– Вы шутите?.. – кажется, искренно, опешила дама.
– Отнюдь нет. Нам важно понять, кто ваш преследователь. Иного способа, кроме как поехать к нему на свидание, не существует, – логично рассуждал судебный следователь.
– Ах, вот вы как со мной?.. – сощурилась Тереза Страшкевич, возвращаясь в привычное амплуа. – Вам нисколько меня не жаль! Вздумали ловить на живца? Не выйдет!
– У вас нет повода для беспокойств. В означенное время я буду рядом.
– И где же вы будете?.. – иронично спросила этуаль.
– Буду в соседнем номере. Как только вы с ним встретитесь, я тотчас появлюсь.
– А если он запрет дверь?..
– Я ее выломаю.
Тереза впервые поглядела на Горского как на мужчину, скептически оценивая его фигуру. Антон Федорович зардел и поспешил добавить:
– Или попрошу это сделать городового… которого возьму с собой.
Дама слегка успокоилась, однако всё еще сомневалась.
– Послушайте… Тереза, – продолжил уговаривать Горский, прибегнув к простому действенному способу, обратившись к собеседнице по имени. – Настало время положить конец этим преследованиям и этому кошмару, в который втянул вас этот ненормальный. Давайте поймаем, наконец, этого негодяя! Устроим на него охоту!
Последнее слово подействовало. Глаза кафешантанной примы блеснули.
– Что ж, я согласна. Но учтите, Антон Федорович, если со мной что-нибудь случится, виноваты будете вы! – пригрозила она, хотя судебный следователь и сам это понимал.
– Отлично. Вы приедете в гостиницу ровно к семи вечера. Ничего не бойтесь, ведите себя естественно.
– А как мне вести себя с ним? – тревожно спросила она.
– Точно так же, как и с остальными джентльменами, в гости к которым вы иногда ездите, – колко ответил Горский.
Страшкевич сжала зубы, прожигая хама (с ее точки зрения) своими диковинными бледно-зелеными, болотными глазами.
После «Империала» Горский поехал в Европейский город. В его Коммерческой части, на Батумской улице, что пересекает проспект Витте, расположились захолустные «Юго-восточные номера» – скромная гостиница для тех, кому не по карману «Дальний» и «Москва», а также для тех, кто желает провести романтический вечер инкогнито.
Лысый толстый портье со вторым подбородком и хитрыми бегающими поросячьими глазками Антону Федоровичу сразу не понравился. Такой тип людей правду не скажет.
«Плохо дело», – подумал Горский, внимательно разглядывая гостиничного служащего.
– Доброго дня! Чего изволите-с?
– Доброго! – приветливо отозвался Антон Федорович и тотчас перешел на шепот: – Мне бы на вечер комнату…
– Понимаю-с, – заговорщицки кивнул портье.
Кажется, ничего не заподозрил. Горский в последний момент решил сменить стратегию. Сперва он рассчитывал задать вопрос о постояльце номера «7» в лоб. Однако увидев, что перед ним бывалый проходимец, обеспокоился за самый план. Такого человека сложно заставить говорить правду. Он скорее сдаст Горского маньяку и получит за это хорошую сумму.
– Вот, второй нумер свободен, – портье протянул Горскому незамысловатый ключ с цифрой «2» на деревянном брелоке, осторожно наблюдая за реакцией нового постояльца.
– Я у вас впервые, поэтому сперва хотел бы осмотреть комнату… – неуверенно улыбнулся титулярный советник.
– Извольте!
Свиноподобный служащий провел Антона Федоровича к темному коридору. Справа и слева на одинаковых дверях висели цифры, обозначавшие номера комнат. Номер «2», который предложили Горскому, находился в самом начале коридора и ближе всех к конторе служащего. Слишком далеко от номера «7», который располагался в конце противоположной стороны возле уборной.
– Я бы предпочел номер «7» или «8»… – деликатно возразил судебный следователь, указывая на дальние комнаты.
– Извините, заняты-с, – развел руками «Хряк».
– А может быть, хотя бы «6»?
– Простите, могу вам предложить только нумер «2».
– Хорошо, показывайте.
