Людмилина мама, Тамара Сергеевна, без устали рассказывала друзьям и знакомым, что Милочка, вопреки мрачным прогнозам ее учителей, прекрасно сдала вступительные экзамены в престижный техникум и зачислена на первый курс. Но сама Тамара Сергеевна знала, что у Милы появилась новая подруга, без помощи которой дочкино поступление на учебу вряд ли бы состоялось. Тамара Сергеевна очень хотела увидеть девочку и сказать ей спасибо, но Зося ни разу в их семье не появилась. У нее были свои заботы — как там мама? А Тамара Сергеевна уже вынашивала планы, как поселить Зосю на весь период учебы в техникуме в их квартиру. То-то помощь Милочке будет!
Квартира большая, можно для Зоси и комнату отдельную выделить, зачем ютиться в общежитии? Уж, очень положительное влияние эта девочка оказывала на ее несобранную, рассеянную Милочку. «Перед началом занятий я обязательно с Зосей встречусь и мы с ней этот вариант обсудим, — решила женщина, — а заодно я выясню — это та Зося, от которой малолетняя мама отказалась в Горевском роддоме или случайное совпадение имени и фамилии? Неужели судьба распорядилась так, что девочка начала отдавать долги за свою безответственную мать? Без помощи этой малышки, моя Милочка никогда бы не осилила такие высоты, как вступительные экзамены в банковский техникум. Вот и, получается — кинь вперед — сзади подберешь»
Василина долго и внимательно рассматривала канцелярскую бумажку, в которой черным по белому было написано, что Зоя Николаевна Ромашова принята в техникум и ей выделено место в студенческом общежитии. Какое счастье — она дождалась, ее дочь, пусть временно, но в жизни устроена. А там подрастет, и все у нее будет хорошо.
— Зося, а сейчас мне просто необходимо рассказать тебе одну интересную историю. Готова слушать?
Василина улыбалась, глаза блестели. Вот, что может сделать с человеком простая маленькая бумажка.
— Конечно, с радостью. Тебя слушать — одно удовольствие. Снова не перебивать?
Зося свернулась калачиком в маленьком креслице и приготовилась слушать.
— Это не простая история, здесь присутствуют элементы какой-то мистики, я бы даже сказала знаки судьбы. В дни своей молодости я стала участницей событий, которые как бы былисрежиссированы опытным сценаристом. Тогда я не поняла этого. И только сейчас, с высоты своих лет и богатого жизненного опыта пришла к выводу, что все было предопределено заранее. Видимо, не все так просто в этой жизни, как нам кажется. Существуют какие-то силы руководящие нашими действиями и поступками. Возможно, у каждого из нас есть четко определенный жизненный коридор, по которому мы должны идти от рождения до смерти. Твоя улыбка означает, что мать немножечко свихнулась? Напрасно. Я всегда была атеисткой. Так нас перевоспитало государство.
— Почему перевоспитало?
— Да потому, что мои родители верили в существование ада и рая, строго соблюдали все посты и церковные каноны. Мы без молитвы за стол никогда не садились. Действующая церковь была только в соседнем селе. Далеко, особенно для детских ног, но накануне великих церковных праздников мы всей семьей отправлялись пешком в соседнее село и смиренно молились всю ночь. А потом школа, академия, пионерская и комсомольская организации, коммунистическая партия — и думать не смей, что кроме человека на земле и в космосе существуют какие-то параллельные миры и высшие существа. Я не просто отвлеклась и ушла в сторону, а хочу подчеркнуть, что эта история касается не только меня, но каким-то загадочным образом и тебя, хотя ты тогда еще и не родилась.
— Мистика?
— Есть и мистика. Так вот, как я уже говорила, это случилось на пороге моей самостоятельной жизни. Я окончила сельскохозяйственную академию и получила распределение на должность агронома в небольшой колхоз. Там же я и познакомилась с Иваном. Правильно, сейчас он Иван Сергеевич. Девушка я была красивая, как и все женщины — Ромашовы, и Иван начал все чаще с разными делами и поручениями наведываться в наш колхоз. А работал он тогда инспектором в райисполкоме. Короче говоря, завязывались романтические отношения. В тот день он приехал в колхоз с раннего утра и застал меня в правлении, я только собиралась уехать на поля. Иван сказал, что едет в соседний колхоз с заданием и ему нужна помощь грамотного агронома. С моим председателем колхоза он договорился еще вчера, а потому прямо сейчас забирает меня в свою райисполкомовскую машину. Ты же понимаешь, какой из меня тогда был агроном? Молодой специалист! Весомость мне придавал разве, что диплом о высшем образовании — не у многих он тогда был. Большинство сельских специалистов были практиками или, в лучшем случае, со средним специальным образованием. Сама я о себе, как о специалисте была невысокого мнения, но с районным начальством не поспоришь. Скинула я резиновые ботики, в которых собиралась походить по колхозным полям и села в машину к Ивану.
