Если бы Владимир сам не был свидетелем, как Зоя познакомилась с Рихтером, он бы решил, что она знакома с ним уже давно, настолько со временем их разговор стал непринуждён и прост. Владимир наблюдал за этим прорывом со смесью гордости и недовольства. Он прекрасно понимал, что неформальное общение даже не его, а его подруги с высоким руководством компании сможет помочь ему каким-то образом – Рихтер по крайней мере запомнит его, – но Владимир никак не мог справиться с всё возрастающим чувством ревности, которое изнутри атаковало его, становясь всё сильнее и сильнее.
С дачи Шепеля Владимир и Зоя уехали поздно вечером. Крепко вцепившись в руль, угрюмый Владимир вёл свою «хонду» обратно, в Москву, не спуская глаз с дороги. Зоя сначала молчала, о чём-то раздумывая, потом стала с удовольствием вспоминать события прошедшего дня.
– А ваш Рихтер совсем даже не бука и самодур, как ты его иногда представлял в разговоре, – сказала она с улыбкой. – Очень образованный человек и прекрасно разбирается в классической музыке.
Владимир насупился и стал ещё мрачнее. Зоя заметила это и звонко рассмеялась:
– Глупышка, ты что, меня ревнуешь?
Владимир хмуро сдвинул брови, но Зоя нежно погладила его волосы на виске.
– Однако этому напыщенному коммерческому директору до тебя всё-таки очень далеко.
Настроение после этих слов улучшилось, на душе стало легче.
Руслан очнулся и открыл глаза – сознание внезапно, словно повинуясь включившемуся где-то в голове рубильнику, вернулось к нему, вырвав из тяжёлого забытья. Он лежал на спине в коридоре своего дома. Кругом было тихо и темно. Руслан попробовал двинуть рукой – она согнулась, поднялась и натолкнулась на стул. Схватившись за его ножку, Руслан стал медленно подниматься. Это было трудно; разлившаяся в теле вялость парализовала мышцы и тянула вниз, отяжелевшая голова с трудом держалась прямо. Руслан боялся снова потерять сознание, поэтому делал всё неспешно и аккуратно, стараясь резким неосторожным движением не опрокинуть себя снова на пол. Скоро он поднялся на колени, потом встал и, опираясь на стену, пошёл по коридору в сторону спальни. Руслан тяжело переставлял ноги, делая остановки и учащённо дыша. Настенные часы показывали девять. Был уже вечер. Руслан провалялся на полу целый день. Он позвал Карину – его голос был слабый и хриплый… Тишина, глубокая, абсолютная тишина в ответ… Это было самое страшное, что Руслан мог сейчас услышать.
Спальня была пуста. Сорванное с кровати и валявшееся на полу одеяло, разбросанные вещи и перевёрнутая детская кроватка. Руслан беспомощно съехал по стене вниз, им овладело глухое отчаяние, он закусил губу, в бессилии сжав руки в кулаки.
На тумбочке лежал свёрнутая пополам бумага, прижатая мобильным телефоном. Дрожащими руками Руслан развернул листок. Там было написано несколько слов по-русски: «Вы знаете, что нам нужно. Об условиях обмена вам сообщат по телефону». Это всё-таки случилось… Их обнаружили, никакие ухищрения Полуянова не помогли. И теперь всё просто: перстень Соломона в обмен на жизни тех, кто был Руслану всего дороже, а значит, в обмен и на его жизнь…
Руслан, шатаясь, подошёл к домашнему телефону – в нём мог находиться жучок, но это его уже не волновало. Он набрал по памяти длинный номер канадского мобильного телефона, который оставил в свой последний приезд Полуянов, – он в каждый свой приезд сообщал новый телефонный номер и запрещал его куда-либо записывать. Три долгих гудка…
– Да, – откликнулись на другом конце линии.
– Они похитили их, – в мрачном отчаянии только и смог произнести Руслан.
Несколько секунд тишины и прерывистое дыхание в трубке.
– Я буду завтра, ничего не предпринимай и не выходи из дома, – сказал Полуянов и отключился.
Глава 3
Утро понедельника для генерала Костылева опять началось с телефонных звонков, и все они были связаны со смертью швейцарского юриста. Генерал заметно нервничал, ходил хмурый вокруг стола, сцепив за спиной руки. Никогда ранее в его практике не возникало столь нервной и напряжённой ситуации, связанной с рядовым, как казалось сначала, уголовным делом.
