Сборище народу начало понемногу рассыпа̀ться, распадаться на более мелкие группы, в которых люди усиленно о чем-то переговаривались между собой. Некоторые закурили трубки, продолжая размышлять. Немногие мужчины уже явно готовы были отправиться; без каких-либо дальнейших рассуждений они взобрались на своих лошадей и стремительно поскакали в Джубили к рыбацким лодкам и каноэ.
Голос Магнуса был напряженным, когда он обратился к Мэтью.
— Давай, — сказал он и подался в сторону дома. Он поднялся по ступенькам на крыльцо и постучал тяжелым кулаком в дверь. Мэтью почти безвольно поплелся за ним.
Дверь открыла молодая темнокожая служанка в платье и чепце.
— Скажите мистеру Кинкэннону, что Магнус Малдун хочет видеть его, — скомандовал великан, однако девушка покачала головой.
— Никого не может видеть, — ответила она. — Он ранен.
— В каком смысле ранен?
— Упал, когда увидел мисс Сару мертвой. Его пришлось отнести в спальню. Мизз Кинкэннон сейчас там, с ним, и он едва может разговаривать.
— Я хочу знать, как это произошло, — настаивал Магнус, поставив ботинок так, чтобы не дать захлопнуть дверь перед своим носом. — Если я не могу увидеть мистера Кинкэннона, я поговорю с…
— Вы здесь не командуете, — сказал Грифф Ройс, резко оттолкнув служанку в сторону и подняв глаза на пришельца, сверкая на бородатую гору злыми зелеными глазами. — Если хотите присоединиться к охоте, пожалуйста, но никаких дел в нашем доме у вас нет, — глаза метнулись к Мэтью. — Вы? Корбетт? Что вы тут делаете?
— Кажется, я… был немного… слишком много… выпил, и…
— Что он там бормочет? — нахмурился Ройс, обратившись к Малдуну. — Так, вы оба, прочь из дома!
Смотритель закрыл дверь, оттолкнув Магнуса на шаг назад, и задвижка тут же щелкнула с той стороны.
— Дружелюбный тип, — пробормотал Мэтью, заметив, что компресс на правом предплечье Ройса был удален и заменен на простые повязки. — С лошадьми тоже не ладит, похоже…
— Я должен узнать больше, — ответил Магнус. Лицо его было мрачным и темным. — Сара была прекрасной девушкой, — он покачал головой. — Не могу в это поверить! Убита рабом! Почему? — он оглянулся на остальных мужчин, взбирающихся на своих лошадей или садящихся в повозки. Кругом слышались хлесткие удары вожжей, скрип колес и отрывистые выкрики. Многие уже были вооружены холодным или огнестрельным оружием. — Через некоторое время на реке будет больше десятка лодок, — тихо фыркнул он. — Никого из беглецов живым не приведут, это точно. Три комплекта черных ушей, отрубленных чьей-то рапирой, может, даже скальпы, но живым не вернется ни убийца, ни его сообщники.
Мэтью вспомнил Сару Кинкэннон, сидящую на большом камне, уткнувшись лицом в сборник стихов Херрика, и перед глазами возникла ее лучезарная улыбка, которой она так напомнила юному решателю проблем его дорогую Берри. А если бы кто-то так внезапно убил Берри, как бы он среагировал? Это было бы горе, без сомнения. Ужасное горе. А потом…?
А потом, подумал он, его натура взяла бы все под контроль, и он захотел бы увидеть тело собственными глазами, обратить внимание на все важные детали и найти причину. Настоящую причину.
— Где может быть тело Сары? — спросил он.
— Или в доме, или в часовне — она прямо за домом. Как раз оттуда и звонил колокол. Может быть там….
— Давай выясним, — предложил Мэтью, который уже спустился по ступеням и зашагал в указанном направлении. По звуку тяжелых шагов по ступеням и далее по траве он понял, что Магнус последовал за ним.
Часовенка представляла собой небольшое здание из красного кирпича, как и особняк плантации. Вверх тянулась колокольня с одиноким колоколом, а в окнах плясал свет. Мэтью открыл дверь и вошел, взгляд его тут же упал на полдюжины скамеек и на кафедру перед ними, с которой, возможно, сам Кинкэннон читал Писание на фоне гобелена с изображением Иссуса на кресте. В мерцании фонарей с двумя свечами — по обе стороны от неподвижно замершей головы — лежало тело Сары Кинкэннон на алтаре подле трибун, накрытое белой простыней до самого подбородка. Ее руки были мирно сложены на груди, светлая ткань прикрывала все, кроме умиротворенно замершего лица, судя по которому можно было вообразить, что девушка просто спит. Это ощущение пропало, лишь когда Мэтью подошел и увидел темно-красные пятна крови, расползающиеся от чудовищной раны на горле. Светлые волосы были заколоты и изящно уложены вокруг головы. Мэтью отметил, какая неестественная бледность теперь накрыла ее лицо от потери крови, отметил, что веки ее были едва открыты, и из-под них были видны белки мертвых глаз, разрушающих мирный образ спящей красавицы. Молодой человек снял свою смятую треуголку в знак уважения к усопшей.
