— Мне кажется, она хотела подружиться с нами, но не знала, как это вообще делается, — задумчиво сказал Гарри, пряча в чемодан свою куртку и вспоминая себя самого год назад, еще до уроков МакФергюссона и боевых старушек, — ты заметил — она обращалась то ко мне, то к тебе? Скорее всего, у нее и в обычной в школе с друзьями было не очень хорошо.
— Неудивительно, — ответил Рон.
Гарри уставился в окно. За окном, там, где высились горы и тянулись бесконечные леса, начало темнеть, а небо стало темно-фиолетовым. Поезд замедлил ход.
«Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста, — пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».
Они с Роном посмотрели друг на друга. Оба немного волновались. Если Гарри в конце пути ждала сказка, то Рона — легенда. Они рассовали остатки сладостей по карманам и вышли в коридор, где уже толпились остальные.
Поезд все сбавлял и сбавлял скорость и, наконец, остановился. В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут они с Роном все-таки оказались на неосвещенной маленькой платформе. На улице было холодно, и Рон все время ежился. Затем над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и Гарри услышал знакомый голос:
— Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, Гарри, у тебя все в порядке?
Над морем голов возвышалось сияющее лицо Хагрида.
— Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!
Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за Хагридом по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Их окружала такая плотная темнота, что Гарри показалось, будто они пробираются сквозь лесную чащу. Все разговоры стихли, и они шли почти в полной тишине, только кто-то, как показалось, Гарри, Невилл, пару раз чихнул.
— Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — крикнул Хагрид, не оборачиваясь.
— Так, осторожно! Все сюда!
— О-о-о! — вырвался дружный, восхищенный возглас.
Они стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд.
— По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега. Лодок было одиннадцать, значит, если Хагрид займет одну, то на первом курсе у них будет сорок человек. Не больше трехсот учеников во всей школе, он все посчитал правильно.
Гарри и Рон сели в одну лодку, почему-то к ним никто не присоединился. «Готов спорить…» — подумал он, но не успел даже додумать формулировку: из темноты показалась мисс Грейнджер с мистером Лонгботтомом на буксире. Видимо, Невилл опять «совершенно случайно» потерял жабу и задержался, а свободное место в лодке к этому времени «совершенно случайно» оказалось только у них.
Гарри снова вспомнил лекции миссис Кейн. Итак, всего за этот день ему представили четырех человек, и больше никого: Пенни он нашел сам, прочие Уизли прилагались к Рону, а Крэбб и Гойл идут в комплекте с Драко. Сам Драко — явный враг. Мерзкий и трусоватый.
Да еще и сходу оскорбивший не только его друзей, но и его родителей. Причем его родители и родители блондинчика десять лет назад тоже были по разные стороны на волшебной войне, то есть это наследственное. Гарри зауважал Дамблдора: просто образец врага. Интересно, а та встреча в ателье была случайной? Нет, ответил он сам себе, уж больно вовремя Хагрид отошел пропустить стаканчик.
Рон — явный друг. Он с прочими Уизли должен был помочь ему и заставить почувствовать признательность к себе, но получилось наоборот. Впрочем, Рон ему понравился. Но, как говорили хором и миссис Кейн, и миссис Бересфорд, одного друга будет мало — вдруг один из них не понравился бы другому? — и вот их раз за разом сводят с Невиллом и Грейнджер. Если Рон, по задумке, должен был опекать Гарри, то Невилла предстояло опекать уже ему, Гарри, уж больно он был бестолковый. Хотя и смелый, где-то в глубине души. И похоже, мисс Грейнджер немного попортила замысел директора, взяв пухлика под опеку первой.
Гарри захотелось заплакать. Сказка оборачивалась какой-то не то, чтобы страшной, но мерзкой стороной, словно бы в самую середину яблочного пирога, испеченного ему на День Рождения нагадил один из котов мисс Фигг. Но Рон понял его влажные глаза по-своему.
— Понимаю тебя, Гарри, это так здорово! — с благоговением в голосе сказал он, — знаешь, я рад, что мы с тобой познакомились.
Невилл кивнул, мисс Грейнджер смотрела в сторону и молчала.
— Расселись? — прокричал Хагрид, который действительно занял отдельную лодку. — Тогда вперед!
Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними.
— Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид, когда они подплыли к утесу.
Все наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, они попали в темный тоннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни.
«Сначала было холодно и страшно, — подумал Гарри, — потом сказочный вид на цель пути, затем ритуальный поклон… Сейчас нас еще немного попугают и дадут поволноваться. Потом приведут в тепло и безопасность, зальют в уши то, что хотят, и только потом очень вкусно покормят, чтобы все это закрепить в памяти. А, да, перед ужином еще распределят по факультетам, чтобы ели мы уже в своей новой семье, так крепче связь. И поезд, целый день в поезде — это специально, чтобы мы познакомились и немного обменялись слухами».
