Пролог
«Маленькая деревенька на отшибе страны, окруженная со всех сторон плотной стеной дремучего леса. Не известно по каким причинам, но ещё с давних времен древесина местных сосен, елей, дубов, берёз, многочисленных кустов волчьей ягоды, да можжевеловых порослей, все как одна были: черны как уголь и прочны как алмаз. Даже местное зверьё отличалось темным окрасом и бóльшими, в отличии от их собратьев из других ореолов обитания, размерами. Старая, скорее, древняя церковь на возвышенности под светом луны поблёскивала куполами из стали. Молнии так часто били в прежние деревянные, что в итоге церковь обнесли камнем, а верха обтянули металлом. Жаль, что из шести уцелел лишь центральный крест. Да и тот покосился, то ли от времени, то ли от тяжести бремени, возложенного на него.
Среди народа из соседних сёл ходили слухи, что деревня эта была проклята. Путники пропадали, караваны исчезали, в каждом доме жило по ведьме, а заправляла всем нечисть.
Вскоре, дошли эти байки и до нашего прихода. Понятия не имея, где кроется истина, Отец Икон, на свою беду, отправился самолично выяснить это. Будучи послушником при том же монастыре, я покинул родные стены вслед за Батюшкой с единственным наставлением от собратьев: «Да поможет вам Бог!»
Разобраться где чёрное, а где белое в веренице всех этих сплетен, казалось пустым делом. Почему вы услышали горечь сожаления в моих речах? Все потому что в этой истории даже рисовое зерно чернее взгляда порочной цыганки. Жизнью своей я обязан двум баринам, Благослови их Господь! После пережитых злоключений, к моему стыду, веры в сердце поубавилось. Кто бы только знал, с какими страхами мне довелось повстречаться», – писал в своем дневнике бывший послушник при святом дворе Успенского монастыря Владимирской губернии, Тихон Кóбинов.
Глава 1
На второй день пути хромая лошадка дотянула приходскую повозку с двумя святыми до придорожного трактира. Благо, ни один разбойник из встреченных ими, не посмел обобрать слуг Господа. Выкупив за медяк комнату на чердаке с парой лежанок и одной огромной дырой в крыше, они уснули. Посреди ночи сон прислужника прервало ржание коней, затем смех двух людей. Не сдержав любопытства, он, стараясь не разбудить Батюшку, пробрался в коридор. Спустившись на первый этаж, его вниманию предстали молодые офицеры. Заняв поодаль столик, он прислушался. Речи баринов увлекали, а истории полностью захватили внимание юного Тихона. Потеряв счёт времени, он опомнился только тогда, когда господа начали вставать из-за стола. Чтобы избежать неловкой сцены, послушник незаметной тенью вернулся на чердак. Забираясь под покрывало, через дыру в крыше он увидел первые рассветные лучи. Бросив мимолётный взгляд на Отца Икона, Тихон закрыл глаза. Внезапно посетившая мысль заставила его вновь проснуться. Он нервно посмотрел на лежанку Батюшки.
«Пресвятая Богородица!» – его крик поднял на уши бóльшую часть постояльцев. На чердак тут же понабежало, кому не лень. Одним из последних, расталкивая гостей, ввалился хозяин трактира. На красном лице пульсировали вздутые вены, со лба стекал пот в три ручья, а косые глаза метали искры.
«Святые Отцы, зачем же молиться столь громко?» – задыхаясь, проворчал он. В ответ на его слова прозвучала фраза, обеспечившая жильцов этого двора бессонницей ещё на долгий срок:
«Отец Икон… Он пропал…»
Поверить словам послушника было трудно. Но ранее трактирщик самолично принял медяк от второго попа, назвавшегося Отцом Иконом. Не долго думая, он куда-то убежал, вскоре вернувшись с зажжённой свечой в руке. Ещё раз оглядев пыльный чердак совместно с худой разносчицей, факт пропажи Отца Икона подтвердился:
«Ни следа, во те на…», – трактирщик в недоумении развёл руками.
Взволнованного послушника увели вниз и позволили под надзором карманного лика Николая Угóдника утешиться высокоградусной наливочкой. Трактирщик понятия не имел, что делать. Покумекав с поварихой о лихой судьбинушке, ожидающей их, стоит вестям дойти до Святейшего Синода, в мыслях тут же полетели головы. Трактирщик набрался смелости и пинками отправил костлявую девку будить господ офицеров. Лучше уж брань двух баринов, чем гнев государыни.
Ждать пришлось недолго. Очередной крик раздался в трактире:
«Ааа! Чудовище! Лириииль, друууг! Спасиии!»
«…», – трактирщик подавился медовухой, которую в тот самый момент пил. Повариха захохотала в голос.
«Это он спросонья не разглядел», – красный как рак, зачем-то пояснил трактирщик.
«И слава Богу! Если б разглядел, то и вовсе ослеп», – продолжила насмехаться над вкусами старого извращенца дородная повариха.
Старик лишь скрипнул гнилыми зубами, но ругаться с Агафьей не посмел. Эта женщина голыми руками разрывает туши кабанов, а про хилое тельце трактирщика и говорить не стоит. Повариха проводила с ухмылкой на устах щуплую спину Савелия. Она его презирала и скрывать этого даже не пыталась.
Старик зашёл в свою каморку, в тёмном углу комнатушки он опустился на колени и вынул одну из половиц, достал замотанное в тряпьё своё сокровище – чудом раздобытую бутылку заморского виски.
Скрипя сердцем, прижимая бутыль к груди, он поднялся на второй этаж и не спеша подошёл к распахнутой двери одного из господ. В проеме уже кто-то стоял. Подойдя ближе, Савелий узнал в человеке спутника кричащего барина. Друг красавца-брюнета, миловидный юноша с русыми кудрями, все это время спокойно наблюдал представление со стороны, запивая впечатления сладким компотом. Когда он успел сходить на кухню за ним, оставалось лишь догадываться.
Конец ознакомительного фрагмента.