— У кого же их нет? Конечно, есть.
Он кивнул:
— Дело в деньгах или в чем-то другом?
— Нет, в деньгах.
— Это точно? Прошу вас, Стив, будьте откровенны со мной. Вы прекрасно проявили себя, и я на вашей стороне.
— Нет, дело только в деньгах.
— Я так и думал. Это ваша красавица заставляет вас лезть в долги. Не так ли?
— Я сам залезаю в долги, мистер Чендлер.
— Знаю, знаю, люди стали очень расточительны и живут не по средствам. Жены во всем соперничают между собой, а это стоит денег. Не думайте, что я не знаком с такого рода проблемами, хотя у меня их нет и никогда не будет. Ладно, за статью вы заслужили особой награды. — Он бросил мне через стол чек. — Рассчитайтесь с долгами и с сегодняшнего дня держите жену в узде. Она красавица, но ни одной женщине нельзя позволять собой командовать.
Я взял чек. Он был выписан на десять тысяч долларов.
— Спасибо, мистер Чендлер.
— Но это не должно повториться. Помните, что я вам сказал: золотым рыбкам негде спрятаться, а вы теперь как золотая рыбка в аквариуме. Сегодня я вас выручаю и даю возможность начать все заново, но если это повторится, то нам придется расстаться.
Мы посмотрели друг на друга.
— Я все понял.
Я поехал в банк, депонировал чек и поговорил с Эрни Мэйшью, управляющим. Чек покрыл перерасход, покрыл долги, и на моем счету осталась еще вполне приличная сумма. Я выходил из банка с таким чувством, словно с меня свалилась скала. Еще до того я твердо решил поговорить с Линдой о нашем финансовом положении, но мы допоздна задержались у Митчеллов, а после уже не представилось случая. Мы вернулись домой сильно на взводе и сразу же завалились спать.
Правда, я было сунулся к Линде с нежностями, но она отодвинулась и пробормотала:
— Оставь меня, пожалуйста, в покое, не сейчас.
С тем мы и уснули. Утром, когда я встал, она еще спала; спала, пока я готовил завтрак; спала, когда я уходил на работу. Первую половину дня я провел над оттиском пятого номера. Принимая во внимание предстоящую атаку на шефа полиции, я решил увеличить тираж на 15 000 экземпляров. Я принялся сразу же за разработку нового номера. Пока я работал, меня тяготила мысль о предстоящем разговоре с Линдой.
«Это не должно повториться… Сегодня я вас выручаю… Но если это повторится, то нам придется расстаться».
Я понимал, что это предупреждение, и знал, что Чендлер не шутит. Значит, придется поговорить с Линдой, и она должна понять, что мы не можем жить так, как жили в последнее время. Надвигающаяся стычка с Линдой — а стычка будет серьезной — не позволяла мне четко мыслить. Я отодвинул кресло и стал беспокойно расхаживать по просторному кабинету. До меня доносился негромкий стук пишущей машинки Джин и голос Уолли Митфорда, бубнящего что-то в микрофон. Я взглянул на настольные часы. Четверть пятого. Еще два часа, прежде чем можно будет ехать домой, где меня ожидал разговор с Линдой. Я закурил сигарету и подошел к окну, из которого открывался чудесный вид на город. Дождь шел такой густой, что машинам приходилось ехать с зажженными фарами. Я посмотрел в сторону резиденции Чендлера. В окнах первого этажа, где был его кабинет, горел свет. Загудел зуммер. Я подошел к столу и передвинул рычажок.
— Мистер Менсон, некий мистер Горди хочет вас видеть, — сообщила Джин.
Горди? Это имя ничего мне не говорило.
— Он сказал, что ему нужно с вами поговорить. — Секунду длилось молчание, потом Джин отозвалась с ноткой озабоченности в голосе: — Он говорит, что у него личное дело.
— Пусть войдет через три минуты.
За это время я успел заправить ленту в магнитофон, включить микрофон, закурить новую сигарету и усесться в кресло. Джин открыла дверь и впустила высокого худого мужчину в поношенном, но старательно вычищенном костюме. Он был лет сорока, с редкими волосами, высоким широким лбом, узким подбородком, тонким носом и тонкими губами.
Я встал и пожал его руку, ладонь была сухой и жесткой.
— Мистер Горди?
— Да, Джесс Горди. — Он улыбнулся, показав мелкие желтые зубы. — Вы наверняка не знаете меня, Менсон. Но я вас, конечно, знаю.
