалось выяснить Морозову.
«Юрий Васильевич, такое же имя, отчество у жениха Александры, — тотчас промелькнуло в голове Сан Саныча. — И он тоже бизнесмен. Совпадение или одно и то же лицо?»
Смирнов сообщил все эти сведения Нине, опустив свои догадки о женихе бывшей жены. Та, выслушав его, несколько секунд молчала.
— Так, значит, мы в его ресторанчике сегодня обедали? — усмехнулась она. — Очень удобно! Гуляешь за чужой счет, да еще имеешь с этого часть прибыли.
— А Сашка, возможно, на Усиевича, — пробормотал фотограф.
— А я думаю, в загородном доме, — подсказала Асеева. — Там можно целый детский сад устроить!
— Теперь ты понимаешь, какой размах у нашего друга?
Она кивнула.
— Акула империализма! — с иронией заключил Сан Саныч. — Палец поднесешь — руку откусит!
6
Кравец узнал о смерти Степы Боброва в два часа дня, через несколько минут после того, как это сообщение по 02 поступило на пульт дежурного по городу. Его помощники тут же разнесли его по всем службам, в том числе и в угрозыск. Еще через десять минут — старший лейтенант был уже в дороге — поступило известие, что убийца задержан прибывшим на место преступления нарядом из близлежащего отделения милиции.
«Поспешили тут же отрапортовать, чтобы нашу славу у них не отобрали», — усмехнулся про себя старлей.
Подъехав к сорок шестому дому по Серпуховской улице, сыщик встретил у подъезда хмурого золотушного лейтенанта с худенькой цыплячьей шеей и для начала неприятно поразился тому, кого ныне набирают в органы внутренних дел.
«Да его любой бандюга одним щелчком на тот свет отправит!» — язвительно произнес про себя оперативник. По тоскливому выражению лица лейтенанта он тотчас догадался, что убийца либо сбежал, либо оказался соседом, который просто зашел за спичками.
— Ну что там? — с ходу спросил Кравец.
— Мы не виноваты, — еле слышно забормотал лейтенант. — Он так странно себя повел…
— Короче!
— Мы приняли за убийцу вашего коллегу капитана Климова…
— Где он?
— Там, — милиционер кивнул на подъезд.
Старлей взбежал на третий этаж, вошел в квартиру, около которой топтались и курили двое ментов, заглянул в гостиную, где, застыв как изваяние, сидела немолодая женщина, прошел в спальню. На кровати, прикрытый простыней, лежал бездыханный Степа, а рядом на ковре валялся без сознания капитан Климов.
— Первой труп обнаружила мать, — торопливо пояснял лейтенант, подбежавший следом. — Она, конечно, была потрясена, намеревалась позвонить в милицию, но телефон не работал, был попросту отключен, это мы потом уже выяснили, Анна Антоновна бросилась к нам, отделение рядом, на Серпуховке, а оттуда мы уже позвонили дежурному по городу и двинулись сюда. Подходим, а дверь приоткрыта, слышим шум, шорохи, хотя хозяйка поклялась, что заперла квартиру на ключ. Понятно, что воришка забрался. Мы зашли, видим: он по шкафам рыщет. Хотели по-тихому обезоружить, схватить с поличным! Подкрались сзади, и наш сержант Колосов его долбанул сзади кулачищем по голове. Мы же не знали Климова в лицо. Слышали только о нападении на него. Проверили, документов вроде нет, подумали, что убийца вернулся, позвонили в отделение, а потом сержант нащупал удостоверение, оно провалилось за подкладку, дырка в кармане оказалась, вот мы и выяснили…