– Глашенька, что с тобой? Случилось что?
Дядя Сима тоже прибежал из кухни. Клава, как могла, рассказала о случившемся. Старики еле успокоили племянницу.
Через пару дней Мария всё разузнала и доложила обо всём Клаве. Оказывается, после поминок на девятый день, к Саше подошла Лида Бородина. Она долго расспрашивала её о Клаве, их жизни в городе. Саша была не готова к разговорам, ждала окончания поминок, чтобы побыть в кругу родных. Она просто сказала, что всё у них хорошо. На вопрос о том, видится ли Клавка с Матвеем, Саша, хотя и не ведала об этом, убедительно сказала:
– А как же, конечно видятся, он же её замуж давно зовёт! Может уже летом поженятся.
– Как летом? Он же в лётное училище поступил, на лётчика учиться.
Санька обиделась на Клаву – почему она ей не сказала? Может быть, Клава сама мало знает о своем Матюше? Но перед Лидкой виду не подала:
– Одно другому не мешает. Можно учиться и жениться, что тут такого?
– Ну не знаю. Мама говорит, что там с этим делом строго. Никаких отпусков до конца учёбы, тем более жениться!
Саша промолчала. Да и что тут скажешь? Лидкина мать всё знает, у неё как у партийного работника везде связи, её все боятся и слушаются. Лидка тоже пошла по её стопам. Мать направила её в партийную школу, скоро и она окажется в руководящем кресле, будет решать судьбы людей. Ну их, этих Бородиных, с ними лучше не связываться, держаться подальше.
Лида поняла молчание Саньки по-своему.
– Вот ты, Саша, защищаешь Глашку, роднёй считаешь, а не знаешь, что это из-за её родителей твой отец погиб, а мог бы еще жить и жить!
– Ты что это говоришь, не в своём уме что ли? Дядя Ваня мне как второй отец!
– Не кричи, Санька, я думала, ты знаешь. Если бы не твоя тётя Луша со своей швейной машинкой, не пришлось бы дяде Мише уезжать.
– Я не пойму, при чём здесь это?
– А при том! У твоего отца не стало работы. Тетя Луша с Зинкой отбили всех клиентов у него. Его машинка уже старая, шьёт плохо, и один он шил не так быстро, как эти две хапы вместе. В-третьих, все бабы лучше разденутся перед женщиной, чем перед мужиком.
Саша задумалась. Это может быть правдой.
Оставшись наедине с матерью, Александра стала её расспрашивать об отце. Мать подтвердила её догадки о том, что отец остался без работы. Правда она говорила, что он жаловался на глаза, без конца ремонтировал свою машинку, но самое главное, никаких заказов не поступало больше месяца! Саша не могла знать того, что у людей нет ничего за душой – всё полотно, что наткано женами и дочками, и даже самое грубое сукно, из которого шили мешки и мужские рабочие куртки и штаны, забрали в счёт налогов. Люди просто перестали шить для себя.
Саша поторопилась обвинить родных. Тёте Марии она хмуро сказала, что добрые люди раскрыли ей глаза на родственников, ведь они думали только о себе, жили припеваючи, а отец вынужден был поехать на заработки, и это с его-то здоровьем! Почему они его не отговорили? Наверное, им было безразлично. Вот и Клаве до неё нет никакого дела, грамотная стала, в чистоте и тепле работает. А Саша в металлических опилках и грохоте целый день, руки черные от металла, ногти поломаны… И о себе ничего ей не рассказывает.... Саша решила, что больше не желает видеть сестру.
Клава выслушала тётю, но легче ей от этого не стало. Как Санька могла поверить Бородиной, как могла с ненавистью выкрикивать злые слова в её адрес? Никогда Клава и её родные не давали повода обидеться на себя. За годы, прожитые вместе, перечеркнуть всё хорошее, что было, и все невзгоды, с которыми вместе справлялись! Этого Клава никак не ожидала от любимой сестры и подруги.
Глава 12
Отцу нездоровилось. Гликерия Михеевна писала дочери, что он сильно сдал. После смерти братьев его кудри, когда-то густые и золотистые, стали седеть и выпадать, на затылке образовалась лысина. Отец стал мало есть, жаловался на желудок. Мать писала:
– Отец стал плохой, ест мало, раньше съедал по пять шанег, а сейчас одну еле осилит. Ты бы, Клава, сходила к Нюре, Ениной дочери, она в аптеке работает, купила у неё таблетки, которые отцу фельдшер прописал, сказал, что должны помочь.
