Всё это, разумеется, не самым лучшим образом сказалось на семейной атмосфере. На почве всего этого между родителями начались разногласия, часто заканчивающиеся ссорами и побоями с пьяной руки, так как отец в то время почти ежедневно пил. Пил с горя, можно сказать. Хотя, конечно, это – не выход. Причём, их отношения усложнялись ещё и ревностью, ибо значительная разница в возрасте между ними давала о себе знать… И в один прекрасный день, не выдержав всего этого, мать взяв меня с собой, сбежала от мужа. Мы поселились в двухкомнатной квартирке её сестры, моей тёти, школьной учительницы – Алисии Машаду в центре Ресифи близ Старого города. Мне было тогда десять лет. Я быстро привыкла к ней, несмотря на то, что болезненно переживала разлуку с отцом, которого любила больше всего на свете. Тётушка была старой девой, потому тоже скоро привязалась к единственной племяннице. Она относилась ко мне как дочери, больше, нежели родная мать. А через год отец скончался в одиночестве, и я даже не смогла присутствовать на его похоронах. Никогда себе этого не прощу! Тем временем, мать не теряла времени зря. Вскоре она вторично вышла замуж за какого-то пожилого толстосума, переехав к нему. Меня же, дабы не стать обузой для счастливой пары, оставили на попечение тётушки. Матушка всегда думала только о себе, и была эгоисткой. Тётя её противоположность. Она-то и заменила мне и мать, и школу. Ведь мама после замужества меня почти не навещала. Именно у тётушки я и получила домашнее образование.
В эти годы я полюбила чтение. Книги стали моими самыми преданными друзьями, которым я могла излить душу, как вам сейчас. Они успокаивали меня, уводили далеко-далеко от серой реальности в царство красивых фантазий. Поныне я всё ещё провожу часы за книгой, и никогда не засыпаю, не прочитав.
Конечно, литература – вещь прекрасная, но она не способна заменить настоящих друзей, живых людей во плоти и крови. Не так ли?
– Верно и в реальной жизни у меня тоже есть две близкие подруги. Одна из них сейчас живёт рядом со мной в Сан-Паулу, в доме мужа. Это моя няня Сильвия, которая знает меня ещё с пелёнок. Она переехала к нам после смерти отца. Другая, Палома Шименес, смелая с мальчишеским нравом. Мы с ней в юности часто ходили в кино, а нашим любимым местом отдыха был парк араукарий у реки Капибериби, где и она меня познакомила со своим будущим мужем. Мне было тогда шестнадцать, и я подрабатывала в библиотеке. Однажды в жаркий февральский вечер, Палома познакомила меня с кузеном, который пригласил нас в дорогой ресторан, расположенный прямо в середине этого парка. Там уже за столиком нас поджидал его друг и компаньон, предприниматель из Сан-Паулу – Алвару Казелли, мой будущий супруг. Который оказался вдвое старше меня.
Он, как в романе, сразу же влюбился в меня, едва увидев, и два месяца всячески добивался моей взаимности. Чего только он не делал для этого: завалил редкими цветами, забрасывал письмами, преподносил дорогие подарки, а слова, мольбы, признания, клятвы. Но я отказывала, и всё время убегала от него. Честно говоря, он не был для меня принцем из сказки. Я не чувствовала к нему ровно ничего, кроме уважения к его чувствам. Но Алвару, потомок бедных итальянских иммигрантов, был очень упорным, а ещё больше несказанно богатым человеком. Поэтому, когда он попросил моей руки у старой тёти, именно это обстоятельство оказалось решающим доводом в её решении. И она, недолго раздумывая, ответила за меня «да». Так, я вышла замуж за сеньора Казелли, поклявшись ему у алтаря перед Господом в верности до гробовой доски… В приданое же мужу я принесла лишь ненужный титул. Хотя, признаться, он страшно горд этим обстоятельством. Не понимаю только почему. Только спеси и пустого тщеславия ради. Ведь это анахронизм, артефакт из лавки древностей, – иронически усмехнулась она.
– Вы графиня не только по титулу, но и по духу, Мальвина, – заметил Жуан Педру. Он внимательно слушал, пристально смотря на неё, смело сжимая её руку. Откровение Мальвины, её печальный рассказ заинтересовал, но никак не тронул. Чужие переживания, сострадание к ближнему, были ему незнакомы. К тому же, нынче он желал свою собеседницу. Желал во что бы то ни стало. Этот сеньор привык всегда добиваться цели. Любой ценой.
