— Все понял. Вечером доложу!
Я направился к Балаганину:
— Слушай, Стас. Меня направили в Менделеевск. Там два резонансных преступления, просили разобраться. Остаешься вместо меня.
Мой отъезд явно не входил в планы Стаса, лицо его приняло озабоченный вид:
— А ты надолго?
— Пока не знаю, как получится. Ты, Стас, опять за свое? Когда я только отучу тебя от этого?
— С чего это вы взяли? Что, спросить уже нельзя!
Отрицательной чертой Балаганина, с которой я постоянно сталкивался, была боязнь ответственности. Стас был неплохим парнем, хорошим оперативником, но только не лидером. Ему постоянно требовался человек, за чьей спиной он мог бы укрыться от грозного взора руководителей.
— Стас, если ты не изживешь в себе эту черту, то тебе никогда не быть руководителем. Неужели у тебя нет самолюбия? — часто спрашивал я его.
— Можешь не верить, но начальником я быть просто не хочу. Я хороший исполнитель, но не руководитель. Мне это, извини, противно. Ты знаешь, шеф, я удобный человек для тебя. Никогда не подсижу.
И сейчас, глядя на его выражение, я понял, в чем дело.
— Ты не переживай. Я приеду вечером. Передай, заслушивание по делу назначаю на двадцать часов. Пусть приготовятся.
Я пошел к себе, убрал все документы в сейф, собрался и направился на улицу, где меня уже ждала служебная машина.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Дорога от Автозаводского ОВД до ГЭС заняла не более пятнадцати минут. Однако при подъезде к ГЭС мы столкнулись с настоящим столпотворением. Десятки автомашин различных марок, мешая друг другу, стояли у въезда на ГЭС.
Подозвав пробегающего мимо сотрудника ГАИ, мы узнали, что дорога ремонтируется бригадой дорожников, и весь скопившийся на въезде транспорт периодически, с интервалом в пятнадцать минут пропускается в сторону Елабуги.
Выстояв в очереди минут сорок, наша машина медленно тронулась, и уже через пять минут мы оказались на другой стороне Камы.
Впереди нас двигался новый «КамАЗ», сверкая на солнце новой краской.
Водитель притормозил, и мы со скоростью сорок километров в час миновали пост ГАИ. Идущий впереди «КамАЗ», словно птица, выпущенная на волю, взревел мотором и устремился вперед.
Я попытался разглядеть сотрудника ГАИ, но там никого не было.
— Игорь, притормози, — попросил я.
Свернув на бровку, водитель остановил машину. Я направился к посту.
Пост ГАИ размещался в новом здании овальной формы. Такая форма позволяла наблюдать все, что творится на дороге, и не давала возможности каким-то образом миновать пост.
Я вошел в помещение и удивленно остановился на пороге. Там находились три сотрудника, двое из которых дремали, сидя в удобных креслах.
Тот гаишник, что занимался составлением протокола, подняв на меня глаза, спросил:
— Вы кто? Что вы здесь делаете?
Я достал удостоверение и представился.
— Товарищ сержант, кто у вас несет службу на посту? Почему, несмотря на неоднократные указания руководства МВД, «КамАЗы» выезжают из города, не подвергаясь досмотру, и не фиксируются в вашем журнале?
— Вась, Вась! — обратился он к одному из дремавших. — Вась, это по твою душу, какой-то проверяющий из центрального аппарата МВД.
Вася приоткрыл один глаз и, взглянув на меня, вновь погрузился в дремоту.
Я был взбешен! Еле сдерживаясь, подошел к телефону и набрал дежурного республиканского ГАИ. Услышав голос дежурного, попросил соединить меня с начальником ГАИ республики.
— Слушаю, Виктор Николаевич! — услышал я главного госавтоинспектора республики.
Я кратко доложил ситуацию, наблюдаемую мной на стационарном посту ГАИ. По мере моего доклада дремавшие работники ГАИ один за другим стали покидать помещение.
— Виктор Николаевич! Передайте трубку старшему инспектору, я сейчас с ним разберусь.
Я протянул трубку сержанту, но он в ужасе отмахнулся, напрочь отказываясь ее брать.
— Причем здесь я! — воскликнул он и устремился на улицу.
