Я поднялся.
— Я понял вас, мистер Валински. — Повернувшись, я пересек балкон и вышел в гостиную. Сандра, ждавшая меня там, направилась к двери. Она немного помедлила, положив руку на дверную ручку, и в этот момент наши взгляды встретились.
Ни одну женщину нельзя было сравнить с ней, но все-таки я никогда не смог бы полюбить ее так, как любил Сюзи. Сандра ни на кого не была похожа. В ее зеленых глазах горел вызов: опасный, зачаровывающий взгляд. Ее обольстительная чувственность, ее тело, холодная самоуверенность — все было доведено до совершенства.
Она открыла дверь, и, когда я проходил мимо, до меня донесся ее шепот:
— Сегодня вечером. В одиннадцать часов в ресторане «Три краба».
В первый момент я не поверил своим ушам и резко повернулся, но лишь уперся носом в захлопнувшуюся дверь.
Домой я вернулся чуть позднее 18 часов. Билл сидел за письменным столом и изучал досье Торнсенов. Он неохотно оторвался от него, подошел ко мне и уселся в кресло. Я разлил по стаканам виски и подробно передал ему содержание разговора с Валински.
— Похоже на то, Билл, что это была кровная месть, не имеющая отношения к мафии, и сделали это Хенк и Мински за пять тысяч долларов. Мински зарылся так, что его сейчас не найти. Теперь что касается Хенка…
— Да, Хенка, — кивнул Билл.
— Мы отправимся к нему и постараемся узнать, кто поручил ему это дело с кислотой. Я думаю, что это могла быть Анджела Торнсен, но хочу знать наверняка. Если он расколется и мое предположение подтвердится, мы займемся Анджелой.
— Ты думаешь, мы сможем заставить эту обезьяну говорить?
— А для чего существует паяльная лампа?
Билл усмехнулся:
— Конечно, прекрасная мысль. Если нужно будет, мы его немного поджарим. Это должно заставить его заговорить. — Он на минуту задумался, допивая виски. — А какое впечатление произвел на тебя Валински?
— Опасен, словно ядовитая змея. С таким не шутят.
Затем я рассказал Биллу о Сандре. Он слушал с широко открытыми глазами.
— И ты решил с ней встретиться? — спросил он.
— А почему бы и нет? Ты что-нибудь знаешь о ресторане «Три краба»?
Билл прекрасно был осведомлен обо всех ресторанах и клубах города.
— Расположен на побережье. Хороший. Из дорогих. Находится рядом с заведением Солли Джоэла. Ты ведь знаешь, где это?
— Конечно. Ну хорошо, Билл. Постарайся раздобыть паяльную лампу, а я позвоню Хенку.
— У дворника наверняка она есть. — И с этими словами Билл вышел.
А я полез в кладовку, достал две пары наручников, вынул из ящика револьвер 38-го калибра, проверил, заряжен ли он, и положил в карман. Нашел в телефонной книге номер Хенка. Не менее десяти или двенадцати гудков раздалось, прежде чем он снял трубку и рявкнул:
— Кто это?
— Мистер Смедли? — Я вложил в свой голос всю жесткость и грубость, на какую только был способен. — Это из полицейского управления.
— Наконец-то. Так что? Вам удалось найти этого поганца, который бросил бомбу?
— Об этом мы и хотим с вами поговорить. Нам нужно задать вам несколько вопросов. Мы пришлем к вам двух детективов, хорошо?
— Ладно, только побыстрей. Через час мне надо будет уйти. — И он повесил трубку.
Вернулся Билл с паяльной лампой:
— Нет проблем. Лампа новая и прекрасно работает.
— Отлично. Тогда пошли.
— Послушай, Дирк. Я хочу сам заняться этой обезьяной. Можешь ты уступить это мне?
Мы добрались до Сигров-роуд за десять минут и поднялись на последний этаж.
— Дай-ка я, — сказал Билл.
Я отошел в сторону и прислонился к стене с револьвером в руке, а Билл нажал на кнопку звонка.
Через несколько минут дверь распахнулась. В проеме стоял Хенк. На нем были плотно облегающие джинсы, верхняя часть тела оголена. В то время как он уставился на Билла, я рассматривал его крепко сложенное тело с мускулатурой профессионального боксера.
— Так, значит, копы — это вы, — прорычал Хенк. — Вы опять путаетесь под ногами. А ну убирайтесь, пока я не стер вас в порошок.
Билл что-то тихо ответил, чего Хенк не расслышал. И тут он сделал именно то, чего ждал Билл: наклонился вперед, приблизив свое лицо к Биллу. Это была прекрасная мишень. Кулак Билла с надетым на пальцы кастетом с чавкающим звуком врезался в открытую челюсть Хенка так, что даже я вздрогнул.
