— Вы можете их забрать, Николай Васильевич.
— Нет, Зося. Икона и распятие по праву принадлежат тебе и будут охранять тебя от бед и напастей.
— Вы мой отец?
— Да!
Чарышев проглотил тугой комок, подкативший к горлу, и внезапно осипшим голосом спросил:
— Ты давно об этом догадалась?
— Нет
— А как?
— Методом анализа наших отношений. Кроме того, я всегда верила, что отец меня найдет. А вы не заметили, что мы с вами похожи? Вот, — Зося положила свою руку на его ладонь, — смотрите, одинаковые. Но приметывнешнего сходства я начала искать, когда поняла, что многие мои черты характера почти с точностью повторяют ваши. А сейчас вы узнали икону, которая передана мне старушкой-ведуньей через мою маму, когда я еще и не родилась. Я вам расскажу все, что знаю об этой старушке от своей мамы. Мистика какая-то. Но сейчас понятно, что эта старушка — мояпрабабушка.
В дверь заглянула Роза Самуиловна:
— Заговорщики! Пора к столу, старый год через несколько минут заканчивается. Нужно его проводить и встретить новый, который, ну, просто обязан быть счастливым и благодатным годом для вас обоих.
Глава 10
Зося по-прежнему каждое утро встречалась с Чарышевым. Они вместе завтракали, говорили и не могли наговориться обо всем, что с ними происходило раньше или мучает сейчас. Отцом назвать его Зося пока не решалась, он так и оставался для всех влюбленным в неепожилым чудаком. Чарышеву было мало их утренних встреч, и он стал частенько забирать Зосю из банка в обеденный перерыв или подвозить домой после работы. Выходные дни они вместе с Розой Самуиловной и Михаилом Исааковичем проводили в загородном доме Чарышева. Чарышев неоднократно просил их всех переехать в свой большой дом, все обещали подумать, но переезд откладывали на неопределенный срок. В конце концов, он понял, что пожилые люди были привязаны к городской квартире, боялись менять свои привычки, а может, в первую очередь — вид из окна.
В банке, в отношениях с коллегами, Зося ощущала некоторый холодок недоверия и зависти. Интеллигентка от рождения, Зося никогда не принимала участие в разговорах, касающихся чьей-то личной жизни, что ставило между нею и рядовыми банковскими служащими определенный барьер. А безупречный внешний вид и дорогая одежда не нравились руководителям среднего звена — не многие из их состава могли позволить себе подобную одежду и соперничать с нею на равных. Заработная плата банковских служащих обеспечивала только прожиточный минимум от аванса до зарплаты. За ее спиной банковские кумушки неодобрительно качали головами и шептались, что одета она явно не по карману. Особенно всех поразила ее новая дорогая шубка.
Когда до банка доползли слухи о ее связи с клиентом, да еще и не рядовым клиентом, а самим Чарышевым, все вновь зашептались — теперь совершенно понятно, откуда берутся шубы, вещи из «Березки» и личная машина — Ромашова беззастенчиво пользуется широко открытым для нее кошельком Чарышева.
Татьяна Алексеевна Анцева, которая по своим должностным обязанностям представляла интересы химкомбината в банке, слухи о любовной связи Ромашовой и ее непосредственного шефа, Чарышева, не опровергала, а, наоборот, всячески дополняла новыми пикантными подробностями и домыслами. Жене Анцева пришлась по душе лживая лесть и комплименты Нины Петровны, и она начала вести себя нагловато и непозволительно высокомерно. Отчеты и деловые письма химкомбината она бросала на стол Нины Петровны, которая в это время стояла перед ней, как солдат на параде — молча и навытяжку. Нина Петровна при Анцевой бумаги боялась даже развернуть, а не то, чтобы проверить. Единственной темой для разговора между ними стал роман Ромашовой и Чарышева. Да и в этом диалоге Нина Петровна, оставалась только слушательницей, внимательной и понимающей. А Анцева, пользуясь такой дозволенностью, и понимаем со стороны слушательницы, старалась обмазать Зосю грязью как можно гуще.