Ему снова захотелось плакать. Все было точно так, как в брошюрке миссис Бересфорд. «Что-то ты много о себе понимаешь, — заметил Маленький-Ехидный-Гарри в его голове, — наверняка этому ритуалу сотни лет, и уж точно его придумали не для тебя одного». Скорее всего, подумал мальчик, и основа той брошюрки, и этот ритуал были созданы в одно и то же время одинаково умными людьми. Но с разными конечными целями.
Почему-то от мысли о том, что хоть это было придумано не ради него, что он просто один из многих, он успокоился.
— Эй, ты! — внезапно крикнул Хагрид, обращаясь к Невиллу. Хагрид осматривал пустые лодки и, видимо, что-то заметил. — Это твоя жаба тут в банке?
— Ой, Тревор! — радостно завопил Невилл, прижимая к себе сосуд с питомцем.
Оказавшаяся неподалеку мисс Грейнджер тяжело вздохнула.
Хагрид повел их наверх по каменной лестнице, освещая дорогу огромной лампой. Вскоре все оказались на влажной от росы лужайке у подножия замка.
Еще один лестничный пролет — и теперь они стояли перед огромной дубовой дверью.
— Все здесь? — поинтересовался Хагрид. — Эй, ты свою жабу опять не потерял?
Убедившись, что все в порядке, Хагрид поднял свой огромный кулак и трижды постучал в дверь замка.
====== Зал под звездным небом ======
Дверь распахнулась. За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленой мантии. Она напоминала Гарри одновременно миссис Кейн, когда та была Самантой, и еще кого-то. Или что-то. Он пытался вспомнить, кого или что, но не смог.
— Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, — сообщил ей Хагрид.
Ага. Значит это та самая декан того самого Гриффиндора, что приходила к мисс Грейнджер и произвела на нее такое впечатление, что типичная отличница теперь рассматривает факультет умников Рэйвенкло лишь в качестве запасного варианта. И та самая, что возражала против того, чтобы его десять лет назад оставили Дурслям. Хм. Особо доброй тетенька не выглядела. Впрочем, как и миссис Кейн.
— Спасибо, Хагрид, — кивнула ему волшебница. — Я их забираю.
Она повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Они оказались в огромном зале — таком огромном, что там легко поместился бы дом Дурслей. На каменных стенах — точно так же, как в «Гринготтс», — горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи. Они шли вслед за профессором МакГонагалл по вымощенному камнем полу. Проходя мимо закрытой двери справа, Гарри услышал шум сотен голосов — должно быть, там уже собралась вся школа. Но профессор МакГонагалл вела их совсем не туда, а в маленький пустой зальчик.
Толпе первокурсников тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь. Психологическая обработка продолжалась, и даже Гарри, теоретически готовый к этому, на практике начал ощущать беспокойство и волнение.
— Добро пожаловать в Хогвартс, — выдержав драматическую паузу, поприветствовала их профессор МакГонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде, чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Это очень важно, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета.
Насколько помнил Гарри, в маггловском мире самые устойчивые сообщества как раз и формировались в таких же закрытых школах — Вернон Дурсль до сих пор носил галстук Смеллтингса и временами выбирался попить пива с бывшими однокашниками, особенно если кто-то за него платил.
— Факультетов в школе четыре, — продолжила МакГонагалл, — Гриффиндор, Хаффлпафф, Рэйвенкло и Слизерин.
Гарри отметил про себя, что свой факультет — Гриффиндор — она назвала первым, а Слизерин — последним. Версия о том, что Гриффиндор и Слизерин являются школами молодого пополнения для двух партий магического мира, кажется, подтверждалась. Рэйвенкло и Хаффлпафф, скорее всего, были нейтральными.
— У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы.
Двух, если считать только Волдеморта и Снейпа, или трех, если считать еще и мистера Розье, выдающихся волшебников со Слизерина Гарри даже знал, причем Снейпа и Розье — лично.
— Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые баллы, а за каждое нарушение распорядка баллы будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше баллов, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, никто из вас не подведет свою новую семью.
Это напомнило Гарри рассказы МакФергюссона и Лесли о коллективной ответственности в учебках Армии Ее Величества и Морской Пехоте. МакФергюссон говорил, что это отлично работает, но тому, кто подставил товарищей по взводу или роте, не позавидуешь.
— Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями, — с этими словами МакГонагалл оставила растерянных и напуганных первачков доходить до кондиции самостоятельно, пообещав вернуться во благовременье и напоследок приказав вести себя тихо. Уже из дверей она бросила неодобрительный взгляд на грязный нос Рона и застегнутую где-то под ухом мантию Невилла.
