Кэмпос пояснил:
— Угон машины. За рулем был не он, просто решил прокатиться с другим болваном. Но его все равно задержали. До следующего утра. Поймали их на закате, а Оутс утонул лишь после наступления темноты.
— Правильно, но он доставлял наркотики?
— По пятьдесят долларов за порцию. У парня в комнате обнаружено почти три тысячи наличными. Оутс у него был не единственным покупателем. Благодарю за то, что вы поставили меня в известность.
— Рад стараться.
Дэйв положил трубку, повернулся, включил свет. Снял с плиты кофеварку, выбросил гущу, вымыл ее под струей воды в раковине. Дверь за его спиной захлопнулась. Вошел ли Дуг в кухню или вышел из нее? Какая разница!
Дэйв налил воду в нижнюю часть, засыпал кофе в верхнюю. Дверь снова закачалась. Он обернулся. Дуг протягивал ему старый замусоленный халат. Спросил:
— Ты давно приехал?
Дэйв поставил кофеварку на огонь.
— Мне нужно было вернуться.
— Ты не собирался, — заметил Дуг. — И ты обещал мне позвонить утром.
— Очевидно, мне следовало позвонить накануне вечером.
Дэйв взял халат и облачился в него.
— Это называется благоразумием, не так ли?
— Иногда это просто называют «хорошими манерами».
Дуг смотрел на голубой огонь.
— Что заставило тебя передумать?
— Девушка, совершенно одна в пустом доме на берегу. Неделю назад утонул человек, которого она любила. Я ей не нравлюсь. Я приношу ей новости, которые она не хотела бы слышать. Но сегодня вечером она попросила меня остаться с ней. Для того, чтобы выпить по рюмочке, сказала она, но в действительности она имела в виду нечто большее. Было очень темно. Любой мужчина ей бы не отказал, а ей было безразлично, к кому обращаться. Просто я был рядом… И тут… — он похлопал себя по карману в поисках сигареты. Дуг протянул ему свою пачку. Дэйв взял одну. — И тут я понял, каково оставаться одному. Действительно одному.
Он внимательно наблюдал за Дутом, тот тоже закуривал.
— Тебе это известно?
— Ты прекрасно знаешь, что известно.
Дуг бросил спичку в мусорное ведро.
— Лучше, чем тебе. Я с этим познакомился дважды.
Он говорил про Фокса Олсена. После того, как Жан-Поль разбился, Дуг бросил работу в НАТО и возвратился из Франции в Лос-Анджелес. И благодаря какой-то сумасшедшей случайности встретился с человеком, которого любил еще мальчишкой. Более, чем через двадцать лет. Но за эти годы с Олсеном случилось много чего. Они с Дугом урвали у судьбы несколько хороших дней. А потом он упал в тоннеле в темноте на подгнившие доски заброшенного увеселительного причала с кусками свинца в груди, которые остановили его сердце. И вот тут Дуг повстречался с Дэйвом.
— Все равно, — сказал Дэйв, — вот эта-то мысль и погнала меня сюда. Я сказал, что наши беды из-за какого-то недопонимания. Это плохо, но все-таки не самое худшее. Значительно хуже, если у человека вообще нет никого, кто его может недопонимать. И я здесь. Ошибка с моей стороны или нет? Сейчас не говори. Мне надо воспользоваться ванной. Если, конечно, она не занята твоим приятелем.
— Лораном? — Смех Дуга был кратким и ироническим. Он покачал головой. — Его здесь нет. Его уже не было, когда ты приходил в первый раз. Он уехал сразу после обеда. В спешке. Даже позабыл свою куртку. Похоже, что он не спит с мужчинами. Его страшно расстроило, когда я подумал, будто он ляжет со мной. Надеюсь, в городе имеется другое заведение типа «Европейских моторов»? По-моему, мне в «Моторы» путь заказан. Я не хочу лишних разговоров.
— Скверно, — произнес Дэйв. — Извини, мне нужно на минутку.