– Ну, чего там с этим Келлером? – недовольно буркнул он, когда в его кабинет вошёл Сарычев.
Полковник подробно изложил все известные ему факты. Костылев слушал молча, ходил из стороны в сторону и периодически кивал, бросая угрюмые взгляды на полковника.
– И как думаешь, кто его? – в итоге спросил генерал, когда Сарычев закончил свой доклад, и тут же уточнил то, что имел в виду своим вопросом: – Заказ или ограбление?
– Сейчас об этом трудно говорить. – Сарычев неопределённо пожал плечами. – Мы проводим все необходимые следственные мероприятия…
– Ваня, мне нужны результаты, – не дослушав своего подчинённого, резко перебил Костылев, – очень быстро нужны результаты. Я не знаю, кем был этот Келлер, но его гибель разворошило осиное гнездо. По этому поводу по негласным каналам МИДа и разведки уже обращались не только первые лица Швейцарской Конфедерации, но и важные люди из Госдепартамента США, руководящих структур Европейского Союза, ООН и отдельных государств… Такое впечатление, что Келлер был, если уж не главой государства, то министром в каком-нибудь правительстве во всяком случае! – в сердцах воскликнул генерал, нервно поведя шеей, а потом задумчиво добавил: – А ведь он был всего лишь одним из многих швейцарских адвокатов.
– Без полной информации о тех делах, которыми занимался Келлер, мы вряд ли сможем расследовать это убийство, – с сомнением вставил Сарычев.
– Об этом можешь забыть! – категорично отреагировал Костылев. – Нас к нему так близко не подпустят.
– Тогда что же мы можем сделать? – развёл руками Сарычев.
Генерал помолчал, сосредоточенно, словно стараясь стереть невидимую засохшую грязь, поскрёб ногтём подставку настольной лампы.
– А может, это всё-таки было ограбление? – не понятно, то ли с надеждой, то ли с рекомендацией, спросил Костылев и прямо посмотрел в глаза Сарычева.
Полковник тоже выдержал паузу, а потом как-то туманно ответил, имитируя догадливость либо, наоборот, несообразительность, или пытаясь за неопределённой фразой скрыть свои истинные мысли:
– Всё возможно.
– Ну, а раз «всё возможно», – генерал расценил ответ подчинённого, как готовность следовать его пожеланиям, – значит, нам нужны быстрые результаты. – Костылев сплёл пальцы рук в замок и сказал, как будто вспомнив нечто важное: – И вот ещё что… Есть два момента, связанных с этой темой. Во-первых, необходимо исключить любую публичную огласку этого дела и хода следствия. А, во-вторых, у тебя будет помощник… из Интерпола.
– Но… – удивлённый последней новостью, хотел было протестовать Сарычев.
– Это не обсуждается.
– Но наши законы и практика… – продолжал настаивать Сарычев.
– Это не обсуждается, – более категорично повторил генерал и прибавил разочарованно, словно оправдываясь: – Вань, я сам был против. – Костылев виновато вздохнул. – Одна немаловажная деталь: наш западный друг должен иметь беспрепятственный доступ ко всем материалам дела, но не имеет права проводить самостоятельное расследование. Присматривай за ним.
Генерал связался с приёмной по громкой связи и сказал:
– Пусть господин Кристенсен зайдёт.
В кабинет быстро вошёл высокий, крупный мужчина лет пятидесяти в светлом дорогом костюме. Абсолютно лысый загорелый череп резко контрастировал с его пышными чёрными усами, которые не могли скрыть широкую, неподвижную, словно приклеенную к лицу, белозубую улыбку. Генерал Костылев представил полковника ФСБ и сотрудника Интерпола друг другу по-русски. Кристенсен стремительно подошёл к Сарычеву и крепко пожал ему руку. Сарычев в ответ одарил его тусклым недоверчивым взглядом.
– Очень рад нашему знакомству, – немного растягивая русские слова, дружелюбно проговорил Кристенсен, благодаря преимуществу своего роста с откровенным и смелым любопытством взглянув на полковника сверху вниз.
Сарычев буркнул что-то в качестве приветствия в ответ, совсем не желая скрывать свои недовольство и удивление появлением столь загадочного помощника.