Я обрисовал возникшую ситуацию и попросил начальника ГАИ разобраться со своими, пока я не доложил об этом заместителю министра. Тот заверил меня, что обязательно разберется.
— Дауфит Закирович, я думаю, что вы не оставите данный факт без должного внимания, и поэтому убедительно прошу вас, пусть начальник городского ГАИ найдет меня и привезет мне приказ о наказании этих сотрудников. Договорились? Так я его завтра жду!
Я положил трубку и, выйдя из помещения, направился к своей машине.
— Вот видишь, Игорь, лишний раз убеждаешься, что можно издавать десятки приказов и указаний, но если их будут исполнять так же, как эти, то грош цена всем нашим приказам.
Водитель свернул с трассы направо, и машина помчалась в сторону Менделеевска.
Начальник Менделеевского РОВД Гильманов Ринат Асхатович встретил меня при въезде в город.
— Виктор Николаевич! — обратился он. — Может, заедем в кафе, пообедаем? Боюсь, что потом у вас просто не будет времени! Меня с утра уже вызывал к себе секретарь райкома партии, пришлось отчитываться о проделанной вчера работе. Мне показалось, что он недоволен местным отделом милиции. В разговоре с директором предприятия он не раз упоминал вашу фамилию, видно, надеется на вас. Я тоже рад, что приехали именно вы. Может быть, действительно вместе разберемся с этим делом.
— Ринат! Ты зачем промолчал, когда я тебе звонил из Челнов? Если бы я знал, что у тебя здесь такая ситуация, не забирал бы двоих твоих оперативников, обошелся бы как-нибудь.
Мы подъехали к районному отделу милиции и прошли в его кабинет.
— Скромно здесь у тебя, — оценил я, — недавно был в кабинете начальника УВД Челнов — вот где роскошь! Ну да ладно. Давай ближе к делу. Рассказывай.
Гильманов разложил перед собой рапорта сотрудников милиции и начал докладывать.
— Три дня назад, при попытке запустить одну из установок на заводе по производству удобрений, было выявлено отсутствие в ней платинового катализатора. Если объяснить попроще, то это сетка из чистейшей платины. Эта сетка очень влияет на производительность установки. Без нее установка практически не работает. Так вот, пока разбирались, кто ее мог похитить, выяснили, что в тот день на установке работали трое рабочих. Но одного из них на месте нет. Судя по тому, что его пропуск находится в кабинке проходной, он не выходил с территории завода. Вот, почитайте показания рабочих, которые работали с ним в одну смену.
Я взял в руки объяснительные и стал читать.
Как только я закончил, Гильманов снова стал докладывать.
— Мы считаем, что этот катализатор мог похитить Володя Барышев. Он в последнее время сильно пил и постоянно нуждался в деньгах. Вы знаете, Виктор Николаевич, химический завод имени Карпова не относится к режимным объектам, и охрана на нем состоит из одних стариков. Барышев — молодой и сильный — мог свободно перемахнуть через забор и скрыться с этим катализатором. Мы здесь все не исключаем, что это он стащил этот чертов катализатор, имея уже договоренность с кем-то о его продаже. Просто так ты его не продашь, да и стоит он около миллиона рублей. У кого могут быть такие деньги? Мы несколько раз ездили к нему домой, он живет недалеко от города, в зверосовхозе, но домой он в эти дни не приходил. Сейчас на заводе только и говорят о краже катализатора. Ну, вы сами понимаете, директор завода — в райком, а райком — меня, говорят, где хочешь, там и ищи этого Барышева, а катализатор чтоб нашел.
Я выслушал Гильманова и попросил его собрать личный состав отдела.
Перед тем как Гильманову выйти из кабинета, я попросил еще об одном:
— Ринат Асхатович! Договорись, мне необходимо срочно встретиться с директором предприятия.
— Все понял, — ответил Гильманов и тут же, подняв трубку, дал команду дежурному РОВД о сборе личного состава.
Я остался в кабинете и стал изучать розыскное дело, заведенное сотрудниками уголовного розыска по факту исчезновения Барышева. Внимательно изучил анкету пропавшего и записал в свой блокнот его приметы.
