– Ну как, мисс? Нашли что-нибудь?
– Ничего. Вы не знаете, что сталось с бумагами моего отца? Я помню, ими раньше был завален весь стол…
– А как же, мисс, – миссис Пул оглядывала пыльный амфитеатр с профессиональным неодобрением. – Все до единой бумажки сожгли после его смерти. Я до сих пор помню ту ночь, хотя уже столько лет прошло. Мой отец и мистер Аттерсон взломали дверь кабинета, а потом отец сообщил слугам, что доктор Джекилл скончался. Несчастный случай, вот как он сказал, но между нами то и дело всплывало слово «самоубийство», все эти слухи, шепотки… Мистер Аттерсон провел полночи у вашей матушки, а на следующий день они с моим отцом вынесли тело доктора в простом деревянном гробу. Тут-то и стало ясно, что это в самом деле самоубийство. Иначе почему бы никого из слуг не пригласили на похороны? Там были только мистер Аттерсон и ваша матушка, а тело сожгли, и даже надгробного камня на могилу не положили, так что и непонятно, где лежит его прах, на память осталась только мемориальная табличка в Сент-Мэрилебон. После чего здесь все вычистили и уничтожили – химикалии, бумаги, даже книги. Ваша матушка очень стойко это перенесла. Сломалась она гораздо, гораздо позже – от напряжения, я полагаю.
– Значит, документы, которые моя мать сохранила в банке, – единственное, что осталось, – подытожила Мэри. Все, что осталось ей от отца… И от тайны его жизни и смерти.
– Думаю, что так, мисс. Вам тут что-нибудь еще нужно? А то, раз уж вы открыли эту комнату, я хотела бы здесь как следует проветрить, а потом я приду сюда с метлой – и со множеством тряпок. Вы только гляньте, настоящий ужас! – миссис Пул провела пальцем по столешнице. Палец посерел от многолетней пыли.
– Мне ничего не нужно, только макинтош и зонтик, если не возражаете. Я снова должна выйти в город. У меня в планах один визит.
– Вы пойдете в банк, мисс?
– Пока что нет. Я все расскажу по возвращении.
Мэри: – Если бы я тогда знала то, что знаю сейчас…
Жюстина: – И что, тогда ты поступила бы иначе? Мне в это не верится.
Мэри: – Но, может быть, я бы чувствовала себя иначе. Хотя не думаю, что это могло что-нибудь изменить. Знаете, в детстве я искренне думала, что мой отец – волшебник. И считала его самым замечательным человеком на свете.
Жюстина: – То, что случилось потом, не должно уничтожить эту память о нем.
Кэтрин: – Бога ради, Жюстина. Ты слишком легко прощаешь.
Двадцать минут спустя Мэри уже звонила в дверь дома 221б на Бейкер-стрит.
Стоило ей дойти до парадного входа искомого дома, дождь чудесным образом прекратился. Идти ей было недалеко – короткая прогулка вдоль Риджентс-парка, и она на месте. Она только задержалась на минутку в церкви Сент-Мэрилебон – присела на одну из скамеек и помолилась о своей матери… а также об отце. Девушка остановилась на миг у таблички на стене; надпись на ней была очень короткой: «Генри Джекилл, меценат». Она даже не знала, где он похоронен, хотя мистер Аттерсон и утверждал, что ее отец упокоился на освященной земле. Где бы сейчас ни пребывал его дух, она надеялась, что он обрел покой… Но от молитвы ее отвлекали мысли о таинственных платежах, о письме, которое она прочла прошлой ночью, о лабораторном журнале отца. Если бы можно было как-то все прояснить!
Обратилась ли она по верному адресу? Скоро ей предстояло это узнать.
Мэри: – Я в твоем изложении похожа на героиню бульварного романа. У меня тогда совершенно не было подобных мыслей.
Беатриче: – А о чем ты тогда думала?
Мэри: – О том, сколько могут стоить новые башмаки. Если мне придется так много ходить по Лондону, нужна новая пара обуви, покрепче, а я не была уверена, что могу себе позволить подобную трату. Вот какие мысли отвлекали меня от молитвы, если вы хотите знать правду. Размышления о состоянии моих башмаков.