Я указал ему на кресло:
— Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо. — Он уселся поудобнее и достал пачку сигарет. Что-то в его самоуверенных движениях начало меня раздражать.
— Что вам угодно? — Я взял какие-то бумаги, чтобы показать, что мое время дорого.
— Мистер Менсон, у меня есть для вас информация, которую вы могли бы использовать для интересной статьи. — Он снова показал в кривой улыбке желтые зубы. — Я регулярно читаю ваш журнал, он просто превосходен. Именно то, в чем нуждается город.
— Рад это слышать, мистер Горди. Скажите, пожалуйста, о какой информации идет речь?
— Разрешите мне как следует представиться. Я служу управляющим в магазине «Велкам» в Истлейке. Не думаю, чтобы вы посещали наш магазин, но ваша супруга — наш постоянный клиент. — Он снова приоткрыл зубы в улыбке. Он начинал напоминать мне крысу. Я изобразил на лице понимание и поощряюще кивнул.
— Мистер Менсон, вы издаете отличный, смелый журнал, который борется с нечестными людьми. Это похвально и в высшей степени необходимо, — провозгласил Горди. — Я читал все номера и заранее радуюсь тем, которые еще выйдут. — Он наклонился вперед и стряхнул пепел в стеклянную пепельницу. — Я пришел, чтобы предложить информацию о мелких кражах в нашем магазине. Хотя кражи и считаются мелкими, стоимость товаров, похищенных в течение года, составляет восемьдесят тысяч долларов.
Я удивленно уставился на него:
— Вы хотите сказать, что жительницы Истлейка крадут у вас товаров на восемьдесят тысяч долларов?
Он кивнул:
— Да, именно. Не знаю, в чем тут дело, но люди воруют сплошь и рядом, даже состоятельные. Это загадка, которую мне никто не может объяснить. Например, прислуга из состоятельного дома купит товаров на десять долларов и украдет вдобавок две пачки сигарет. Богатые дамы покупают на сто долларов и крадут флакон дорогих духов.
Во мне пробудился интерес. Если этот человек действительно говорил правду, то из его информации может получиться отличная статья, которая прозвучит как взрыв и наверняка понравится Чендлеру.
— В самом деле, непонятно, мистер Горди. У вас есть какие-нибудь доказательства?
— Разумеется.
— Какие?
Он погасил сигарету, закурил новую и улыбнулся мне.
— Хотя это и стоило немалых денег, администрация решила установить передвижные кинокамеры во всех помещениях универмага. Мы подключили кинокамеры две недели назад. Наша дирекция связалась с полицейским управлением, и там сказали, что они готовы завести уголовные дела на основании наших пленок, если они будут достаточно убедительны как улики. — Он откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее. — Пленка, которая у меня с собой, наверняка очень убедительна, но я не знаю, стоит ли ее передавать капитану Шульцу. Я сначала решил переговорить с вами и с теми, чьи жены покупают у нас.
Я почувствовал, как у меня по спине пробежали мурашки.
— Боюсь, что не совсем понимаю вас, мистер Горди. — Я сказал это хриплым голосом.
— Мистер Менсон, давайте не будем тратить зря времени. Ваше время дорого, и мое тоже. — Он достал из кармана конверт и бросил его на стол. — Взгляните. Это увеличенный снимок с пленки длиной в двадцать футов. Я бы сказал, что миссис Менсон вела себя несколько неразумно, не правда ли?
Я взял конверт и вынул оттуда большую глянцевую фотографию. Объектив запечатлел Линду в тот момент, когда она с вороватым видом прятала в сумочку флакон духов.
Я окаменел, уставясь на фотографию.
— Разумеется, ваша жена не единственная, — вкрадчиво сказал Горди. — Множество дам Истлейка поступают так же. Эта пленка очень интересна. Капитан Шульц вполне мог завести дело, верно? И ваша милая, красивая жена, мистер Менсон, пошла бы в тюрьму.
Я медленно положил фотографию на стол. Горди встал.
— Ну, я понимаю, вы несколько взволнованы. — Он ощерил желтые зубы. — Вам, наверное, нужно все обдумать и поговорить с женой. Эту печальную историю вы легко могли бы уладить. Прежде чем передать эту любопытную кассету с пленкой капитану Шульцу, я могу просто вырезать из нее ту часть, где фигурирует ваша супруга. Вот мое предложение: дайте мне двадцать тысяч, и я отдам вам этот кусок пленки. Учитывая ваше положение, это не такие уж большие деньги. Итак, я предложил бы вам завтра вечером явиться ко мне с наличными. Я живу в домике недалеко от вас. Номер 189. — Он нагнулся и посмотрел на меня в упор. Глаза холодные как лед, зубы оскалены, словно у рычащей собаки. — Значит, завтра вечером… и, пожалуйста, с деньгами.
