— Товарищ полковник, разрешите участвовать в ближайших оперативно-розыскных мероприятиях, — отчеканил он.
Артём Алексеевич непонимающе прищурился.
— Отдыхай, Самойлов! Кхе-х… — закашлял старый командир. — Навоевался уже.
— Товарищ полковник, разрешите участвовать в ближайших ОРМ.
Офицер на секунду застыл из-за наглого напора рядового. Он уже опёрся о стол, готовясь вскочить с кресла и накричать на бойца, но неожиданный жест богатыря его остановил. Тот вытянул руку, призвав полковника успокоиться, и оценивающе посмотрел на Самойлова.
— Артём Алексеич, а припишите его к моей группе. Мне нужны инициативные.
— Делай что хочешь, Пономарёв, — отмахнулся полковник. — Жаждет под пули — пусть идёт.
Ближайшие ОРМ объявили через два дня в Хасавюрте — зоне ответственности их военной части. Штурмовали дом. До этого дня взрыв на блокпосте был самым серьёзным столкновением Самойлова с боевиками. В отряде Пономарёва оно не стоило ничего. К концу штурма стены дома испещряли пулевые отверстия, стёкла выбило и разбросало мелкими осколками, повсюду витал густой чёрный дым. Воняло порохом, гарью сожжённого дерева и тлеющей пластмассой. Боевиков было трое, и двух из них нейтрализовали при перестрелке. Грязные тела в спортивных обносках валялись на почерневшем полу, приняв неестественные для человека позы. У одного заплелись ноги, кисть валялась в метре от хозяина, а из развороченного черепа вытекло мозговое вещество. Второго через окно снял снайпер, и тело, завалившись на стену узкого коридора, сползло по ней и прислонилось головой, искривив шею под прямым углом с туловищем. Натёкшую с обоих кровь обелила ссыпавшаяся штукатурка. Хотелось думать, что мёртвые месива лиц выражали одновременно и глупую злобу, и осознание бесполезности утраченных жизней, но на деле они были пусты, как отстреленная гильза.
— Смотреть под ноги! — приказал Пономарёв, первым заходя в разрушенную одноэтажную постройку. — Рассредоточиться! Ищите зинданы и схроны! Рядовой, за мной!
Самойлов был единственным в низшем звании среди группы. Остальные носили сержантские лычки и лейтенантские звёзды. В отряде капитана Пономарёва шла постоянная текучка кадров. Обстрелявшись под его командованием, бойцы либо уходили в спецназ, либо возглавляли собственные группы. Хотя многих приписывали к нему в качестве штрафников, как и Олега, допустившего гибель офицера МВД.
Вдвоём с капитаном они осторожно пересекли коридор, переступив через покойника, и достигли уцелевшей при штурме кухни. Разрушения коснулись её частично: потрескались стены, выбило окна, но саму комнату не задело. Как и спрятавшегося под столом боевика. Босоногий, в узком трико и майке, он жалобно смотрел на бойцов, предусмотрительно отбросив пистолет. Не было у него ни пояса шахида, ни спрятанных гранат. Пономарёв схватил уцелевшего за предплечье и без церемоний выдернул наружу. Худощавому, заросшему густой щетиной и волосами парню было не больше двадцати пяти, что делало его сверстником Самойлова. Но в отличие от устрашающего рядового в бронежилете и балаклаве, несостоявшийся экстремист вызывал лишь сожаление. Однако людям в масках оно было несвойственно. Бандит забился в угол и, закрывшись руками, с ужасом ожидал развязки.
— Сдаюсь! Нэ стрэляй!
— Ну его, ещё с тобой маяться. — Пономарёв приподнял дуло автомата. — А так всем будет легче.
— Подожди! — донёсся окрик из дверного проёма.
Появившийся на кухне боец носил камуфлированные штаны, чёрную футболку и бронежилет поверх неё. В отличие от боевой группы, он не скрывал лица. Не было при нём и автомата — только пистолет в кобуре и рация. Мужчина с короткой стрижкой и квадратными скулами поравнялся с Пономарёвым и беспристрастно осмотрел выжившего.
— Ну что, капитан, нашлась взрывчатка. Машину минировали здесь. Только там остатки. Информатор оценивал партию раза в два больше.
— Значит, ещё одна есть, — заключил Пономарёв. — Олег, знакомься. Можешь называть его Антоном, не обидится. А вообще офицер ФСБ и наш близкий коллега.
— После взрыва контроль по всем направлениям, — заметил Самойлов. — Если одна машина заехала на наш пост, вторая должна быть в Хасавюрте.