– Но, согласитесь, это не имеет никакого значения в наш век, – продолжала она, – Авторитет любого дворянского титула уже давным-давно склонился перед авторитетом денег. Так вот, на моё счастье, Алвару оказался совсем неплохим человеком. Он не только вытащил всех нас из ярма долгов, но и согласился на переезд тёти и няни к нам. И они ни на шаг не отходили от меня. Правда, тётя решила вернуться сюда. Вообще, я ему признательна и многим обязана. Он всё время холит и опекает меня, и я на каждом шагу чувствую его любовь и заботу ко мне. Более пяти лет мы живём вместе, а в прошлом году у нас родился сын – Аугусту Бернарду. Это было для меня его самым большим подарком. А вскоре после свадьбы, Палома уехала в Рио, а недавно по моей большой просьбе Алвару согласился купить часть бывшей фазенды моего отца. И теперь мы купили соседнее с нами имение, то есть ваше, сеньор. Вот видите, перед вами образец счастливой матери преуспевающего бразильского семейства, – с явной иронией заключила красавица. Видимо, не привыкшую к возлияниям Мальвину, крепкое вино многолетней выдержки ударило в голову, и она то и дело иронизировала над собой в ходе беседы.
– Но никак не любящей жены, хотя признаться, я не на шутку завидую вашему мужу, сеньора, – недвусмысленно признался Жуан Педру.
– Да перестаньте же вы! Во-первых, я люблю мужа и просто обязана его любить, а во-вторых, не пытайтесь, пожалуйста, быть со мной искусным обольстителем, ибо у меня, поверьте, крайне мало шансов попасть в ваши сети, – рассмеялась она, обнажив ровный ряд жемчужных зубов. Вино успело на неё подействовать, – Кстати, а вы сами женаты, кажется?
– Да я связан узами Гименея в прямом смысле этого слова, – вздохнул Жуан Педру, и у него явно подпортилось настроение. Тема брака и собственной семьи была для него не то, что бы больной, но и нелюбимой. Мальвина не заметила этой перемены на его лице, и искренне любопытствовала сейчас, – У меня жена и пятилетний сын. Я женился по расчёту и по совету отца. Хотя, признаться, мне грех жаловаться на неё. Она любит меня, верна мне, неплохо воспитывает сына.
– Это крайне важно для матери.
– Так что в этом мы с вами очень похожи. Оба мы в браке с нелюбимыми людьми, и оба пытаемся заставить себя чувствовать счастливыми.
– Повторяю вам, я люблю мужа. И будет лучше, если мы сменим тему разговора, – перебила его Мальвина. Он затронул её слабую струну. Она не хотела дальше касаться опасной для себя темы, и невольно выдать этим наступившее волнение.
– Тогда лучше выпьем, – предложил Жуан Педру, поднимая бокал.
– Нет, уж лучше вы расскажите, почему вдруг решили продать семейное имение, – мягко упросила его Мальвина, – Что вас вынудило пойти на такой шаг?
– Как я могу отказать вашей просьбе сеньорита, простите, сеньора. Просто вы так юно выглядите, – грубо польстил Жуан Педру. На самом деле он преднамеренно перепутал обычные обращения, и это было одним из его ухищрений, которые располагали к нему сердца женщин.
– Хотя, я не имею права этого спрашивать. Простите за любопытство.
– Да нет, что вы, дорогая. Мне будет очень приятно рассказать эту историю понравившейся мне красивой женщине, – этим откровением Жуан Педру снова вогнал в краску лицо Мальвины, и невозмутимо продолжал, – Прапрадед моего деда был гончаром в Лиссабоне. Но после знаменитого землетрясения в середине XVIII века он, лишившись почти всего, в том числе дома и погибшей под завалами семьи, с последними сбережениями приплыл в Бразилию. Искать своё счастье и начать новую жизнь на новой Родине. Вместе с алмазоискателями в Минас-Жейрасе он решил попытать тут счастья и сколотить состояние. Однако ему это не удалось. И он, после многих лишений, примкнув к морякам, ищущим приключений, отплыл с ними в Пернамбуку, надеясь захватить кусок земли, выращивать там сахар. Тогда сахар стоил огромных денег, и торговать им было выгодно. Многие эмигранты из Европы сумели нажиться на этом, сколотив состояния. Он обосновался в Ресифи, купил тот самый участок, который я вам недавно продал, построил дом, женился на креолке голландских корней, заимел детей. Его сын переключился на кофе, и этим положил начало семейному делу. Чтобы покрыть издержки, он продал часть земли соседям. Внуки и правнуки его сына рождались, жили и умирали здесь.