Портье отворил дверь и впустил Антона Федорович в просторную комнату, обставленную дешево и, пожалуй, аскетично. Полуторная железная кровать, грубый стол, керосинка с полинялым салатовым абажуром, рядом венский стул и рукомойник, узенькая беленая голландка в углу, клеенчатый диван, комод и доска с крючками вместо шкафа. Единственное грязное окно выходило во двор. Пройдясь по скрипучему и пыльному полу, Горский выдавил из себя непринужденную улыбку:
– Хорошо. Меня устраивает.
– В таком случае с вас полтора рубля, – нагло заявил портье. Цена была явно завышенная, однако у Антона Федоровича не оставалось выбора.
Получив деньги, портье вручил новому постояльцу ключ. Судебный следователь замер от удивления, чем вызвал непонимание гостиничного служащего.
– Что-нибудь еще? – нетерпеливо осведомился «Хряк».
– А вам разве не нужен мой паспорт?.. – удивился Горский.
Свинячьи глазки портье так и впились в титулярного советника. Он долго молчал, что-то соображая. Наконец, ухмыльнулся:
– А вы, стало быть, сударь, хотите, чтобы я узнал вашу фамилию?
– Нет, простите… – сконфузился Антон Федорович. Вероятно, большинство постояльцев «Юго-восточных номеров» желали сохранить свое пребывание здесь в тайне. В этом была логика. Тем не менее, это являлось прямым нарушения закона.
«Надо будет обратить внимание Васильева на этот клоповник».
Возвращаясь в Административный городок, Горский с тревогой думал о предстоящем вечере. Во-первых, ему очень не понравился портье. От такого можно ожидать чего угодно. Во-вторых, комната номер «2» находилась довольно далеко от комнаты номер «7». Надо было преодолеть расстояние во весь коридор. В-третьих, окно номера «2» выходило во двор, что лишало судебного следователя возможности наблюдать за прибывающими, в отличие от номера «7», окно которого очевидно выходило на Батумскую. В-четвертых, в гостинице очень скрипучие половицы – едва ли удастся бесшумно пробраться к номеру «7». Все эти обстоятельства сильно усложняли предстоящую «охоту», однако нисколько ее не отменяли.
Из положительных моментов можно было выделить слабые замки на дверях. И хотя Горский не рассматривал замки других номеров, но представить, что все остальные комнаты оснащены первоклассными запорам, было трудно. Стало быть, помощь городового не потребуется. Да и какой мог быть городовой, если Антон Федорович в последний момент решил заселиться инкогнито?
Время до вечера прошло быстро. Судебный следователь раньше обычного покинул присутствие, по пути купил коробку конфет и шампанского, дома переоделся в штатское, для большей убедительности уложил волосы вежеталем и надушился одеколоном и попросил Кима отвезти его на Батумскую. Слуга озадаченно поглядел на хозяина. Антон Федорович понял, что без объяснений не обойтись.
– Прежде чем мы поедем, послушай меня внимательно, Ким, – посерьезнел Горский. – Я еду на «охоту».
– И давно вы стали плотолюбцем? – несколько иронично ответил кореец, явно не поверив сказанному.
– Это не то, о чем ты подумал, – усмехнулся судебный следователь, отметив тонкое чувство юмора слуги. – Но сегодня я сыграю эту роль, чтобы попасть в «Юго-восточные номера». Мне предстоит поймать маньяка.
– Я хочу пойти с вами. Это может быть опасно.
– Это невозможно, иначе я себя быстро выдам. Ты приедешь за мной в половину восьмого вечера. Если я не выйду до восьми, то иди за мной в номер «2», а затем в номер «7», запомнил?
– Приезжаю в 7½, жду до восьми. Если вас не будет, иду в номер «2», а затем в «7».
– Ну, с Богом!
– Наган взяли? – заботливо поинтересовался Ким прежде, чем выйти.
Горский отвернул полу утепленного пальто и похлопал себя по поясу с правой стороны. Там под кремовым пиджаком топорщилась рукоятка револьвера.
В гостиницу Антон Федорович приехал в 6¼. Стемнело, однако в большинстве окон свет не горел. Не было его и в окне, принадлежащем номеру «7».
Портье встретил нового постояльца лживой улыбкой и игриво подмигнул. Горский осведомился, нет ли у служащего фужеров. Фужеров, конечно, не оказалось, но вот стаканы имелись в комоде номера, о чем «Хряк» с радостью и сообщил. По пути в коридор титулярный советник уловил голоса, доносившиеся из разных комнат.
