Они стали осматривать стоящие около забора новые автомашины. Наконец, Шиллер остановился и произнес полупьяным голосом:
— Вот эта машина мне нравится. Я бы с удовольствием взял такую.
— Молодец, немец, губа не дура! Мне тоже нравится, — согласился Геннадий.
Он ловко вскрыл кабину «КамАЗа» и залез внутрь.
Через минуту машина, взревев мотором, подала назад и, развернувшись, двинулась в сторону жилого сектора. За ней, словно щенки за матерью, устремились Шиллер и Георгий.
Отъехав метров на сто, «КамАЗ» остановился. Из кабины высунулась лохматая голова Геннадия.
— Ну давай, садитесь, господа, такси подано! Отгоним подальше. Утром решим, что с ним делать.
Они залезли в кабину и поехали к Боровецкому лесу.
— Мы куда едем? — поинтересовался Шиллер.
— Ты лишнего не базарь, куда надо, туда и едем, — отрезал Георгий. — Не оставим же «КамаАЗ» посреди улицы!
Проехав километра три, они свернули с дороги и поехали вдоль леса. Минут через десять остановились около стоянки.
Из кабины вышел Георгий и скрылся в домике охраны. Вскоре он выглянул:
— Все нормально! Я договорился. До завтрашнего вечера простоит здесь!
Облегченно закурив, компания направилась в сторону дома Геннадия.
По дороге братья решили зайти в продуктовый магазин.
— Слушай, немец! С тебя литр! Я думаю, «КамАЗ» того стоит! — довольно улыбаясь произнес Геннадий.
Шиллер достал деньги и отдал Геннадию.
Купив водки, все пошли домой.
В подъезде компания столкнулась с двумя женщинами.
— Привет, Гена! Я смотрю, вы уже веселые? — поприветствовала одна. — А мы с Танькой болеем с похмелья. Может, поможете бедным женщинам?
— Чего! Нашла спонсоров! Тебе еще можно помочь, но связываться с этой заразой я не хочу, — ответил Геннадий. — Сама бросается на мужиков, как голодная, а утром кричит, что ее изнасиловали! Пусть посмотрит в зеркало, кому она нужна?
— Ты сам на себя посмотри! — пошла в наступление Татьяна.
— Да брось ты, Генка, с ней базарить! Кто это всерьез принимает! Не трогай ее, если даже сама на тебя полезет, и ничего не будет. Ладно, давай шагай за нами.
Они поднялись на лифте. Геннадий открыл дверь, и все вошли в квартиру.
Там, кроме кухонного стола и двух табуретов, из мебели не было ничего. В двух комнатах на полу лежали ватные матрасы неопределенного от грязи цвета.
На кухне, разложив на столе закуску, гости и хозяин квартиры стали разливать водку в имеющиеся три стакана. Пили по очереди, внимательно наблюдая друг за другом, словно стараясь уличить в какой-то нечестности.
Шиллер проснулся довольно рано, долго смотрел на незнакомый потолок, стараясь понять, где находится. Он смутно припоминал вчерашний день, новых друзей, нескончаемое застолье. Ему казалось, что с ним происходит что-то нереальное.
Он медленно повернул голову налево — рядом с ним на матрасе храпела незнакомая женщина.
«Где это я, — спросил себя Шиллер, — как я здесь оказался? Кто эти люди?»
Он осторожно, стараясь не разбудить женщину, встал с матраса и пошел на кухню.
Там за столом сидел Геннадий и допивал остатки водки. Увидев помятое лицо Шиллера, он широко улыбнулся:
— Ну что, немец, башка трещит? Давай, друг, выпьем, не ради пьянства, а ради здоровья, — Геннадий налил ему граммов пятьдесят из своего стакана.
— Не, я не могу! Я и так умираю, — простонал Шиллер, и налил себе в пустующий стакан рассол из-под маринованных помидоров.
— Слабак ты, немец! Вы все такие! — резюмировал Геннадий и залпом выпил.
Шиллера от вида пьющего Геннадия передернуло, и он поспешил в туалет.
Минут через сорок проснулись женщины.
Пошарив под столом, Геннадий достал откуда-то початую бутылку водки и разлил по стаканам.
Они молча выпили, и женщины стали собираться.
— Вы куда, овцы? Вы чего, в натуре, считаете, что я должен прибирать за вами? Давай, Танька, убери со стола, тогда и проваливай, — прикрикнул Геннадий.