Всё это продолжалось до тех пор, пока в начале нашего века мой дед, младший сын семьи, не переехал в Рио, чтобы покорить столичный рынок кофе. К сожалению, ему это не удалось. Помешали кризис, конкуренты и политика, так как дедушка был человеком весьма либеральных взглядов, искренним патриотом. Это ему всегда мешало в жизни. Зато именно в Рио ему довелось встретить свою единственную любовь, от брака с которой и родился мой отец. В канун смерти дед окончательно разорился, но отец сумел вывести нашу семью заново на прежний уровень, посвятив этому большую часть своей жизни. Основал новую компанию. Здесь на фазенде, тем временем, жили родичи, которые за неимением детей, в конце концов, и отписали её на моего отца.
– Который и в конце решил продать её, – покачала головой Мальвина. Она наслаждалась, слушая его голос, который всё больше и больше очаровывал её. Она была готова слушать его без перерыва, словно райскую мелодию.
– Да и по трём причинам. Во-первых, у нашей семьи никого не осталось из родственников в этих краях. Некому было смотреть за фазендой. Оттого-то и она была в таком состоянии. Мы же все родились в Рио, и нас с Ресифи связывали, пожалуй, воспоминания, когда мы проводили здесь школьные каникулы. Во-вторых, компании нужны свободные средства. В-третьих, политическая ситуация на Севере оставляет желать лучшего.
Они уже давно, не замечая времени, разгорячились обильной, вкусной едой и восхитительной «Мадейрой», которую он обожал. А доброе вино, как известно, не только располагает к тесному общению, но и открывает на сердце уснувшие чувства, особенно у женщин романтического склада. Конечно, Мальвина была верной женой и любящей матерью, и никогда не допускала даже мысли о супружеской измене. К тому же она была глубоко набожной женщиной, чтящей христианские заповеди, не пропускающей мессы. Библия и Евангелие с детства были её настольными книгами. В таком духе воспитала её тётя, сама ревностная католичка. Тем не менее, Мальвина уже с первого раза была очарована симпатичным кабальеро, сладко говорящим сейчас. Но разум, воспитание, а ещё больше природная скромность, удерживали её от опрометчивых шагов. И как бы сейчас не была пьяна Мальвина, всё же ясно отдавала себе отчёт в том, что Жуану Педру она интересна не только как собеседница, но и как молодая женщина. Хотя, красавицей Мальвина себя никогда не считала. Мысленно она сопротивлялась его чарам, полагая, что держит ситуацию под контролем.
Однако Жуан Педру принадлежал именно к тому особому типу людей, обладающими искусством обольщения женщин безо всяких ухищрений. Такие мужчины, как правило, не бывают прожжёнными латиноамериканским мачо. Это уравновешенный тип уверенного в себе мужчины. Именно такой тип, не особо усердствуя, может покорить сердце любой женщины от скромной монашки до стервозной матроны. Этим-то они и привлекательны в глазах прекрасного пола. В них будто сидит бес, дьявол-искуситель, искушающий женщину одним взглядом. А затем, как ядовитый паук, безжалостно уничтожающий её в тенетах своих чар.
Прошло целых два часа после обеда, и Жуан Педру с Мальвиной незаметно для себя в разговоре перешли на «ты». Они никак не могли наговориться. У обоих было такое ощущение, словно они давно знакомы друг с другом. Однако они должны были скоро расстаться, как бы им этого не хотелось. Жуан Педру уже расплачивался по счёту с хозяином, когда в кафе запыхавшись, вошёл заехавший за ними Жоао Ассунсау.
– Ради Бога, сеньоры, ещё раз извините меня за опоздание, пожалуйста, – отдышавшись, обратился он к ним, – Я заехал, как и обещал, но, к сожалению, у меня неприятное известие для вас, сеньор да Силва.
– Что ещё стряслось у вас, дон Жоао? Вас обманул очередной клиент? – пошутил, бывший навеселе Жуан Педру.
– Нет с делами, слава Богу, всё в порядке. Но синоптики обещали сегодня на вечер сильный ураган, и в связи с этим все авиарейсы отменены, а кораблям запрещено выходить в море. Так что вы сможете вылететь в Рио не раньше, чем завтра.
