— Спасибо, море, и до свидания! Мы через год возвратимся сюда вместе с этой занудой Зоськой.
Путь домой показался Зосе долгим, а дорога, неожиданно длинной.
МихаилСамуилович говорил, что писем нет, но ведь он мог и слукавить, чтобы Зося не волновалась. Возможно, от Пети уже есть письмо, а, может, и не одно. Скорее бы приехать, тогда все и прояснится.
Михаила Исааковича они застали в постели. Оказалось, что он заболел неделю назад. Гипертонический криз, а на его фоне — учащенное сердцебиение. Ложиться в больницу он отказался — ожидал возвращение своих розочек — Розу Самуиловну и Зосю.
— Ты, что же, Миха, творишь? Если бы ты нам не поленился сообщить о своей болезни, то мы бы с Зосей дома были на неделю раньше, и от твоего давления сейчас остался бы только пшик, — возмущалась поведением своего преданного друга Роза Самуиловна.
— Не шуми, Розочка, нашу девочку напугаешь. Не хотел я вас беспокоить, тем более что у вас впереди была еще целая неделя отдыха. Зосенька мне по телефону взахлеб рассказывала, как вам в Крыму весело и интересно. У нее и голос даже от возбуждения изменился, стал какой-то звонкий и, похоже, счастливый. Я ее сразу-то и не признал. Обычно от нее каждое слово можно рассматривать, как подарок, а тут за весь наш разговор я сказал только несколько слов, да и то потому, что нужно было отвечать на ее вопрос — есть ли письма от Пети. Все звенела и звенела, как вы там осетрину с белужиной ели, хамсу и керченскую селедку. Про какие-то шашлыки из молодого барашка и золотое шампанское. Разве мог я, ссылаясь на свое маленькое недомогание, вырвать вас из всего этого великолепия. Выглядите вы обе прекрасно — две мои красавицы, глядя на вас, и я сразу поздоровел. Тем более что завтра, Розочка, мы должны прокатиться по базам и магазинам. Я тут свои старые связи подключил и договорился на торговых базах о новых вещах для Зосеньки. Ее гардероб к новому учебному году нужно обновить. Платьица, туфельки, сапожки, там всякие свитерочки хочу новенькие купить. Пусть моя девочка выглядит королевой. Я всю жизнь работал, а деньги потратить было не на кого. Так сейчас за честь почитаю их на моих красавиц транжирить. И ты, Розочка, обнови свой гардероб, сделай мне одолжение.
— Хорошо, Миха. Завтра все обсудим, но при условии, что у тебя давление не будет за норму зашкаливать. Мы тебе тоже подарки привезли. Зося, иди, золотце, сюда, и подарки для дяди неси.
Роза Самуиловна ушла на кухню, а Зося заняла ее место возле постели Михаила Самуиловича.
— Смотри, дядя, эти ракушки я собирала на «карманном пляже». Ты когда заведешь нам золотую рыбку, мы их положим на дно аквариума. А вот этот парусник сделан тоже из ракушек крымскими умельцами, его тоже можно опустить на дно аквариума. Представляешь, какая будет красота. А вот это — крымское шампанское. Александр Михайлович Анцев сказал, что это лучшее крымское шампанское и пьют его настоящие гурманы. Он сказал, что тебе тоже оно обязательно понравится.
— Спасибо, мой ангел. Рыбку золотую мы с тобой завтра же и купим. А скажи мне, пожалуйста, не найдется ли у тебя свободный часик, чтобы ты мне все самым подробнейшим образом рассказала о вашем отдыхе в Крыму.
— Я и сама хотела у тебя подольше посидеть. В Крыму было замечательно, но, если бы ты поехал вместе с нами, то было бы еще лучше.
Зося, как опытная сиделка, придвинула стул к кровати Михаила Исааковича и ровным, тихим голосом начала рассказывать о развалинах турецкой крепости, о каменоломнях, о древней церкви Иоанна Предтечи. Михаила Исааковича убаюкал ее голос, и он заснул. Зося тихонько прикрыла дверь в его комнату и пошла к Розе Самуиловне.
— Заснул дядя Миха. Моя мама говорила, что крепкий сон лечит любую болезнь. Пусть поспит подольше и поправляется. А мы с тобой тем временем ему ужин приготовим. Тетя Рози, ну почему он нам ничего не сказал о своей болезни? Ему уход нужен был, а он лежал здесь один, в пустой квартире, без нормальной еды и питья.