Минут через двадцать вернулся Гильманов и сообщил, что договорился о встрече с директором.
— Пока сотрудники не собрались, пошли кого-нибудь в заводскую амбулаторию, пусть принесут мне медицинскую карточку Баринова, желательно с описанием его зубного аппарата, — попросил я.
В комнате совещаний собрался весь личный состав отдела.
Я проинформировал сотрудников о пропаже платинового катализатора, а также об исчезновении работника предприятия Барышева. В заключение сообщил, что завтра в девять часов силами сотрудников отдела милиции и рабочих предприятия будет тщательно прочесана вся территория предприятия, а также территория, примыкающая к предприятию. И распустил людей.
А мы с Гильмановым прошли в его кабинет. На столе у него уже лежала медицинская карточка Барышева.
Я взял ее и стал тщательно изучать, записывая в свою записную книжку интересующие меня сведения.
Из медицинской карточки следовало, что Барышев месяц назад лечил зубы, и местный стоматолог установил ему титановый зубной протез. Именно этот факт я и отразил у себя в блокноте.
Закончив с медицинской книжкой, мы с Гильмановым поехали в кафе, где наконец-то пообедали.
— Ринат, — обратился я, — а почему твои сотрудники лишь опросили этих двоих рабочих? Почему вы их не закрывали, разве нет на это оснований? Вы действительно считаете, что они не причастны к исчезновению Барышева?
— Виктор Николаевич! Вы прекрасно знаете, что до назначения на должность начальника районного отдела я работал в службе охраны общественного порядка. Мне еще ни разу не приходилось сталкиваться с подобными делами. Да если сказать по-честному, то я в них мало разбираюсь. Мне кажется, что Хасанов и Мотигуллин не имеют к этому никакого отношения. Они люди взрослые, работают на предприятии давно. Оба характеризуются положительно. Зачем им этот Барышев? Я считаю, что это он стащил платину и смотался. Он год как разошелся с женой, ну после этого и начал пить. У него за спиной, можно сказать, ни флага, ни родины.
— Знаешь, Ринат, меня больше интересуют сейчас эти двое, Хасанов и Мотигуллин. Я бы хотел с ними поговорить. Это не потому, что я не доверяю твоим людям. Просто хочу иметь свое мнение об их причастности или непричастности. Дай команду, пусть вечером твои люди выдернут их ко мне. Прощупаю их, посмотрю. Тем более что, по-моему, один из них ранее судим. Чем черт не шутит, а вдруг опять потянуло к романтике?
— Хорошо, Виктор Николаевич, я дам команду. Не думаю, что кто-то из них способен это сделать, а то, что ранее судим, это неудивительно. У нас в стране, наверное, чуть ли не каждый третий мужик судимый. Что теперь, их всех закрывать? Знаешь, Виктор Николаевич, сколько ранее судимых работает на этом заводе? Я думаю, что человек сто-сто пятьдесят как минимум. Всех закрывать прикажешь?
— Жираф большой, ему видней, — прикрылся я словами Высоцкого, — это уж тебе решать. Если не раскроем по горячим следам, значит, будем закрывать всех до одного. Хозяин в районе ты, а я твой помощник и советник!
Мы сели в машину и поехали на встречу с директором предприятия.
Директор, высокий худощавый мужчина, с нетерпением ждал нашего приезда. Этот небывалый на предприятии случай тяжело сказывался не только на психологическом состоянии работников предприятия, но еще в большей степени — на производительности завода. Отсутствие катализатора не позволяло работать в полную силу, и план месяца трещал по швам.
Увидев в окно подъезжающую машину, директор вышел на улицу и встретил нас на пороге административного здания.
Мы поздоровались и втроем поднялись к нему в кабинет.
— Присаживайтесь, — предложил он. — Чай, кофе?
Мы отказались и сели в удобные кожаные кресла.
Начальник милиции представил меня, и мы преступили к обсуждению сложившейся ситуации.
