Машу Володя в глаза не видел, но запомнил, к какому ларьку подходил Зырянов.
— Садитесь в машину, я вас прямо сейчас туда и подкину. Я все равно в город ехать собирался.
* * *
Красивые куколки, разыгрывающие роль невинных овечек, Макарову были знакомы.
— Господи, на старости лет повстречать такую прелестницу!..
— Да какой же вы старый? — Маша заиграла глазками. — Мужчина в самом расцвете сил.
— При этом, заметьте, холостой и богатый.
— Да вы все так говорите!
— Ах, Машенька, я могу прямо сейчас пригласить вас в квартиру холостяка. Будет музыка, вино, кофе — и никакой пошлости.
Блондиночка игриво засмеялась, потом сказала:
— А знаете, я вам верю. На садиста и насильника вы совсем не похожи.
— Ну, если совсем — то это плохо.
Опять искренний чистенький смех.
— Так как насчет моего приглашения?
— Вы это серьезно?
— Серьезней не бывает.
Маша изобразила на личике смятение:
— Если начальство увидит, что я прогуливаю…
— Машенька, я компенсирую этот прогул и материально, и морально. Ну?
— А, ладно!
Через две минуты она уже стояла рядышком с ним: в пушистом, с отложной горловиной, свитере, в короткой юбчонке, не скрывающей красивых длинных ног.
— У вас машина, надеюсь? А то я легко одета, чтоб трамваями добираться.
Хорошее лицо, не тронутое даже тенью разврата и старения. «А может, Зырянов ошибся, и эта девочка ни при чем? — подумал Макаров. — Все-таки возьму-ка я ее за локоток, чтоб не сбежала».
— Машина есть. Тебя не будет шокировать, что повезу туда, где ты была с Женей Зыряновым, парнем без руки? — на всякий случай уточнил он.
Блондинка рванулась в сторону, но хватка полковника была надежней любых наручников. Личико ее пошло пятнами — от страха.
— Я милицию вызову!
Как нарочно, в это самое время из тоннеля метро показался поднимающийся по ступенькам милиционер, сержант. Наверное, он слышал фразу Маши — их разделяло метров пятнадцать.
«Ладно, — подумал Макаров. — Пусть подходит. Все же одно министерство, авось договоримся». Он даже подмигнул сержанту, а вслух сказал:
— А я, думаешь, кто, красавица? Твой клиент, что ли?
Сержант застыл, потом, вопреки ожиданиям Олега, попятился и исчез в том же тоннеле. Макаров не придал этому особого значения. Ну действительно: сержант принял его за своего, не захотел вмешиваться, чтоб не создавать лишнего шума. Все правильно.
— Поедем мы сейчас с тобой, Маша, в участок, и думаю, что ты там надолго задержаться можешь.
Продавщица сникла, даже ноги ее вроде стали короче.
— А что я сделала?
— А вот если ответишь, что ты сделала, честно ответишь, то можешь тут же возвратиться к своему прилавку. Такой вариант тебя устраивает?
— Да, — слишком быстро ответила блондинка.
Олег понятия не имел, о чем ее спрашивать. Он ведь совершенно не знал, что произошло между Зыряновым и этой красавицей. Если задавать вопросы слишком общие, издалека, она может-таки наврать, выпутаться. Тут точность нужна, а где ее взять? Одно лишь известно…
— Зачем же ты Женю продала, девочка?
— А что делать оставалось? Борис видел, как этот парень после драки ко мне забежал. Потом он пришел часа через полтора…
— Кто?
— Ну Борис же! И я ему по глупости сказала, что дала Жене свой телефон. И он приказал, если мы встретимся, ему… сообщить. Он бы мне голову свернул, если бы я умолчала об этом.
— Ты с Борисом давно знакома?
— Да. Он сюда часто с дружками приходит пиво пить. У меня выбор, а на рынке у них пиво только одного сорта.
— Где сейчас можно найти Бориса?
— Какого?
Макаров сурово взглянул на нее, хотел было уже сказать, чтоб не придуривалась, но она пояснила:
— Мой шеф, который киоски держит, тоже Борис.
— Киоскер мне пока не нужен.
— А тот на рынке, наверное.
— Спишь с ним?
— Да.
— С которым?
Она подняла на него невинные чистые глаза:
— И с тем, и с другим. Им что-то передать надо?
