— Ну, в вечерней газете наверняка расскажут больше. Знаете, мне кажется, убийство будет интересным и волнующим.
Минуту-другую я обсуждал с ней происшествие, потом торопливо попрощался:
— Надо же, меня ждет уйма работы, а я болтаю тут добрых десять минут.
— Точно! Тогда до свидания, мистер Менсон.
Я поехал в редакцию.
Джо Смолл, ночной вахтер, уже собирался уходить, окончив дежурство. Увидев меня, он подошел:
— Доброе утро, мистер Менсон, я слышал, произошло убийство.
— Да, теперь только такое и случается, сами знаете.
— Верно, верно, так оно и есть. — Он зевнул. — Сегодня вечером опять придется работать, мистер Менсон?
— Видимо, да.
— Значит, еще увидимся, — сказал он и ушел.
Я смотрел ему вслед, пока вахтер не скрылся из виду. Потом задним ходом въехал на стоянку и отправился в полицейское управление.
Дежурил сержант Фред Джексон. Он поигрывал каким-то желтым формуляром и явно скучал. Это был коренастый парень среднего роста. Раньше, когда служил в автоинспекции, он пытался привлечь меня по обвинению в нарушении правил. Состряпал он его неуклюже. Обвинение пришлось снять, и он получил выговор. Приязни ко мне он не испытывал. При моем появлении черты его лица стали жесткими.
— Доброе утро, сержант, — сказал я и подошел к перегородке.
— Вам что-нибудь нужно?
— Я хотел бы заявить о пропаже оружия.
Достав лицензию, я положил ее на перегородку перед сержантом.
Он просмотрел ее, ковыряя при этом в ухе кончиком карандаша. Потом поднял на меня глаза.
— Ну?
— Я положил пистолет в ящик для перчаток, уезжая вечером с работы. Утром приехал в редакцию, открыл ящик, но пистолета там не оказалось.
Он вынул карандаш из уха, осмотрел его и вытер. Потом пододвинул к себе какой-то бланк:
— Фамилия и адрес?
Как только я назвал Истлейк, он насторожился:
— Вы живете в Истлейке?
— Я ведь уже сказал.
— И у вас, значит, пропал автоматический пистолет тридцать восьмого калибра?
— Правильно.
Он указал толстым пальцем на скамью у стены:
— Сядьте там.
— Мне некогда. Я просто хочу заявить о пропаже оружия, и этого достаточно, не так ли?
— Это вы так думаете. Сядьте там.
Я не повиновался. Он злобно посмотрел на меня, потом передвинул рычажок интеркома.
— Лейтенант, у меня тут человек, который живет в Истлейке и заявляет о пропаже автоматического пистолета тридцать восьмого калибра.
— Ну так пошли его ко мне, — отозвался спокойный голос.
Сержант указал на дверь:
— Вторая дверь на втором этаже.
Я поднялся наверх по бетонной лестнице, постучал, повернул дверную ручку и вошел.
Лейтенант Эйб Голстейн сидел в неуютном маленьком кабинете за обшарпанным столом. Время от времени мы с Линдой встречали его в гольф-клубе. Голстейн прекрасно играл в бридж. Он был холостяком, и о нем говорили разное. Однако люди, хорошо его знавшие, утверждали, что у него есть только две страсти: полицейская работа и бридж. Мужчина лет сорока, с серо-стальными глазами, большим выразительным носом и коротко остриженными волосами, черными как уголь. Его считали чрезвычайно способным и проницательным полицейским, без которого капитану Шульцу давно пришлось бы подать в отставку.
— Добрый день, мистер Менсон, это вы заявляли о пропаже пистолета?
— Да, я. Здравствуйте, лейтенант.
— Как поживает ваша жена? — Он предложил мне сесть.
Я уселся напротив него.
— Спасибо, неплохо. Послушайте, лейтенант, мне давно уже следовало быть в редакции. Нельзя ли как-нибудь ускорить дело? Я всего лишь хочу заявить о пропаже оружия. — Я протянул ему свою лицензию. — После нападения на Митфорда мы с мистером Чендлером пришли к выводу, что мне не помешает обзавестись пистолетом. Вчера я получил его. Перед отъездом домой я положил пистолет в ящик для перчаток и больше его не видел. Только сегодня утром, приехав в редакцию, я обнаружил пропажу.
Он пододвинул блокнот и взял ручку.