Выйдя из ванной, он посмотрел налево. Дверь в спальню была распахнута. За ней в полумраке поблескивала белая кровать. Она была слишком большой для такого маленького помещения. Настоящее произведение искусства, сплетение раковин, улиток, завитков, листочков сказочных цветов. Точеные ножки. Громоздкая игрушка, но сделанная на совесть, в отличие от прочей мебели, которую он приобретал одновременно с кроватью. Декабрь 1945 года. Он возвратился все еще в армейской форме, потому что оставленная дома одежда ему больше не годилась. Он больше не мог жить с отцом, вернее, с его бесконечными женщинами в тесной квартирке и использовал все деньги для приобретения вот этого дома, который уже тогда был старым. Он был расположен на тихой окраинной улочке. Требовалась какая-то обстановка, кровать, чтобы спать. Он купил первое, что предложил ему агент, невысокий, темноволосый, женоподобный человек по имени Род Флеминг, с которым он потом спал в этой нелепой кровати. Род был для него другом, слугой, сиделкой, самым близким человеком до самой его смерти, которая их разъединила. Мысль о том, что какой-то совершенно посторонний человек — Лоран — осмелился занять его место в этой кровати, заставила Дэйва яростно сжать кулаки.
Он их разжал, испытывая отвращение к самому себе. Рода больше нет и не будет, пора с этим смириться.
Дэйв повернулся и прошел снова в кухню, где находился Дуг. Он не улыбался. Он протягивал ему чашку кофе. Дэйв взял ее и кивнул головой.
Дуг спросил:
— Знаешь, чего я хотел, когда поранил вчера себе руку? Хотел, чтобы ты был здесь, со мной. Когда доктор накладывал швы, мне недоставало тебя. Не голос по телефону за семьдесят пять миль отсюда, обещающий позвонить на следующий день. Мне нужен был ты, тут, рядом.
— Я же сказал тебе, что сочувствую.
— Но ты возненавидел меня за то, что я не пожелал туда приехать… А когда ты положил трубку, я подумал, что ты не такой, как Жан-Поль. Тот бы сразу примчался, потому что я поранился. Вот и получается, что мне не хватало ни тебя, ни его. Умершего. Верно? А я был, как твоя девушка на берегу.
Он открыл холодильник, наклонился над ним и невесело рассмеялся.
— Мой выбор оказался не лучше твоего.
— Но ты же не один, — возразил Дэйв.
— Да? Я тоже так считал. А вот что думаешь ты, мне неизвестно. Ты забываешь, что я здесь чужой. Не знаю никого, кроме тебя.
Он наклонился над плитой, поставил на нее сковород-icy, чтобы поджарить бекон с яйцами.
— Дни кажутся бесконечно длинными.
— Они не будут такими длинными, если ты забудешь Францию. Сотрешь старые магнитофонные записи, выбросишь журналы, отделаешься, от машины. Машины были его страстью, Дуг, не твоей. Твоя мать сразу же мне сказала, что ты не в состоянии отличить распределительный вал от карбюратора. И до сих пор не умеешь. Вот почему тебе нужны «Европейские моторы». Будь же честным, оставь машину и оставь в покое Жан-Поля. Его больше нет, а жизнь продолжается.
Он повернулся. Дуг исчез. Дверь раскачивалась на петлях. Он начал переворачивать шипящий бекон на сковородке. Потом взял два яйца из коробки и принялся разбивать их.
Из-за двери послышался голос Дуга, который наводил порядок на столе.
— Я мог бы поспорить, что ты будешь именно таким, когда утратишь душевное спокойствие.
— Каким же?
— Спокойным, рассудительным и безжалостным. Телефон в спальне тихонечко бренчит, когда здесь набираешь номер. Он меня разбудил, когда ты вернулся домой в первый раз. Я ждал, когда ты закончишь разговор и придешь сюда. Но этого не случилось. Когда я услышал, как закрылась задняя дверь, как заработал мотор, и ты уехал, я вышел. И увидел куртку. Тогда мне в голову пришло много разных мыслей.
Он достал стаканы из комода и наполнил их из графина. Потом один протянул Дэйву, тот поднес его к губам.
— Больше всего я думал о том, как ты легко раним, как деликатен. Но на самом деле ведь это не так?
— Я безжалостный, — сказал Дэйв, опуская стакан на стол.
— Такой склад ума вырабатывается, раз твоя работа заключается в том, чтобы добиться истины, не принимая ее заменителей.
— Какова же истина?
— В данном случае…
Дэйв осторожно перевернул яичницу.
— Истина — я.
И тут же спросил:
— Ты хочешь подсушить бекон?
— Нет, не надо… Я тебя не понял.
Дэйв принялся раскладывать еду на тарелки.
— Все очень просто. Жан-Поль умер. Я же жив.