Глаза Хенка закатились, и он рухнул, как срубленное дерево.
— Слабак, — презрительно протянул Билл.
Мы вместе оттащили тяжелое тело в гостиную. Там мне потребовалось несколько секунд, чтобы, заломив ему руки за спину, защелкнуть на запястьях наручники. Потом я надел наручники и на лодыжки.
Билл запер входную дверь, и мы осмотрелись. Гостиная когда-то была хорошо, с комфортом обставлена, но теперь в ней царило запустение. Не выпуская из рук оружия, я осмотрел две спальни, маленькую кухню, в которой был полный хаос, ванную и туалет, тоже запущенные. В квартире никого не было.
— Ладно, Билл, не будем терять время на этого подонка. Плесни ему в лицо немного воды, чтобы он пришел в себя.
Билл пошел на кухню, нашел ведро, наполовину наполнил его водой и выплеснул ее на лицо находившегося без сознания Хенка. Затем, накачав паяльную лампу, он быстро зажег ее. Желто-голубое пламя с шипением вырвалось из отверстий.
Хенк пошевелился, открыл глаза, мотнул головой, застонал и вновь закрыл их. Я ткнул его ногой под ребра, когда он, стеная, попытался сесть, и заставил его опять распластаться на мокром ковре.
Он зарычал на меня, как дикая кошка, которая попала в капкан, рычит на охотника, приближающегося к ней.
— Говори, кто заплатил тебе пять тысяч за то, чтобы ты облил кислотой лицо моей девушки? — потребовал я.
Он попытался содрать наручники, но это ни к чему не привело. Наручники были того типа, которые сжимаются тем сильнее, чем сильнее ты стараешься освободиться.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — пробормотал он.
Я взглянул на Билла:
— Придется его немного подогреть.
— С удовольствием, — откликнулся Билл и быстрым движением приблизил пламя лампы к обнаженной груди Хенка. Тот вскрикнул и, казалось, готов был расколоться на куски. Злоба и ненависть улетучились. Теперь он был охвачен страхом.
— Не надо! — простонал он, задыхаясь. — Я скажу. Только уберите лампу.
— Кто? — крикнул я, сев на корточки рядом с ним.
— Энджи… Уберите от меня пламя!
— Говори!
Билл наклонился над Хенком и провел перед его лицом лампой.
— Говори все! — потребовал я.
— Энджи пришла ко мне. Она была взбешена, что ты помешал ей воспользоваться деньгами Терри. Клянусь, она была невменяема! Я испугался ее! Насчет кислоты — это ее идея, и она предложила за это пять кусков. Я поговорил с Хьюлой, который все и устроил. Вот так это и вышло. Я не хотел ее убивать… Клянусь, не хотел. Я думал, ей немного обожжет кожу на лице. Не ожидал, что она бросится на мостовую и попадет под грузовик. Клянусь!
Я смотрел на него с отвращением.
— А деньги вы получили?
— Да. Раз Энджи сказала, что заплатит, — значит заплатит. Мы разделили деньги пополам с Хьюлой.
— А где он сейчас?
— Не знаю. Вчера он звонил и сказал, что ему нужно уехать по делу. Он еще не вернулся.
— Он не сказал, куда едет?
— Я не задаю ему вопросов, — ответил Хенк, косясь на паяльную лампу. — Нужно быть психом, чтобы задавать ему вопросы о его делах. Не знаю я, где он.
Я мог бы сказать ему, но решил, что не стоит.
— Хорошо, Хенк, дело немного сдвинулось. Теперь поговорим об Энджи. Она тебе платит по десять тысяч долларов в месяц, так?
— Не мне. Тут вот в чем дело. Хьюла пришел как-то ко мне и сказал, что хочет использовать мой клуб в своих целях. За это он платил мне полторы тысячи в неделю. Я не мог возражать. Эта хата тоже его. Он разрешает мне жить здесь. Я ничего не знаю. Клянусь!
— Говори все, не темни, — пригрозил я.
Билл приблизил лампу так, чтобы Хенк мог чувствовать жар пламени. Он весь сжался.
— Ко мне в клуб приходят люди и передают запечатанные конверты. Энджи приносит пакет, набитый деньгами. Я не задаю никаких вопросов, а просто складываю все в сумку. Первого числа каждого месяца приходит Хьюла и забирает сумку. Вот и все.
— За что шантажировали Энджи?
— Не знаю. Клянусь, не знаю. Этим занимается Хьюла. Он откапывает всякие грязные факты про людей. Я не задаю вопросов. Я не хочу ничего знать. Я думаю, что у Хьюлы что-то есть на Энджи. Что-то очень важное, раз она отваливает ему такие деньги. У нее ведь не в порядке с головой. Она правда ненормальная и была такой всегда.