— Именно, — согласился Антон. — А вы решили замочить последнего свидетеля. Перед вами Джамиль Асхабов. Мелкий вор, трус и бандподпольщик.
Парень, узнав собственное имя, успокоился и остервенело посмотрел на трёх мужчин. В загашенном грохотом выстрелов мозге прорастала мысль о счастливом спасении.
— Ты говорить будешь? — Пономарёв пнул бандита в бок. — Где машина?
— Нэ понымаю!
— Прибью тебя за «не понимаю»! Ещё раз: где взрывчатка?
— Атпусты! Нэ знаю я!
Допрос шёл глухо и неровно. Пока капитан возился с выжившим боевиком, Самойлов осмотрел кухню. Это была маленькая комната, в которой чудом умещались стол, плита и четыре человека. Расколотый чайник валялся на полу, там же разбитые пиалы. Наверняка смахнули, когда внутренние войска приехали брать дом. В углу напротив боевика валялись бич-пакеты быстрого приготовления: и пустые обёртки, и ещё неоткрытые пачки. Больше всего Олега привлекла эмалированная кастрюля, в которой подпольщики кипятили воду. Она стояла на плите, но газом бандиты не пользовались. Это было разумно, когда в соседней комнате собирали пояса шахидов. К кастрюле тянулся электрический провод со скрученным в спираль кипятильником. Такие же были распространены в расположении Самойлова. Компактно и практично. Половина успела выкипеть, но оставшаяся часть исправно булькала. Олег понимал, что Джамилю на руку игра в дурака. Он сдался и официально его должны арестовать, что в любом случае лучше, чем досрочная отправка к гуриям. Однако проблему с взрывчаткой это не решало. Ведь именно здесь, за этим столом, распивая чай из-под спирального кипятильника, пять экстремистски настроенных отморозков решали, как проехать КПП Михаила Вадимовича. Двое из них подорвались, и никто не знал, где мог прогреметь роковой взрыв, если не на посту. Но именно они, включая Джамиля Асхабова, не разменявшего даже и третьего десятка, виновны в гибели начальника. Если бы тот не решил по-отечески отнестись к Олегу, позвав на чай в кабинет, они бы убили его самого. Рядовой Самойлов состоял в отряде Пономарёва всего три дня, и доказательство собственной полезности было не прихотью. Оно было необходимостью.
— Товарищ капитан, разрешите.
Пономарёв и особист Антон синхронно посмотрели на Олега и подвинулись в стороны. Самойлов вытащил кипятильник, в тактических перчатках взялся за ручки кастрюли и подошёл к боевику.
— Джамиль, глаза подними.
Резко опрокинутый кипяток заструился по лицу и волосам Асхабова. Парень закричал нечеловеческим голосом, кожа моментально покраснела и вспузырилась. Горячая вода залила грудь и спину. Джамиль вертел руками, пытался убрать её с лица и охладить ожоги, но Олег его остановил. Вырвав из розетки кипятильник, он поднёс раскалённую спираль к лицу Асхабова и дождался, когда панический крик перейдёт в жалобный скулёж. Перед ним сидел не допрашиваемый. Сегодня Самойлов совершал кровную месть.
— Сюда смотри! Будешь молчать, — Самойлов схватил Джамиля за волосы, — сожрёшь у меня это. — Рядовой отшвырнул голову кровника к стене. — Вторая машина тоже заминирована?
Преступник глядел на экзекутора со страхом и ненавистью одновременно. Он не мог защититься от солдата, а стоявшие за ним командиры не вступятся за чужого. На краю сознания Джамиль понимал, что у неверного с кипятильником в руках было персональное право на пытки. И это понимание служило заочным приговором. Исчезла вера и в безопасность, и, казалось, в самого Всевышнего.
— Вторая машина — взрывная? — повторил вопрос Самойлов.
Асхабов тяжело кивнул. Напрягшиеся Пономарёв и Антон переглянулись, последний снял с пояса рацию.
— Где она? — Олег приблизил горячий металл к глазному яблоку боевика и с расстановкой повторил: — Где она?
— ГУВД, — выдохнул Джамиль. — «Жигуль» бэлый. Ыщи у ГУВД.
Антон стремительно вынырнул в коридор и отрапортовал в рацию:
— «Синий» уровень. Окрестности ГУВД, белый «Жигули». Жду подтверждения.