— Ничего простого в этом нет, черт возьми! — возразил Дуг.
— Давай поедим.
11
Флойд Кэллог — твидовый костюм, бакенбарды, пенковая трубка — поднялся из-за стола, заваленного стопками книг в ярких переплетах. Такие же книги заполняли полки, поднимающиеся до самого потолка у него за спиной. Он был сильным и крупным мужчиной, его рукопожатие чуть не раздавило руку Дэйва.
— Как поживаете, мистер Брендстеттер? Мы с вами давно не виделись. Как здоровье мистера Флеминга?
Они все еще задавали такие вопросы. Он очень бы хотел, чтобы они перестали.
— Умер, мистер Кэллог. В сентябре прошлого года. Рак.
— Ах, какая жалость! Он же был совсем еще молодым.
На секунду в глазах Кэллога мелькнул самый настоящий страх, потом он успокоился. Кто-то другой, на этот раз, не я.
— Смерти никто не минует. Я отложил для него несколько книг и все ждал, когда он у меня появится.
Он покачал головой и защелкал языком.
— Очень сожалею в отношении книг. Если желаете, могу их забрать.
— Нет, нет, этого не требуется. Я поставлю их обратно на полку. Не то, что вы любите… Жизнь Голливуда в сороковые годы. Фильмы, актеры. Такие вещи.
— Понятно.
Род бы обрадовался. Он бы разорвал оберточную бумагу уже в машине до того, как она бы тронулась с места. А дома, схватив кружку пива и кукурузные хлопья на кухне, он скинул бы обувь и устроился бы со всем этим в углу кушетки. Иногда он бы громко смеялся, то и дело бегал бы к Дэйву, чтобы показать ему фото артистов. А он? Он в подобных случаях хмурился, сидел в кресле, пытаясь сосредоточиться на какой-то «умной» книге. Сначала он смотрел бы на картинки, потом стал бы от них отмахиваться. И обиженный Род притих бы в своем углу. Но вскоре все начиналось бы сначала. Легкие смешки, желание поделиться своей радостью с другом.
Дело кончалось тем, что Дэйв в сердцах запускал свою книгу в голову Рода. Господи, когда он все это забудет? О чем говорит Кэллог? Что-то о снижении цен на письма Джеймса Джойса.
— Да, спасибо. Я возьму эту книгу. Но сегодня я вообще-то заглянул к вам за информацией.
Брови Кэллога поползли вверх:
— Больше у меня нет ни одного справочника, которого бы вы не видели.
— Информация другого рода. В отношении девушки, которая у вас работала. Эйприл Стэннард.
Кэллог кивнул.
— Очень славная девочка. Хотелось бы пригласить ее на постоянную работу. Прекрасно разбирается в книгах. Но она предпочитает работать в эльмолинском отделении. Там всего двое людей. Что же вы хотите узнать про нее?
Дэйв назвал число.
— В этот вечер она у вас работала?
— Могли бы спросить у нее. Она…
— Я ее уже спрашивал, теперь спрашиваю у вас.
Кэллог замер.
— Хорошо!
Он явно обиделся. Потер руки, уселся за стол, порылся в счетах и других бумагах в поисках своих очков, достал из ящика большую зеленую коробку и нашел в ней карточку, которую и протянул Дэйву.
— Все числа и количество отработанных часов здесь проставлены.
Дэйв тоже нацепил очки. Записи в карточке были сделаны разными почерками и разной пастой. Одна совпадала с днем смерти Джона Оутса. Время — с двенадцати часов дня и до девяти вечера. Он вернул назад карточку и тут заметил очертания тоненькой женской фигуры, затуманенной стеклами очков. Он поспешно снял их. Эйприл Стэннард. Она была одета в синее шерстяное платье, немного прикрывающее колени. Ее светлые волосы блестели. Она слегка подкрасила губы, но горе так и светилось в глазах. Она смотрела за тем, как Кэллог прячет карточку на место, потом перевела взгляд на Дэйва.
— Это моя карточка? Почему?
— Люди часто мне лгут, — ответил он. — Не все люди, но многие. Помогает, если я выясню, кто именно.
— И вы думали, что я могла бы…
Она замолчала, искоса посмотрев на Кэллога, потом на щеках у нее появились красные пятна. Она повернулась и вышла из комнаты.
— Одну минутку!