Мэри, которая вовсе не думала о ценах на обувь, потому что это очень скучная тема, закрыла свой зонтик – осторожно, чтобы не выронить из-под мышки портфель, полученный от мистера Геста. Она позвонила – и звонок отозвался эхом в глубине дома. Ожидая, Мэри пыталась заодно отряхнуть грязь, налипшую на подол платья, и жалела, что не надела костюм для прогулок – впрочем, пока она все равно не могла позволить себе купить новый, траурный. Да толку отряхиваться – на обратном пути до дома она все равно снова перепачкается. Будто в ответ на ее мысли мимо прогрохотал экипаж, разбрызгав грязь по булыжникам мостовой и подняв каскад мутной воды, которая чудом не окатила девушку.
На миг она пожалела, что она леди, – так хотелось громко выругаться экипажу вслед.
Мэри: – Ну, хотя бы здесь все описано верно!
Почему никто не отвечает на звонок? Она позвонила еще раз.
– Очень извиняюсь, мисс, – дверь открыла женщина с седыми волосами, заправленными под старомодный чепец. Она явно занималась уборкой – в руке у нее была перьевая метелочка для сметания пыли. – Мне просто пришлось спускаться к вам с третьего этажа. Слух у меня уже не тот, что прежде, и когда вы позвонили в первый раз, я подумала, что мне просто показалось. А потом вы позвонили снова…
– Я хотела бы видеть мистера Холмса, – сказала Мэри. – Боюсь, что он не назначал мне встречи, но у меня к нему очень важное дело. Он сейчас принимает?
– Ах вы бедняжка, – захлопотала женщина. Может, это его экономка? Нет, наверняка это знаменитая миссис Хадсон! – Мистер Холмс у себя наверху, и я уверена, что он сможет вам помочь, в какую бы беду вы ни попали. Он совершенно не возражает, когда его отвлекают по важным вопросам. Напротив, радуется, если ему приносят новое дело, а я уверена, что так оно и есть. Он любит сложные запутанные дела.
Мэри невольно улыбнулась. Миссис Хадсон явно сочла ее очередной «девой в беде», явившейся просить о помощи знаменитого детектива. Который наверняка очень даже возражает, когда его отвлекают… Но тут уже Мэри не могла ничего поделать.
– Спасибо, миссис…
– Хадсон. Миссис Хадсон. Я сдаю комнаты наверху джентльменам и поддерживаю в доме чистоту. Вернее, поддерживала бы, если бы они мне это позволяли. Должна предупредить вас, мисс, – там у них ужасный беспорядок.
Миссис Хадсон проводила Мэри вверх по узкой лестнице. На площадке второго этажа она остановилась и постучала в дверь.
– Мистер Холмс, вас желает видеть юная леди, – сообщила она.
Из-за двери послышался звук выстрела. Потом еще один.
Мэри невольно поморщилась – один раз, потом другой – но миссис Хадсон и бровью не повела. Просто подождала пару секунд и продолжила:
– У нее очень важное дело, мистер Холмс.
Третий выстрел, и наконец:
– Хорошо, пусть войдет, – судя по тону голоса, донесшегося изнутри, посещение Мэри было чертовски несвоевременно.
Миссис Хадсон открыла дверь перед Мэри и пригласила ее:
– Заходите, пожалуйста, мисс. И не позволяйте мистеру Холмсу вас напугать. Если кто-нибудь и способен разрешить вашу проблему, так это он.
Она чуть помедлила, словно ожидая, что Мэри прямо в дверях изложит ей суть своей проблемы. Злой отец? Жених, сбежавший из-под венца? Но Мэри сказала только:
– Благодарю вас, миссис Хадсон, – и вошла.
Да, в комнате царил ужасающий беспорядок.
На каминной полке в ряд стояли черепа, представлявшие, как показалось Мэри, разные физиогномические типы – от высших к низшим. Последний череп в ряду явно принадлежал обезьяне, и словно бы в насмешку именно он был увенчан цилиндром. У окна располагалась фотографическая камера, с которой свисал оперный плащ, очевидно, составляющий комплект с цилиндром. Длинный стол у окна был завален разным оборудованием, живо напомнившим девушке отцовскую лабораторию: здесь была и бунзеновская горелка, и портативная маленькая камера, и микроскоп, и стеклянные сосуды, чье содержимое подозрительно напоминало человеческие уши в прозрачном растворе. Гипсовая отливка руки и отпечатков пальцев. Коробочки почвы разных цветов – от красноватого до черного. На стене над камином – полки, перегруженные книгами. Стопки книг также лежали и на полу, и на диване, занимали целиком одно из кресел. Другое кресло занимала скрипка.