Я внимательно наблюдал за ним и решил, что он говорит правду. Такой жестокий и безжалостный человек, как Мински, вряд ли будет посвящать в свои дела такого идиота, как Хенк. И вдруг я почувствовал отвращение к Хенку, к этой комнате с ее обстановкой.
— Ладно, Билл, — сказал я, — освободи его.
Билл загасил лампу, затем снял с Хенка наручники, в то время как я с револьвером в руке наблюдал за этой процедурой.
Хенк сел, растирая запястья и не сводя с меня взгляда.
— А теперь слушай внимательно, — проговорил я. — Нам с тобой не жить в одном городе. Я разговаривал с хозяином Хьюлы. Он уже кормит где-то червей, так что у тебя не будет с ним встречи. Я не хочу тебя больше здесь видеть. Даю тебе двенадцать часов, и чтобы духу твоего в этом городе не было. Если я встречу тебя здесь, то прострелю тебе коленные чашечки и ты больше никогда не сможешь ходить. Исчезни! Понял?!
Он продолжал смотреть на меня, мотая головой, в полном замешательстве.
— Я не знаю, куда мне деться, — пробормотал он. — У меня совсем нет денег.
— Дважды повторять не буду. Если ты не уберешься из этого города за двенадцать часов, тебе больше не ходить ногами. Пошли, Билл. Это дерьмо смердит.
Мы спустились на лифте и вышли на улицу в духоту и моросящий дождь.
Глава 7
Снаружи ресторан «Три краба» ничем особенным не выделялся. Он выглядел даже несколько потрепанным со своими выбеленными деревянными стенами и узкой стеклянной дверью, завешенной изнутри красной шторой, — ничего, что привлекло бы туристов.
Когда я широко раскрыл дверь, то оказался в небольшом холле, в котором молодая вьетнамка одновременно была и дежурной, и гардеробщицей. Одарив меня приветливой улыбкой, она спросила:
— У вас заказан столик, сэр?
— Меня ждут.
— Вы мистер Уоллес?
— Совершенно верно.
Она нажала на какую-то кнопку.
— Подождите минуту, сэр.
Откуда-то возник невысокий пожилой мужчина в сером альпаковом пиджаке, белой рубашке с узким галстуком и черных брюках:
— Мистер Уоллес?
— Он самый.
— Мисс Сандра Уиллис ожидает вас, мистер Уоллес. — Он широко улыбнулся, обнажив при этом ряд белых зубов. — Пожалуйста, следуйте за мной…
Он открыл дверь, и до моего слуха донесся шум голосов и стук посуды. Я прошел за ним в большой зал. Почти все столики были заняты изысканно одетой публикой. Большинство мужчин были в белых смокингах. Женщины все были одеты сногсшибательно. Официанты быстро и ловко сновали между столиками, меняя тарелки и блюда.
— А у вас здесь довольно бойкое место, — заметил я, следуя за ним мимо бара к лестнице.
— Я не жалуюсь. — Он обернулся и выдал мне еще одну ослепительную улыбку.
Мы поднялись по лестнице, и он негромко постучал в одну из дверей, а затем, открыв ее, жестом руки пригласил меня войти.
— Мисс Уиллис, пришел мистер Уоллес.
Она сидела за накрытым столиком. Маленькая комната была хорошо обставлена, тихо гудел кондиционер. Жестом она пригласила меня сесть за столик. На ней было темно-красное платье, а черные волосы, откинутые назад, были перехвачены жемчужным обручем. Выглядела она потрясающе, и я вновь почувствовал исходящее от нее гипнотическое воздействие чувственности.
Я сел к столику напротив нее.
— Дай нам что-нибудь поесть, Уолли, — попросила она. — Я страшно голодна.
— Ровно две минуты, мисс Уиллис, — сказал мужчина и исчез.
Она посмотрела на меня:
— Мне нужно поговорить с вами, но только после того, как я поем. Со вчерашнего вечера во рту не было и маковой росинки. Дж. В. чрезвычайно требователен.
— Дж. В.? Валински?
— А кто еще?
В дверь постучали, и в комнату вошел похожий на мексиканца официант. Он поставил передо мной и Сандрой блюдо с устрицами. Затем разлил по бокалам охлажденное белое вино и, поклонившись, вышел.
Устрицы были великолепны. Нанизывая на вилку пятую, я сказал:
— Сандра, вы здесь чувствуете себя как дома.
— Я прихожу сюда почти каждый вечер. Когда женщина одна и ни от кого не зависит, лучше ходить туда, где ее хорошо знают.