— Не горюй, Зося, мы его быстро на ноги поставим.
— Хорошо бы. Моя мама тоже говорила, что все будет хорошо, и она скоро поправится, а вышло все совсем не так. Я так боюсь за дядю! Скорее бы он поправился.
— Успокойся, Зося! С дядей ничего не случится. Болезни разные бывают — у твоей мамы болезнь была неизлечимая, а дядю мы обязательно поставим на ноги и будем беречь. Все будет хорошо.
Михаил Исаакович разомлел от изобилия женского внимания и пролежал в постели еще три дня. Можно было и через день подняться на ноги, но Роза Самуиловна сказала, что к выходным дням можно приурочить еще и понедельник, так, как в понедельник серьезные вопросы не решаются. А покупку дефицитных вещей с торговых баз, где обсуживается партийная и государственная управленческая элита общества, она считала делом важным, которому кроме денег, должна сопутствовать еще и удача. Три дня Зося не отходила от постели Михаила Исааковича и готова была ему даже книжки читать на ночь, чтобы он спокойно засыпал. Напуганная потерей матери, Зося не могла доверить случаю здоровье человека, который стал ей близким и родным.
Роза Самуиловна удивлялась — девочка в заботах о здоровье Михи, даже про почтовый ящик временно забыла.
— Ты, Миха, обрати внимание на нашу девочку.
— Да, конечно. А с ней что-то случилось?
— А ты и не замечаешь! Конечно, случилось. Глаза потемнели, а бледность и через южный загар проступает. Особенно, когда ты капризничаешь, и не хочешь пить лекарства. Разве ты забыл, что у нее практически на руках мать умирала. А сейчас она за тебя боится, как бы с тобой чего не случилось. Ты уж, пожалуйста, поскорее поправляйся. Ну, или беспрекословно исполняй все ее указания.
— Хорошо, Розочка. Больше ни слова против Зосиных указаний. Я уже совершенно здоров, но Зося настаивает, чтобы я еще пару денечков полежал. В былые времена своего одиночества я бы на следующий день отправился по своим делам, а сейчас Зосенька не разрешает. Да и мне самому очень уж приятна ваша забота.
Зося совершенно равнодушно относилась к своему гардеробу. Конечно, она давно выросла из одежды, которую ей покупала мама. Но это была не большая проблема — платье за несколько минут у нее могло превратиться в юбку или блузу, а пальто — в теплый жакет. Короткие рукава удлинялись с помощью накладных манжет. Даже эта переделанная и перекроенная ею одежда сидела на ней безупречно. А какая одежда может испортить стройную девичью фигурку с идеально пропорциональными формами? Это еще и постараться надо. Но уговорить дядю Миху не выбрасывать деньги на ветер ей не удалось.
— С тобой никто и не спорит, — говорил он ей, — у тебя действительно много хорошей одежды, но она вся детская. А ты у меня бриллиантик, а потому и оправа должна соответствовать. Собирайтесь и не ждите, когда у меня снова поднимется давление.
«Про давление я, может, и зря брякнул, — пробовал раскаяться Михаил Исаакович, — но каков результат! Больше ни одного возражения».
Торговые базы занимали большую территорию на окраине города. При ближайшем рассмотрении это были длинные кирпичные склады с пандусами для отгрузки товара, который отправлялся по торговым точкам. В каждом складе, за отдельной перегородкой, хранился импортный дефицит.
Церемония допуска к заветным полкам была одинакова для каждой базы — из управленческой конторы вместе с Михаилом Исааковичем появлялся директор базы и сопровождал избранных посетителей в святая святых — небольшой складик импортных товаров.
Там и совершалось таинство отбора необходимых вещей. В углу помещения, для тех, кто попроще, была устроена ширма — примерочная. Высокопоставленным особам товары для примерки, по списку, доставлялись домой.
Зося, да, впрочем, и Роза Самуиловна были смущены проявленным к ним вниманием занятых людей и старались держаться за спиной Михаила Исааковича. А вот Михаил Исаакович, который со всеми директорами торговых баз был на ты, наоборот, гордился своими спутницами. На традиционный вопрос каждого из директоров:
— Миша, а ты с кем?
Михаил Исаакович с гордостью отвечал:
— С женой и племянницей.