– Иван Прокофьевич, – Костылев перешёл на официальный тон, – господин Томас Кристенсен направлен в Москву центральным, Лионским офисом Интерпола и будет участвовать в расследовании убийства Келлера. Просьба организовать все условия для работы и ввести в курс дела.
– Я думал, Интерпол в основном занимается информационным обменом, – с сомнением сказал Сарычев.
– В основном, да, – подтвердил Кристенсен и широко улыбнулся, больше ничего не добавив к своим словам.
– Ну, ладно, – Костылев посчитал свою задачу на текущий момент выполненной и сделал вид, что его ждут другие важные дела, – я вас больше не задерживаю. – Далее последовало совсем дежурное замечание, в котором Сарычев услышал очередной повтор генеральского пожелания: – Надеюсь, ваше плодотворное сотрудничество приведёт к быстрым результатам.
Сарычев и Кристенсен вошли в кабинет полковника. Сотрудник Интерпола по-хозяйски устроился на небольшом диване, стоявшем в углу, и закинул ногу на ногу.
– Вы же не первый раз в Москве? – спросил Сарычев чтобы как-то начать разговор.
– Конечно, не первый, – ответил Кристенсен. – Я учился в Москве в своё время, в Университете дружбы народов. Раньше в Москве обучалось немало студентов из ГДР.
– Ваша фамилия не похожа на немецкую.
Кристенсен рассмеялся.
– Я типичный европеец. Моя мама – немка, а отец – датчанин, но родился и вырос я в Восточной Германии.
– Что ж, перейдём к делу. – Сарычев достал из сейфа папку с копиями документов и протянул её сотруднику Интерпола. – Здесь, господин Кристенсен, всё, что мы успели узнать на настоящий момент о последних часах жизни адвоката Келлера.
– Томас… Зовите меня Томас, – сказал восточно-германский датчанин и погрузился в чтение бумаг.
Сарычев не успел докурить сигарету ожидания, когда Кристенсен уже отложил папку в сторону и стал задумчиво рассматривать пол.
– Зелёный «фольксваген» так и не нашли? – спросил Кристенсен, не поднимая глаз.
– Пока нет, господ… Томас, – поправился Сарычев, вспомнив о просьбе Кристенсена.
– Возможно, всё окажется намного проще, – негромко сказал сотрудник Интерпола.
Машинальное движение руки, и дымящаяся ещё сигарета Сарычева была смята и утонула в серой пепельнице, заполненной маленькими раздавленными окурками. Лицо полковника сосредоточенно замерло.
– Вам известно что-то конкретное?
– Да, мы успели навести необходимые справки о том, чем занимался Келлер в последний перед поездкой день, – объяснил Кристенсен.
Сарычев вытащил из пачки ещё одну сигарету и по привычке аккуратно стал мять её пальцами.
– Ещё в пятницу по словам его сотрудников и секретаря Келлер не собирался никуда уезжать из Швейцарии, – продолжил Кристенсен. – Но вечером ему позвонили из Москвы, и он срочно решил лететь.
– Кто ему позвонил? – нетерпеливо вырвалось у Сарычева.
– Некто Пахомов… Константин Павлович. – Кристенсен многозначительно посмотрел на полковника.
Сарычев непроизвольно крепко сжал пальцы, и сигарета рассыпалась в его руках. Это не осталось не замеченным Кристенсеном, который внимательно наблюдал за реакцией полковника на его слова. Сарычев выбросил сигарету и вытер руки платком. Знакомое имя заставило полковника занервничать. Память вытащила на свет события, которые произошли три года назад. Тогда генерал Пахомов не просто откровенно подставил Сарычева, сделав разменной пешкой в своей тайной и подлой игре, он предал своих товарищей по службе, а это, по мысли полковника, было самым страшным преступлением. Когда генерал по непонятным для многих причинам отделался всего лишь увольнением со службы, некоторые горячие головы предлагали самостоятельно разобраться с ним. Тогда Сарычев их остановил, но теперь у него появилась законная возможность восстановить справедливость…
– Этот человек вам знаком? – Вопрос Кристенсена заставил задумавшегося полковника посмотреть на сотрудника Интерпола.
– Да, этот человек когда-то служил в ФСБ, – ответил Сарычев.
