Зайдя в каюту, Драйсдейл уселся за стол и посмотрел на Хоара:
— Теперь, сэр, изложите поподробнее ваши обвинения.
К этому времени приступ кашля у Хоара прошел. Времени на объяснения совершенно не было. Но вполне возможно, лихорадочно размышлял Хоар, что кэптен Драйсдейл, сам того не ведая, мог иметь в своем распоряжении простую и неопровержимую улику. Надо попробовать!
— Я постараюсь сделать это незамедлительно, сэр, — прохрипел он, — если у вас есть образец почерка мистера Граймса. Детали я вам изложу после.
— У меня нет, но у моего клерка наверняка есть. Морз!
Открылась боковая дверь, и в проеме появилось бледное лицо:
— Сэр?
— Принесите мне образец почерка мистера Граймса, если вас не затруднит. Подойдет любой из его рапортов по больным и раненым.
Снаружи послышался шум борьбы и вместо бледного лица в проеме появился Граймс, сопровождаемый двумя морпехами. По внешности хирурга было заметно, что он шел сюда не вполне добровольно.
— Я требую объяснений, сэр… — начал Граймс.
— Молчать! — оборвал его Мак-Тавиш.
— Мистер Хоар выдвинул против вас обвинение в убийстве, — произнес капитан Драйсдейл. — Что вы можете сказать на это?
— Абсурд. Этот человек сумасшедший. Или пьян.
Бледный Морз вернулся с листом бумаги в руках.
— Рапорт мистера Граймса, сэр, — сказал он. — Потери, понесенные в результате стычки с «Корсом».
— Прошу передать его мистеру Хоару.
Хоар, схватив нетерпеливо бумагу, полез в карман за запиской, которую вручил ему доктор Данворти.
— С вашего позволения, сэр. — Хоар положил обе бумаги на стол перед капитаном. — Прошу взглянуть сюда, на эти два слова. — Он поместил по пальцу на каждый из листов.
Граймс вывернулся из рук державших его «омаров» и выпрямился во весь рост — точнее, попытался это сделать. Ударившись головой о подпалубный бимс, он свалился будто от удара дубиной. Хоар подумал, что, хотя хирург и провел какое-то время на море, он не выработал автоматических навыков поведения на судне — находясь в межпалубных пространствах, держи голову склоненной, что бы ни случилось.
— Поднимите и усадите его, Мак-Тавиш, — приказал капитан. — Не хватает еще, чтобы он залил кровью мой турецкий ковер. — Он повернулся к бумагам, которые Хоар положил перед ним. — “Для вас есть тело. Прибудьте на место, отмеченное на плане. Плата как обычно”, — прочитал он в одной из бумаг.
— И вот это предложение, сэр, в рапорте о потерях.
— “Тело нашего единственного погибшего, Диммика, старшины марсовых, было предано…” Тело. Одно и то же слово, клянусь Юпитером, и один и тот же почерк. Но как вы это раскопали, Хоар?
— Я уверен — выяснится, что Трегаллен шантажировал троих своих соплавателей: казначея Геймиджа, «омара» Мак-Тавиша и хирурга Граймса, — начал шептать Хоар. — Нам известно, что все трое были на берегу во время убийства. Первые два фактически подтвердили, что их шантажировали, чего они не сделали бы, если бы совершили убийство. Граймс же об этом не упоминал.
Хоар сделал паузу, чтобы перевести дыхание. И тут ему в голову пришло смелое предположение.
— Я уверен, что доктор Данворти опознает вашего хирурга как слушателя своей лекции пару дней назад. Остальное, сэр, вы наблюдали своими глазами.
Капитан Драйсдейл перевел взгляд с бумаг на хирурга:
— Вы имеете что-нибудь сказать по этому поводу, мистер Граймс?
Хирург промокнул кровь на своем лице.
— Мистер Хоар припер меня к стенке, сэр, — начал он. — Штурман бил меня моим же оружием: он обирал меня до нитки и приставал ко мне. Так что у меня не было выбора.