Еще мать писала, что Зина и Алёша очень помогают семье. Они оба работают в тракторной бригаде и им даже платят немного деньгами. «Если бы не Зина и Алёша, не знаю, выжили ли».
Шла война. Из-за того, что все взрослые парни ушли на фронт, на колхозных полях трудились старики и дети. Зина поддалась доводам Веры и согласилась записаться с ней вместе на курсы трактористов. Шестнадцатилетние девушки прошли трёхмесячные курсы обучения и прибыли в распоряжение бригадира автотракторной бригады, Егора Потапова. Еще молодой парень, он был ассом в технике – по одному звуку мотора мог обнаружить любую неисправность. Егор с первых дней войны рвался на фронт, но все его просьбы откланялись, без него здесь было нельзя.
Первой на трактор залезла Зинка. Она видела, как все смотрят на неё. Дядя Егор примчался на велосипеде, полученном «по случаю» – отдал муж сестры, когда уходил на войну. Зина подождала, пока бригадир подъедет и слезет с велосипеда. Тот бросил его в сторонку на траву и подбежал к трактору. Заглянул через открытое окно в кабину, приободрил девушку:
– Ну давай, девонька, с богом!
Зинка, слегка побледнев, завела мотор и нажала на газ. Трактор громко заурчал, сотрясаясь кабиной, и лихо поехал вперед. Зина обхватила крепко руками руль, стараясь направить трактор прямо. Это ей удалось, но она вдруг заметила, что люди вокруг ведут себя странно, кричат, машут руками. Под гусеницей раздался хруст. Зинка в ужасе выключила двигатель. Оказалось, что она наехала на велосипед дяди Егора, не заметный из-за высокой травы.
В тот день Зину уже не смогли уговорить снова сесть на трактор. Верка, с видимым превосходством над сестрой, важно забралась на сиденье. Она проехала двадцать метров и у самого края крутого берега реки стала разворачиваться. Но не рассчитав радиуса разворота, стала сначала медленно, а потом всё быстрее, сползать в реку… Каким-то чудом трактор не перевернулся, проехал прямо и вскоре полностью погрузился в воду.
Все кинулись спасать Верку, но та уже выбралась сама и плыла к берегу. Короткие волосы её намокли и завешивали испуганное лицо. Она нахлебалась воды, громко кашляла, платье облепило тело, вода стекала ручьём, глаза испуганно моргали. Девочка, громко плача, на четвереньках пробиралась к Зине, которая бежала к ней изо всех сил. Сначала один зритель, а за ним и другие, громко рассмеялись, до того Вера выглядела уморительно. Общий смех всегда действует заразительно. Вскоре все попадали на землю и долго не могли успокоиться, отдельными фразами вызывая новые приступы смеха, напоминая все подробности работы «опытных» специалистов.
Так начался и сразу же закончился их первый трудовой день. Егор Потапов был нормальным мужиком, докладывать о происшествии начальству не стал и девчонок из бригады не выгнал. Сестёр Звонарёвых зачислили в прицепщицы, цеплять к тракторам оснастку – плуг, борону и так далее. Работа тяжелая, не женская, но если приноровиться, работать можно. Раздавленное колесо он починил. Оно, конечно, крутилось не как раньше, но ездить было можно. Трактор вытащили из воды другим трактором. Всю ночь Егор провозился с ним, ставя его на гусеницы. Да пока и сажать на этот трактор было некого – кругом одни мальчишки.
Алешке в апреле исполнилось пятнадцать лет. Егор тоже взял его в свою бригаду, и причин тому было несколько: не надо было по утрам заезжать в их деревню, забирать работников, это делал Лёшка, проезжая по деревне на Малыше, запряжённом в телегу. Потом, прибыв на место, он отпускал коня попастись, а сам помогал девчонкам-прицепщицам. К двенадцати он привозил обед, который варили в школьной столовой для всех бригад, и каждая забирала его, на чём могла. Мальчишка часто ездил верхом с поручениями и, вернувшись, снова работал вместе со всеми. С какой гордостью смотрел Лёша на сестру, когда она залезала в трактор, с какой лёгкость её трактор тронулся, как хотел он быть на её месте в этот момент! И как же он расстроился, когда Вера не оправдала его надежд. Он сначала даже обиделся, когда над ними стали смеяться, но ребята так смешно изображали его сестер, с важным видом сидевших за рулём, а после в панике убегающих прочь, что мальчишка не выдерживал и тоже смеялся. По дороге домой он как мог успокаивал девчонок. Дома за ужином Лёшка вступился за Зину перед отцом:
– Знаете, как она плавно тронулась! Если бы не высокая трава, Зина бы увидела велосипед и остановила трактор. Ничего, я помогу Егору починить колесо, он совсем чуточку помялось.