– Вы знаете, как его найти?
Сарычев улыбнулся:
– Конечно.
В понедельник во второй половине дня офис компании «РосТорг» представлял собой странное и удивительное зрелище. Стоянка автомобилей перед зданием была закрыта, а выезд перегорожен автобусом с серыми шторками – никто не мог ни выехать, ни въехать на парковку, где хозяйничали вооружённые автоматами ребята в чёрной форме с белыми надписями на спине «ФСБ». Сотрудники офиса облепили окна и с нескрываемым интересом наблюдали, как двое людей в штатском внимательно осмотрели все машины, стоявшие на стоянке и опечатали неприметный старый зелёный «фольксваген», принадлежавший одному из сотрудников службы безопасности компании.
На входе в здание место обычной и предупредительной охраны в костюмах заняли всё те же суровые ребята в чёрной форме с автоматами, лица которых были скрыты под масками, – они проверяли документы всех входивших и выходивших, решая по своему, неведомому другим, усмотрению, кого можно впустить или выпустить, а кого – нет.
Работа в офисе остановилась. Одна часть сотрудников «РосТорга» стояла у окон, стараясь не пропустить детали развёртывавшегося у них на глазах шоу, другая образовывала небольшие группки в курилках и кабинетах, которые с волнением вполголоса обсуждали случившиеся. Как и следовало ожидать, было неприкрытое беспокойство, много слухов и тревожное ожидание продолжения.
– Они к Пахомову, – шептали в углу информированные сотрудники.
– А может?..
– Нет, нет, только к нему. Ни президент, ни директора их не интересуют, это точно.
– Говорят, заказ, ― говорил один.
– А я слышал, это связано с его старыми делами, ― отвечал ему вполголоса другой.
Владимир Китаев с любопытством наблюдал за тем, как неторопливо прохаживались сотрудники ФСБ по автостоянке, подозрительно посматривая по сторонам.
– Нашей Лисе сегодня напрочь испортили настроение, – заметил с ехидцей подошедший к Владимиру Олег Шепель.
– Это серьёзно? – обеспокоенно спросил Владимир.
Олег пожал плечами.
– Думаю, да. Однако подозреваю, компания тут не при чём. Главное, чтобы это по ней не ударило.
Кабинет вице-президента компании Пахомова был блокирован, дверь охраняли люди с оружием, которым было строго-настрого приказано никого не пропускать и никого не выпускать из кабинета, кроме руководителей проходившей операции. Внутри кабинета хозяйничали оперативники ФСБ и следователь прокуратуры. Пахомов, державшийся абсолютно спокойно и уверенно, сидел в своём кресле, безучастно наблюдая, как сотрудники ФСБ перетряхивали папки с документами и изучали содержимое его сейфа. Полковник Сарычев сидел за длинным приставным столом и курил, стряхивая пепел в дорогую китайскую вазу – подарок одного крупного банка Пахомову на день рождения.
– Зря ты всё это затеял, – проговорил наконец хранивший до этого молчание Пахомов, обращаясь к полковнику. – Не по адресу ты.
Сарычев бросил на своего бывшего начальника выразительный взгляд и ничего не ответил, пустив изо рта густой клуб сигаретного дыма.
– Ты ничего не найдёшь, потому что я абсолютно чист, а по шапке получишь обязательно, – пообещал Пахомов и посмотрел на высокого усатого иностранца, который, скрестив руки, стоял в углу кабинета и с интересом наблюдал за обыском. – Интерпол ещё зачем-то приплели, – зло и недоумённо пробормотал вице-президент и отвернулся, уставившись в окно.
Обыск кабинета Пахомова ничего конкретного не дал. Сарычев в общем-то и не надеялся на скорый результат. Он ждал и тянул время, заставляя своих сотрудников ещё и ещё раз пересматривать и копировать уже проверенные документы. Прокурор, санкционировавший сегодня обыск, должен был вынести постановление и на задержание вице-президента, но последнее почему-то всё время откладывалось. Пахомов же наотрез отказывался о чём-либо говорить, просто игнорируя вопросы про Келлера и отвечая, что разговаривать со следователем он будет только в присутствии адвоката и только тогда, когда его как честного и законопослушного человека вызовут в прокуратуру повесткой в качестве свидетеля.