Гилда такой ответ явно не удовлетворил:
— Во что он был одет?
— В коричневый костюм, коричневое пальто, шляпа и туфли, по-моему, тоже коричневые, белая рубашка, галстук такой серый, а узоры на нем то ли красные, то ли красно-коричневые.
Гилд мотнул головой в сторону Энди:
— Пойди, скажи там.
Энди вышел.
Гилд задумался, почесывая челюсть и нахмурившись. Остальные смотрели на него. Перестав почесываться, он посмотрел на Мими и на Маколея, но не на меня, и спросил:
— Кто-нибудь из вас знает человека с инициалами Д. В. К.?
Маколей медленно повел головой из стороны в сторону.
Мими сказала:
— Нет. А что?
Тогда Гилд посмотрел на меня:
— Ну?
— Я не знаю такого.
— А что? — повторила Мими.
Гилд сказал:
— Постарайтесь вспомнить, может быть, раньше знали. Скорей всего, у него были дела с Винантом.
— Давно? — спросил Маколей.
— Сейчас трудно сказать. Может быть, несколько месяцев назад, а возможно, и несколько лет. Он такой крупный мужчина, широкий в кости, с большим животом и, вероятно, хромой.
Маколей вновь покачал головой:
— Не могу вспомнить никого похожего.
— И я тоже, — сказала Мими, — но я прямо-таки сгораю от любопытства. Рассказали бы вы нам, что все это значит.
— Непременно. — Гилд достал сигару из жилетного кармана, посмотрел на нее и положил обратно, — Это все — приметы неопознанного трупа, обнаруженного под полом в мастерской Винанта.
— А-а, — сказал я.
Мими закрыла рот обеими руками и ничего не сказала. Глаза у нее были круглые и остекленелые.
Маколей, хмурясь, спросил:
— Вы уверены?
Гилд вздохнул:
— Ну, знаете ли, это не совсем тот случай, когда можно не быть уверенным.
Маколей покраснел и растерянно улыбнулся:
— Простите за глупый вопрос. Как вам удалось найти его?
— Да вот, мистер Чарльз все намекал, чтобы мы побольше внимания уделили мастерской, поэтому, смекнув, что мистер Чарльз не из тех, кто говорит больше, чем знает, я сегодня утром послал туда несколько человечков посмотреть, не найдут ли чего. Мы и раньше прочесали это местечко, но ничего такого не нашли, но теперь я им велел все по кирпичику разобрать, потому что этот самый мистер Чарльз присоветовал побольше внимания обратить. И этот самый мистер Чарльз был прав. — Он посмотрел на меня холодно и недружелюбно. — Постепенно добрались они до уголка в цементном полу, который вроде выглядел поновее прочего, и взломали его — там-то и оказались бренные останки мистера Д. В. К. И что вы обо всем этом скажете?
Маколей сказал:
— Я думаю, что Чарльз чертовски здорово угадал. — Он обратился ко мне: — Как это тебе…
Гилд прервал его:
— По-моему, вам следует иначе ставить вопрос. Вы говорите, что мистер Чарльз просто угадал, но вы явно недооцениваете сообразительность мистера Чарльза.
Маколея тон Гилда озадачил. Он вопросительно посмотрел на меня.
— Это меня в угол ставят за то, что не рассказал лейтенанту Гилду о нашем утреннем разговоре, — пояснил я.
— Вот именно, — спокойно согласился Гилд. — Помимо всего прочего.
Мими рассмеялась, а когда Гилд с удивлением воззрился на нее, ответила ему виноватой улыбкой.
— Как убили этого Д. В. К.? — спросил я.
Гилд заколебался, словно бы прикидывая, надо ли отвечать, потом слегка пожал мощными плечами и сказал:
— Этого я пока не знаю и когда — тоже не знаю. Трупа, точнее, того, что от него осталось, я еще не видел, а медицинский эксперт еще не кончил, насколько я знаю.
— Что от него осталось… — повторил Маколей.
— У-гу. Его на кусочки распилили и положили во что-то вроде известки, так что, кроме костей, от него мало что осталось, судя по рапорту, который я получил. Однако его одежду скатали в сверток и сунули рядом, и то, что оказалось внутри, сохранилось неплохо. По ней мы сможем кое-что установить. Осталась также часть трости с резиновым набалдашником. Потому мы и решили, что он, вероятно, был хромой, и тогда… — Он резко прервал рассказ — вошел Энди.