Сунув очки в карман, Дэйв побежал за ней, натыкаясь на мебель. Она шла торопливо, но вслепую, угодила в тупик: это был детский отдел, не имевший выхода. Длинные лампы дневного света испускали мертвый, неестественный свет на пестрые обложки книг. Он схватил ее за руку и повернул к себе, но она упорно отворачивала лицо, залитое слезами.
Эйприл медленно заговорила дрожащим голосом:
— Почему? Почему вы предполагаете ТАКИЕ вещи?
— Я ничего не предполагаю.
Он протянул ей свой носовой платок.
— Просто пытаюсь выяснить…
— И вас не трогает, кому вы при этом делаете больно?
— Я никому не причиню такую боль, которая выпала на долю Джона Оутса.
— Я не сделала ему ничего дурного. Почему бы я решилась на такое? Я любила его. Не могу понять, как работают ваши мысли. Вы говорите, что его убили из-за страховки. Я бы этих денег не получила. Полагаю, он собирался переписать ее на меня, но он этого не сделал.
— Моя работа показала мне, что именно деньги почти всегда являются мотивом для убийства. Но в списках полиции деньги сдвинуты на третье или четвертое место. Вы были ближе всех к нему. Любовники убивают друг друга с удручающей регулярностью, мисс Стэннард. Но по самым различным причинам.
— Вы ужасный человек! — сказала она.
Появился Кэллог.
— Что-то случилось?
— Мы с мисс Стэннард друзья. Временное недопонимание между нами вскоре рассеется.
Кэллог заморгал, пожевал челюстью и, явно нервничая, сделал шаг назад:
— Послушайте, почему бы вам не пройти куда-нибудь и не выпить по чашечке кофе?
— Именно это мы и сделаем, — заверил его Дэйв.
Она шла мрачная, безмолвная, рядом с ним, голова у нее поникла, как будто она рассматривала затейливые узоры, украшавшие стены кафе. Но она их не видела. На углу сверкающая белая никелированная стойка была выдвинута на улицу. Пока он заказывал кофе и слоеные пирожки, Эйприл уселась на высокий табурет лицом к окнам, освещенным веселым утренним солнцем. Губы у нее были сжаты, глаза полуприкрыты от негодования. Когда он поставил кофе и пирожки на стойку и сел на соседний табурет, она сказала:
— Мы вовсе не друзья.
— Капитан Кэмпос звонил вам?
— Да. Этот отвратительный парень не убивал Джона.
— Да, но он поставлял ему морфий. Где же Джон брал деньги, чтобы платить за него? Я проверил его банковский счет, точнее говоря, бывший счет, ибо он был закрыт уже давно. А сегодня утром я поручил проверить и ваш счет. Вы же нищая, мисс Стэннард.
— Я говорила вам об этом. Зачем спрашивать, если вы ничему не верите?
— Ваша карточка у Кэллога показывает, что вы работали чаще, чем я предполагал, но все равно недостаточно, чтобы оплачивать незаконно получаемый морфий. Откуда же он брал деньги?
— Не знаю.
Рука, державшая чашку, задрожала.
— Иногда мы с трудом наскребали себе на еду.
Она отпила кофе и потянулась за пирожком.
— Не могу поверить, чтобы Джон прятал от меня деньги ДЛЯ ЭТОГО.
— Вы забываете, что он даже решился забраться в аптеку, чтобы достать ЭТО. Наркотики толкают людей на самые кошмарные вещи.
Он достал из кармана новую пачку сигарет, сорвал обертку, извлек сигарету и протянул ее Эйприл, но та покачала головой. Тогда он закурил сам и попробовал кофе. Вкус был неважным, но он ничего не стал говорить по этому поводу и отвел глаза, когда она с жадностью потянулась за вторым пирожком. Наверное, с утра ничего не ела.
— Вчера вы показали мне письма, пришедшие на имя Джона Оутса после того, как он умер. Среди писем был счет за междугородные переговоры. Я хотел бы посмотреть на него.
— В самом деле? — она с удивлением нахмурилась. — Не понимаю…
Она не закончила, пожала плечами.
— Хорошо. Почему нет? Между прочим, я взяла его с собой. Получила деньги и решила пойти на почту; чтобы оплатить его во время ланча.
Ее сумочка была из мягкой натуральной кожи, украшенная ремешками более светлого цвета. Она достала сложенный пополам сине-голубой фирменный бланк и протянула ему.