— Погодите, давайте уточним, в котором часу вы вчера ушли с работы?
— Примерно в половине восьмого.
— Вы сразу поехали домой?
— Нет, сначала я зашел в закусочную напротив редакции, а потом уже уехал домой.
— Разве вы не ужинаете дома? — Он поднял глаза и приготовился записывать.
— Обычно да, но вчера жена была у подруги.
— Вы запирали машину?
— Нет. Я знаю, что это небрежность с моей стороны. Сначала я положил пистолет в ящик, потом пошел поесть. Я торопился, хотел поскорее оказаться дома, меня ждала масса работы.
— Значит, поужинав, вы поехали прямо домой?
— Да. Дома я забрал почту и отвез жене к мисс Бауер. Передал жене письма, и мы немного поговорили. Жена собиралась ехать с мисс Бауер в Даллас, так как у нее заболела мать. Потом я вернулся домой.
— Машину вы оставили перед домом мисс Бауер?
— Да.
— Запертую?
— Нет.
— Когда вы приехали домой?
— Пожалуй, без чего-то девять. Я поставил машину в гараж и сел за работу. Сегодня утром я остановился у гостиницы «Империал» и пошел купить сигарет. Машину оставил…
— Незапертой, — прервал меня Голстейн.
— Да. Когда подъехал к редакции, то увидел, что пистолета нет, вот и отправился сюда.
Лейтенант посмотрел на свои заметки.
— Значит, ваша машина оставалась незапертой с момента, когда вы положили в нее пистолет, и до сегодняшнего утра, правильно?
— Да. Я понимаю, что поступил неосторожно, но у меня столько разных дел в голове, что просто забываю запирать машину.
— Это понятно, вы делаете замечательный журнал. Так, давайте повторим: пистолет могли взять, когда вы ужинали, пока вы разговаривали с женой у мисс Бауер и когда вы остановились сегодня утром купить сигарет. Правильно? — Он поднял на меня глаза.
— Да.
Он откинулся на спинку кресла.
— Украденное оружие всегда вызывает у нас беспокойство, мистер Менсон. — Он постучал ручкой по пальцу. — Я расследую убийство. Речь идет о вашем соседе Джессе Горди. Его застрелили из автоматического пистолета тридцать восьмого калибра… — Он вдруг посмотрел на меня в упор.
Но я ожидал этого и проявил лишь подобающий случаю интерес:
— Я читал об этом в сегодняшней газете. Мне непонятно, что вы имеете в виду, говоря о беспокойстве, которое вызывает у вас потерянное оружие. Очень сожалею о своей неосторожности.
— Вы хорошо знали Горди?
Теперь следовало взглянуть на него с удивлением:
— Так вот что у вас на уме, лейтенант. Думаете, этого человека застрелили из украденного у меня пистолета?
Он улыбнулся:
— Во-первых, я должен действительно убедиться, что ваш пистолет украли, а во-вторых, мне нужно иметь уверенность, что Горди застрелили не из него. Но вы так и не ответили на вопрос: вы хорошо знали Горди?
— Я вообще его не знал, я не делал покупок в его магазине. Но примечательно, что два дня назад он приходил ко мне. Тогда я видел его в первый и последний раз.
Голстейн склонил голову набок и проговорил:
— Он приходил к вам домой?
— Нет, в редакцию. Он приходил спросить, сколько будет стоить реклама и нельзя ли устроить так, чтобы один из моих репортеров написал о его супермаркете. Я объяснил, что мы не печатаем таких реклам, а репортаж о его заведении не представляет для нас никакого интереса.
— Он приходил к вам лично?
— Да.
— Достаточно было просто позвонить, не так ли? Ведь ехать к вам довольно далеко.
— Я ежедневно езжу той же дорогой, и она мне не кажется длинной.
— Хм. — Он сделал длительную паузу. — Я расследую убийство, и раз уж вы здесь и вам принадлежит, вернее принадлежал, автоматический пистолет, то не могли бы вы сказать, что вы делали вчера вечером между восемью и девятью часами?
Я почувствовал, как у меня вспотели ладони, но ничем не выдал своего волнения.
— Мне кажется, что об этом уже было сказано минуту назад. В четверть девятого я разговаривал со своей женой у мисс Бауер. Вернулся домой примерно в девять и работал дома до двенадцати. Потом лег спать.