Невыносимо долгие минуты тянулись одна за другой, будто песочные часы забило вязкой глиной. Все четверо в напряжённом молчании ожидали продолжения, пока не зашипела рация Антона:
— Подтверждено. «Жёлтый» уровень. Приступаем к разминированию.
— Отлично, — вздохнул Пономарёв. — Поздравляю, Олег. Твоя заслуга.
С уважением посмотрел на рядового и Антон.
— Парень, может, к нам переведёшься?
— Оставить! Мой боец!
— Как скажешь, капитан. А этот у вас весь красный. — Особист презрительно оглядел Асхабова. — У криминалистов могут появиться вопросы.
— Не появятся, — пообещал Пономарёв.
Он подобрал выброшенный боевиком пистолет, выщелкнул и выбросил магазин. Металл со звоном ударился о деревянный пол. Затем капитан передёрнул затвор, высвободив из оружия последний патрон.
— Парень, лови!
Джамиль на рефлексах приподнял руки и вцепился в прилетевший к нему пистолет. В следующее мгновение капитан Пономарёв вскинул автомат и дал одиночный выстрел. Вновь заложило уши, в носу зачесалось от пороха. Голова Джамиля безвольно свесилась на простреленную грудь.
— Беспредельщик! — выругался Антон. — Твоё счастье, что из всех наших с тобой работаю я.
И ушёл, не дожидаясь ответа. В тот день Олег предотвратил теракт. Зная о скором конце срочной, Пономарёв предложил остаться по контракту, и Самойлов согласился.
В ночь после разговора с Екатериной и Кириллом Сергеевым ему это не снилось. Выпитые таблетки не оказали никакого воздействия, и впору было задуматься об увеличении дозы. Сегодня Олег минувшие события вспоминал.
Кто бы ни был хозяином «Аметиста», он выбрал удачное местоположение для бизнеса. Небольшой ломбард, еле заметный в череде магазинов и ресторанов вдоль всего первого этажа длинного жилого дома. Простая и манящая схема: сдать все ненужные драгоценности, что случайно остались от давно почившей родни, накупить необходимых вещей, в последний раз поесть в границах нелюбимого города и, придерживая сумку, поспешить к платформе, чтобы навсегда уехать в закат. Покинуть город нетрудно — сложнее не возвращаться. Но «Аметист» привлекал не только отчаявшихся, что меняли старинные кольца и подвески на серый хлеб, билет на поезд или сто миллиграммов героина. Здесь ценили изделия из металла, и это не всегда было золото. Об «Аметисте» ходила нехорошая слава, а первым, кто поведал Олегу о тайных делах ломбарда, был погибший начальник хасавюртского поста. Оружейную точку не могли закрыть; ходили слухи, что с её руки кормился кто-то из регионального УФСБ. Было ли это так, Самойлов не знал, да и не хотел вникать. Единственное, в чём он был уверен, так это в том, что на продаже пока никого не «приняли».
Неприметная деревянная дверь с висящей над ней тёмной вывеской не привлекала излишнего внимания. Напротив, будто сливалась с вечно закрытыми жалюзи за стеклом в монолитную стену, до которой никому не было дела. Два метра вправо — минимаркет, влево — мигрантское кафе. Сновавшие под серым небом люди проходили мимо, не удостаивая «Аметист» и взглядом. Большинству из них было нечего сюда нести. Подошедший к светлой двери Самойлов со спортивной сумкой на плече потянул позолоченную рукоять и ввалился в ломбард. Это было узкое тёмное помещение, будто вытянутый до противоположной стены коридор. Ламинат отдавал громким стуком тяжёлых ботинок, встроенные в потолок лампы отбрасывали бледно-жёлтый свет. Стены декорировали под красное дерево: правая пустовала, вдоль левой тянулись застеклённые прилавки. Под их защитой хранились украшения, медали всех эпох российской истории и раритетное оружие в лице кремниевого пистолета и проржавевшего до неузнаваемости «Нагана». Ломбард отдавал чем-то средним между залом эры барокко и берлогой чёрного копателя из второго «Брата». Эту въевшуюся в бетон старину разбавлял лишь висевший на стене плазменный телевизор, по которому ведущий с «России-24» вещал об опасности «Арабской весны» и стойкости Каддафи. Олегу подумалось, что работать с населением, особенно протестующим, далёкая заграничная власть не умела. Другое дело — Дагестан.
За прилавками со скучающим видом сидел мужчина в белой рубашке и вязаной жилетке. Немного полный, усатый армянин не производил впечатления оружейного барона, но Олег был уверен, что при необходимости тот запросто мог вальнуть какого-нибудь неадекватного клиента из спрятанного под рабочим местом ПМ.