В номере «2» с полудня ничего не изменилось. Судебный следователь поставил на стол шампанское и конфеты, снял пальто и шапку, повесил их на крючки, достал из комода стаканы, зажег керосинку и зашторил окно. Проверил голландку – теплая. Стало быть, служащий позаботился и об этом. Очень хорошо!
Умывшись, Антон Федорович завалился на кровать. Кровать, надо отдать должное, совершенно не скрипела и была много удобнее той, на которой спал Горский. «Юго-восточные номера» начинали приятно удивлять.
Лежа на пуховой перине, судебный следователь размышлял над тем, что совсем рядом, в седьмом номере, затаился маньяк, с животной страстью подстерегающий свою жертву. Что он сейчас делает? Должно быть, припал к окну в ожидании госпожи Страшкевич или мечется по комнате не находя себе места.
«Или так же, как я, лежит на кровати».
Из соседнего номера доносился едва заметный храп. Кто-то отдыхал после бурно проведенного дня.
Горский поднялся с кровати, расстегнул пиджак и быстро вышел из комнаты. В коридоре никого не было, однако голоса доносились отовсюду. Антон Федорович уверенной поступью направился в дальний конец, с каждым шагом приближаясь к заветному номеру «7».
Половицы скрипели так, что ни о какой конспирации не могло быть и речи. Подойти незаметно к комнате в дальнем конце представлялось задачей невыполнимой. Но это Горскому и не требовалось.
У седьмого номера он приостановился, вслушиваясь в тишину, а затем быстро скрылся в уборной, которой и заканчивался коридор. Здесь он притаился, по максимуму напрягая слух.
Ничего. Из соседних комнат не доносилось ни звука. К сожалению, звукоизоляция в санузле оказалась на редкость хорошей. Воспользовавшись сливом, Горский подождал, пока ватерклозет перестанет шуметь, и вышел назад в коридор. Вернувшись обратно в номер, он снова завалился на кровать в ожидании семи часов.
Время замедлилось. За окном поднялся ветер, просачивавшийся сквозь неплотно подогнанные рамы. Погода будто предупреждала о скорой опасности, тем не менее Антон Федорович был отчего-то спокоен. Возможно оттого, что все встречавшиеся ему маньяки оказывались на деле физически слабыми и ранимыми людьми, загнанными жизнью в состояние животного аффекта. Будто бешеная кошка, бросающаяся на человека – вред причинить может, но до смертельного исхода едва ли дойдет.
В коридоре начали хлопать дверьми, заскрипели половицы. Постояльцы, очевидно, курсировали до уборной и обратно. Кто-то недовольно вздыхал, где-то запахло жареной рыбой. Интересно, где ее здесь готовят?
Без четверти семь суматоха в коридоре прекратилась. Горский затаил дыхание, прислушиваясь к каждому шороху. Он совершенно не мог определить, заходил ли за это время кто-нибудь в номер «7» или нет.
Встав с кровати, титулярный советник осторожно подошел к двери. Из коридора не доносилось ни звука. Поглядев в замочную скважину, он с сожалением констатировал, что ничего разглядеть не удастся. Оставалось полагаться только на собственный слух, который его никогда не подводил.
Сразу после 7 часов в вестибюле скрипнула дверь. Послышался негромкий женский голос, принадлежавший, должно быть, Терезе Страшкевич. Задержавшись у портье буквально на секунду, она направилась в сторону коридора.
Горский припал к двери, вытащив из-за пояса наган. Постарался успокоить участившееся дыхание, однако удалось ему это слабо.
Антон Федорович с нараставшим волнением вслушивался в отдалявшийся скрип половиц. Сейчас всё решится. Сейчас что-то произойдет…
Госпожа Страшкевич, наконец, остановилась и громко постучала.
Горский взялся за ручку двери, готовый в любую секунду выскочить на помощь.
Тишина. Тереза постучала второй раз, сильнее и увереннее. Казалось, вся гостиница замерла в ожидании развязки.
Но ничего не происходило. Дама постучала в третий раз. Снова тишина.
Горский не выдержал. Его появление в коридоре заставило мадам Ардан-Страшкевич вздрогнуть от страха. Уверенной поступью он пошел к ней навстречу с револьвером в руке. Узнав судебного следователя, Тереза почувствовала облегчение и надежду.