— Я что, к тебе в горничные нанималась? — съязвила собутыльница и демонстративно направилась к двери.
Геннадий молча схватил ее за руку и ударил в лицо кулаком.
Татьяна, взвизгнув, упала.
— Ты кому хамишь, сучка драная! — заорал Геннадий. — Водку пить можешь, а убрать за собой нет?
Татьяна молча поднялась и направилась на кухню. Под ее левым глазом наливался синяк.
Перемыв стаканы и собрав остатки пищи со стола, она повернулась и пошла к выходу.
— За синяк еще ответишь! — пригрозила она и хлопнула дверью.
— Что будем делать, немец? — спросил Геннадий. — Судя по тебе, ты пить не будешь. Это правильно. Да тебе сегодня и в дорогу. А я могу себе это позволить. Давай сходим в магазин и затаримся, Геша придет часа в два, не раньше.
Мужчины вышли из дома и поплелись в соседний дом в магазин.
Они купили три бутылки, закуску и пошли обратно.
Дома Геннадий выпил полстакана и уснул прямо на стуле, прислонившись плечом к стене.
«Скорее бы Геша пришел», — подумал Шиллер и прилег на матрас.
Шиллер не верил в сказки и был уверен, что эти двое пьяниц «КамАЗ» ему не отдадут. Все происходящее он по-прежнему считал наваждением.
Ему казалось, что как только он откроет глаза — окажется у себя дома, рядом с женой и веселыми малышами.
Однако раскалывающаяся голова свидетельствовала совсем о другом.
Словно услышав его мысли, в квартиру вошел Георгий.
— Как дела, немец? — улыбнулся он. — Небось, всеми мыслями уже дома, в Казахстане?
Он прошел в соседнюю комнату и вышел оттуда с чистым бланком. Это была справка-счет.
— Ну, давай, будем оформлять на тебя «КамАЗ», — серьезно сказал Георгий.
Он сел за кухонный стол и стал заполнять справку-счет. Дописав, достал из кармана куртки алюминиевую пластинку и передал ее Шиллеру.
— Набьешь эти номера на шильдик, и закрепишь ее под кабиной, а старую выбросишь. Надеюсь, ты знаешь, где она крепится. Теперь пойдем, Генку будить не будем!
Они вышли из квартиры и направились к стоянке, где вчера оставили похищенный «КамАЗ».
— Вот что, немец, — произнес Георгий. — Считай, это подарок тебе от меня и брата. Если будут нужны «КамАЗы», приезжай. Все будет нормально. По цене, я думаю, сойдемся!
— Геша, — в полном смущении попросил Шиллер, — ты мне не поможешь выгнать его за пределы города? Я плохо знаю ваши дороги.
— А, боишься, значит, — усмехнулся Георгий, — очко играет? Ну, давай, залезай в кабину, поехали.
Шиллер взобрался в кабину, и они медленно направились на выезд из города.
На выезде их остановил пост ГАИ.
«Ну все, пропали», — подумал Шиллер. Лоб его покрылся испариной, а по спине потек пот. Он стал лихорадочно придумывать версию о том, как он оказался в ворованной машине.
— Значит, гоните в Казахстан? — переспросил работник ГАИ. — Счастливого пути!
Машина тронулась и помчалась дальше.
Георгий увидел побледневшее лицо гостя:
— Что, испугался? Думал, все? Нет, брат, не дрейфь!
Они отъехали от поста ГАИ километра два и стали прощаться.
— Ладно, немец! Давай, до встречи! Удачного тебе пути! — Георгий пожал Шиллеру руку.
Шиллер сел за руль, машина тронулась и, набрав скорость, скрылась за поворотом.
Старенькие «Жигули», скрипя, чуть притормозили у указателя. Сидевший за рулем мужчина лет тридцати пяти прочитал название населенного пункта. На невысоком здании из силикатного кирпича красовалась большая надпись «Менделеевск».
«Все правильно, — подумал водитель, увидев впереди контрольный пост милиции. — Лишь бы пронесло!»
— Давай остановимся, передохнем чуть-чуть, — предложил пассажир.
Их старая «единичка», сбросив скорость, поравнялась с опорным пунктом милиции и медленно проследовала мимо работника ГАИ, который занимался осмотром транзитной фуры.
— Шакалы! — прошептал водитель, глядя на гаишника, с интересом рассматривавшего содержимое фуры.