Человек, стоявший посреди комнаты, держал в руке пистолет. Это был долговязый мужчина с высоким лбом и с носом того типа, который обычно именуют орлиным. Мэри подумала, что он весь целиком похож на пытливую и внимательную хищную птицу. Рукава его рубашки были закатаны, дуло пистолета смотрело в стену.
Диана: – Ты же не собираешься сделать из него героя? Читать будет просто тошно.
Беатриче: – А мне кажется, мистер Холмс вполне подходит на роль героя.
Диана: – Не больше, чем ты!
Обои на стене были пробиты множеством дырочек от пуль, складывающимися в инициалы – VR, VR, VR – Victoria Regina, «королева Виктория». На миг Мэри засомневалась, не лучше ли ей было сразу пойти в Скотланд-Ярд.
Из-за высокой стопки книг на диване поднялся второй обитатель комнаты – усатый, пониже ростом и поплотнее Холмса. В отличие от своего друга он был полностью одет – в костюм-тройку и при галстуке.
– О чем вы вообще думаете, Холмс? Вы испугаете девушку.
– Я не испугалась, доктор Ватсон, – сказала Мэри. – Я читала ваши рассказы о делах мистера Холмса и хорошо осведомлена о его странностях. Хотя мне видится в стрельбе в закрытом помещении нечто театральное, вам так не кажется? По правде говоря, я думала, что вы вставили в повествование такой эпизод просто для создания драматического эффекта.
– Ха! Ловко она вас срезала, Ватсон! – воскликнул человек с пистолетом. – Хотя скорее не вас, а меня. Ничто не сравнится с иронией современной юной леди, если нужно выставить кого-то дураком. Хотя со своей стороны могу поклясться, что стрелял ради практического эксперимента, что бы вам там ни показалось. Итак, мадам, расскажите мне, кто вы такая и какой помощи ищете этим утром. Потеряли мопсика или шпица? Последнее время мне часто приходится заниматься поиском пропавших собачек. Я – Шерлок Холмс, а это, как вы и сами совершенно верно заключили, мой помощник, доктор Ватсон.
– Нет, – отозвалась Мэри. Мопсик или шпиц, значит?! – Я пришла, чтобы расспросить вас об убийстве, имевшем место четырнадцать лет назад. Мне сдается, что вы были вовлечены в то расследование. Меня зовут Мэри Джекилл.
– В самом деле? – Холмс положил пистолет на столик рядом с микроскопом. – Присаживайтесь, мисс Джекилл. Я отлично помню то дело – и вашего отца, Генри Джекилла, хотя прошло уже немало лет. Я тогда интересовался химией, и его мне рекомендовали как лучшего специалиста в этой области. Может быть, автора сомнительных теорий – но тем не менее блестящего ученого. Помните убийство сэра Дэнверса Кэрью, Ватсон? Это было в самом начале нашего с вами сотрудничества, когда я только начинал задумываться о практике детектива-консультанта. Мисс Джекилл тогда, должно быть, было…
Мэри поставила зонтик в стойку рядом с парой фехтовальных рапир.
– Садитесь, мисс Джекилл, – доктор Ватсон снял стопку книг с ближайшего к двери кресла. Она послушно села, отметив прожженные сигаретами дырки на подлокотниках, и устроила портфель у себя на коленях.
– Убийство произошло четырнадцать лет назад, – сказала она. – Мне тогда было семь.
– Да, припоминаю дочь Джекилла. И ее мать.
– Моя мать недавно скончалась, – сказала Мэри.
– Мои соболезнования, – Ватсон коротко поклонился ей. – Но что до вашего вопроса, Холмс, нет, я не помню того убийства.
– Благодарю за сочувствие, – смерть матери была последним вопросом, который Мэри сейчас хотелось обсуждать. Она повернулась к Холмсу: – Помните, тогда была назначена награда…
– Я не занимался тем делом напрямую, но вы, должно быть, читали о нем в газетах. Убийство отличалось особой жестокостью, к тому же много значило высокое положение жертвы. Сэр Дэнверс Кэрью, член парламента, близкий друг Гладстона, влиятельный сторонник движения за автономию Ирландии. Факты, вкратце говоря, были таковы, – Холмс смел с дивана еще одну стопку книг и сел, уперев локти в колени и переплетя пальцы. Взгляд его устремился на стену над головой Мэри, как будто он вглядывался в события четырнадцатилетней давности.
