– Хунта принесла оздоровление нашему обществу, нашей экономике. Признаться, я сам тоже пострадал от неё немного. Но такой компании, как «Силва» нет места на отечественном рынке, если их управление находится в ненадёжных руках. В руках, угрожающих делу бизнесменов, развитию экономики в целом. Если фирма будет в наших руках, то считайте сеньоры, что фруктовый рынок города тоже перейдёт целиком в наши руки. Заладится бизнес.
– Хорошо кузен. Теперь ты почти сумел нас убедить, и мы всемерно будем помогать тебе и поддерживать тебя в этом благородном деле. Но я ещё раз подумаю над твоими предложениями, Рикарду. И не забывай: хороший ягуар – это мёртвый ягуар. Надеюсь, ты понял, что это я про Жуана Педру. Ну ладно, удачи тебе, – крепко пожал руку кузена Роберту.
– Тогда поднимем бокалы за наш общий успех! – воскликнул захмелевший Рожериу, поднимая опорожненную наполовину рюмку.
– За то, чтобы «Силва» попала в достойные руки! – воскликнул Рикарду.
– А нет, так сами возьмём её, как быка за рога или же как девку за волосы, – неприятно захохотал Роберту.
День уже давно отошёл за полдень, но в просторной бильярдной всё ещё продолжал стоять аромат сигар и виски, которыми угощались друзья Рикарду Диаша. Эти сеньоры, которые недавно с умным видом рассуждали о геополитике, о национальной экономике, наживу считали смыслом существования. Для них весь мир вертелся вокруг их бизнеса. Они видели цель жизни не в семейных радостях, не в любви, не в бескорыстной помощи ближнему. Наживаться любым способом было их жизненным кредом. По подлости, цинизму они не уступали, а возможно даже и превосходили Жуана Педру, которого они дружно ненавидели.
Глава VI
В небольшом ресторане «Churrasceria a jardim»5 недалеко от проспекта Копакабаны было как всегда душно от множества шумных посетителей. Несмотря на свой небольшой размер, ресторан снискал популярность на весь город, и сюда ежедневно приходили вкусно пообедать или же просто приятно провести время, люди из самых различных слоёв общества. Там прекрасно готовили свежее мясо и хорошо обслуживали посетителей. У столика, где обычно сидел клиент, ставили жаровню с углями, на которых медленно обжаривался целый набор превосходных кусков разного мяса: свинины и баранины, козлятины и телятины. На стол ставили и блюдо со свежими, политыми уксусом листьями салата, а клиентам, обладавшим отменным аппетитом, к этой снеди добавляли ещё и тарелку с ломтиками картофеля-фри, обжаренными в кипящем оливковом масле. Казалось бы, с такой порцией невозможно справиться одному человеку. Но, если есть не торопясь, запивая каждый проглоченный кусок глотком терпкого красного вина, то когда через полтора-два часа приходил официант, он мог убрать пустые блюда, унести жаровню с потухшими углями и затем вернуться, лишь для того, чтобы принести чашечки с ароматным кофе, деликатно напомнив об оплате счёта. А наиболее уютные места этого ресторанчика располагались в примыкающем к нему всегда прохладному саду.
Вечером в субботу 17 мая 1969 года здесь за дальним столиком в углу садика, окружённого высокой тростниковой стеной, двое молодых людей, не обращая на окружающих внимания, вполголоса вели неторопливый разговор. Но больше говорил один из собеседников. Второй, потупившись, молчал, лишь изредка вставляя короткие фразы, исподлобья смотря на говорившего сеньора. Говорившим был Жуан Педру. А превратившийся весь в слух и внимание собеседник был высоким коренастым мужчиной примерно одинакового с Жуаном Педру возраста, с густой копной чёрных волос, тёмными сужеными глазами на квадратном лице с массивной челюстью и выпяченной нижней губой. Светлая кожа на его лице была сплошь утыкана веснушками, словно морской песок на камне. Пышные усы с бородкой придавали его виду комичное выражение доморощенного интеллигента. Хотя он был также далёк от интеллигенции, как борец сумо от детского балета. Кожаная куртка с рубашкой под ней скрывали от любопытных взглядов испещрённое наколками мускулистое тело. Очевидно, этот тип некогда был знаком с зоной. Звали этого господина – Гонсалу Каштру. Это имя ничего не значило для добропорядочного обывателя, но известная в уголовной среде кличка отпугивала мало-мальски нормального человека.