Однако, несмотря на настойчивые расспросы, он отказался рассказывать о событиях, раскрытием которых угрожал Трегаллен.
— Это не принесет никому ничего хорошего, а причинит только вред, — таков был его окончательный ответ.
Капитан приказал всем следовать за ним на квартердек, где он подозвал Бленкирона.
— Передайте в штаб адмирала: «Совершено убийство штурмана хирургом. Прошу безотлагательно созвать военный трибунал на борту этого судна». И еще одно сообщение флагманскому хирургу: «Прошу немедленно замену хирургу».
Мистер Бленкирон уставился на Хоара, и тот почувствовал, что за изумлением мичмана крылось глубокое облегчение.
Заседание трибунала по делу Септимуса Граймса, где основным свидетелем был доктор Данворти, провели на «Северне», и его вердикт был предсказуем. Так как осужденный был всего лишь уорент-офицером, то ему не было предоставлено почетное право быть расстрелянным, которое обычно давалось королевским офицерам; он был приговорен к повешению на рее.
— Вы прежде были знакомы с доктором Данворти? — спросил Хоар Граймса, с которым он провел последние часы жизни хирурга.
— Нет, я не был знаком. Я услышал о собрании медиков в епархии Уолтэм и посетил его абсурдную лекцию о взаимосвязях различных желез в организме человека. Нетрудно было догадаться, что он занимается вскрытием трупов, а когда его представляли собравшимся, то упомянули и его место жительства. Как вы можете представить, мой мозг был полностью занят вопросом утихомиривания моего преследователя. Как это сделать — для меня не представляло проблемы; я достаточно силен и ловок, и, конечно, имел под рукой оружие — один из моих скальпелей. Избавиться от трупа — вот было главной проблемой. Необходимо было провернуть это незамедлительно — я не мог ждать выхода в море и там столкнуть его за борт, предварительно перерезав ему горло: для этого он был слишком опытный моряк. Поэтому, когда я сопоставил вскрытие трупа со своей неотложной необходимостью, мне стало ясно, как поступить. Подсунуть труп моего преследователя в руки эксцентричного доктора — что может быть лучше? Он похоронит неудобное вещественное доказательство, да еще и с молитвой — после того, заметьте, как разрежет его на куски в ходе своих анатомических исследований. И тогда, даже если найдут труп, его будет невозможно идентифицировать. Это гораздо лучшее решение, чем просто скинуть его в порту, где он всплывет через день-другой. Заманить его в карету с обещанием передать часть золота было нетрудно. Все, что оставалось сделать после этого: перерезать ему горло, отвезти тело в окрестности епархии Уолтэм, раздеть, затащить под мост и подсунуть записку под дверь доктора — было несложно. Если бы вы не успели до отхода, — закончил Граймс, — то «Северн» был бы в открытом море, а я вне пределов вашей досягаемости. Я планировал покинуть судно в Гибралтаре и поселиться в Испании.
— И какова же была причина для шантажа?
— Я сойду в могилу — водную, боюсь, — не раскрывая этой тайны. Вам должно быть известно, какое бремя накладывает на любого офицера даже малейшее подозрение в непристойном сексуальном поведении. Я не буду отягощать других — на моей совести и так лежит многое. А теперь позвольте спросить: как вам удалось напасть на мой след?
— Вам следует винить в этом одного шаловливого котенка, мистер Граймс.
Спустя час Хоар стоял на квартердеке «Северна» и наблюдал, как хирурга, беспорядочно дрыгающего ногами, с петлей на шее подтягивали к ноку грот-мачты.
— У нас не будет штурмана, сэр, — заметил мистер Барнард, когда ноги повешенного прекратили попытки найти опору и офицеры вернули свои шляпы на головы.
— Что ж, нам придется заниматься навигацией вдвоем по очереди. Но может, мистер Хоар снизойдет…
Сердце Бартоломея замерло. Да, это было бы понижением, но он с радостью принял бы эту должность, и наплевать на вещи, остающиеся на берегу. Выйти снова в море!..