Макаров чуть не рассмеялся. Но от одного все же не удержался. Погладил блондиночку по голове, сказал:
— Девочка, тебя ждет прекрасное будущее. Судя по всему, ты вырастешь большой б…ю.
В это же самое время, в подземке, в комнате милиции, проходил разговор иного рода. Старший лейтенант милиции пинком выпроваживал из кабинета очередного подвыпившего клиента, когда его чуть не сбил с ног сержант.
— Вася, ты сбрендил, что ли?
— Алексей Алексеевич, Машка!..
— Что Машка? Рожает или клиента очередного сняла?
— Ее взяли! Высокий такой, наверняка из отдела безопасности. Я услышал, он про однорукого спрашивал, ну, которого мы обули. То есть который нас потом…
Старший лейтенант схватил со стола, из-под газет, кошелек, кинул его в верхний ящик стола, потом передумал, бросил на пол и ногой загнал под сейф.
— Ага, — сказал сержант. — Он сейчас придет сюда. Он меня увидел, подмигнул или кивнул… Накапали ему уже, как пить дать накапали. Берем у всех без разбору, а ведь я же вам говорил…
— Заткнись! — старший лейтенант поправил на себе форму. — Я иду на перрон, а ты тут будь.
Офицер вышел, а Вася сел за стол, тут же — видно, давно уже об этом подумывал — начал писать на стандартном листе бумаги:
«Я, сержант милиции Тихонин Василий Васильевич, добровольно сознаюсь в том, что…»
* * *
— Олег, — сказал Шиманов, выслушав по телефону Макарова. — Я рад, что мы перед моим отъездом еще раз поговорили, честное слово, рад. Сейчас сделаем все, что надо, правда, завтра, бля, пресса вой поднимет, что опять мы кавказцев задницами в грязь повтыкали. Ну да хрен с нею, с прессой. А начальство пусть меня в Чечне ищет, чтоб втык сделать… Я, Олег, все понял, ты ни во что не вмешивайся, замри где-нибудь в сторонке, тебя наши сами найдут.
— Как?
— Ну ты вопросики задаешь, бля. Думаешь, один на белом свете профессионал, что ли?
Макаров остановился у пруда, почти на том самом месте, где недавно сидел Женька. С удочкой торчал только один рыбак, и то, наверное, лишь потому, что ноги его уже не несли и он дремал на стульчике, окружив себя пустыми бутылками. Пацанва ради хохмы вытащила из его рук удилище, заменив его поломанной хоккейной клюшкой. Люди тыкали в сторону мужика пальцами и ржали.
Рынок был маленький, компактный, и Олегу было видно, как к обоим выходам из него почти одновременно подъехали «рафик» и «уазик». «Черные береты» выскочили из машин, с дубинками, короткими автоматами. Заволновалась, задвигалась базарная масса…
Никаких деталей издали он не видел, хотя одну картинку ему стоило бы посмотреть.
Среднего роста крепыш-омоновец стоял за спиной человека, опершегося руками о кузов машины с картофелем, ударами берцовок «помогал» тому пошире раздвинуть ноги. Потом тихо, чтоб никто другой не слышал, спросил:
— Ты Борис?
— Да.
— В кутузку хочешь?
Молчание.
— Хочешь, значит?
— Нет.
— Тогда не выделывайся, когда с тобой говорят. Однорукий к тебе сегодня приходил?
— Приходил.
— Что спрашивал?
— Во сколько прилетает Рамазан. Рамазан — это…
— Ты сказал во сколько?
— Да, завтра, в два дня. То есть в четыр…
— Свободен. Пока.
Не видел и не слышал этого Макаров. Со стороны пруда он лишь следил вместе с другими зеваками за тем, как минут через десять омоновцы заняли в машинах свои привычные места и отбыли от рынка. Сколько «беретов» выходило, столько и уехало. Олег уже подумал было, что Толик Шиманов фраернулся, недоинструктировал своих ребят, но тут рядом с ним приостановился молодой парень с пакетом черного винограда.
— Борис сообщил Зырянову о том, что самолет прибывает завтра в четырнадцать часов.
Ни здравствуйте, ни до свиданья. Сказал и ушел.
* * *
Куда как много событий за денек набежало, да и те, как оказалось, не закончились.
Впереди главное событие дня было.