♦ Гонсалу Каштру, по прозвищу «Пантера» был приятелем Жуана Педру и его верным подельником. Родившийся в многодетной семье переселенцев из Куябы, он вырос в окружении беспросветной нищеты в грязных фавелах Рио. Уличная жизнь закалила его характер, сделав матёрым рецидивистом ещё в ранней юности. Именно тогда и к нему и приклеилось прозвище «Пантера» за стиль драк и звериную интуицию, помогавшая безошибочно выявлять слабые места соперника. С юных лет он систематически привлекался к уголовной ответственности за преступления, начиная с карманного воровства, заканчивая азартными играми. Он был дважды судим, проведя за решёткой два года, где и близко познакомился с другим уголовником – Клаудиу Барбоза.
Но, несмотря на такое незавидное реноме, сразу после выхода из тюрьмы, Гонсалу становится личным адъютантом молодого капитана ВВС да Силвы. И это в бытность его гражданским лицом. Спустя год «Пантера» опять же при содействии патрона устраивается на службу… сержантом полиции! Здесь за полгода службы этот тип приобретает бесценный опыт борьбы с криминалом, полезные связи с коррумпированными чиновниками и досье на весь преступный мир штата, успешно используя всё это в будущем. Возможности его небывало расширяются, а доходы быстро растут, благодаря взяткам и вымогательствам.
Однако его с треском выгоняют из полиции за злоупотребление служебным положением, и блестящей «карьере» приходит конец. Наш герой возвращается в привычную среду. Но и на этот раз без ломаного гроша в кармане он не унывает, и разворачивает бизнес в Нитерое. Хитрый, жестокий Гонсалу Каштру являлся закоренелым преступником. В то же время он был слепо предан Жуану Педру, и в основном благодаря этому, стал правой рукой в тёмных деяниях последнего. Именно Гонсалу помог ему сколотить группировку из нитеройских братков, в которой он с Клаудиу в виде неразлучного тандема выступал на главных ролях.
– Так вот, начните действовать сразу после моего ухода. Только не палитесь, особенно Мясник. Он у нас неравнодушен к бабам, коке и иным глупостям. За ним, как за дитятей нужен глаз да глаз, и поэтому не упускай его тоже из виду. Понял меня? – настойчиво твердил Жуан Педру.
– Понял. А что конкретно мы будем делать, патрон? – спросил его Гонсалу. Он вместе с другими членами банды так обращался к Жуану Педру.
– Кстати, а где, сейчас, носит Мясника?
– Собирает навар на рынке в Нитерое. Сегодня же суббота – день сбора.
– Правильно. А теперь слушай меня очень и очень внимательно и мотай на ус, Пантера. Всё, что я тебе скажу сейчас крайне важно для меня. Это самое важное из всех дел, что я вам до сих пор поручал. Разумеется, тут не может быть никакой осечки, понимаешь, надеюсь? Итак, начинайте следить за опасной троицей, то есть за Рикарду, Роберту и Рожериу. Собирайте на них всю информацию, любой даже мало-мальски значащий компромат. Ясно?! Потом эти сведения передайте лично мне. И помни, что здесь труд в основном умственный с проявлением так сказать некоторого творчества. На всё это у вас неделя. Максимум дней десять.
– Но обоим невозможно уследить за тремя людьми. Не получается.
– Эта проблема пусть вас не волнует, – жёстко отпарировал Жуан Педру, незаметно протягивая ему из-под стола конверт, набитый американскими купюрами. Собеседник быстро взял конверт, зорко глядя по сторонам.
А хозяин, ухмыляясь, продолжал, – Это ваш аванс. Да не шуруйся ты так. Сам вроде Пантера, а глядишь по сторонам, как будто кролик какой-нибудь. Нельзя так, друг. Эта сумма не только для покрытия необходимых расходов, но и для скорого найма тобой нужных, проверенных людей для дела. Естественно, что наёмники будут лишь временными лицами, и сразу же после окончания работы порви с ними полностью, расплатившись, как следует. Никого не обижая, понятно. А если кто и начнёт дёргаться, то сам прекрасно знаешь, что делать.