Председатель соседнего колхоза, Николай Степанович, объехал с нами все поля, все показал и рассказал о планах колхоза и перспективах на урожай. Иван прекрасно сам разбирался в колхозной деятельности, но не уставал осведомляться у меня: «А что по этому поводу думают ученые агрономы?». То ли хотел оправдаться перед солидным председателем колхоза за присутствие молодой девушки в их обществе, то ли, в самом деле, к моему мнению относился уважительно. Я над этим не задумывалась, у меня было прекрасное настроение — я откровенно наслаждалась обществом умных людей.
В самую дальнюю бригаду колхоза мы приехали, когда солнце уже повисло над самой кромкой леса. Именно в той стороне и было наше последнее поле. Это поле отвоевали у леса колхозные трактористы. Деревья были спилены еще в войну русскими военнопленными по приказу немецких завоевателей — через лес проходила важная для них дорога, а немцы панически боялись партизан. Пни давно сгнили, и только сейчас рачительный хозяин колхоза приказал очистить поле. Это поле было его гордостью, отдохнувшая земля в прошлом году порадовала небывалым урожаем зерновых. Он долго и увлеченно рассказывал мне и Ивану и про партизан, действовавших на территории их земель, и про эту дорогу, которой так и не смогли воспользоваться немцы — все чего-то боялись. А потом показал рукой на край леса и сказал:
— Смотрите внимательно в глубину леса, там просматриваются очертания дома. Видите? Это старая охотничья заимка. Домик был построен в глубине леса, и только после вырубки леса оказался на опушке.
— Да, есть там дом, — подтвердил Иван, — а, что это за дом?
— По слухам, до революции дом принадлежал какому-то князю — страстным охотником тот был, а зверья здесь полно, — продолжил Николай Степанович, — в охотничий сезон сюда любители побегать по лесу за зверем и сейчас со всей республики приезжают. Многие хотели бы пожить на этой заимке, но домик давно занят. Живут там две старушки — одна из них, как утверждают мои сельчане, вроде тоже княжеских кровей. А вторая — то ли ее подруга, то ли ей прислуживает. Во всяком случае, отношения друг к другу у них очень уважительные. Домик нашими предками сработан добротно — ничего не просело и не прогнило. Даже крыша нигде не протекает. Старушки колхоз своими просьбами не обременяют — огорода у них нет, скот они тоже не содержат. Но нужды, как мне кажется, ни в чем не испытывают. Люди сами им несут, а кто ивезет продукты, да и деньги мелкие оставляют. Еще и уговаривают, чтобы приняли их подарки. Дело в том, что одна из них, аристократка — ведунья. Лечит она людей травами, водой наговоренной и молитвами. И даже диагноз врачей никогда не спрашивает — внимательно посмотрит на человека и про все его болезни расскажет. Есть и такие болезни, которые она вылечить не может, так она сразу об этом говорит — мол, помочь не смогу, вы уж, не обессудьте. Но мы давно приметили, что тут все зависит не от тяжести и сложности заболевания, а от сущности обратившегося к ней человека.
— Как это? — заинтересовалась и я.
— Все очень просто, — сказал председатель, — отказывает она почему-то всегда людям злобным и жестоким, способным на совершение самых тяжких преступлений. И уж если она отказала, то уговорить ее изменить свое решение практически невозможно. Ни за большие деньги, ни за другие блага. Старушка твердая, как кремень. Видит тебя насквозь, как рентгеновский аппарат. Перед ней даже я иногда робею. Но пройти мимо заимки и не поздороваться с ними — такого я никогда себе не позволял. Коль уж мы здесь и спешить нам больше некуда — свои дела мы завершили, то давайте заглянем на заимку. Я вас познакомлю с бабушками. Подарок для бабушек у меня имеется — жена положила баночку меда и велела передать. Да и мне самому хочется с ними увидеться — от такого общения потом долго на душе светло и спокойно, как будто в санатории побывал.