— Добрый день, — сдержанно поприветствовал он. — Хотите что-то сдать или, наоборот, присматриваете?
Олег поставил перед ним сумку, расстегнул и раскрыл на обозрение. Сотрудник ломбарда оценивающе пригляделся к содержимому, отвёл глаза, что-то домысливая, и наконец произнёс:
— Не понимаю.
— Всё вы понимаете, — парировал Самойлов. — Боевой трофей, сами знаете откуда. Гарантирую, что в картотеках МВД его нет. Не внесли из-за халатности оперативников, которые брали хозяев. Стреляли, но состояние отличное. Один патрон в комплекте.
— А если это подстава?
— Будь я подставным опером, вам бы уже давно сообщили. Разве нет?
Армянин поиграл бровями в знак согласия. Он вынул из-под прилавка стерильные перчатки и надел их, а после залез в сумку и, не вынимая пистолет наружу, осмотрел его со всех сторон.
— «Зиг Зауэры» — большая редкость, да и калибр у нас нераспространённый. Будь я торговцем оружием, то негодовал бы, куда его деть. На рынке его бы оценили… в сотню?
— Торговец оружием загнал бы его в чью-нибудь личную коллекцию. Триста.
— Вместе с патроном, — заключил сотрудник ломбарда.
Самойлов поколебался и нехотя кивнул. Пока армянин говорил о необходимых процедурах, чтобы обезопасить и себя и клиента, Олег рефлекторно поднял взгляд на телевизор, уловив до боли знакомую формулировку диктора:
«В Буйнакском районе Дагестана сотрудники правоохранительных органов обнаружили тайник с оружием и боеприпасами. По данным МВД, из схрона были изъяты автомат Калашникова, три ручных гранатомёта и несколько выстрелов к ним…»
Вот так. Пока его коллеги рыскали по лесам и посёлкам в поисках складов, рискуя получить из-за угла роковую пулю или подорваться всем отрядом вместе со смертником, отставной сержант продавал нелегально вывезенное оружие. Никакая крайняя необходимость не могла оправдать той мерзопакостной подлости, на которую пошёл Олег Самойлов. Ни одна квартира, будь то пентхаус на Патриарших прудах или однокомнатная хрущёвка спившегося афганца, не стоила жизни бойца, охраняющего порядок в родном краю. Да и просто ничьей жизни не стоила.
Самойлов резко застегнул молнию и убрал сумку с прилавка.
— Надеюсь, вы не против.
— Я всё понимаю, — кивнул армянин и на прощание пожелал: — Не светитесь, как сегодня. Будьте осторожнее.
Улица освежающей прохладой ударила Олега в лицо, ворвалась в лёгкие, в кровь, в голову. Он будто посмотрел на город в новом фокусе, увидел детали, на которые не обращал внимания раньше. Всё тот же мусор валялся под ногами, и встречных прохожих отягощала надоевшая повседневность, но, по крайней мере, сегодня они были живы. Узкий тротуар вдоль проезжей части плотно прилегал к зданию, и Самойлов, придерживая рядом сумку, спешно пересекал проспект.
Пока за спиной не прогремел выстрел. Резкий хлопок заставил Олега вжаться в стену между окнами дома. Застучало накаченное адреналином сердце, на полную заиграли рефлексы. Выискивая позицию стрелка, Самойлов одновременно пытался найти укрытие, но как назло, рядом не было припаркованных автомобилей. Люди вокруг на секунду застыли, углядев кого-то в десятке метров, а после продолжили путь по тротуару, будто ничего не случилось. Вслед за людьми, «позицию» высмотрел и Олег. У поворота на проспект застыл полуржавый «Москвич» с лопнувшим колесом. Не было никакого выстрела — лишь банальное происшествие на дороге. Успокоив разыгравшиеся нервы, Самойлов в последний раз оглянулся на место аварии и уже собрался спокойно пойти дальше, как вдруг заметил другую сомнительную деталь. В мгновение всё осознав, Олег заспешил к ближайшему повороту во двор дома, сдерживая шаг на прежней скорости, чтобы не вызвать подозрений. Свернув под высокую арку, он сорвался на бег и уже через секунду занял позицию за стеной под чьими-то окнами. Самойлов знал, что преследователь заедет сюда, оставалась надежда перехватить его раньше. Он запустил пальцы в сумку, обхватил холодную рукоять пистолета и потянул оружие к себе.