– Конечно, патрон. Сделаем всё как надо, – с улыбкой ответил бандит.
– Мне очень нужно, чтобы вся информация об этой тройке у меня была бы на руках. Понятно? Весь ежедневный распорядок, все связи, знакомства, увлечения, привычки, места пребывания и вообще всё, что связано с ними. Особый упор надо делать на кузенов Рикарду и Роберту. Ни в коем случае не светитесь! Ведите себя предельно осторожно. Тише воды и ниже травы.
– Ясно. Постараемся стать невидимками.
– Это только первая часть вашего задания. Вторая более сложней, Пантера.
– Я готов на любое дело. Были бы деньги и твоя дружба, патрон.
Жуану Педру за годы службы, вернее, в отряде специального назначения, много раз приходилось иметь дело с типами, подобными Гонсалу. Общаясь с ними, он чувствовал себя как рыба в воде. Прекрасно знал, о чём вести разговор, каким тоном, и что может интересовать подобных подонков.
– Не сомневаюсь в этом. Деньги и дружба всегда будут, пока будете верно и исправно работать на меня. Ну ладно, не будем отвлекаться. У меня итак мало времени. Вторая часть состоит в том, что придётся следить за моим старшим братом и нашим проклятым адвокатом. Их личная жизнь меня не интересует, хотя не лишним будет узнать и эту сторону их биографии. Но все их дела, касающиеся компании должны быть доподлинно известны мне. Перемещения и встречи Жоакима и Жулиу Сезара нужно тщательно фиксировать. Я сам буду с тобой связываться раз в два-три дня, и отдавать необходимые инструкции по делу, если на то возникнет необходимость. Пусть расстояние между нами не будет для тебя помехой или поводом, чтобы расслабиться. И не посмей даже в мыслях прерывать со мной связь или же как-то дезинформировать меня. Понятно?!
– Почему ты так говоришь, патрон? Разве я стукачок, что ли?
– Никак нет Пантера, потому именно тебе я поручаю дело. Справишься?
– Конечно, справлюсь, будь уверен в этом, патрон!
– Ну, вот и хорошо. От Пантеры я ожидал только такого ответа, – похлопав приятеля по плечу, весело произнёс Жуан Педру, – Во вторник я вылетаю, и вы начнёте в тот же день. К этому времени ты с Мясником завербуешь нужных людей, которые естественно никогда не будут меня знать, вообще. Впрочем, чего тебе разъяснять такие тонкости. Ты это сам всё прекрасно знаешь. Остальные подробности я тебе ещё вчера объяснил.
– Хорошо, патрон. Мы выполним всё, как ты сказал, – пообещал Пантера.
– Отлично. До аэропорта пусть меня провожает Мясник. Потому что ты будешь всё это время занят больше всех, и я не хочу отвлекать тебя от дел.
– Сеньор Жоаким нет, но адвокат может учуять слежку. Тем более у нас с ним уже чуть было не произошёл прокол в прошлом году после дела того полковника.
– Думаю, ты прав. Оставим тогда пока брата с адвокатом в покое, – немного подумав сказал Жуан Педру, – насчёт них я позже решу, и дам тебе знать.
– Понятно. Будут ещё какие-либо инструкции, патрон?
– Пока нет. Ну да ладно, Пантера, мне пора. Береги себя, – произнёс Жуан Педру, крепко пожав руку собеседника. Гонсалу отнюдь не был слабаком, и запросто мог свалить кулаком бычка, но рукопожатие патрона было крепким даже для него.
Жуан Педру не смог улететь в намеченный срок, задержавшись ещё на неделю. Дела дома и на работе позволили ему ещё остаться в Рио. А в доме да Силва ныне царило уныние, которое началось сразу после того, как во время вечернего ужина в кругу семьи и близких друзей, то есть адвоката с доктором, дон Жуан Антониу объявил домочадцам о своей неизлечимой болезни. Вначале домашние никак не хотели поверить услышанному, и Жоаким с Мануэлой даже принялись советовать отцу уехать на лечение в Штаты. Но доктор Леонсиу с присущей ему прямолинейностью отверг их советы, и тем самым похоронил искру надежды в их сердцах. Все, Жоаким, Мануэла, Жозе, Мария, супруга Жуана Педру, их дети, слуги, и даже легкомысленная Оливия были в отчаянии от того, что ничем не могут помочь главе семьи. Болезнь прогрессировала, и в доме да Силва теперь царили грустное молчание и всеобщее уныние. Даже всегда шумные и неугомонные дети Жоакима – Камилла и Отавиу теперь как-то притихли, зная, что тяжелобольного дедушку нельзя теперь беспокоить.