— Сара… — прошептал Магнус.
Он пронесся мимо Мэтью ураганом, остановился перед алтарем и сиротливым, растерянным взглядом уставился натело.
— Почему?.. Почему?
Гигант потянул дрожащие пальцы, чтобы нежно прикоснуться к щеке умершей.
— Не прикасайтесь к ней, — прохрипел надтреснутый голос из дальнего угла часовни.
Магнус и Мэтью повернулись на звук: там, на скамье виднелась чья-то стройная фигура.
— Я присматриваю за ней, — сказала старуха. Кожа ее была такой черной, что почти сливалась с накрывавшей ее темнотой в углу, куда не дотягивался свет фонарей. — И пока я смотрю, никто не коснется мисс Сары.
Она была одета в серое платье с жестким белым воротничком, вокруг головы был обернут завязанный спереди коричневый шарф. Ее лицо было изборождено множеством морщин, глубоко посаженные глаза сверкали удивительно живо и воинственно, а от совершенно белоснежных волос, кажется, почти ничего не осталось, кроме нескольких мелких прядей. Подбородок был острым, как кончик ножа, а об ее скулы, казалось, можно было порезаться. Она бесстрастно смотрела на двух мужчин, явно показывая, что вне зависимости от фактического положения и цвета кожи главной здесь была, есть и останется она.
Мэтью уже понял, кого перед собой видит.
— Вы — Бабуля Пэгг?
— Так меня называют, да, сэр, — ответила она.
— Я слышал о тебе, — сказал ей Магнус. — Я Магнус Малдун. Был другом мисс Сары.
— О-о-о, — кивнув, протянула она. — Мужчина с бутылками.
— А я встретил Сару только сегодня, — сообщил Мэтью. — Проезжал мимо и…
— Читатель, — проскрипела Бабуля Пэгг. — Должны были прибыть с визитом. Она мне сказала. Что ж… вот вы и здесь.
— Что случилось? — нахмурился Магнус и тут же поспешил поправиться. — То есть, я хочу спросить, как это случилось?
— Когда нож проделывает дырку в горле… а потом входит в спину еще шесть раз, человек обычно просто истекает кровью до смерти, — древние глаза оценивающе прошлись по Магнусу и Мэтью, но остановились на покойнице. — Мисс Сара была худенькая девочка. Недолго мучилась.
— Это сделал раб? По имени Абрам? — продолжал расспрашивать Магнус. — Зачем?
Старуха вздохнула, и прозвучал этот вздох, как ветер, пролетающий через кладбищенские надгробия; Мэтью подумал, что в этом звуке скрывается куда больше, чем кажется на первый взгляд.
— Мне кажется, или в вашем вздохе кроется какой-то ответ? — спросил молодой человек, доверившись своим ощущениям.
Некоторое время Бабуля Пэгг молчала. Она опустила глаза на свои ладони, грубые, как куски древесной коры, и сложила их на коленях.
— Здесь происходят разные вещи, — сказала она тихим и одновременно несколько торжественным голосом. — Все идет своим чередом. Как и на любой речной плантации. Лучше всего — не говорить об этих вещах, — она подняла пронзительный взгляд на Мэтью и повторила. — Лучше всего.
Мэтью вновь посмотрел на лицо покойницы. Ему доводилось видеть насилие и даже переживать его; ему приходилось видеть ужасные вещи в свои годы, но сейчас одна лишь мысль о том, что это юное создание только сегодня ходило среди живых — со своими мыслями, убеждениями, мечтаниями — а вечером была убита… так кроваво и жестоко — это было невыносимо. Он ощутил запах крови, идущий от ран, и лицо его исказилось гримасой боли бессилия. Если крепкий ликер после ужина из белок не сумел в достаточной степени скрутить его желудок, то на этот раз молодой человек был действительно близок к тому, чтобы вывернуться наизнанку.
— Вы знаете, почему Абрам так поступил? — спросил он, заставив себя собраться с силами.
Пожилая рабыня ответила молчанием.