Он вышел из кабинета. Я сидел и смотрел на красивое лицо Линды, на то, как она совершает эту гадость, и понимал, что у меня нет выхода и что я должен спасти ее от преследования. Но как? Я всегда говорил, что, если кто-то попытается меня шантажировать, я немедленно обращусь в полицию. Это единственно возможный в такой ситуации образ действий. Но, к сожалению, я не мог обратиться в ведомство Шульца как раз в тот момент, когда собирался атаковать его. Конечно, он немедленно набросится на Горди, но и Линде не даст пощады, разве… Что, если убрать статью? Журнал пойдет в печать лишь через неделю. У меня масса резервного материала. Вот только Чендлер уже одобрил статью. Именно за ее идею он премировал меня десятью тысячами долларов и помог избавиться от долга. Пожалуй, я смог бы его убедить, что не хватает фактов и нам грозит судебное преследование.
В дверь постучали, и вошел Уолли Митфорд.
— Стив, ты можешь просмотреть наброски для статьи о новом школьном здании?
Мне хотелось побыть одному и спокойно поразмыслить, поэтому пришлось сделать усилие и сказать:
— Конечно, садись…
Уолли уселся и начал раскладывать на столе бумаги. Я спрятал фото Линды в ящик стола и выключил магнитофон.
Уолли был коренастым добродушным человеком лет сорока, с высоким лбом, редкими волосами, глазами, прячущимися за толстыми стеклами очков, и бульдожьей челюстью. Из всех журналистов-детективов — а знал я многих — он был самым лучшим. Мы говорили о возведении нового школьного здания, которое городской совет поручил одной строительной фирме. Уолли подозревал, что смета завышена. Он переговорил кое с кем и выяснил, что по крайней мере две или три фирмы предлагали гораздо более выгодные условия.
— Тут замешан Хэммонд, — сказал Уолли. — Как пить дать, он с этого что-то имеет. Мы могли бы задать ему как следует. Как, по-твоему?
— Узнай у Веббера, что он может дать на него.
Веббер руководил детективным бюро Чендлера.
— Ладно. — Он сделал себе пометку. — Слушай, Стив, у тебя все в порядке? По твоему виду можно сказать, что ты подхватил грипп.
— Да нет, просто болит голова. — Выдержав короткую паузу, я спросил: — Как ты думаешь, следует ли нам запускать эту статью о Шульце?
— Ты смеешься?
— Нет, я все обдумал. Мы можем нарваться на крупные неприятности. Я хочу сказать, что копы наверняка разозлятся, а это может быть чревато…
— Да ведь мы уже перебрали все это, когда планировали статью. — Уолли ухмыльнулся. — Ты ее задумал, а я ее написал. Значит, они возьмутся за нас обоих. Ну и что? Скажи на милость, что они могут сделать? Ни ты, ни я не замешаны ни в чем противозаконном. Так какого черта! — Он пригляделся ко мне. — Ты случаем не сдрейфил? Или у тебя темное прошлое? — Он широко улыбнулся, но мне было не до смеха. — В конце концов, шеф дал нам зеленый сигнал, и, если что-то случится, он о нас позаботится… А дураку Шульцу давно причитается.
— Ну ладно, но ты поговори с Веббером и спроси, не сможет ли он откопать что-то о Хэммонде.
Он задумчиво посмотрел на меня, собрал бумаги и направился к выходу.
— Слушай, Стив, плюнь на все это и пойди домой отлежись.
Когда он ушел, я вынул из магнитофона ленту, сунул ее в карман, а фотографию в портфель и зашел в приемную Джин.
— Я иду домой, Джин. Похоже, у меня начинается грипп. Если будет что-нибудь срочное, позовешь Уолли.
Она озабоченно посмотрела на меня:
— У вас дома есть аспирин?
— Конечно. Завтра наверняка буду в порядке. — Я вышел в коридор. Дверь Уолли была открыта, и я заглянул к нему. — Я иду домой, в случае чего позвони туда, ладно?
— Ничего здесь не случится. Иди и побыстрее ложись в постель.
Я поколебался немного, потом все же не выдержал и спросил:
— Уолли, Ширли ходит покупать в магазин «Велкам»?