— И как же будет происходить этот отбор? — спросил Гарри Рона, игнорируя мисс Грейнджер, наверняка прочитавшую о процедуре отбора в «Истории Хогвартса».
— Фред говорил, что нам придется проходить через какие-то испытания, — промямлил тот, — вроде бы для того, чтобы попасть на Гриффиндор, надо будет бороться с троллем.
— Ты уверен… — тут Гарри сделал небольшую паузу.
— Ну, он мог и пошутить!
— …что это был не Джордж?
— Да ну тебя! — засмеялся Рон, которого шутка Гарри вывела из состояния полуступора, — а я купился! Конечно же, он пошутил! И я вспомнил — они на первых каникулах дразнили друг друга какой-то шляпой! Может, нам надо будет достать из нее кролика?
— Льва, — с важным выражением лица заявил Гарри, — если хочешь на Гриффиндор — постарайся нащупать льва и не перепутать его, например, с барсуком.
Рон хлопнул его по плечу и сказал, что теперь он спокоен: уж змею-то он от всех прочих как-нибудь отличит, и значит, Слизерин ему не угрожает. Гарри заметил, что жмущийся к ним Невилл тоже слегка приободрился. К сожалению, приободрилась и мисс Грейнджер, которая немедленно стала рассказывать, сколько и каких заклинаний она выучила и почему ей не страшны никакие испытания.
Рон подсмеивался уже над ней, и от их четверки стала распространяться волна веселья. Две пухлых девочки — одна рыженькая, а другая беленькая — громким шепотом обсуждали ту самую шляпу, которую назвали Распределяющей. «Интересно, — подумал Гарри, — готов спорить, что в «Истории Хогвартса» о процедуре распределения не написано ничего, иначе мисс Грейнджер всех уже просветила бы. Наверное, это для того, чтобы первокурсники побольше нервничали перед началом церемонии. А значит эта волна веселья совсем не в планах ее организаторов…»
Он опять не ошибся и возблагодарил миссис Кейн за ее увлечение манипуляциями, от лекций по которым его, честно говоря, временами подташнивало: прямо через стену в комнату влетели два десятка призраков, демонстративно не замечавших вновь испугавшихся мальков и обсуждавших мерзкое поведение какого-то там Пивза. Наконец, они «внезапно» обратили внимание на испуганных детишек, начали рекламировать свои факультеты, каждый — свой собственный, и, разумеется, от страшных привидений их спасла профессор МакГонагалл собственной персоной.
Она построила их в колонну по двое и повела за собой туда, откуда доносился гул сотен голосов, и, пройдя через массивные двойные двери, они, наконец, оказались в Большом зале.
Гарри даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам.
Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на него взглядов, Гарри посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами.
— Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала опять оказавшаяся рядом Гермиона. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса».
Гарри внезапно почувствовал то же, что и эта пытавшаяся казаться уверенной в себе, но так же, как и он, ошеломленная, пораженная в самую глубину души и, конечно, немного растерянная девочка: он ждал первого противоборства с Директором, манипуляций, подлянок, чего угодно — но, пусть это все уже произошло с ним или еще ждало его впереди — он, наконец, увидел настоящее волшебство и настоящую сказку. Более того, он, наконец, был в ней. Маленький Наивный Гарри внутри него, тот самый мальчик, который еще не успел пробраться в сад миссис Кейн и почему-то пропустивший мимо себя весь этот полный приключений, жутко интересный и довольно-таки страшный год, просто благоговел.
Другой Маленький Гарри, не столь захваченный этим зрелищем, хотя тоже весьма впечатленный им, услышал какой-то звук. Они с Восхищенным Гарри опустили их общие глаза вниз и увидели, как профессор МакГонагалл ставит на пол перед ними самый обычный высокий табурет («Высокий — это чтобы ноги сидящего на нем не касались пола и он чувствовал себя как можно более неуверенно», — пояснил вынырнувший, как чертик из табакерки, Недоверчивый Гарри). На табурет она положила остроконечную шляпу, какие обыкновенно носят волшебники. Шляпа была такая старая, потрепанная и даже грязная, что тетя Петунья немедленно выбросила бы ее на помойку, а миссис Кейн попросила бы Гарри запихать ее поглубже в стиральную машину и установить самый жесткий режим стирки. Видимо, это была как раз та самая Распределяющая Шляпа, которую две кругленьких девочки обсуждали в той комнате с привидениями и о которой говорили близнецы.
Шляпа пошевелилась, среди потертостей и заплаток прорезались два больших глаза, а чуть ниже здоровенная опаленная по краям прореха превратилась в еще более впечатляющий черный рот.