— Вы знаете, Леонид Николаевич, — начал я, — завтра мы с начальником милиции наметили одно мероприятие, а именно — прочесать всю территорию вашего завода, чтобы полностью исключить версию, что Барышев может скрываться здесь. Сейчас я уже не исключаю и того, что мы можем обнаружить тело Барышева, чем черт не шутит, пока Бог спит. А для этих мероприятий нам необходима ваша помощь. Наши сотрудники плохо знают предприятие, подвалы, чердаки и другие укромные места, и ваши работники оказали бы значительную помощь в этом вопросе.
— Все, что требуется от нас, мы сделаем, — заверил директор.
Мы обсудили с ним некоторые моменты предстоящих мероприятий и, попрощавшись, поехали к себе в отдел.
— Ринат Асхатович, возьмите завтрашнее мероприятие под свой личный контроль. Никаких там замов, помощников мне не нужно, только лично вы. Не дай Бог проколоться с этим делом, министр сжует нас обоих. А сейчас дай команду, пусть доставят этих двоих, я с ними переговорю.
Мне выделили кабинет, и я стал готовиться к разговору с коллегами Барышева. Минут через сорок привели Ильдуса Хасанова.
Я взял его паспорт и, открыв, произнес:
— Ну что, Ильдус, давайте, присаживайтесь.
Когда тот сел, я продолжил:
— Я заместитель начальника уголовного розыска МВД Абрамов, приехал к вам в город в связи с кражей катализатора. Прочитав вашу объяснительную записку, у меня возникли несколько вопросов. Дело в том, что вы с Мотигуллиным рассказываете об этом дне совершенно по-разному. Вы говорите одно, а он — совершенно другое. Ведь Мотигуллин ваш напарник не только по работе, но, насколько я знаю, вы дружите семьями? Ходите в гости, справляете вместе праздники? Если вы были с ним весь рабочий день, то должны говорить об одних и тех же вещах одинаково, а вы говорите абсолютно по-разному. Значит, кто-то из вас врет! Вот я и хочу установить, кто говорит правду, а кто нет.
Я считал, что если они между собой договорились, то и показания их будут мало чем отличаться. А здесь налицо разные показания. Это свидетельствовало о том, что сговора у них не было.
— Не хочу тебя пугать, но похищенный катализатор стоит около миллиона рублей. А за подобную кражу любого просто поставят к стенке и намажут лоб зеленкой. Это у гражданина можно украсть все, что хочешь, а вот у государства нельзя.
Хасанов заметно напрягся. Мои слова задели его, и его попытки придать лицу полное безразличие проваливались.
— А что вы меня пугаете? Вы сперва докажите мою причастность, а уж потом пугайте, — произнес он.
— Вот ты говоришь, сперва докажите причастность, а затем уж пугайте. Если я докажу, то пугать уже не буду. Там будет поздно тебя пугать. Там стенка, и все.
— Так вот вы сначала докажите, а там и будет видно, кому ордена, а кому и стена.
— Где ж ты этому научился? Думаешь, я тебе не докажу? Подожди чуть-чуть! Через три дня, я тебе обещаю, будешь просить меня о листе бумаги, чтобы написать явку с повинной! Слышишь меня, Хасанов? Через три дня! Но я тебе этой бумаги не дам! А сейчас ты пойдешь в камеру, не домой, как ты бы хотел! Запомни этот день, именно с этого дня пойдет тебе срок, это в лучшем случае, а в худшем — отсчет твоих дней на этой земле.
Я позвонил. Вошел дежурный по РОВД.
— Оформите его в камеру. Я зайду через десять минут и подпишу все бумаги.
После того как увели Ильдуса Хасанова, ко мне вошел Гильманов.
— Виктор Николаевич! Вы за что задержали Хасанова? Что мне завтра докладывать прокурору района? Может, не стоило? Ведь у нас на него ничего конкретного нет.
— Ринат Асхатович! Ты вообще-то как собираешься раскрывать преступление? — разозлился я. — Ты рассчитываешь, что преступник сам придет к тебе и все расскажет? Нет, друг, таких людей, как Хасанов, обязательно нужно пропустить через камеру, чтобы лишний раз убедиться, что он не совершил убийства или той же самой кражи. Я чувствую, он имеет непосредственное отношение к этим событиям. А мне интуиция редко изменяет. Да если я и ошибся, то просто принесу свои извинения. Если он неглупый человек, то поймет меня правильно и не обидится. Кстати, а где второй?