Не говоря ни слова, Горский вышиб с ноги дверь. Дуло нагана уткнулось в безжизненную темноту. В комнате номер «7» никого не оказалось…
Сзади послышался тяжелый топот.
– Что здесь произошло?? – закричал подбежавший и запыхавшийся портье. Его поросячьи глазки удивленно глядели то на Антона Федоровича, то на госпожу Страшкевич, то на сломанный замок и распахнутую дверь седьмого номера. – По какому праву вы выбили дверь???
– А по какому праву вы селите постояльцев без паспортов?? – заорал на него Горский, размахивая револьвером.
Служащий гостиницы затрясся мелкой дрожью, вскинул руки.
– Зажгите лампу! – приказал ему титулярный советник.
«Хряк» тотчас подбежал к керосинке. Спустя мгновение комната наполнилась слабым тусклым светом. Из коридора тем временем повысовывались испуганные постояльцы.
– Полиция! Всем оставаться на своих местах! Закрыть двери! – прокричал им Антон Федорович.
– Вы из полиции?.. – еще больше затрясся портье.
– Нет. Я судебный следователь, – быстро ответил Горский, разглядывая комнату. Ничего не обнаружив, он прикрыл дверь, скорчил злую гримасу и велел портье сесть. Послушно плюхнувшись на венский стул, «Хряк» с мертвенно-бледной физиономий ожидал допроса. Антон Федорович и Тереза остались стоять. Горский порой практиковал подобные допросы, когда подозреваемому приходится смотреть на следователя снизу вверх. Это психологически давит на человека и позволяет добиться больших сведений.
– Кто снял этот номер?
– Э… этот номер, как видите, свободен…
– Вот как?! – оскалился титулярный советник. Портье начинал его раздражать. – Но вы же сами сказали мне днем, что он занят! Что все номера заняты, кроме второго!
– Э… днем он еще был занят… но к вечеру освободился.
– Кто его нанимал?
– Я не знаю…
– Вы не знаете??
– Не знаю, – твердо повторил «Хряк». – Как не знаю и вас.
– А, вы сдали ему номер без паспорта! Прелестно! Полагаю, полицейский надзиратель Васильев будет весьма удивлен, когда узнает, что в «Юго-западных номерах» сдают номера без паспортов!
– Увы, но так делают во многих гостиницах, – безразлично пожал плечами портье, который, вероятно, был еще и владельцем гостиницы. – Хочешь заработать, умей угождать. Иной раз ваш брат чиновник о двух просветах или того выше заедут с барышней – какой уж тут паспорт! Кому охота светиться? За такое и закрыть могут…
– А вы, стало быть, владелец? – чуть умерил пыл Горский. Поведанное «Хряком» исправить невозможно.
– Он самый.
– То, что без документов постояльцев селите, незаконно, и надзиратель Васильев об этом узнает. Меня другое интересует. Эту комнату нанимал человек, который угрожал даме, – Антон Федорович кивнул в сторону Страшкевич. – Весьма вероятно, он психически неуравновешенный. Если вы не знаете его имени (что я допускаю), то его внешность вы должны помнить наверное.
– Вы можете мне не верить, но я его никогда не видел…
Горский глубоко вздохнул, понимая, что с этим типом придется туго. Он почему-то всеми способами выгораживал съехавшего постояльца.
– Кому же вы тогда передали ключ от комнаты? Как это происходило?
– Приезжал рассыльный…
– Вы что, передали ключ от номера рассыльному?.. Вы меня за идиота держите?? – вспыхнул судебный следователь.
– Отнюдь нет… Но, поверьте, такие случаи бывают… Особенно когда важному человеку некогда отлучаться со службы…
– В какую форму был одет рассыльный?
– Признаться, я не запомнил…
– Я почему-то не удивлен, – нервно ухмыльнулся Антон Федорович. – Знаете что, сударь, вижу, пора мне прекращать с вами миндальничать. Передам вас в арестный дом. А там с вами будут разговаривать по-другому…
– Не нужно в арестный дом! – вскинулся «Хряк», но Горский тотчас сильным рывком усадил его обратно. Сам подивился, откуда в нем столько силы собралось.