Татьяна давно заметила, что ее сын перестал замечать девушек и большую часть свободного времени проводит дома или в компании друга — соседа по квартире. Друг Александра не умел хранить чужие тайны, и от него Татьяна узнала, что есть девушка, которая пренебрегает вниманием сына, а он любит ее, и за нее готов в огонь и воду. Вскоре Татьяна знала о Зосе то немногое, что смогла вытянуть из молчаливого, не любившего обсуждать с домочадцами служебные дела, мужа.
Анцев утверждал, что девушка очень талантлива и трудолюбива и, несмотря на то, что сирота, сумела получить достойное образование. Более того, в совершенстве владеет двумя иностранными языками, что сразу оценило руководство, как банка, так и химкомбината, который она инспектирует. Если раньше сопроводительные документы на поставку импортного оборудования и платежные документы на их оплату в банк представлялись в переводе с оригинала, то сейчас Ромашова все переводит самостоятельно, без привлечения переводчиков.
«Может быть, действительно эта Ромашова умница, но ведь без роду и без племени, а все туда же — корчит из себя принцессу и недотрогу, — думала Татьяна, — А как, же тогда ее роман с Чарышевым, который шепотом обсуждают и смакуют во всех отделах администрации химкомбината?»
Правда, Чарышева в коллективе уважали, а некоторые и побаивались, поэтому сплетни быстро утихли — народ натешился и умолк. Тогда Татьяна решила, что нужно обо всем рассказать в банке — пусть сын и муж услышат. Обоим эта новость будет полезна. Старший Анцев строго следил за нравственной атмосферой в подчиненном коллективе и нетерпимо относился к любовным интрижкам, особенно с клиентами — пусть подумает, стоит ли ему и дальше держать на работе аморального человека. А младший, ее любимый сын, должен понять, что такого рода девушки не созданы для семьи и ему стоит подумать о новой избраннице, как раз и возраст подошел семью заводить.
Приходя в банк, Татьяна демонстративно игнорировала своего кредитного инспектора, Зою Ромашову, и беззастенчиво пользовалась своим «служебным положением» — жены руководителя банка.
Несколько отчетов и деловых бумаг Зося молча, приняла от Нины Петровны, но в письменной форме предоставила свои замечания в адрес химкомбината.
Нина Петровна решила, что писать они ничего клиенту не будут, лучше уж принять некачественные бумаги, подшить в отдельную папку, а затем спрятать от проверки вышестоящей структуры или госбанка. Она боялась поставить под удар жену своего шефа, а значит и себя.
Зосю такой вариант не устраивал — она предпочитала четкость во всех своих делах, не в ее характере было прятаться от проверок. Урегулировать сложившиеся взаимоотношения с химкомбинатом мог только сам Анцев. Зося отправилась к нему на прием. Анцев выслушал Зосю и спросил:
— Что по этому поводу думает Чарышев?
— Я не сочла возможным без вашего ведома или через вашу голову задавать такие вопросы Чарышеву. Но и сложившиеся отношения с клиентом считаю недопустимыми, это мешает работе и взаимопониманию.
— Кто со стороны химкомбината работает с банком?
— Анцева Татьяна Алексеевна.
— Все понятно. Зоя Николаевна, вы свободны, а я сейчас выясню позицию Чарышева.
Зося вышла из кабинета, а Александр Михайлович набрал номер телефона Чарышева. Чарышев понял, что допустил бестактность, когда поручил Анцевой работу с банком.
— Александр Михайлович, обещаю, что это больше не повторится. Мне придется заменить экономиста, работающего с банком. Я виноват больше Татьяны Алексеевны — по большому счету получается, что это я воспользовался ситуацией с твоей женой. Все исправим. А Татьяне Алексеевне поручим другой участок работы.
— Еще у меня к тебе вопрос — скажи, ты что-нибудь выяснил о родителях Зои Ромашовой?
— Да, выяснил. Большое тебе спасибо за помощь. Я разыскал отца Зоси.
— И кто же он?
— Я.
— Ты шутишь? Ты, развене знал, что у тебя есть дочь?