— Я уверен, вы знаете, — продолжал подталкивать Мэтью, глядя на нее прямым пронзительным взглядом. — Я думаю, что вы знаете обо всех… вещах, которые творятся здесь. Ничто не проходит мимо вас, ведь так?
— Хм, — усмехнулась она в ответ, и глаза ее прищурились, как у ящерицы, лежащей под лучами жаркого солнца. — Уж не заставит ли меня серебро вашего языка позже кашлять свинцом?
— Думаю, свинец сегодня предназначается кое-кому другому. Троим мужчинам, которых должны вернуть сюда для суда, но…
Бабуля Пэгг вдруг моргнула и посмотрела на Мэтью, как если бы увидела его в новом свете во плоти.
— О! — воскликнула она. — О, да! Теперь я понимаю, что имела в виду мисс Сара, говоря о вас. Она сказала, что вы выглядели официально. Сказала, что вы, как… закон, — вспомнила она.
Мэтью вспомнил, как ответил: в каком-то смысле можно сказать, что я представляю закон. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, сейчас ему предстоит проявить себя так же, как в случае с Рэйчел Ховарт. Наверное, ему потребуется сделать все, чтобы увидеть, как убийца Сары Кинкэннон предстает перед справедливым судом. Но он ведь был здесь чужаком, он ничего не знал об этой плантации, о ее законах, о ее людях. Не составило труда понять, что сбежавшие рабы будут найдены, пойманы и убиты — толпа догонит их. Так не стоит ли перестать забивать себе голову? Может, лучше отправиться заниматься своими делами?
Бабуля Пэгг поднялась со своего места, после чего стало очевидно, что она ростом едва доставала Мэтью до плеча и была тонкой, как тень.
— Вы — закон? — спросила она с вызовом. — У вас есть необходимая власть?
— Какую власть вы имеете в виду?
— Умение совершать правильные поступки и видеть суть вещей? Такая власть.
— Такой — должен обладать каждый.
— Но далеко не все ее используют, — отрезала она. — Вы — используете?
— Все, что я хочу сейчас знать, — Магнус вмешался в разговор, отчаянно вздохнув. — Это обстоятельства, при которых это случилось. С чего бы рабу убивать мисс Сару?
— С чего бы кому-либо убивать мисс Сару? — Бабуля Пэгг вышла вперед и стала перед двумя мужчинами. — Не хочу выказать вам неуважения, прекрасные джентльмены, но вещи, которые вы слышите… не всегда обстоят так, как вы их воспринимаете.
— Я слушаю, — уверенно проговорил Мэтью.
— Но я не могу ничего сказать, сэр, потому что то, что я должна сказать, будет против закона. А вы — закон, поэтому… я говорить не буду.
Мэтью неприятно покоробили эти слова, но смысл, который в них вкладывала Бабуля Пэгг, он уловил. Что-то здесь произошло и помимо убийства Сары Кинкэннон, а может, даже в связи с ним. Что-то, попирающее закон, и пожилая женщина понимала, что встанет на опасный путь, если продолжит это обсуждать. И все же…. она обладала некоторой важной информацией, и Мэтью необходимо было найти способ ее выведать.
— Вы знаете, почему Абрам убил Сару? — вновь спросил он.
— Я ничего не знаю о том, как и почему Абрам убил мисс Сару, — был ответ. — Я лишь слышала, как об этом говорил Капитан-Ружье. Он сказал, что видел Абрама стоящим с ножом над телом мисс Сары за амбаром, когда она — уже убитая — лежала на земле.
— Кто этот Капитан-Ружье? — непонимающе нахмурился Мэтью.
— Джоэль Ганн, второй смотритель, — подсказал Магнус.
— Здесь два смотрителя? Джоэль Ганн и Гриффин Ройс?
Бабуля Пэгг кивнула.
— С одного стручка горошины, — кивнула она.
— Когда это произошло? Около часа назад, я полагаю?
— После наступления темноты, да. Примерно через четверть часа после того времени, когда нам запрещено покидать свои дома. Когда никого из рабов не должно быть поблизости от этого амбара или большого дома.
— Но Абрам там был? Зачем?
Бабуля Пэгг посмотрела на него прямым бесстрастным взглядом, и Мэтью решил, что она знала ответ на этот вопрос, но озвучить его не могла. Некоторое время прошло в молчании — похоже, старой рабыне понадобилось много сил, чтобы собраться с мыслями и снова заговорить.