— Он не может толком говорить, сэр. — Барнард говорил через голову Хоара так, как будто тот был лишен не только голоса, но и слуха.
— Да, конечно. Жаль.
Капитан отвернулся и занялся с первым лейтенантом рутинными делами по выходу в море. Бесцеремонно оставленный в одиночестве, Хоар в который раз проклял француза, убившего его голос и морскую карьеру.
Когда он повернулся и стал спускаться в поджидавшую его гичку, то заметил стоявшего у релингов доктора Данворти и предложил тому подвезти его на берег. Врач глянул на него странно, затем после некоторого колебания последовал за ним по трапу.
— Я рад, что удалось очистить вас от подозрений, сэр, — сказал Хоар.
— И не менее рады, я уверен, сэр, — ответил с сарказмом Данворти, — тому, что лишили меня репутации как в округе, так и в профессии. Вы думаете, что медицинское общество прислушается к словам, написанным осужденным преступником? Вы думаете, что слух о моем позоре еще не облетел всю округу? Теперь, благодаря вашему вмешательству, я потеряю всех бывших пациентов. Мне, чтобы прокормиться, придется просить милостыню на улице. Или податься в корабельные хирурги. Это в моем-то возрасте и при моем здоровье. Благодаря вам. Дурной вам дороги, сэр, и помедленнее. А вашу радость оставьте при себе.
Весь остальной путь от рейда до гавани оба пассажира не замечали друг друга.
Хоар, обернувшись, наблюдал, как фрегат «Северн» медленно набирал ход.
«А ну-ка, бодрее, парни, — пропел он про себя, — мы к славе держим курс».
Да, они-то к славе. А он, Бартоломей Хоар, вынужден оставаться и провожать их тоскливыми глазами.
______________
Приложение
Виктор Федин
Специалисты британского флота конца XVII — начала XIX вв.
Популярный очерк
Эта категория офицеров британского флота (warrant officers) конца XVII — начала XIX века включала в себя специалистов, весьма значительно разнящихся между собой как по положению во флотской иерархии, так и по выполняемым функциям. Общим для них было то, что они получали патент (warrant) на право занятия должности не от адмиралтейства (как королевские офицеры), а от флотской коллегии (Navy Board). Большинство из них руководили соответствующим подразделением, или службой.
По своему положению их можно разделить на следующие группы:
1. Зауряд-офицеры (wardroom warrant officers):
- Штурман (Master);
- Хирург, или лекарь (Surgeon);
- Казначей, или комиссар (Purser);
- Капеллан (Chaplain).
Эти офицеры приравнивались к “джентльменам” (commissioned officers) и питались в офицерской кают-компании (wardroom). Впоследствии, во второй половине XIX века, они стали полноправными офицерами.
Штурман для получения своего патента сдавал экзамен в Тринити-Хауз — британской лоцманской и лоцмейстерской корпорации. Существовало несколько путей для занятия этой должности. Один из них — продвижение по службе из нижних чинов, учась искусству судовождения на должностях квартирмейстера и подштурмана. Второй — из тех мичманов, которые потеряли надежду на лейтенантский патент или предпочитали синицу в руках журавлю в небе. Третий путь — из капитанов или помощников торгового флота. Штурман отвечал за судовождение и навигационные инструменты, размещение и укладку балласта, груза и снабжения (т.е. посадку судна), надзирал — посредством подчиненных ему старших рулевых (квартирмейстеров) — за состоянием провизии, парусов, якорей и т.п. Положение его в судовой иерархии было достаточно двусмысленное. С одной стороны, в командной лестнице он шел за младшим из лейтенантов. Это означало, что при выходе из строя капитана, командование судном передавалось первому лейтенанту, затем второму, …., и только по выходе из строя всех строевых офицеров он принимал командование судном. С другой стороны, выполняемая им функция была очень важна, что отражалось, например, в его жилищных условиях (каюта штурмана была такой же, как у первого лейтенанта). Также получаемое им денежное довольствие на большинстве судов было больше, чем у лейтенантов, и только на фрегатах 6 ранга меньше (данные на конец 18-го столетия).