Так звали пухленькую симпатичную жену Митфорда.
— У этих грабителей? — Уолли покачал головой. — Ты что, ведь там все стоит минимум на пятнадцать процентов дороже, чем в любом магазине. Эта лавочка только для богачей и снобов. Нам, пожалуй, не мешало бы заняться ими.
— Это стоит иметь в виду. Ладно, я пошел.
Я спустился на лифте, сел в машину и включил мотор, а потом некоторое время сидел, безнадежно уставясь перед собой.
Что делать? К завтрашнему дню мне надо достать двадцать тысяч, или пленка попадет к Шульцу. Я вообразил себе арест Линды, вообразил, какая это будет сенсация и как обрадуются ей собратья газетчики. Чендлер, разумеется, немедленно уволит меня. Я представил соседей, качающих головами. А сколько будет разговоров! Впервые с момента женитьбы на Линде я не жалел, что у нас нет детей. Но ведь должен же существовать какой-то выход. На моем банковском счету денег мало. А что, если Мэйшью согласится ссудить мне эти двадцать тысяч? Однако по трезвом размышлении я осознал, что это несбыточная мечта. Не исключено, правда, что он одолжит пять тысяч, если я выдвину какую-нибудь убедительную причину. Но как достать остальные деньги?
Я вспомнил Лу Мейера, ростовщика, который должен был стать следующей мишенью. Мой второй репортер Макс Берри уже набросал статью. Мы собирались предать огласке тот факт, что Мейер требует шестьдесят процентов прибыли. Макс также выяснил, как действуют сообщники Мейера: если какой-нибудь бедняга не мог уплатить требуемых процентов, головорезы избивали должника.
Мейер, вероятно, дал бы в долг на приемлемых условиях, если бы я не стал печатать статью. Но тут я вспомнил, что Чендлер уже дал «добро».
Я включил сцепление и поехал домой.
Как я и предполагал, Линды дома не было. Ворота гаража были открыты, а «остин» отсутствовал. Я въехал в гараж и посмотрел на часы. Было несколько минут седьмого. Потом я открыл дверь, ведущую из гаража в дом, и прошел в свой кабинет. Поставил кассету на магнитофон, фотографию убрал в ящик письменного стола, а затем зашел в туалетную комнату Линды. Через несколько минут я нашел этот флакон духов. Потом открыл туалетный шкафчик и пересмотрел все многочисленные флакончики и пузырьки. Краденым могло быть все что угодно. Там стоял изящный флакон духов «Джой», а я знал из рекламы, что это были самые дорогие духи, которые только мужчина мог подарить женщине. Я закрыл шкафчик и пошел на кухню, для того чтобы взять льда для виски. Мне срочно требовалось выпить чего-то покрепче. На кухне царил страшный беспорядок: грязная посуда от обеда была свалена в раковину, на столе валялись остатки курицы. На полу были рассыпаны картофельные хлопья. Я вспомнил, что Сисси должна была прийти только завтра. Вернувшись в кабинет, я приготовил виски и сел за письменный стол. Я пытался придумать какой-нибудь выход. Признаюсь, меня охватила паника. Я видел, как все созданное на протяжении жизни рушится из-за моей красивой, глубоко порочной и глупой жены. Почему она не попросила купить ей эти духи? Почему воровала? Ведь знала же, что будет с нами, если ее схватят за руку! Я старался не думать о ней и сосредоточился на Джессе Горди. Я вспомнил сказанное им, но не мог вспомнить точных слов. Поэтому включил магнитофон и стал слушать…
«Пленка, которая у меня с собой, наверняка очень убедительна, но я не знаю, стоит ли ее передавать капитану Шульцу. Я сначала решил переговорить с вами и с теми, чьи жены покупают у нас».
Из этого явствовало, что Линда не одна такая. У Горди должны быть и другие жертвы среди наших соседей. У меня пошла кругом голова. Я стал перебирать знакомые семьи. Митчеллы? Кридены? Джилтор? Так я мог продолжать без конца. Все соседи имели много денег, их жены были избалованы. Большинство из них были гораздо состоятельнее меня, но Линда определенно превосходила их своей разнузданностью. Приходил ли Горди и к ним? Предположим, что крали четыре женщины. Если он потребует по двадцать тысяч с каждой, то заработает восемьдесят тысяч. И все это ценой краткого визита, угрозы, небольшого кусочка пленки. Охваченный неудержимо растущей яростью, я схватил телефонную трубку и позвонил Герману Вебберу.