— Ну что, братишка, устал? Погоди, до Челнов километров пять! Там и отдохнем!
— Разве тебя уговоришь! — укорил пассажир, мужчина лет сорока-сорока пяти, и потянулся за фляжкой, лежащей на заднем сиденье.
Сделав глоток, он отложил фляжку. Вода была теплой и противной, ее и пить не хотелось.
Свернув налево, они выехали на трассу «Казань — Набережные Челны» и пристроились за идущим впереди «КамАЗом».
Они проехали мимо очередного контрольно-пропускного пункта ГАИ с надписью «Набережные Челны» и направились на плотину через Каму.
При въезде на плотину увидели две искореженные машины, которые уже растаскивали грузовики. Из стоявшей на обочине легковушки выскочил сотрудник ГАИ и бросился наперерез их автомобилю.
— Стой! — крикнул гаишник и палочкой указал на место парковки.
Они медленно съехали с дороги и остановились.
Мимо, поднимая облака пыли, пронесся кортеж автомобилей, во главе которого с включенным маячком мчалась милицейская «Волга».
— Кто такие? — поинтересовался водитель «единички», у подошедшего к ним работника ГАИ.
— Начальство, наверное, кто еще так может гонять! В город едут, — ответил милиционер и, представившись, попросил предъявить документы.
Водитель молча достал документы и протянул их сотруднику.
— Ну что, товарищ Сазонов Юрий Иванович, с документами у вас все в порядке, — произнес работник ГАИ, возвращая документы. — Откуда едете? Если не секрет, скажите о цели визита в наш город.
Сазонов на секунду растерялся, но тут же собрался и нашел в себе силы улыбнуться:
— Хочу навестить дальнего родственника. Вы не подскажете, как у вас здесь с «КамАЗами»? Можно приобрести? Какие цены на машины?
— С «КамАЗами», — сказал гаишник, — у нас ситуация сложная. За машинами большие очереди. Люди иногда сидят неделями, чтобы получить машину с завода. Сейчас всем нужны машины и все хотят купить без очереди. У меня зять работает в отделе сбыта, жалуется, что завод не успевает собирать. Люди чуть ли не с конвейера хватают.
Сотрудник ГАИ улыбнулся и, махнув рукой, разрешил продолжить движение.
«Единичка» дважды чихнув двигателем, тронулась и вскоре затерялась в потоке идущих в город машин.
«Вот люди, из Казахстана едут, думают, что у нас здесь «КамАЗами» торгуют на каждом углу», — подумал страж порядка, провожая взглядом удаляющуюся «единичку».
Юрий Иванович Сазонов недавно освободился из мест лишения свободы. Прибыв в свой родной Аркалык, был ошеломлен произошедшими там переменами. За семь лет, которые он провел в лагерях, до неузнаваемости изменились люди, с которыми он был хорошо знаком. Многие ушли в бизнес и стали процветающими предпринимателями, других же, наоборот, новая жизнь сломала, словно хрупкое стекло. Он просто не узнавал свои некогда родные места. Кругом стояли палатки и ларьки, в которых симпатичные девчонки торговали всякой чепухой.
Сазонов попытался устроиться на работу, но его как ранее судимого нигде не принимали. Единственный, кто поддержал в сложную минуту, был двоюродный брат Алексей Морозов, уговоривший немца по фамилии Шиллер принять родственника на работу.
Сейчас они приехали в Челны с Алексеем, чтобы решить несколько весьма щекотливых вопросов.
Сазонов, сидевший за рулем, повернулся к Морозову:
— Садись за руль! Ты здесь лучше ориентируешься. Знаешь, куда ехать?
Сазонов остановил машину и, выйдя, сделал несколько упражнений. Он устал, и его тело требовало только одного — кровати, на которой можно было бы вытянуть затекшие от дальней дороги ноги.
Алексей, выйдя из машины, взял с заднего сиденья спортивную сумку и, поставив ее на дороге, открыл. Запустил руку в сумку и, почувствовав там холодок металла, удовлетворенно закрыл и положил в багажник.
Они поменялись местами, и Алексей уверенно повел машину по широким улицам Набережных Челнов.
— Леша! Я всю дорогу хотел спросить. Ты здесь уже не первый раз, общался с этими людьми. Что за люди? Я еще ни разу этого не делал и сейчас вот думаю, смогу ли? Одно дело украсть, поставить под ствол, а другое — повязаться кровью, — озабоченно спросил Сазонов.