— Ну и как?
Энди мрачно покачал головой:
— Никто не видел, как он входил, никто не видел, как он выходил. Помните, была шуточка такая, про одного парня, до того тощего, что ему надо было два раза вставать на одно и тоже место, чтобы тень отбросить?
Я рассмеялся — не шутке, естественно, — и сказал:
— Ну, Винант не настолько худ. И все же он достаточно худой — не толще бумаги от этого чека и от тех писем, которые мы от него получали.
— Что такое? — резко спросил Гилд. Лицо его налилось краской, взгляд стал злобным и подозрительным.
— Он мертв. Уже давно он был жив только на бумаге. Готов спорить на любые деньги, что рядом с одеждой хромого толстяка были захоронены кости Винанта.
Маколей наклонился ко мне:
— Чарльз, ты в этом уверен?
Гилд зарычал на меня:
— Это еще что за номера?
— Такое вот пари, если вам угодно. Кто это стал бы так возиться с трупом, а потом положил рядом то, от чего избавиться-то легче всего, одежду то есть, и совсем целехонькой, если только…
— Ну не такой уж и целехонькой.
— Разумеется, нет. Это бы выглядело совсем неестественно. Ее надо было частично уничтожить, ровно настолько, чтобы вы по ней могли определить то, что вам и предполагалось определить. Бьюсь об заклад, что инициалы были сильно заметны.
— Не знаю, — сказал Гилд уже не с таким жаром. — Они были на пряжке от ремня.
Я расхохотался.
Мими сердито сказала:
— Но это просто нелепо, Ник. Вы же знаете, что он был здесь сегодня. Вы же знаете, что он…
— Ш-ш-ш. Очень глупо с вашей стороны ему подыгрывать, — сказал я ей. — Винант мертв, и ваши дети, скорее всего, его наследники. Это даст вам куда больше денег, чем лежит у вас там, в ящике. Зачем же брать часть добычи, когда можно получить все?
— Я вас не понимаю, — сказала она, заметно побледнев.
Маколей сказал:
— Чарльз полагает, что Винанта сегодня здесь не было и что кто-то другой передал вам эти бумаги и чек или что вы их сами украли. Так? — спросил он меня.
— Практически.
— Но это же просто смешно, — продолжала настаивать она.
— Мими, подумайте трезво, — сказал я. — Предположим, что Винанта убили три месяца назад, а труп замаскировали под кого-то другого. Он якобы уехал, передав Маколею неограниченные полномочия. В таком случае вся его собственность оказывается в руках Маколея на вечные времена. Или, по крайней мере, до тех пор, пока он не разворует все подчистую, потому что вы даже не сможете…
Маколей, поднимаясь, сказал:
— Не пойму я, Чарльз, куда ты клонишь, но…
— Спокойно, — сказал Гилд. — Пусть выговорится.
— Он убил Винанта, и он убил Джулию, и он убил Нунхайма, — пояснил я Мими. — Чего вы добиваетесь? Стать следующей в списке? Поймите же, раз вы пришли к нему на помощь и сказали, что видели Винанта живым, — это ведь его слабое место, он пока что единственный, кто, по его словам, видел Винанта с октября, — он не станет испытывать судьбу, а вдруг вы, не дай Бог, передумаете. Уж во всяком случае, не тогда, когда достаточно всего лишь пристрелить вас из того же пистолета и все списать на Винанта. Чего ради вы на это идете? Ради пачки паршивых облигаций в ящике стола?
Ради малой части того, что вы получите через детей, если мы докажем, что Винант мертв?
Мими повернулась к Маколею и сказала:
— Ты, сука!
Гилд вытаращился на нее, потрясенный этими словами больше, чем всем, сказанным здесь до того.
Маколей пошевельнулся. Я не стал ждать, что он будет делать дальше, а ударил его левым кулаком в подбородок. Удар получился на славу, смачный, и он рухнул на пол, но я почувствовал, как что-то обожгло мне левый бок, и понял, что от резкого движения у меня открылась рана.
— Что еще прикажете? — зарычал я на Гилда. — Вам его в целлофан не завернуть?