Макаров вернулся домой уже затемно. Врубил телевизор — шла очередная многосерийная импортная муть. Мальчик лет шести в строгом белом костюмчике, при бабочке, раздувая пухлые щечки, гасил свечи на именинном пироге.
Макаров вспомнил Лесю и Олежку. Вспомнил и удивился: как же так получилось, что он на день забыл о их существовании? Как же так? А у сына тоже скоро день рождения, и нет у Олежки ни белого костюма, ни галстука-бабочки, а есть штопаный свитерок… Надо завтра же облететь все магазины…
Нет, завтра надо решить вопрос с Зыряновым. Конечно же он помчится в аэропорт встречать Рамазана. И его там скрутят. Москва — не Чечня, тут надо менять тактику, тут надо чаще всего ждать удара сзади… Женька еще не привык к этому.
Телефонный звонок.
— Олег Иванович?
Знакомый голос, но кому принадлежит — сразу не вспомнить. Постой-постой… Не может быть!
— Олег Иванович, это Рамазан. Я очень хотел бы с тобой встретиться, и прямо сейчас.
— Гостиница «Россия»? — только и спросил Макаров.
— Устаревшая информация. По ней, кстати, я вообще только завтра должен был прилететь.
— А куда подъехать?
— Туда, куда тебя привезут. Жди машину. Но я хочу сразу сказать, Олег Иванович: на мне нет никакой вины. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Очень не хочется, чтоб мы натворили глупостей.
Макаров осторожно положил трубку, не двигаясь, посидел некоторое время за столом. Потом вытащил пистолет, осмотрел магазин: он был снаряжен под завязку. Встал, достал из шкафа белую наплечную кобуру, подошел к окну. Зачем же он позвонил, гад? Зачем ему нужна встреча? Причем такая спешная?
Не виноват? Он что угодно сказать может, кто же добровольно в таком признается? Хотя крови за ним Макаров не знал. Лесть, шантаж, угрозы — это было. Но убийство…
Рамазан — вор, вор высокого пошиба. Эта специализация, насколько знает Макаров, не предусматривает смертельных исходов.
Но, с другой стороны, сейчас закон не писан никому: ни президенту, ни депутату, ни бандиту. Время такое, что не до кодексов.
Зачем же все-таки ему нужна встреча?
К подъезду дома подкатила темная иномарка, кажется, «Вольво». Дверцы не открываются, никто не выходит. Водитель, скорее всего, ждет его, Макарова.
Олег поправил кобуру, взял в руки плащ и пошел к лифту.
Едва он вышел из подъезда, дверца машины тотчас открылась. Светловолосый парень, не спрашивая ничего, жестом пригласил занять место на заднем сиденье.
За всю дорогу не было произнесено ни слова.
Остановились у гостиницы, которую недавно отреставрировали турки. Она сияла огнями и чистотой. Швейцар даже не спросил документов, лишь чуть кивнул, словно знал его, Макарова, сто лет.
В лифте светловолосый протянул Олегу ладонь:
— Оружие.
— Пошел ты к черту, — сказал Макаров.
Тот лишь дернул бровями: мол, как знаешь, свое дело я сделал.
Дверь в номер Рамазана была приоткрыта. Это был стильный люкс с белой мебелью. Рамазан в дорогом синем костюме смотрелся на этом белом фоне как киноактер. Олег не сразу узнал его. Ни бороды, ни усов, короткая аккуратная стрижка. Встал из-за маленького журнального столика, поздоровался, но руки не протянул.
Спросил:
— У тебя пистолет?
— Да.
— По нашим обычаям, в дом хозяина гости заходят без оружия.
— Кто гость, а кто хозяин, надо еще разобраться, — хмуро сказал Макаров. — И чьи обычаи надо чтить в этом городе.
— В таком тоне нам трудно будет говорить. — Рамазан опять сел и спросил: — Может, пусть принесут коньяк, лимон? Или водку?
— Мне все равно. Но немного выпил бы. Хотя совсем не хочу затягивать нашу встречу. Зачем я тебе нужен?
— Я постараюсь это объяснить как можно короче, Олег Иванович. Понимаю твой настрой… Хотя еще день назад я не мог даже предположить, что ты меня заподозришь в этом.
— После последних твоих угроз — и не мог предположить?
Рамазан сморщился, будто съел лимон.