— Вы видели вечером кого-либо из соседей?
— Когда в девятом часу возвращался домой, то встретил Гарри Митчелла, вы его знаете, мы обменялись несколькими фразами. Возвращаясь от жены, я встретил Фрэнка Латимера, вы его тоже знаете, и мы с минуту с ним разговаривали. Это было около девяти часов.
— И больше вы никого не видели?
Здесь была загвоздка. Если Криден скажет о нашей встрече на Восточной авеню, я попаду в незавидное положение.
— Нет, никого.
Голстейн отложил ручку.
— Ну что же, спасибо, мистер Менсон. — Но когда я, собираясь уходить, приподнялся на своем кресле, он остановил меня: — Я хотел бы задержать вас еще на минутку. Я высоко ценю вашу деятельность, и мне нравится ваш журнал… Но это такое необычное убийство… Горди был заурядным человеком. Кому могло понадобиться убить его? Не нахожу мотива. — Он не сводил внимательного взгляда с меня. — Вы меня понимаете? Зачем убивать такого человека?
— Не имею представления. — Я встал.
— Вы разговаривали с Горди. Каким он вам показался?
Я не поддался попыткам втянуть меня в разговор:
— Как вы и сказали, человеком заурядным.
Он задумчиво рассматривал меня.
— Нельзя ли немножко поподробнее?
— Ничем не примечательный. Возможно, он что-то представлял как специалист в своей области… Я был занят, его предложение меня не заинтересовало, а значит, не интересовал и он сам.
— Понятно. — Через секунду он продолжал: — По-видимому, он увлекался фотографией. У него была очень хорошо оборудованная комната для этих целей и увеличитель последней модели. Хотя нас и удивила одна вещь. Мы нашли оборудование, но не нашли ни единого образчика его работы. Вы следите за моей мыслью? — Он почесал свой выразительный нос. — У человека с таким хобби ожидаешь найти и фотографии. Правда?
— Это странно, вероятно, он начинал и еще не успел ничего сделать.
Он покачал головой:
— Нет. Ванночками и остальными предметами пользовались. Возможно, что все фотографии унес убийца. В этом случае мы могли бы подозревать, что Горди занимался шантажом. Мне был бы тогда ясен мотив убийства.
— Да. Лейтенант, мне пора ехать в редакцию.
— Конечно, поезжайте. — Он снова посмотрел мне в лицо. — Но, возможно, мне еще придется побеспокоить вас.
— Разумеется, — сказал я и вышел.
Несколько минут я просидел в машине, восстанавливая в памяти наш разговор. Кто бы ни убил Горди, он явно забрал пленку с отпечатками. Меня тревожило, что Голстейн так быстро обнаружил истинный мотив убийства. Я рассказал ему все, умолчав лишь о встрече на Восточной авеню.
Правда, Криден тоже замешан в эту историю, и я полагался на его молчание. Я вспомнил еще одно обстоятельство: Горди якобы приходил по поводу рекламы, а у меня запись того, как он шантажирует меня. Вдруг лейтенант явится ко мне с ордером на обыск? Будет плохо, если пленка окажется у него. Следовало стереть запись, и чем скорее, чем лучше. Я поехал домой. Подбежал к двери и, открыв ее, вошел в гостиную. Еще на полпути я заметил, что ленты в магнитофоне нет. Потом увидел, что на полу возле французского окна что-то блестит на солнце. Маленькая кучка осколков. Я перевел взгляд на окно. Кто-то разбил стекло возле самой ручки.
Я подошел, чтобы осмотреть магнитофон. Тот, кто забрал ленту, просто оборвал ее. Остался лишь маленький кусочек на второй, пустой кассете. Неизвестный, видимо, боялся и спешил, но теперь у него на руках было доказательство, что Горди шантажировал меня. Здесь могла побывать полиция. Хотя нет. Полиция не взламывает окна. Тогда кто?
Я стоял посреди комнаты и старался остановить нахлынувшую на меня волну страха. Было ясно, что эта пленка представляет для меня не меньшую опасность, чем пистолет и пленка Горди. Конечно, если их найдут. Потом я вспомнил про фотографию, где Линда прячет в сумку украденные духи. Фотография лежала в столе. Я быстро выдвинул ящик. Она исчезла. Меня заставил вздрогнуть пронзительный звонок телефона. Звонила Джин.