Однако время всё лечит, заставляя хотя бы отчасти смириться с любой потерей. И понемногу домашние стали свыкаться с мыслью, что их отца, деда и тестя не станет через несколько месяцев. Обычная рутина жизни, работа, домашние хлопоты и разговоры о предстоящей свадьбе Мануэлы понемногу заглушили уныние в членах семьи да Силва. Оно постепенно уступало место ежедневным заботам. Такую атмосферу создавал сам Жуан Антониу своим примером. Словно бросив вызов в лицо самой смерти, он ежедневно выходил на работу, проводил совещания, встречи, переговоры, подписывал документы, часто ездил на фабрику и не пропускал важных приёмов. Продолжал по-прежнему твёрдой рукой руководить компанией. В этом его горячо поддерживал волевой и оптимистичный Жуан Педру. Вначале ему тоже передалось отчаяние всех членов семьи да Силва, и он также пару дней ходил угрюмый с насупленным лицом. Но, не настолько, чтобы так падать духом, предавшись унынию. Во-первых, он раньше всех в семье узнал о болезни отца, и поэтому был готов к любому повороту дела. Во-вторых, в отличие от остальных его горе было не столько искренним, сколько показным. Если он и горевал, то только потому, что отец обделил его в своём завещании, и отправлял сейчас в изгнание в чужой город.
Днём в понедельник 26 мая Жуан Педру уже был в аэропорту «Сантус Дюмонт», где его на этот раз провожали жена с сыном и Виктор. Среди сопровождающих выделялся высокий мускулистый негр в кожаной куртке и потёртых джинсах. Он стоял далеко в стороне, но благодаря своему росту мог лицезреть пассажиров. Разумеется, никто из сопровождающих Жуана Педру не обратил на него никакого внимания. Этого негра отличали необыкновенно уродливая физиономия и неприятный взгляд больших глаз. Даже за версту чувствовалось, что этот верзила является отморозком. Это был не кто иной, как известный рецидивист Клаудиу Барбоза.
♦ Клаудиу Барбоза по прозвищу «Мясник» был на десять лет старше Гонсалу, и в отличие от своего товарища являлся коренным афробразильским жителем Рио, так называемым – кариока. Его родители, вернее мать (отца он не знал, ибо был незаконнорожденным), всю свою жизнь провела в тесной фавеле на окраине. Она подрабатывала случайными заработками, а часто и воровала на вокзалах, чтобы не умереть с голоду самой и как-то прокормить полуголодных детишек, старшим из которых был наш герой. Выросший в подобных условиях Клаудиу уже с детства был знаком с криминалом, успев близко познать пороки.
Вскоре такое «знакомство» начало давать обильные плоды. Так, до 15 лет у него было аж 20 приводов в полицию, три судимости и около полусотен мелких правонарушений. Его данные прочно закрепляются в архивах полиции штата, а объёмное досье исчисляется томами! Хулиганство, кражи с взломом, грабежи, угон автомобилей, шантаж, изнасилования, вымогательства, азартные игры, наркоторговля и даже предполагаемое соучастие в неоднократных похищениях и убийствах людей, – далеко не полный перечень деятельности юного отребья.
Уже в шестнадцать лет он прославился, не знающей предела, изощрённой жестокостью, перешагнувшей грань садизма. Баскетбольный рост, свирепый взгляд огромных, как у жабы, глазищ вкупе со страшной улыбкой, обнажавшей лошадиные зубы, а также пренеприятнейшая внешность извращенца внушали ужас даже матёрым уголовникам, не говоря уже об обычных людях. Поэтому-то в криминальной среде за ним прочно закрепилась кличка «Açogueiro»6.
Когда Клаудиу исполнилось шестнадцать, полиция снова арестовывает его за участие в изнасиловании и убийстве двух школьниц. Суд приговаривает его, как главаря банды, к смертной казни, который вскоре заменяется пожизненным лишением свободы и каторжными работами на рудниках в далёкой Боа Виште.