XXXI
Было почти три часа ночи, когда я вошел в свой номер в «Нормандии». В гостиной сидели Нора, Дороти и Ларри Кроули. Нора с Ларри играли в триктрак, а Дороти читала газеты.
— Их всех действительно убил Маколей? — незамедлительно спросила Нора.
— Да. В газетах есть что-нибудь о Винанте?
— Нет. Только о том, что Маколей арестован, — сказала Дороти.
— Так Маколей и его убил.
Нора сказала:
— Да ну?
Ларри сказал:
— Вот черт!
Дороти заплакала. Нора с удивлением посмотрела на нее. Дороти всхлипнула:
— Я хочу домой, к маме.
Ларри сказал без большой охоты:
— Я буду счастлив проводить вас, если…
Дороти сказала, что хочет уйти. Нора над ней покудахтала, но отговаривать не стала. Ларри взял пальто и шляпу, стараясь не выказать своего разочарования.
Нора закрыла за ними дверь и оперлась на нее.
— Ну-с, мистер Хараламбидис, извольте объясниться! — Она уселась на диван рядом со мной. — Выкладывай все. Попробуй только, пропусти хоть одно слово, и я…
— Прежде чем я скажу, мне необходимо выпить.
Она обругала меня и принесла стаканчик.
— Он признался?
— С какой стати? По закону невозможно признать себя виновным до суда, если речь идет об убийстве без смягчающих обстоятельств. Убийств было слишком много, и совершенно ясно, что как минимум два из них были совершены хладнокровно и преднамеренно. Так что никакого признания в убийстве со смягчающими окружной прокурор от него не примет. Ему остается только стоять до последнего.
— Но все же он совершил эти убийства?
— Конечно.
Она отвела стакан от моих губ:
— Кончай канителить и давай рассказывай все.
— В общем, получается, что они с Джулией довольно долго обкрадывали Винанта. Маколей просадил кучу денег на бирже, а тут узнал о прошлом Джулии, на это и Морелли намекал, и вот эта парочка объединилась против старика. Мы устроим ревизию и по банковским счетам Маколея, и по счетам Винанта — определим, как награбленное переходило от одного к другому.
— Вы еще точно не знаете, крал ли он у Винанта?
— Конечно, крал. Иначе ничего не сходится. Скорее всего, Винант действительно собирался уехать третьего октября, потому что он и в самом деле снял пять тысяч наличными со своего счета в банке, но мастерскую он не закрывал и с квартиры не съезжал. Все это через несколько дней проделал от его имени Маколей. В ночь с третьего на четвертое Винант был убит в доме Маколея в Скарсдейле. Мы это точно знаем, потому что утром четвертого, когда кухарка Маколея, которая на ночь уходила домой, пришла на работу, он встретил ее у порога с двухнедельным жалованьем и какими-то наспех придуманными обвинениями и тут же уволил ее, не дав ей войти в дом и увидеть там труп или пятна крови.
— Как же вы все это выяснили?
— Обычным порядком. Естественно, после того как мы его сцапали, мы отправились в его контору и домой — а вдруг удастся что-нибудь узнать. Ну, знаешь, всякие там штучки вроде: «А где вы были в ночь на шестое июля тысяча восемьсот девяносто четвертого года?» и тому подобное. И вот, нынешняя его кухарка заявила, что работает у него только с восьмого октября, и это потянуло за собой все остальное. Еще мы нашли стол с еле заметными следами крови, как мы надеемся, человеческой, которую ему не удалось соскрести до конца. Сейчас эксперты снимают с этого стола стружку, может, и добудут кой-какие результаты. (Потом оказалось, что это следы от разделки говядины.)
— Значит, у вас все же нет уверенности, что он…
— Да прекрати ты! Конечно же, уверенность у нас есть. Только так все сходится. Винант узнал, что Джулия и Маколей обворовывают его, и еще решил — не могу сказать, правильно или нет, — что они его и в другом смысле обманывают, а мы знаем, какой он был ревнивец. И вот он отправился к Маколею для решительного разговора и предъявил ему те доказательства, которые у него были, и Маколей, у которого в перспективе четко замаячила тюрьма, убил старика. Только не говори, что мы этого не знаем наверняка. Иначе и быть не могло — получается полная бессмыслица. Итак, у него на руках остается труп — вещица, от которой не так-то легко избавиться.