— В жизни всякое случается. Не знал. Но прошу тебя — эта информация пока только для тебя. Пусть Зося сама решит, когда обнародовать своего отца. Не хочу ей ничего навязывать. Девочка выросла без меня. Сейчас она взрослый человек, а обычно взрослые дети уходят или отдаляются от своих родителей, создают свою семью, и рожают своих детей. У нас с ней все наоборот, поэтому прогнозировать наши дальнейшие отношения я не берусь. Тем не менее, она у меня единственная — и дочь, и продолжатель нашего рода. Буду надеяться, что когда-нибудь Зося открыто назовет меня отцом, все образуется.
— А ты не считаешь, что ваша тайна сейчас шумно обсуждается в наших коллективах. Народ считает, что ты влюбился в своего кредитного инспектора.
— Я действительно люблю свою дочь, а что кумушки судачат за углом мне неинтересно — на чужой роток не накинешь платок. Зося тоже далека от сплетен и пересудов. А люди поговорят-поговорят, и им надоест переливать из пустого в порожнее.
— Я очень рад, — задумчиво произнес Анцев
— Не понял, чему или за кого ты рад? — удивился Чарышев
— За себя рад, — засмеялся Анцев, — я, признаться, тоже считал, что у тебя с моей Зосей роман. Думал, что ты женишься на ней, и не разрешишь работать в банке. Банк мог лишиться ценного специалиста.
В банке появился новый представитель химкомбината. Нина Петровна вздохнула с облегчением — идет годовой отчет, и химкомбинат вновь открылся для делового диалога. Первый квартал заканчивался, вместе с ним уходили в архив отчеты, дела и письма прошлого года.
Новое штатное расписание на текущий год предусматривало увеличение численности сотрудников банка. Правительство поручило банкам, финансирующим государственные программы, дополнительные функции контроля фонда заработной платы и производительности труда предприятий. В банке создавался новый отдел, который так и назывался — отдел контроля фонда заработной платы и производительности труда.
Контрольная цифра по прибыли была дополнена таким же подотчетным темпом роста производительности труда. Плановые показатели по объему производимой продукции для предприятий так и остались второстепенными.
«Что-то мне совсем непонятно, как банковские дилетанты в вопросах производства смогут осуществлять контроль производительности труда на предприятиях, — размышлял Анцев, — получить надуманные отчеты от клиентов и их проанализировать? Но это с успехом, и на более грамотном уровне, смогли бы сделать вышестоящие организации или те, же министерства. Уж им-то знакома специфика работы подведомственных предприятий. А работа банковских экономистов по контролю расходования фонда заработной платы в соответствии с ростом производительности труда — это, по меньшей мере, мартышкин труд. Так, кажется, Чарышев очень точно назвал бесполезный или никчемный труд. Но решения партии и правительства принято выполнять безоговорочно, поэтому для начала надо создать отдел, а потом думать, как выполнить это странное решение. Начальником отдела я, пожалуй, назначу Ромашову — она превосходный аналитик и стратег. Специалистов в отдел пусть сама подбирает. Нужно будет ей подсказать, чтобы к производственникам присмотрелась. Спецов там, конечно, не получишь, потому что наша зарплата намного ниже, чем на производстве, нопусть все же попробует. Она человек коммуникабельный, может и получится. Жалко ее с химкомбината забирать. Даже в госбанке заметили, что наша работа с химкомбинатом стала намного качественнее и продуктивнее. Но переводить ее с этого участка так или иначе уже необходимо — там ее отец работает руководителем».
Зося отнеслась к предложению Анцева возглавить новый отдел без особого энтузиазма:
— Я, Александр Михайлович, в институте изучала финансовые потоки государства и использование денежных средств. Из каких факторов складывается производительность труда мне известно только в общих, познавательных чертах, да и то из учебников. Какой из меня может получиться специалист по этим вопросам? Меня сначала нужно переподготовить на каких-то курсах повышения квалификации или направить на предприятие нормировщиком, возможно, экономистом в отдел заработной платы и поработать там лет пять. Вот тогда я соглашусь возглавить отдел контроля фонда заработной платы и производительности труда предприятий.