– Что поделаешь! Ничего страшного, так, я ещё дольше пробуду в вашем городе и поближе познакомлюсь с его самой красивой жительницей, вернее, гостьей из Сан-Паулу, – весело ответил он. Видимо, перспектива задержаться в Ресифи ещё на день не огорчила его, а Мальвина в это время густо покраснела. Естественный румянец делал её лицо ещё красивей, нежели дорогой макияж. Ведь природная красота, созданная Творцом намного лучше эффектного макияжа.
Жоао Ассунсау деликатно сделал вид, будто ничего не заметил и не услышал. В конце концов, лёгкий флирт или интрижка между ними, это их сугубо личное дело. Главное, платёжеспособные клиенты, решил он про себя. А Жуан Педру, любезно помогая Мальвине одеться, расплатился по счёту, и все трое вышли на улицу, где уже начинал моросить тропический дождь, переходящий в ливень. Тяжёлые тучи зловеще обволакивали небо, обещая грозу. Машина с пассажирами выехала в сторону центра города. Жуан Педру вышел у входа отеля «Jangadeiro». Захмелевшую Мальвину Жоао отвёз домой.
Человек существо разумное, однако, как бы, ни старался во многом покорное госпоже Судьбе, которая и определяет линию нашей жизни с самого момента появления на свет божий. Жуан Педру и Мальвина и в мыслях не предполагали, чем через много лет закончится для них обоих это романтическое знакомство, и какую роковую роль она сыграет в их судьбах и в судьбах их потомков. Судьбах, с этого дня тесно переплетённых навеки самим Провидением вне зависимости от их воли и желания.
Глава II
Как и обещали синоптики, погода действительно резко ухудшилась. Бурный тропический ливень вкупе с грозой и штормом, возвещали людей об окончании осени и скором наступлении зимы. В Бразилии, как и во всех странах южного полушария наша зима соответствует лету в северном, то есть июль считается там разгаром зимы. Чем ближе к линии экватора, тем зима бывает тёплой, а холодную сухую погоду сменяет обилие осадков и господство прохладных муссонов. В это время года выпадают ливни. И почти непрерывно, то слабея, то усиливаясь, дует влажный океанский ветер. В прибрежных районах Атлантики для поздней осени характерны не столько обилие ливней с грозами, сколько засилье прибоев. Тропические грозы, сопровождающиеся раскатистыми молниями, бывают здесь устрашающими, а бурные ливни ужасающими. Земля не успевает полностью впитать в себя всю обильную влагу дождей, что губит ценный урожай, сильно вредя хозяйству. Поэтому местные земледельцы не жалуют этот сезон, особенно переходной период от конца осени к началу зимы, называя его мёртвым сезоном.
Пожалуй, Мальвина была единственным человеком во всём Ресифи, кто в душе радовался этой резкой перемене погоды. Её радовала не сама гроза с ливнем, а связанная с нею отмена всех авиарейсов, благодаря чему увеличилась вероятность ещё одной встречи понравившимся ей Жуаном Педру. Но её сейчас одолевали смутные сомнения, и она чувствовала себя так, будто последние события происходили не с ней, а с кем-то другим.
Мальвина ощущала себя словно обожженной после удара током. Так, в первые доли секунды после удара тока человек ощущает шок, не чувствуя боли, которая появляется постепенно с нарастающей силой, пока целиком не овладевает всем организмом. Так и Мальвина в первый миг знакомства ощутила симпатию к Жуану Педру, которую и симпатией то назвать сложно. Потому что он был первым и единственным мужчиной в её жизни, который отличался ото всех и, который сумел заинтриговать. И она с долей ужаса, смешанного с сильнейшим природным инстинктом тянулась к нему. Ей нравились не только внешность и манеры, но и всё в нём. По наивности она не замечала в нём естественных для любого индивида недостатков, и даже во сне не могла предположить, что Жуана Педру в ней интересует ровным счётом ничего, помимо женского обаяния, что у него могут быть совсем иные намерения, продиктованные тем же инстинктом. Но воспитание не давало окончательно утонуть в водовороте страстей. Вся беда была в том, что она сама не знала названия своему чувству, не знала, поступает ли она по совести, как быть дальше. Всё происходило слишком неожиданно, слишком быстро и впервые в жизни.