— Стив? — В ее голосе звучала тревога. — Вы приедете? У вас тут полный стол работы. И Макс тут дожидается.
Я постарался придать голосу спокойствие.
— Сейчас еду. — Я положил трубку.
Достав платок, я вытер потное лицо и руки. При мысли о редакционной работе мне становилось тошно, но надо было ехать. Неожиданно зазвонил звонок у входной двери. Я выглянул в окно и увидел остановившийся «роллс-ройс» Кридена. Я открыл ему.
— Я надеялся, что застану вас дома. Не беспокойтесь, я отниму у вас всего минутку.
Я пригласил его войти.
Он прошел в гостиную, посмотрел на разбитое окно и повернулся ко мне:
— К вам забрались воры?
— Сейчас это не имеет значения. Послушайте, ваша и моя жена занимались кражами в магазинах. Если мы хотим уберечь их от преследований, а нас самих — от обвинения в убийстве, то нужно молчать. Голстейн уже допросил меня, и скоро наступит ваша очередь. Я не сказал ему, что был на Восточной авеню. Вы поступайте так же.
— Значит, вы уже говорили с полицией?
— Да. Так не забывайте, что нужно молчать.
— Разумеется. — Он прошелся по комнате. — Бог знает зачем эти женщины воруют, словно я ограничивал Мейбл…
— Горди шантажировал вас? — Не дождавшись ответа, я продолжал: — От меня он потребовал двадцать тысяч, а от вас?
Он пожал плечами:
— Восемьдесят.
— Как он связался с вами?
— Остановил меня на улице.
— К вам домой или в офис он не приходил?
— Нет. Когда я выходил из машины, он остановил меня и выложил все, что ему надо.
— Вы собирались заплатить ему вчера?
— Нет, только сегодня. Сначала мне нужно было продать кое-какие акции.
Мы смотрели друг на друга.
— Надеюсь, вы сознаете, что нас обоих могут заподозрить в этом убийстве?
— Да.
— Значит, создавшаяся ситуация требует, чтобы вы покрывали меня, а я вас.
Он снова посмотрел на меня в упор.
— У меня никогда не было оружия. — Он подошел к двери, остановился и оглянулся. — А у вас?
Не говоря ни слова, я смотрел на него.
— Мне кажется, ваше положение гораздо хуже моего, — добавил он и, тяжело ступая, вышел из дома.
Глава 5
Джин совсем не преувеличивала, говоря, что у меня полный стол работы. Когда я вошел, Макс Берри метался по моему кабинету, как тигр в клетке. Целое утро мы правили статью о Хэммонде. Пока Макс был у меня, я не имел никакой возможности поговорить с Джин. Когда же я наконец избавился от него, пришел Рефферти со своей статьей о насилии на улицах. Статья была отлично написана, и я решил поместить ее в следующем номере. Потом я позвонил нашему художнику и объяснил, какое оформление хочу для этой статьи. Хотя я привычно и сосредоточенно крутился в суете редакционной работы, мне поминутно вспоминалась украденная магнитофонная запись. Как только Рефферти ушел, я поспешил к Джин, но у нее сидел один из наших рекламных работников. Оба они были погружены в работу, и по их виду я понял, что кончат они еще не скоро. Я попросил Джули заказать по телефону бутерброды из закусочной, затем позвонил в больницу, чтобы узнать о здоровье Уолли. Мне повезло, я застал Стенсила.
— Ну что, Генри, как Уолли?
— Радоваться пока нечему. Все идет не так, как хотелось бы. Я договорился с Карсоном, чтобы он осмотрел его. Видимо, удары по голове оказались опаснее, чем мы думали вначале.
Я испугался:
— Ну вот, Генри, а ты говорил, опасности нет… или все же есть?
— Послушай, его состояние улучшается не так быстро, как хотелось бы. Карсон уже изучил снимки и теперь решает, нужна операция или нет.
— Ширли уже знает?
— Разумеется.
— Уолли пришел в себя?
— Нет. Знаешь, Стив, Уолли и так был не в лучшей форме. Это анемичный, хилый тип… Нормальный человек и то не скоро оправится от такого избиения.
— Кто такой Карсон?
— Наш лучший нейрохирург. — Его явно обидело, что я его не знаю. — Мистер Чендлер распорядился обеспечить Уолли наилучший уход, невзирая на расходы. Именно это мы и делаем.