Зина снова заплакала. Отец обнял дочь. Ну что делать, только женская работа ей по силам. Когда сын рассказал про Веру и изобразил, как она выбиралась из реки, даже сестра не удержалась и сквозь слёзы улыбнулась. Алёша очень был доволен этому, быстро доел кашу и пошёл спать. Перед тем, как уснуть, сказал:
– Я скоро буду тоже трактористом, уже всё умею и знаю, но Егор говорит, что только через год, не раньше мне трактор доверит.
Глава 13
Санька работала в городе посменно и к тому же могла подменяться, поэтому в деревню ездила часто. Зимой она приехала в пальто, вязаных шерстяных варежках и шапочке. На ногах – сапожки из кожи. Увидев, как она выходит из попутки, люди её сразу и не узнали. А признав, долго ощупывали пальто, удивлялись необычной мягкой материи, пушистому меховому воротнику. Летом Санька всех поразила своей обувью. Она приехала в босоножках, которые в городе давно уже носили. Но бабы не оценили:
– Совсем девка, видно, обеднела, туфли – дыра на дыре. Наверное, на новые денег не хватило.
Сестры, вспоминая, смеялись этому. Но то было до их ссоры.
…Клава рассматривала рецепт, который мать вложила в это же письмо. Подумала о том, что пойдёт к Ане прямо на работу. С тетей Еней встречаться не хотелось после одного случая. Однажды тётя и дядя, как всегда поджидали племянницу с работы. Когда та пришла и помыла руки, Мария стала накрывать на стол, вскипятила чайник, поставила тарелку с большими кусками сахара и положила маленькие щипчики, чтобы колоть его. Порезав хлеб, она вытащила из кастрюли, стоявшей в ведре с холодной водой для охлаждения, сливочное масло. Когда тетя развернула бумагу, она чуть не разревелась: масло, которое она утром купила в магазине у мужа своей родной сестры Ени, было зелёным от плесени! Стоило оно недёшево. Племянница и муж еле успокоили возмущенную женщину. Пришлось пить чай просто с хлебом, вприкуску с сахаром.
Мария хотела идти к сестре немедленно, но за окном уже было очень темно, решила всё же подождать до утра. Клава работала с девяти часов, поэтому уговорила тётю пойти вместе. Вот и дом родственников. Магазин, в котором они работают, находился на первом этаже дома, где они жили. Магазин ещё закрыт, значит те ещё дома. Тетя с Клавой быстро поднялись по широкой грязной лестнице на второй этаж и остановились у потрёпанной двери.
– Кажется, здесь.
Клава тогда удивилась, что тетя не знает, где точно живёт её сестра. На площадке была ещё одна дверь. Звонок был неисправен. Тетя приложила ухо к узенькой щели и постучала. Дверь быстро открылась. Рядом стояла Анна, готовившаяся выходить, с удивлением рассмотрела на них, а затем радостно вскрикнула:
– Ой, вот это да! Какие гости, заходите, пожалуйста. Как жалко, что я на работу спешу. Почему решили утром прийти? Вечером приходите, посидим, поговорим. К нам же Алёшка наш приехал из Москвы погостить, сейчас пробежку в парке делает, скоро придёт.
Нюра по очереди быстро поцеловала и обняла каждую, крикнула родителям, чтобы встречали дорогих гостей и убежала. Клава при входе заметила богатую мебель, дорогую одежду, какие-то вазы с искусственными цветами, коробочки… Казалось, что все это попало сюда случайно, может сложено на временное хранение, казалось ненужным пыльным хламом. От вещей в широком коридоре было очень тесно. Тётя с мужем выбежали из комнаты посмотреть, что за гости нагрянули с утра пораньше. Увидев, кто пришел, Еня разочарованно протянула:
– А, это вы… Чего надо, зачем пожаловали?