— Не думай об этом, загонишься. Крыша поедет. Не бойся, тебя совесть не замучает. Вот увидишь их и сразу все поймешь. Да и где еще столько заработаешь! С такими деньгами, которые дает Шиллер, можешь безбедно жить года три, не меньше. А если нам повезет, то мы у них еще и деньги найдем, которые они получали за машины. Тогда уж точно на всю жизнь будешь обеспечен!
— Легко тебе говорить! Ты был в Афгане, привык убивать людей. Для тебя человек что собака — нажал на курок, и нет его, — тихо произнес Сазонов.
— Ты что, не слышишь? Я тебе говорю — не гони, а ты мне свое долдонишь! Афган да Афган! Если боишься, возвращайся в Аркалык и сиди дома! Кому ты там нужен? Ты же сам просил взять тебя на дело, а сейчас наложил полные штаны!
— Да я не боюсь! — обиделся Сазонов. — Ты лучше знаешь этих людей, ты их видел, а я нет.
Машина остановилась у светофора.
— По-моему, сейчас направо, — Алексей стал разглядывать дома.
Машина повернула направо и покатила дальше.
— Все правильно! Сейчас мимо недостроенной гостиницы, а там недалеко и до их дома, — вспоминал дорогу Алексей.
Через несколько минут они остановились у большого дома. Алексей вышел и удовлетворенно закурил:
— Юра, видишь этот дом? Местные зовут его «великой китайской стеной». Здесь подъездов тридцать, если не больше. Представляешь, целая деревня в одном доме!
Юра с интересом окинул взглядом девятиэтажный дом. Таких больших ему еще не приходилось видеть.
— Здорово, — произнес он. — Здесь, наверное, люди, вообще не знают друг друга. Уходят в разное время, приходят в разное время. Случись что, даже не смогут помочь.
Сазонов достал из кармана сигарету.
Его поразили размеры дома, и он, как под гипнозом, крутил головой, пытаясь охватить взглядом сразу все строение.
— Стой здесь, я мигом, — скомандовал Алексей и скрылся в арке.
Не прошло и десяти минут, как он вернулся в сопровождении мужчины.
Судя по внешности, незнакомцу было лет сорок, приблизительно столько же, сколько и Алексею. Его синюшное лицо свидетельствовало о явном злоупотреблении алкоголем.
— Знакомьтесь, — произнес Алексей, обращаясь к Сазонову. — Это наш друг Дубограев Геннадий.
— Сазонов Юра, — представился Юра и протянул ему руку.
Геннадий оценивающим взглядом окинул Сазонова и, выдержав паузу, сипло сказал:
— Это и есть твой родственник? Надеюсь, у него деньги есть? Мы с братом в рассрочку не работаем.
— Все нормально, не переживай! — заверил Алексей. — Все как договаривались. Ты лучше скажи, ты не против, если мы остановимся у тебя? Не хочу тратить деньги на гостиницу.
— Палат государевых не обещаю, ты меня знаешь, но куда голову положить найду, — ответил Геннадий и опять с легкой неприязнью посмотрел на Сазонова. — А сейчас предлагаю взять водки и ко мне — нужно отметить ваше прибытие.
Он повел гостей в ближайший магазин в соседнем доме.
Квартира, где проживал Дубограев, больше смахивала на притон. За исключением кухонного стола и трех старых стульев из мебели там больше ничего не было. На грязном, давно не мытом полу, валялось несколько ватных матрасов, чей первоначальный цвет из-за грязи невозможно было определить.
Войдя в квартиру, Сазонов увидел, что в углу одной из комнат, на облезлом подоконнике кучкой лежали окурки.
«Как в тюрьме», — подумал Сазонов.
— Что, не нравится? — перехватил его взгляд Геннадий. — Вот так и живем с братом. А окурки — неприкосновенный запас, иногда здорово выручают, когда нет сигарет. Это сначала не совсем привычно, со временем привыкаешь ко всему. Вот и ты поживешь с недельку, привыкнешь!
— А мне и не привыкать. Я и не такое видел, — ответил Сазонов. — Это еще курорт против того, что я видел.
— Я, смотрю, ты мужик с понятиями. Это хорошо. Мне нравятся такие люди. Они всегда знают, что можно, а что нельзя. Им не надо объяснять.