— Вот бы не подумал, что вы можете быть одна.
Она пожала плечами:
— Вообще-то у меня нет свободного времени. И сейчас я здесь только потому, что мистер Валински надумал пойти в казино.
— Вы хотели поговорить со мной?
— Да, но не сейчас.
К тому времени мы уже доели устриц, и я услышал, как прозвенел звонок. По-видимому, она нажала на скрытую в полу кнопку. Почти тотчас появился тот же официант, собрал тарелки, а другой официант вкатил сервировочный столик.
— Вы не возражаете против даров моря? — спросила Сандра.
— Я не возражаю против любой еды.
Официант уже наполнил наши тарелки из большого блюда. В них лежали куски омара, снятые с шампуров, поджаренные моллюски и огромного размера креветки, начиненные мясом крабов. Все это было сдобрено рисом с красным перцем, обильно политым густым соусом, который от икры рака приобрел розовый цвет.
— Недурной ужин, — заметил я.
Наконец, разделавшись со второй порцией, она расслабленно откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на меня.
— Кофе, — сказала она официанту, когда тот собрал тарелки. — Дайте мне, пожалуйста, сигарету, Дирк.
Я достал из пачки сигарету, дал ей прикурить и закурил сам.
— Вот теперь лучше, — проговорила Сандра и улыбнулась. — Теперь можно и побеседовать.
Вернулся официант с кофейником и чашками, разлил кофе и удалился.
В ожидании я не спускал с нее глаз. Она была так хороша, что я с трудом верил, что сижу рядом. В ней было все, чему бы могла позавидовать любая женщина и против чего не устоял бы и святой, но блеск ее глаз, зеленых как изумруды и столь же жестких, предупреждал меня, что эта женщина крайне опасна.
— Итак, о чем мы будем говорить? — поинтересовался я, потягивая кофе.
— Вы первый мужчина в этом проклятом Богом городе, у которого есть мужество, а мне нужен решительный и смелый человек.
— Почему же вы решили, что я обладаю такими качествами?
— Человек, который разгромил такую вонючую дыру, как «Черная шкатулка», и напугал такую обезьяну, как Смедли, заставив его убраться отсюда, должен иметь мужество.
— А откуда вам известно, что он уехал?
— Час тому назад он позвонил. Хенк хотел поговорить с шефом. Я узнала его голос, так что сказала ему, что Дж. В. занят, и спросила, что ему нужно. Он сообщил, что вы вырвали у него признание в том, что его наняла Анджела Торнсен, и что он срочно должен уехать. Смедли также спросил, не сможет ли шеф дать ему немного денег. — Помедлив, она продолжила: — Я послала его к черту и повесила трубку. Затем послала одного из наших парней проверить, действительно ли он уезжает. Так вот, Смедли уехал поездом на Майами.
Я молча ждал, зная, что это еще не все.
— Я не сказала шефу о том, что мне рассказал Смедли по поводу Анджелы Торнсен. Ведь она представляет для него немалый интерес. Если бы он узнал, что она замешана в деле с кислотой, он бы решил, что вы захотите рассчитаться и с ней тоже. В этом случае вы не прожили бы и десяти минут.
— Она все равно от меня не уйдет.
— Чтобы вы поняли, в чем дело, Дирк, — продолжала она, — я хочу вас немного просветить.
— А зачем вам это?
— Я уже сказала: мне нужен смелый, решительный человек. Теперь я поняла, что нашла его, и не могу допустить, чтобы он наделал глупостей, обуреваемый жаждой мести. Что вы можете против целой организации? Так вот, слушайте: Валински — главный мафиози во Флориде. Он собирает деньги для организации. Флорида — золотая жила. Люди с деньгами имеют свои секреты, и поэтому тысячи из них платят шантажистам. Крупные универмаги, казино, лучшие отели платят за так называемую защиту. Дж. В. живет в «Спэниш Бэй» бесплатно, и администрация отеля только рада этому. У них не бывает проблем с персоналом. Ему стоит только поднять палец, и весь персонал уйдет. Доход мафии по городу около полутора миллионов долларов в месяц, и Валински должен поддерживать или увеличивать эту цифру. Вот в этом его уязвимость. Если возникнут перебои в выкачивании денег, его моментально сместят. Поэтому шеф так и беспокоится о тишине и порядке в городе. Он получает десять тысяч от девчонки Торнсен. Если вы займетесь ею, он лишится этих денег. Организация уже и так недовольна его работой — они хотят большего прироста средств. Он все время балансирует на канате. Скажу даже больше. Вы остались жить только благодаря вашим связям с полицией и тому, что вы здесь хорошо известны. А он избегает всякой огласки. Вы все поняли?