— Марс — мой внук. Абрам и Тоби — мои правнуки. Моих сына и дочь… давным-давно продали на другую плантацию в Виргинии. Они теперь уже старые, как их мамочка. Знаете, я давно уже жду, что смерть заберет меня, ведь время давно пришло, но я продолжаю жить. Собственные дети дразнят меня, что время скоро иссушит мое тело так, что меня можно будет принять за кусок пергамента. И все же я продолжаю жить… — она улыбнулась тускло и вымученно, глаза ее печально блеснули в свете свечей. — Можно узнать, как вас зовут?
— Мэтью Корбетт.
— Ох, да, я помню, мисс Сара называла мне это имя. Мэть-тью, — старательно произнесла она. Затем сделала еще два шага и стала почти вплотную к Магнусу. — Если я скажу вам, что Абрам не убивал мисс Сару, вы мне поверите?
— Я не знаю, — честно ответил Мэтью.
— Что ж, справедливо, — хмыкнула она, приподнимая свой острый подбородок. — А что бы вы ответили, если б я сказала, что мужчины, звонившие в колокола и собравшиеся на охоту за рабами… поймают и убьют трех невинных мужчин, а настоящий убийца останется на свободе, ему все сойдет с рук и он сможет лишить жизни еще кого-то. Что бы вы ответили на это?
— Я бы ответил… что ваши слова нужно доказать.
— Доказывать нечего. Вот, в чем весь фокус. Вот, что он скрывает.
— Кто? — окончательно запутался Магнус. — Раб?
— Убийца, — сказала Бабуля Пэгг решительно, продолжая смотреть Мэтью в глаза. — И это не мой Абрам.
Мэтью задумался.
— И тогда, по вашему мнению, кто же убил Сару?
— Кто-то, кто испытывал ревность и бешенство. Кто хотел ее только для себя, а она ни капельки не хотела его. Он неверно истолковал то, чем мисс Сара и мой Абрам занимались в том амбаре много ночей подряд.
— У вас есть идеи относительно того, кто это мог быть?
— Не могу доказать. В том-то и фокус.
Перед тем, как Мэтью сумел сказать что-то в ответ, дверь часовни открылась, и на пороге появились мужчина и женщина. Женщина вошла первой и была явно поражена тем, что здесь присутствует кто-то, кроме Бабули Пэгг. Она мгновенно встрепенулась и вытянулась во весь рост.
— Мистер Малдун? — обратилась она, а затем с опаской перевела взгляд раскрасневшихся и опухших от слез глаз на Мэтью. — А вы кто такой, сэр?
Молодой человек представился. Женщина всячески старалась держаться с должной вежливостью, однако на ее лице отражалось страшное горе, и сохранять дружественное выражение лица у нее не получалось. Ей было чуть больше тридцати лет, и у нее были такие же ямочки на щеках, как у ее покойной дочери. Без сомнения, это была мадам Кинкэннон. Глаза ее сейчас были замучены слезами и казались черными, как тропический шторм. Она была одета в темно-синее платье с рюшами из белого кружева на горле и явно очень старалась держаться прямо и достойно, не сгибаясь под грузом внезапной трагедии.
— Я встретил вашу дочь сегодня, — объяснил Мэтью. — Проезжал мимо, направлялся к мистеру Малдуну через Джубили, где познакомился и с вашим супругом. Позволите ли поинтересоваться, как он себя чувствует?
— Он в постели, — ответила женщина. — До сих пор лежит с открытыми глазами и не может говорить. Мы отправили посыльного за доктором Стивенсоном. Позвольте узнать, что вы делаете в часовне? Это частная собственность.
— Мои извинения, мадам, я хотел увидеть тело…
— Частная собственность, — повторила мадам Кинкэннон, надавив на эти слова. — Пэгг, почему ты их впустила? Я же говорила тебе, что никто не должен входить! Я с самого начала сомневалась, стоит ли доверять тебе присматривать за ней…. ведь это твоикровные родственники сделали это с ней. Но решила довериться тебе, потому что Сара считала тебя своим хорошим другом!..
— Я сожалею, мэм, — склонив голову, ответила рабыня. — Я думаю, они уже собрались уходить.
— Убирайтесь отсюда оба! — прорычал человек, которому на вид было примерно сорок лет или около того. Он был тучным и коренастым, его щеки пылали гневом, а тяжелые челюсти скрипели от негодования. У него были светлые вьющиеся волосы, едва прикрывающие большой широкий лоб, и белокурая борода, неловко обрамляющая мясистый подбородок. Его темно-синие глаза опасно щурились под светлыми бровями, каждый волосок в которых, казалось, рос в разном направлении, опасно щурились. На боку незнакомца висел внушительный мушкет, который, похоже, любой момент мог быть пущен в ход. Одет этот человек был в простую белую рубашку, коричневые брюки, белые чулки и коричневые ботинки.