— Какие красивые женщины!
В каждом складе доставались пакеты с красивыми вещами, и Зося должна была это все примерять. Ее лепет о том, что не хотелось бы в очередной раз раздеваться, взрослыми всерьез не воспринимался. Зося надевала очередную вещь и выходила из примерочной. Для Михаила Исааковича и Розы Самуиловны все вещи казались красивыми и достойными, но главным кутюрье здесь был сам директор и его добровольные помощницы из работниц склада.
— Да, конечно, красиво, — задумчиво произносил друг Михаила Исааковича, — но ей можно подобратьболее стильную и удобную вещь. Давай-ка, Людочка, достань тот костюмчик, который мы специально заказывали для дочки Ивана Петровича, а он ей оказался мал. По-моему, этой девочке он будет в самый раз.
Зося с ужасом смотрела на очередной пакет, и покорно шла в примерочную. И только когда машина была до отказа загружена пакетами с одеждой и обувью, Михаил Исаакович решил, что можно возвращаться домой.
Дома Зося уже с большим энтузиазмом вновь перемерила все покупки и, неожиданно для себя, осознала, что все это ей очень нравится.
— Спасибо, дядя Миха, мне все вещи очень понравились.
— Вот видишь, мой ангел, дядя плохого не посоветует. Носи на здоровье, тебе все подходит, как будто сшито по твоим меркам.
Петя не писал, и Зося решила, что он, наверное, на своей загадочной базе. А раз она секретная, то связи там, конечно, нет. «Напишу ему сама, небось, корона с моей головы не свалится. Тем более что ему нужно рассказать про Крым и Анцевых», — решила Зося и уселась за свой рабочий стол. Письмо получилось длинное и обстоятельное, на нескольких тетрадных листах. Зося сложила исписанные листики, поцеловала и вложила в конверт: «Давно нужно было написать ему письмо, а уж, затем и ответ ожидать. Может, Петя обиделся на меня — я тут отдыхаю, а у него занятия без выходных и праздников. Жалко, что я позвонить ему не могу — голос бы его услышала. И почему он не разрешает мне звонить в его училище? Может, думает, что у меня денег нет, так тетя Рози говорит, что я могу заказывать любой междугородний разговор с домашнего телефона, а они потом счет оплатят». В своем дневнике Зося коротко описала свои впечатления о Крыме, затем, после некоторого раздумья написала: «Анцевы — папа и сын. Глядя на них, я не один раз пожалела, что у меня нет папы. Александр Михайлович — удивительный. А какой собеседник и слушатель! Большой, сильный. Я на его фоне совершенная худышка и заморыш. О таком можно только мечтать. Саша-младший — умный, красивый, стильный. В институте я этого не замечала. Разглядела вблизи, и как будто заново с ним познакомилась». Зося отложила свою тетрадочку, перешла на диван и закрыла глаза. И вот оно, синее море, брызги сверкающей в ярком солнце воды, сильные мужские руки на ее теле, а рядом смеющиеся карие глаза. Сердце сладко стукнуло — Саша. Сегодня Саша позвонил Зосе, и они договорились, что завтра он за ней заедет, и они вместе поедут в институт.
Саша приехал раньше условленного срока. Дверь ему открыла Роза Самуиловна.
Зося в своей комнате, в который раз, придирчиво рассматривала себя в зеркале:
«Может, стоит переодеться. Конечно, этот костюм очень красивый, а белая блузка выглядит просто ослепительной в контрасте с загорелой кожей и темными волосами. Но что может обо мне подумать Саша? Не придет ли ему в голову, что я для него вырядилась? А впрочем, замена этого костюма ситуацию не изменит — все мои вещи, стараниями дяди Михи, выглядят празднично и нарядно. Ладно, пусть думает, что хочет. Надеюсь, он понимает, что я за ним бегать, как другие девчонки, не буду». Решение она приняла, но так, же стояла перед зеркалом, и выйти в прихожую не решалась.
— Роза Самуиловна, позвольте подарить Вам вот эти цветы. Вас завтра на работе благодарные ученики завалят розами, а вот эти скромные гладиолусы, пусть будут у вас дома. Конфеты и вино тоже для Вас. Зося завтра будет далеко, а вы с Михаилом Исааковичем устроите праздничное чаепитие и, пожалуйста, поднимите бокал за наши пятерки в новом учебном году. Хризантемы — для Зоси. Я не знаю, какие цветы она любит и купил просто то, что мне самому понравилось.