Хирург, казначей и капеллан относились к т.н. “цивильным” офицерам, так как их профессии не имели прямого отношения к морской службе.
Хирурги, как правило, не имели медицинского образования и изучали свое ремесло посредством ученичества. Они получали патент после сдачи устного экзамена в коллегии по делам больных и раненых (The Sick and Hurt Board).
Казначей назначался флотской коллегией из числа тех, кто прослужил капитанским клерком не менее года или в секретариате флаг-офицера не менее полутора лет. Но это положение часто нарушалось, и казначеи назначались по протекции. Казначей заведовал денежным, вещевым и провиантским довольствием. В связи с тем, что ему доверялись значительные ценности, он должен был внести солидный залог перед получением патента. Это несколько напоминало систему покупки офицерских патентов в британской армии (патент же флотского офицера не мог быть приобретен за деньги). Оклады казначеев были довольно низки, на уровне боцмана, но они имели право на получение прибыли от экономии при закупках (фиксированная цена, выделяемая адмиралтейством vs фактическая цена закупки), в связи с чем обычно подозревались экипажами в мошенничестве, зачастую справедливо. Хотя случались порой и банкротства казначеев, но в основном это был прибыльный бизнес.
Капеллан назначался соответствующим церковным учреждением с получением патента от флотской коллегии. До конца 18 века капеллан получал небольшой оклад, на уровне матроса 1 статьи, и его статус зауряд-офицера был сомнителен. Среди священнослужителей находилось немного желающих на эту должность, поэтому только некоторые (в основном корабли старших рангов) суда имели их на борту. Но к 1790-м годам их денежное довольствие было увеличено, и положение в качестве зауряд-офицеров упрочено.
2. КондуктОры (standing warrant officers)
- Боцман (Boatswain);
- Тиммерман (Carpenter);
- Констапель (Gunner).
Эта группа наиболее полно соответствует понятию “уорент-офицер” в современных вооруженных силах англо-саксов, институту прапорщиков-мичманов российских ВС и званию “кондуктор” в русском флоте 19-го — начала 20 столетия. Кондукторы находились на борту постоянно, в том числе и в период вывода судна на отстой, когда весь экипаж от капитана до последнего юнги списывался на берег или переводился на другое судно. Именно им чаще всего неофициально разрешалось брать своих жён в море. Обязательным условием для кондукторов (впрочем, как и для всех специалистов) была определенная грамотность - умение читать, писать и знание арифметики.
Боцман обычно происходил из нижних чинов, и его назначение не сопровождалось сдачей специального экзамена, а происходило по представлению капитана или флаг-офицера. В его обязанности входил уход за такелажем, парусами, получение и содержание тросов, парусов и прочего подшкиперского имущества, составление отчетов о сохранности и движении этого имущества, крепление палубного и трюмного имущества, работа с якорями, шлюпками и т.п. Для выполнения этих работ ему подчинялись парусный мастер (sailmaker) и канатный мастер (ropemaker). Другой его обязанностью, более известной среди широкой публики, было поддержание дисциплины среди нижних чинов и организация палубных работ, в чем ему помогали его непосредственные помощники — боцманматы.
Тиммерман, в отличие от боцмана, проходил предварительную подготовку на берегу учеником у корабелов на королевских или частных верфях, а также должен был прослужить на борту не менее полугода в должности помощника тиммермана. После этого, предъявив сертификат об ученичестве и характеристику с судна о “добронравном поведении”, он мог претендовать на получение патента от флотской коллегии. Главной ответственностью тиммермана был корпус судна. Под его началом находилась довольно большая команда, до десяти человек на большом корабле, которая осуществляла регулярную инспекцию, уход и ремонт корпуса, мачт, стеньг и реев, также осуществляла обыденные плотницкие и столярные работы. Как и у боцмана, в его ведении находилось имущество, за которое он нес материальную и дисциплинарную ответственность.