— Но это ведь только теория? — сказала Нора.
— Называй как хочешь. По мне, все годится.
— Но мне казалось, что никто не может считаться виновным, пока вина не доказана, и если есть какое-нибудь обоснованное сомнение…
— Это для суда присяжных, не для сыщиков. Мы находим субъекта, который, по-нашему, совершил убийство, бросаем его в камеру и извещаем всех, что он убийца. Все газеты публикуют его фото. На всех данных, которые у нас есть, окружной прокурор выстраивает, насколько способности позволяют, самую правдоподобную теорию. А мы тем временем собираем там и сям дополнительные сведения, и люди, которые опознали его по фотографии и которые никогда и не подумали бы считать его убийцей, если бы его не арестовали, — эти люди начинают приходить и всякое про него рассказывать. И вот раз — и он уже сидит на электрическом стуле. (Через два дня женщина из Бруклина опознала Маколея как некоего Джорджа Фоли, который последние три месяца снимал у нее квартиру.)
— Но все это очень расплывчато.
— Убийства раскрываются с математической четкостью, — сказал я, — тогда лишь, когда они и совершаются по математическому расчету. Однако большинство убийств не таковы, и наше не исключение. Я не собираюсь оспаривать твои представления о том, как должно быть и как не должно быть, но если я говорю, что он, по всей видимости, расчленил труп, чтобы можно было перевезти его в город в мешках, я подразумеваю лишь то, что это представляется мне наиболее вероятным. Труп он перевез, скорее всего, не ранее шестого октября, потому что только в этот день он рассчитал двух механиков, которые работали у Винанта в мастерской, Прентиса и Мак-Нотона, и закрыл мастерскую. Он, значит, закатал Винанта под пол вместе с одеждой толстяка, палкой хромого и ремнем с инициалами Д. В. К., расположив все это дело так, чтобы побольше извести или чего-то в этом роде попало на труп Винанта и поменьше — на все остальное. Потом он заново зацементировал пол над этим местом. Имея стандартные полицейские методы, с одной стороны, и прессу — с другой, мы получаем хороший шанс определить, где он купил или как-то иначе достал одежду, палку и цемент. — Позднее нам удалось проследить, как к нему попал цемент: он купил его у торговца углем и лесом в пригороде. Прочее выяснить не удалось.
— Я надеюсь, — сказала она без особой надежды.
— И вот дело сделано. Возобновив аренду мастерской и ничем ее не занимая, якобы до возвращения Винанта, Маколей может быть уверен — достаточно уверен, что никто могилу не обнаружит. Даже если она и будет случайно обнаружена, это будет означать, что толстый мистер Д. В. К. был убит Винантом. Ведь к тому времени от Винанта останутся одни кости, а по скелету нельзя установить, был человек толстым или худым. Кстати, заодно объяснится и внезапное исчезновение Винанта. Проделав все это, Маколей затем подделывает доверенность на управление имуществом и с помощью Джулии приступает к следующему этапу — постепенно, перекачивает деньги покойного Клайда себе и ей. Сейчас я еще немного потеоретизирую. Убийство Винанта Джулии не по душе, она напугана, а у него пропадает уверенность, что она его не выдаст. Поэтому он заставляет ее порвать с Морелли, используя в качестве предлога ревность Винанта. Он боится, что она в минуту слабости может все рассказать Морелли. А между тем все ближе тот день, когда самый лучший ее друг, Фейс Пеплер, выйдет на свободу. И Маколей начинает все больше нервничать. Пока Фейс в тюрьме, адвокату с этой стороны ничего не угрожало: вряд ли она напишет что-нибудь рискованное в письме, которое обязательно пройдет через начальника тюрьмы. Но потом… В общем, он принимается строить планы, а тут начинается черт знает что. Является Мими с чадами и бросается искать Винанта, в Нью-Йорк приезжаю я, встречаюсь с ними и, по его убеждению, помогаю им в розысках. И он решает обезопасить себя, убрав с дороги Джулию. Ну как, пока нравится?
— Да, но…
— Дальше еще хуже будет, — заверил я. — По пути к нам на обед он останавливается и звонит в свою же контору, прикинувшись Винантом, и назначает эту самую встречу в «Плаза» — смысл в том, чтобы зафиксировать присутствие Винанта в городе.