Я не была настроена на визит к незнакомым людям, да еще и к ведунье, но Иван взял меня за руку и решительно направился к лесу. Мы подошли к дому.
Во дворе, на завалинке в каком-то напряженном молчании сидели несколько человек. Видимо, ожидали, когда их примут. Мы тоже присели на скамеечку, но ожидать нам совсем не пришлось. Во двор вышла маленькая, сгорбленная старушка, в длинной черной юбке и свободной блузе, тоже черного цвета. Гладко зачесанные седые волосы спрятаны под белоснежный платочек.
— Николай Степанович, — прошелестел ее слабый голосок, обращенный к председателю колхоза, — чего ж в дом не заходите? И гостей своих приглашайте — нашими гостями будете. Хозяйка с утра беспокоится — вас ожидает!
Николай Степанович многозначительно повел глазами в нашу сторону — мол, видите, визит мы не планировали, а здесь уже знали, что мы придем! Вслед за старушкой мы прошли в сенцы.
— Вашей целебной водички бы попить, — обратился Николай Степанович к старушке.
— Так вот же она, — кивнула старушка на маленький бочонок из дубовых дощечек, на котором висел аккуратненький ковшик, — пейте, родимые.
— Вашу воду не пить, а смаковать нужно, она вкус какой-то необычный имеет. Попробуйте, — Николай Степанович передал мне ковшик с водой.
Я взяла ковшик — прозрачностью и голубоватым цветом вода напоминала крещенскую, но вкус воды был неповторимый, его невозможно описать. И что странно, несколько мелких глотков и все, никакой жажды.
Внутри дом ничем не напоминал наше обычное сельское жилище — какие-то маленькие столики и диванчики на точеных ножках, стулья с высокими спинками, тяжелая драпировка штор, зеркало в замысловатой серебристой раме. Все было необычно для глаза сельского жителя. В доме чистота и прохлада.
— Проходите, проходите, — приглашала старушка, — вас там, в задней комнате ожидают.
В задней комнате за столиком сидела еще одна старушка, в темном, старинного фасона платье.
— Зинушка, если тебе нетрудно, поставь самоварчик. Чайку с гостями попьем и поговорим. Гости долгожданные, с дороги, отдохнуть им надо.
— Совсем нетрудно, даже, наоборот, с удовольствием чайку сейчас соберу.
Николай Степанович кивнул Ивану, и они вышли вслед за Зинушкой — а вдруг помощь мужская потребуется?
— Подойди ко мне поближе, детка. Рассмотреть тебя хочу.
Я подошла к старушке и уселась напротив.
Она прикоснулась к моей руке своей холодной ладошкой, долго не отпускала мою, начавшую вздрагивать руку, потом встала, подошла к окну и из глубины комнаты молча, смотрела на меня, как будто перед нею была натура, которую она хотела запомнить, а потом по памяти нарисовать. Наконец осмотр был закончен, сделаны какие-то, только ей известные выводы, и она снова уселась на стул:
— Ну, что ты дрожишь, как осиновый листок при дороге? Все хорошо, и я тебе только добра желаю.
Сморщенная, старая рука потянулась ко мне и погладила мои волосы. Я начала успокаиваться.
— Я знала, что ты придешь сегодня. И вот подарок приготовила. Но он не для тебя, а для твоей дочери. Старушка протянула мне сверток в холщовом мешочке, аккуратненько перевязанный бечевкой.
— Бабушка, — запротестовала я, — я еще не замужем и у меня нет дочки. Вы, может, что-то перепутали?
— Сейчас действительно нет, но потом обязательно будет. Много лет пройдет, и бог пошлет тебе дочку. А мой подарок ты пока положи в укромное местечко, пусть ожидает своего часа. Отдашь, когда твоя дочка подрастет и соберется уезжать. Вот тогда и отдай, пусть с собой заберет.
— Бабушка, — не сдавалась я, — а может у меня не дочка, а сын будет? Как мне тогда поступить?
— Я знаю, что говорю — у тебя будет единственная дочь. Бери, бери — передашь. Говорю же, что это не для тебя, а для твоей девочки. Для дочери твоей будущей.
В комнату заглянула Зинушка:
— Выходите к столу, все готово.
Я забрала сверточек и поцеловала старушку.
По дороге домой я рассказала Николаю Степановичу и Ивану о странном подарке, который получила от ведуньи для моей дочери, которая, по словам старушки, у меня обязательно будет. Николай Степанович помолчал, а потом сказал:
— Она просто так ничего не делает, я знаю ее много лет. Какой-то смысл в этом есть. А ты, дочка, спрячь ее подарок пока подальше, время придет — разберешься, что к чему.