— Ты совершенно права, но задание организовать такой контроль я получил уже сегодня, и учиться придется здесь, в банке. Почему выбор пал именно на тебя? Тебе, безусловно, предстоит еще долго учиться, чтобы стать практическим специалистом, но ты очень неплохой теоретик. Кроме того — ты молода, энергична, охотно повышаешь свой багаж знаний. Мне больше некого назначить, поэтому не раздумывай и соглашайся, мое решение окончательное. В качестве поощрения я разрешаю тебе самостоятельно подобрать специалистов в свой отдел. У тебя будет заместитель начальника отдела и три инженера-экономиста. Можешь пригласить пару человек с предприятия. Среди наших специалистов выбирай любых, на свое усмотрение — я непременно соглашусь с твоим предложением. Помещение для вашего отдела уже ремонтируется — два смежных кабинета. Технику и канцелярские товары получите со склада. Все, Зося, удачи тебе. Докладывай мне периодически о своей организаторской работе. И вот еще, что: с сегодняшнего дня, пожалуйста, приходи на все совещания руководителей отделов, которые проводятся при начальнике филиала или заместителе начальника.
Найти и пригласить специалистов с предприятий оказалось делом практически нереальным. Зося понимала, что это сделать нужно обязательно, иначе о каком контроле производственной деятельности может идти речь. Нужно самой побывать на предприятиях и побеседовать со специалистами. В первую очередь она отправилась на химкомбинат. Николай Васильевич проводил совещание, и она полчаса ожидала в его приемной. Секретарь Чарышева знала, что Зося инспектирует их химкомбинат и порывалась несколько раз зайти к Чарышеву с докладом, что его ожидает в приемной представитель банка, но Зося каждый раз говорила, что она не торопится и подождет. Когда Чарышев попросил по телефону секретаря принести ему какой-то документ, она воспользовалась ситуацией и в его кабинете доложила:
— Николай Васильевич, в приемной Вас ожидает инспектор из банка, Ромашова Зоя Николаевна.
Чарышев отпустил всех присутствующих на совещании специалистов и вместе с ними вышел в приемную.
— Зоя Николаевна, что ж вы сразу не зашли ко мне? Зачем столько времени ожидать в приемной?
— Николай Васильевич, я сама виновата — не попросила вас назначить мне встречу. И вы напрасно из-за меня прервали совещание, я могла бы подождать.
Уже в кабинете Чарышев укоризненно сказал:
— Больше не ожидай в приемной, доченька, заходи ко мне в любое время, я буду только рад.
— Спасибо, но впредь я буду записываться к вам на прием. Вы здесь руководитель, а отец — дома.
— Хорошо, согласен с тобой. Рассказывай, что у тебя за вопрос. А, впрочем, давай мы сделаем так — время сейчас обеденное. Поедем обедать, а там и поговорим.
Подходя к машине, Чарышев спросил:
— Скажи, тебе название деревни Чертовщина ни о чем не говорит?
— Из этой деревни моя мама родом. Там сейчас живет женщина, которая меня родила. Мама меня просила, чтобы я помогла ей уехать оттуда. Я хочу у Анцева попросить для меня жилье, потом туда ее перевезу.
— Ничего не нужно просить. Она, наверное, уже живет в городе и устроена на работу. Мы сейчас все у Левона выясним.
Левон подтвердил, что все поручения Николая Васильевича, касающиеся Анны Семеновны, он исполнил — она уже работает в гостинице.
— Зося, хочешь ее навестить, — поинтересовался Чарышев, — мы прямо сейчас смогли бы заехать в гостиницу.
— Спасибо вам, Николай Васильевич, за то, что вы устроили эту женщину, но видеть ее я не хочу.
Выходя из машины, Зося спросила:
— Левон, а ты, что обедать не собираешься? Вы с Николаем Васильевичем всегда вместе обедаете, а сейчас что же случилось?
— Я думал, что вам поговорить нужно. Я могу и потом, бутербродом перекусить.
— Давай, выходи, вместе пообедаем.
За обедом Зося рассказала о предложении Анцева, и проблемах с кадрами, знающими производство.
— Боюсь, дочка, что в этом вопросе я тебе помочь могу только советом. Хотя я могу дать тебе разрешение побеседовать с нашими руководителями отделов труда и заработной платы, производственного и технического. Я думаю, что в одном из этих отделов найдется один или два специалиста, желающие что-то изменить в своей жизни. Возможно, кто-то живет в центре и хочет иметь работу рядом с домом. Давай отложим этот вопрос на недельку, возможно, к тому времени и решение найдется.