– Сэра Дэнверса нашли на улице в Сохо. Он был жестоко избит, побои привели к смерти. Голова его была проломлена тростью – рядом с трупом валялась и сама эта сломанная трость. И кошелек, и часы остались при покойном, но вот документов, позволяющих установить его личность, не было, если не считать письма в кармане, адресованного поверенному по фамилии Аттерсон. Этого Аттерсона разыскали и пригласили на опознание, и он идентифицировал убитого. Полиция также знала и убийцу: горничная, которая смотрела в окно на освещенную улицу, поджидая своего ухажера, заметила человека, которого опознала как мистера Хайда. Он жил по соседству вместе с женщиной, которая не приходилась ему женой. Горничная наблюдала, как он прошел по улице, остановился под фонарем взглянуть на часы – именно тогда она хорошо его разглядела – а потом встретил на углу сэра Дэнверса Кэрью. Последовал разговор, перешедший в ссору. Хайд ударил Кэрью по голове тростью, а когда тот упал, продолжил избивать его до тех пор, пока тело не перестало подавать признаки жизни. Аттерсон сказал полицейскому, что Хайд служит у одного из его клиентов, некоего доктора Джекилла, проживающего неподалеку от Риджентс-парка. Это совсем рядом с Бейкер-стрит, и я вижу, что мисс Джекилл пришла к нам пешком, хотя и не через парк. Почва Риджентс-парка отличается от прочей лондонской грязи, потому что состоит главным образом из земли цветочных клумб. А на ботинках мисс Джекилл я вижу обычную уличную грязь с Мэрилебон-стрит, и еще брызги из сточных канав.
Мэри глянула на свои башмаки. Что же, в следующий раз надо будет собрать на них для мистера Холмса грязи поинтереснее! А если серьезно, зачем они сейчас углубляются в подробности убийства Кэрью? Она начинала терять терпение.
– Уверен, что все пошло не так гладко с этим делом, – сказал Ватсон. – Иначе вы бы сейчас его так детально не припомнили.
– Вы меня неплохо знаете, – согласился Холмс. – Аттерсон отвел полицейского по месту жительства Хайда в Сохо, это было совсем близко, за углом. Но Хайд бесследно пропал. Полиция прочесала Лондон, а за ним и всю Англию в поисках убийцы, но он словно растворился в воздухе. Я был заинтригован его исчезновением до такой степени, что решил собственноручно заняться его делом. Об английской полиции можно сказать многое, но вот в тщательности и дотошности им не откажешь. Очень трудно вот так взять и исчезнуть из их поля зрения, не оставив следа. В то время у меня еще не было официальных связей с полицией, но мой брат Майкрофт неплохо знал Джекилла, так что я попросил его представить меня доктору. Тот принял меня благосклонно и не уклонялся от обсуждения таинственного дела. Он рассказал мне, что Хайд служил при нем кем-то вроде ассистента, помогал с научными экспериментами. Однако он тоже заявил, что после убийства ни разу не видел Хайда. А вскоре после нашей встречи Джекилл покончил с собой.
Да, Мэри припоминала подробности того визита – долговязый посетитель у отца в кабинете, расхаживающий туда-сюда на своих длинных, похожих на ножницы ногах, и старый мистер Пул, говорящий ей, что нельзя сейчас мешать отцу – он принимает очень важного джентльмена, детектива. Она догадалась, что это и был знаменитый мистер Холмс, о чьих расследованиях появлялись такие интересные статьи в The Strand.
– Холмс! – воскликнул Ватсон. – Не стоит задевать чувства мисс Джекилл!
– Я в полном порядке, спасибо за заботу, – сказала Мэри. – Я только хотела бы знать, предложение о награде за информацию об убийце еще действует? Потому что, возможно, у меня есть некоторая информация…
– Тот случай всегда интриговал меня, – сказал Холмс. – Хайда так и не нашли, и в конце концов Скотланд-Ярд попросту прекратил розыски. Я сам больше не занимался этим делом и не расследовал в том числе причины самоубийства доктора Джекилла. Как я уже упоминал, это было самое начало моей детективной карьеры, и сразу появилось немало других дел, требовавших моего внимания.