Оставшуюся часть пути мы молчали, каждый думал о своем. Когда Иван собрался уезжать в город, я попросила его:
— Иван, мне хранить этот подарок негде, я живу на квартире, и даже угла собственного не имею. Возьми, пожалуйста, этот сверток и положи в сейф. У меня появится дочка или хотя бы своя квартира — вот тогда я заберу.
Несколько лет сверток лежал у Ивана в сейфе. А потом меня перевели на работу в райисполком, и у меня появился свой персональный сейф. Иван принес пакетик в мой кабинет:
— Не забыла? Дочки у тебя пока нет, а вот сейф, имеется. На, спрячь подальше, пусть у тебя лежит.
Сверточек устроился в моем сейфе на долгие годы. Лежал он в дальнем углу и я, постепенно, с годами о нем забыла. А два дня назад мне позвонила помощница Ивана Сергеевича:
— Василина Дмитриевна! В райисполкоме намечается какая-то странная ревизия старых печатей и клише с факсимиле. Вы не могли бы мне подсказать, где искать Ваш личный штамп? Мы просмотрели все полки в шкафах, но штамп так и не нашли.
Действительно странно — за все годы работы в райисполкоме я не слышала о таких ревизиях.
Я ей ответила, что давно штампом не пользовалась и, конечно же, не помню, где он находится. Но сейчас дам задание своей голове зрительно восстановить то место, где может быть штамп и, скорее всего, вспомню. А потом ей позвоню.
К вечеру я, кажется, вздремнула, а может, просто закрыла глаза. И, вдруг, щелчок, как вспышка фотоаппарата — открылась верхняя дверка моего сейфа и там, четко видно — сверток в холщовом лоскутке и сверху, на нем, уютненько расположился штамп.
Я сразу вспомнила и ведунью, и ее странную просьбу. Видимо, пришло время исполнить ее завещание. Утром я позвонила в райисполком и сказала, где можно найти штамп и, заодно, попросила, чтобы мне принесли домой мой личный сверток, который лежит там же.
Мне его сразу и принесли. Вот он, на тумбочке, перед тобой. Возьми и разверни. Я не знаю, что там. За все эти годы у меня даже мысль не мелькнула, что я имею право посмотреть на содержимое свертка. Видишь, я даже забыла о нем, но он сам о себе напомнил.
— Что-то страшновато. Действительно, сказочная история. А может это очередной твой сюрприз? Ты у нас мастерица на такие приятные розыгрыши.
— Это не розыгрыш. Разворачивай, ничего страшного не произойдет. Старушка мне тогда сказала, что хочет только добра для меня, а значит и для тебя.
Зося развязала тесемки и развернула ткань. Маленькая настольная иконка — Лик Божьей Матери с Младенцем, в золотом окладе, осыпанном драгоценными камнями. И такое же маленькое распятие Иисуса Христа, выполненное в том же стиле и, наверное, тем же мастером.
— Да, этот подарок не оценить словами — он бесценен, — изумленно прошептала Василина, — Смотри, ребенок, береги его. У меня вопрос только один: это — дар или наследство? И если это наследство, то какое отношение ты имеешь к княжескому роду? Очень жаль, что теперь эту тайну нам никогда не раскрыть. Все-таки зря я не выяснила, кто твой отец. Старая ведунья умерла через 10 дней после нашей встречи, почти одновременно с ней умерла и Зинушка. Вопросы задавать некому.
— Мама, какой княжеский род? Ты сама предполагала, что моим отцом может быть рядовой охранник или заключенный. А я что-то не слышала о князьях-уголовниках. Если бы в нашей колонии отбывали срок политические заключенные, тогда, конечно, можно было что-то предполагать. Я думаю, что старая княгиня чувствовала свою близкую смерть и хотела кому-то передать эти драгоценности, а ты ей понравилась. Она, наверное, и рукой к тебе прикоснулась, чтобы понять — какой ты человек. Мама, а как ее зовут? Может я через архивы смогу выяснить, остались ли у нее наследники, и передам им эти реликвии. Это не просто раритетные и дорогие вещи — это как ты правильно сказала — наследие, которое передается из поколения в поколение. Смотри, с обратной стороны есть непонятные символы, может это герб князей. Я читала, что на Руси знатные фамилии имели свой герб.