Вот в прихожую уже и Михаил Исаакович вышел, а Зося все никак не могла преодолеть внезапную растерянность.
— Зосенька, ангел мой, — дядя Миха тихонько постучал в дверь ее комнаты, — ты где? Тебя тут молодой человек ожидает.
Зося решительно открыла дверь и вышла из своей комнаты.
— Ну, ничего себе, — восхищенно протянул вместо приветствия Саша, — ты, Зоська, видимо с пользой провела последние дни перед учебой. Не иначе, как в Париж успела слетать и пробежаться по модным магазинам.
— Нет, это дядя Миха решил меня одеть по своему вкусу. Я говорила, что не привыкла носить такие дорогие вещи, но он и слышать ничего не хотел. Я могу переодеться в спортивный костюм.
— Прошу тебя — никаких переодеваний. У твоего дяди вкус джентльмена. И выглядишь ты потрясающе, принцесса из королевской семьи. Ну, мы, пожалуй, поедем. По дороге где-нибудь остановимся — хочу Зосю сфотографировать. Хорошо, что про фотоаппарат вспомнил — у меня для вас целый пакет крымских фотографий.
— Давай их мне, — протянула руку Роза Самуиловна, — будем с Михаилом Исааковичем рассматривать. А ты Зося, если тоже захочешь их увидеть, то приезжай к нам поскорее. А-то сейчас начнется — то в колхоз на уборку каких-нибудь овощей, то потом в библиотеку. А мы здесь скучаем без тебя.
Только в машине Зося спохватилась:
— Сань, может, нам вернуться — я твои цветы забыла взять.
— Не будем мы возвращаться за цветами. Я тебе их знаешь, сколько еще подарю? Очень много.
— Не надо, Сань. Я не могу принимать от тебя подарки.
— Зоська, что ты несешь? Какие подарки? Цветы — это не подарок, а знак внимания. Да расслабься ты. Мне приятно дарить тебе цветы, а еще более приятно смотреть, как ты при этом смущаешься. Ты на себя в зеркале попытайся взглянуть чужими глазами — может это тебе уверенности добавит.
— Не совсем понимаю, о чем ты.
— Да, все очень просто — ты красивая, умная девушка и одета по последнему писку моды. Такие девушки уверены в себе, ходят с гордо поднятой головой и принимают, как должное, восхищение окружающих их людей. Так, все, закрываем эту тему. Вон, видишь, какая красавица березка стоит возле дороги — здесь останавливаемся, и я тебя фотографирую.
Саша остановил машину.
— Смотри, Зоська, а тебя комар грызет.
— Где?
— Да вот же, вот. Ты разве не чувствуешь?
Саша приблизился к Зосиному лицу и губами ласково дотронулся до ее губ. Зося резко отпрянула от него и забилась в угол машины.
— Никогда, Саша, не позволяй себе ничего подобного.
— А я ничего себе и не позволил. Комара согнал с твоего лица, вот и все.
— Я тебя еще раз прошу, Саша, если мы с тобой друзья, то и веди себя по-дружески.
— Зося, а вот ты ведешь себя, как дикарка с необитаемого острова. Я до тебя просто дотронулся, а если бы даже и поцеловал, то это вовсе не повод для такого переполоха.
— Дело в том, Саша, что у меня есть парень, который сейчас очень далеко. История нашей дружбы насчитывает несколько лет. Эти годы, пожалуй, самые тяжелые в моей прошлой жизни.
— Вы любите друг друга?
— Я пока не знаю точного определения наших взаимоотношений, но заменить их какими-то другими, точно не могу. Это будет предательством по отношению к нему.
— Зося, взгляни на эту ситуацию глазами взрослого человека — там у тебя, как я понял из твоих слов, просто дружба. А почему такой же дружбы не может быть у нас с тобой?
— Конечно, может быть. Просто дружба, без цветов и нежностей.
— Хорошо, нежности исключим, а вот с цветами может возникнуть проблема. Ты меня просто оскорбишь, если откажешься принять цветы. Если ты обратила внимание, то я Розе Самуиловне тоже подарил цветы, и она их приняла. Это нормальные отношения между людьми. Разве твоей маме не дарили цветы?