Клава поняла, что дальше прихожей их не пустят, а тетя, до этого настроенная решительно, вдруг растерялась. Девушка решила взять ситуацию в свои руки. Она велела тёте снять обувь, поискала глазами, что надеть на ноги взамен, не увидела. Сняв свои туфельки, потянула Марию за собой в конец длинного коридора, и они очутились на кухне. Хозяева, огорошенные такой наглостью, шли следом. Клава развернула масло:
– Смотри, дядя Вася, что вчера ты продал тёте Марии. Нужно быть внимательным. Хорошо, что мы родные, жаловаться не будем, а если это купят другие покупатели, неприятностей не оберёшься!
Даже не взглянув на масло, Угаров, оскорблённым голосом завопил:
– Ты что это говоришь, нахальная девка? Я торговал, когда тебя на свете ещё не было. У меня одни благодарности от властей, никогда даже замечаний не было! Не знаю, где вы это масло достали. Проваливайте, пока милицию не позвал! Здесь недалеко, они быстро прибегут.
Клава поняла, кого он имеет в виду – своих соседей Мыльниковых. Она собралась уже уходить, чтобы избежать неприятной встречи, но внезапно к ним пришла помощь. Входная дверь хлопнула, и в квартиру, не разуваясь, уверенно вошел высокий статный парень в спортивной форме. Клава ахнула. Это же ее брат Лёша, прямо не узнать! До нее доходили слухи, что живет в Москве, там женился на дочке управляющего ресторанами, с ней он учился в одной группе престижного института на экономиста. После учёбы молодые благодаря связям тестя получили большую квартиру. Клава засмотрелась на парня. Какой у него интеллигентный вид, настоящий житель столицы! Алёша, как и сестра, был искренне рад встрече. Он обнял тётю, а Клаве наговорил кучу комплиментов и расцеловал. Поняв, в чём дело, он поморщился и обратился к родителям:
– Вы что творите? Совсем стыд потеряли? Вчера весь день люди в магазине возмущались, но родной своей сестре подсунуть дерьмо! Как ты, мама, могла так поступить с тётей? Мало она для тебя делала?
Родители отнекивались, как могли.
– Что ты знаешь о нашей жизни? Кругом одни завистники и враги. Каждый спит и видит, как бы у нас чего взять! А от Глашки, сынок, держись подальше. У её отца брат – враг народа! Его со всей семьёй расстреляли! Узнают, что с ней роднишься, сам пострадаешь!
Мать вторила отцу, выкрикивая визгливым голосом:
– А что такого она сделала для меня? Обноски барские донашивать привозила? Приеду в гости, меня в людскую отведёт, со слугами объедки барские есть посадит, а сама в это время с барами в хоромах песни поёт да отъедается. Я жду-жду, когда придёт поговорить, она появится чуть ли не ночью, спросит для вида про родителей и как у меня дела. Начну рассказывать, гляжу, а она уже спит. Ей до нас дела не было никакого, лишний раз проведать не приедет!
Клава видела, как Алёша, не смотря на истерические вопли родителей, искренне сожалел о гибели дяди Игната и его семьи, и она была благодарна ему за это. Простившись с Алёшей, который обещал навестить их в ближайшее время, Клава с тетей поторопились уйти из этого неприятного враждебного места. Клава после на работе долго отмывала ноги и отстирывала носки от грязного пола тетки.
Глава 14
Однажды дяде Серафиму пришлось ещё раз поехать в рейс – заболел машинист, а заменить некем, о нём и вспомнили. Серафим сразу согласился. Он уехал на два дня. Клава конечно же осталась ночевать у своей тети Марии. Вечером тётя тщательно занавесила кухонное окно, проверила, заперты ли двери, и усадила Клаву на стул.
– Глашенька, что я тебе сейчас скажу и покажу, ты удивишься.
С таинственным видом тетка подошла к стене, половину из которой занимала печь. Рядом стоял металлический медный столик на ажурных изогнутых ножках. Над ним висела такая же пластина с ажурными крючочками – на них тётя вешала поварёшки, ситечко, полотенце, ковшик. На столике ничего не было. На него они вставали, чтобы открыть или закрыть печную вьюшку. Мария пошарила под его столешницей рукой и достала небольшой ключик. Затем сняла с последнего крючка пластинки полотенце и стала этот крючок откручивать. На его месте оказалась замочная скважина, в которую тетя вставила ключ. Пластинка отошла, и открылась ниша. Из неё Мария вынула маленькую красивую шкатулочку, размером примерно семь на пять сантиметров и толщиной не больше трех. Тетя Мария открыла её перед Клавой, и та ахнула. В шкатулке лежало сокровище – две пары серёжек и цепочка, на которой был маленький медальон в виде сердечка.