— Тут я виноват. Язык мой… Но я не оправдываться перед тобой хочу. Ни я, ни мои люди к трагедии с твоей женой отношения не имеют. Верь, не верь — твое дело. Но мне уже вчера позвонили за границу и дали такую информацию… А сегодня эту информацию дополнили… Моими людьми заинтересовались ОМОН, спецназ, допросы проводят, избивают. Наверняка меня самого завтра кое-кто в аэропорту ждал бы совсем не с цветами. Я, Олег Иванович, всего этого не боюсь, у меня у самого служба охраны если не президентского уровня, то не многим хуже. Но я не хочу, чтоб твои люди и мои схлестнулись, понимаешь? Кто победит, не знаю, но мы с тобой оба проиграем от этого.
— Выходит, Рамазан, мы «стрелку» забили и производим сейчас бандитскую разборку?
— Нет, Олег Иванович. На «стрелках» делят сферы влияния и выручку, нам же делить нечего. У нас другое. Ты хочешь «заказать» меня, другими словами, шлепнуть, а я только сейчас почувствовал вкус жизни и власти и не хочу терять ни то, ни другое.
Светловолосый водитель поставил на столик коньяк, рюмки, вазу с фруктами. Рамазан спросил:
— Может, ты нормально поужинать хочешь, Олег Иванович? Сейчас устроим.
— А ты, Рамазан, не только бороду сбрил, ты рассуждать и выражаться научился, как прирожденный парламентарий.
Тот ответил без улыбки:
— Не только люди делают деньги, но и деньги делают людей, это действительно так. Кстати, я предлагал тебе стать состоятельным.
— За счет чего?
Рамазан наполнил рюмки:
— Опять иронизируешь. Да, за счет войны. Но я еще раз говорю: на ней нагрели руки тысячи, ты их видишь, ты о них читаешь, и, поверь, я, вполне возможно, самый честный из них. Я взял там первоначальный капитал и сказал: хватит!
— А что ты мне хотел предложить во время последней встречи? И как же твое решение участвовать в восстановлении разрушенной республики?
— Так эта же прибыль уже будет не от войны, а от мира. А что предлагал — то ушло, давай не вспоминать о нем. Выпьем молча?
Выпили.
— Теперь о деле, — сказал Рамазан. — Кроме твоих подозрений, не хочу брать на себя конкретный грех. На тебя работает сумасшедший один, Зырянов. Я не знаю, почему он еще жив. Но я боюсь, что такое везение у него не надолго, понимаешь? Я дал своим людям задание вычислить, кто его в Москве навел на мой след. Зырянов мне не нужен, но не нужен и предатель. Последний — моя забота, а ты своего головореза убери куда-нибудь подальше.
— Одного не пойму, — сказал Макаров. — Думал, из Чечни сюда приеду, как из войны в мир. Думал, если не убили там, то уж тут точно не убьют. И ты врешь, Рамазан, насчет своей честности. Ты просто понял, что тут такой же бардак и надо быстрее столбить в столице свой участок. Тут можно погреть руки, да?
— Грей, Олег Иванович. Кто тебе это делать не дает? Даже наоборот: предлагают. А ты все воюешь. А закончил воевать — и что? И нет никакой цели.
— У меня есть цель, — хмуро сказал Макаров.
— Какая? Научиться солить грибы?
— Узнать, кто убил Тамару и за что. И если ты, Рамазан, в этом замешан…
— Не трать времени зря, Олег Иванович. Ни я, ни мои люди тут ни при чем. Убери Зырянова с моего следа, договорились? Это добром не кончится.
— А ты следов меньше оставляй, Рамазан.
Макаров поднялся, пошел к выходу. Рамазан предложил отвезти его домой на машине, но Олег ничего не ответил, вышел из гостиницы и не спеша пошел по ухоженной, освещенной мертвенным фонарным светом аллее.
Глава 15
Кавказский след в деле убийства Макаровой Чехотный начал разрабатывать давным-давно, еще когда полковник лежал в госпитале. Но что такое «разрабатывать»? Любой полевой командир мог послать в Москву своих людей с подобным заданием: убрать конкретного человека. Никакие усиления, никакие бэтээры на перекрестках опытным киллерам не помеха. Они могли приехать в столицу без оружия — тут стволов «гуляет» десятки тысяч, захочешь — добудешь.
Но…